bannerbannerbanner
Крылья бабочки

Оливия Лейк
Крылья бабочки

Полная версия

«Бедный-несчастный, прямо через горы, по снегу и пешком» – наигранно улыбаясь, саркастично думала Трейси, поэтому, когда Питер протянул руку, предлагая проводить ее, тут же согласилась, но, услышав свое имя, замерла, проглатывая изумление:

– Трейси, ты ведь родом из Калифорнии? Наверное, оказаться в заснеженной глуши, ночью, – не самое приятное знакомство с Колорадо?

Неужели Брендон все-таки рассказал, что они застряли под Гленвудом вместе? Она ведь сама просила его избавить ее от покаяний кающегося грешника и умолчать об этом! Чем же еще он с ней поделился?.. Трейси внимательно посмотрела на Наташу. В адвокатской практике ей часто приходилось общаться с разными людьми, поэтому понимать, что они скрывают, стало просто необходимостью. Наташа улыбалась вполне доброжелательно, но настойчивое выражение глаз и явное ожидание ответа настораживало. Она догадывалась, но не знала наверняка.

– Это было неожиданно, – начала Трейси, – но не могу сказать, что неприятно. В Колорадо удивительная природа. – Она обвила локоть Питера, сигнализируя этим, что пора возвращаться в зал, и отвернулась, отмахиваясь от самодовольной улыбки Брендона: видимо, он принял исключительно на свой счет всю удивительность здешних красот.

В гостиной негромко играла музыка, гости разбились на небольшие группы и оживленно переговаривались: кто-то спорил, активно жестикулируя, кто-то весело смеялся, наслаждаясь вечером. Комната плавно перетекала в столовую, где официанты заканчивали приготовления к ужину, разливали напитки и зажигали свечи. Питер предложил Трейси свою компанию за столом, она согласилась. Он был холост, привлекателен и галантен – так почему бы и нет?

Непринужденная атмосфера и замечательный повар сделали вечер по-настоящему праздничным. В качестве закуски подали фуа-гра с клюквенным соусом, жареные морские гребешки и картофельный салат, затем крем-суп из бобов и запеченную кефаль, в качестве главного блюда – румяную индейку под цитрусовым соусом. Когда Трейси подумала, что непременно лопнет, перед ней поставили нежнейшее шоколадное суфле, а стол, как по волшебству, заполнился

разнообразными сырами и фруктами.

Настроение после нескольких бокалов легкого ягодного вина становилось только лучше, а стрелки часов, которые неотвратимо стремились к полуночи, рождали на губах хмельную улыбку и искреннюю радость от того, что в их компании нет Золушек! Ник с Шэрен подали положительный пример, медленно покачиваясь под музыку, и уже через несколько минут Трейси в деликатных объятиях Питера неспешно кружилась, рассматривая гипнотическое пламя камина. Он оказался приятным собеседником, деликатным и ненавязчивым: не спрашивал о личном и не настаивал на ответе, если она продолжала молчать.

– Пит, уступишь мне даму? – попросил Брендон, стягивая и пряча в карман бабочку.

– Только, если она не против.

Трейси ощутила, как его руки прижали ее чуть крепче. Питер не хотел этого танца и давал ей это понять, но желания разбираться что там за давнее соперничество между ними у Трейси не было, а вот оказаться в горячих объятиях – было, пусть всего лишь в танце.

– Она не против. – Брендон протянул ладонь, и Трейси подалась ему навстречу, ощущая сильные руки на талии, прижимавшие не так целомудренно, как надо бы.

– Ты сегодня восхитительно выглядишь, – произнес Брендон, наслаждаясь мягкой улыбкой – комплименты всегда приятны. – Но без платья выглядишь еще лучше.

«Ну почему ему обязательно нужно все испортить?» – обреченно вздохнула Трейси.

– Я уже жалею, что ты видел меня голой.

– Извини, не могу удержаться, ты так мило смущаешься.

– Ничего я не смущаюсь! – тихо запротестовала Трейси. – Просто хочу понять: ты теперь всю жизнь будешь припоминать мне ту ночь?

– Нет, конечно. Что такое одна ночь! Я планирую подкопить воспоминаний, чтобы припоминать тебе их всю жизнь.

Трейси фыркнула, привлекая внимание судьи Уоррена, танцевавшего с женой.

– Это из области фантазий, – тихо заметила она.

– Фантазий у меня много, – обжигая ее ухо дыханием, шепнул Брендон и громко втянул воздух. – От тебя так вкусно пахнет, что за…

– Ладно, все. – Трейси максимально спокойно отстранилась. – Мне нужно в туалет.

Она неспешно бродила по дому – третий этаж был абсолютно пуст – и, отыскав небольшую библиотеку, устроилась в кожаном кресле, пропахшем дорогими сигарами. Среди молчаливых книг Трейси размышляла: как она оказалась в такой дикой ситуации? Она чувствовала себя героиней какой-то дешевой мелодрамы: жена, муж, любовница.

– Бутерброд с сосиской, ей богу! – вслух воскликнула она, потом здраво рассудила, что Наташа – не жена. Это ведь смягчающее обстоятельство? А то, что сама Трейси не испытывала никаких угрызений совести, даже более того, наслаждалась флиртом с Брендоном – отягощающее?

Через полчаса часа она вернулась к гостям с мыслью, что либидо – враг современной эмансипированной женщины, и удивленно осмотрелась, наблюдая странное оживление.

– Приехали «Имейджин Драгонс»? – поинтересовалась она у Шэрен. – А я и не знала.

– Нет, – наклонилась та. – Наташу с прошедшим днем рождения поздравляют.

– Надо было в туалете пересидеть.

– Тебя и так долго не было, – заметила Шэрен, затем нахмурилась. – Он подарил ей засохший кактус? – Они переглянулись, Трейси изумленно пожала плечами. – Но ей вроде нравится.

Действительно, Наташа обнимала Брендона за шею, улыбалась и выглядела достаточно счастливой.

– Наверное, там в комплекте средство от запора, – оглядываясь, тихо ответила Трейси. Да, она была предвзята и груба, но что поделать, она всего лишь женщина и некоторое чувство ревности все же испытывала.

Трейси непроизвольно коснулась холодного камня, висевшего у нее на шее. Неужели это действительно подарок для Наташи? Колючий кактус – вполне в духе отношений Стеклер-Полански. Она повернулась к большому зеркалу, висевшему над камином, и встретилась взглядом со своим отражением: бриллиант вспыхивал у нее на груди, разбрасывая в стороны серебристые искры, играя со светом и замирая в тени.

«Ну вот и что мне с тобой делать?» – спросила она у молчаливого камня, затем посмотрела в сторону именинницы и поймала на себе взгляд Брендона, горящий, затуманенный алкоголем и отчего-то безумно притягательный. «Что мне с собой делать?..»

– Пойдем, поздравим Наташу, – сказала Шэрен, беря подругу за руку. Они подошли ближе и услышали голос матери Брендона.

– Дорогой, может, сыграешь нам что-нибудь? – предложила Патрисия сыну.

– А что сыграть?

– Что-нибудь лирическое, – донеслось до уха Трейси.

– Брендон играет? На чем? – удивилась она.

– На фортепиано, – ответила Шэрен. – Пойдем послушаем.

– Странно, а я не знала.

– Вам нужно больше разговаривать, а не подначивать друг друга.

В холл переместилась основная масса гостей: мужчины громко беседовали, курили и часто прикладываясь к бокалам с виски, женщины вышли, исключительно привлеченные обещанием красивой игры.

Брендон театрально откинул невидимые фалды и чинно присел, резко вздернув руки, будто манжеты ему мешают. Зазвучало мощное вступление, обещая, как минимум, Баха, но затем музыка стала тише и нежнее. Секунда, пять, десять, мелодия нарастала, заставляя сердце биться сильнее и снова замирать, когда надрыв угасал, превращаясь в успокаивающую плавную композицию, которая через несколько вздохов снова превращалась в ураган.

Трейси слабо улыбнулась, ей знаком этот ритм. Это адвокат Брендон. Сначала обходительный и вежливый, затем путем необъяснимых метаморфоз он превращается в бульдога, вцепляющегося противнику в глотку, – первое столкновение с подобным ошеломляет. Потом он деликатно добивает соперника и с сочувственной улыбкой дает последнего пинка.

Это любовник Брендон! Нежный и неторопливый, резкий и дикий, который заканчивает медленными, тягучими поцелуями, оседая горько-сладким пеплом на губах.

У Трейси не было мужчин, игравших на фортепиано, поэтому для нее стало открытием, как мужские пальцы легко порхают по клавишам, словно ласкают инструмент. Завораживающе и сексуально.

«Понятно, почему он научился играть», – подумала она, бросая короткие взгляды вокруг. Интересно, она тоже выглядит так, словно собирается выпрыгнуть из трусов? Наверное, да, потому что играл Брендон великолепно. Трейси даже узнала мелодию и удивилась: кто бы мог подумать, что инди-рок может по-настоящему звучать: глубоко, пронзительно, чувственно. Текст песни тоже начал в хаотичном порядке всплывать в голове:

Я предупреждал тебя:

Смотри на вещи проще.

Продолжать в том же духе

Не так уж просто

Я трахал двух телок,

Прежде чем увидел тебя,

И ты должна будешь

Жить в таком режиме

Я просто стараюсь

Жить моментом,

Когда все эти мудаки

Мечтают о настоящей любви.

Да, лирика действительно от Брендона… Интересно, миссис Стеклер, с гордой улыбкой слушавшей сына, знакома эта песня?

Два последних аккорда, спокойных, плавных, и он резко захлопнул клап1, подводя черту, и, поднявшись, шутливо поклонился, купаясь во внимании и аплодисментах. Трейси повернулась к Шэрен, которая, заливаясь румянцем, с рассеянной улыбкой слушала шепот мужа, обнимавшего ее сзади.

– Мы, наверное, поедем, – смущенно начала Шэрен, встречаясь с понимающим взглядом. – А ты развлекайся, водитель Стеклеров тебя отвезет, когда скажешь.

– Нет, – отозвалась Трейси, – я как Золушка в полночь убегаю от принца.

 

– А вот и он, – кивнул Ник в сторону приближавшегося к ним Питера. – Мы пойдем попрощаемся с хозяевами.

– И за меня тоже, – попросила Трейси.

– Уже уходите? – разочарованно вздохнул Питер.

– Да, сегодня был насыщенный день.

– Мы с Ником соседи, может, останетесь, я потом провожу вас. – Он, как истинный бойскаут, поднял руку вверх. – Клянусь доставить в целости и сохранности.

– Только не говорите, что правда влюбились, – шутливо удивилась она. Питер только улыбнулся. Он был милым и действительно понравился ей, но не настолько, чтобы провести с ним остаток ночи, пусть и в большой компании.

– Мне действительно было приятно познакомиться с вами, но… нет.

Блаженно потянувшись и зевнув, Трейси укуталась в одеяло и, крепко обнимая подушку, закрыла глаза. Сон медленно проникал в сознание, путая мысли и тасуя образы. Пока неясный звук не царапнул слух, заставляя сесть в постели. Трейси нахмурилась. Вокруг было тихо. Она снова легла, но через пару секунд шум повторился. Она поднялась и подошла ближе, когда что-то глухо врезалось в стекло.

– Птица что ли? – Трейси подняла вверх створку и снежок больно ударил ее в плечо.

– Ты ненормальный?! – выглядывая, приглушенно крикнула она.

Брендон, в небрежно наброшенном поверх смокинга пальто, стоял прямо под ее окнами. Он знаком прочертил траекторию, выдавая молчаливую просьбу подняться. Трейси округлила глаза, поражаясь такой наглости, и резко захлопнула створку. Она постояла несколько секунд в темноте, раздумывая насколько холодно на улице и, передернув плечами, широко распахнула окно.

Брендон в мигающем свете ярких рождественских гирлянд, ловко забрался на крышу, прошел, как пьяный канатоходец, – разведя руки и опасно клонясь вниз – по бортику, перемахнул на балкон, прошмыгнув мимо темных окон соседней спальни, ухватился за оконную раму и, подтянувшись, буквально ввалился в комнату Трейси.

– Завтра я точно об этом пожалею, – вслух обреченно рассуждала она, наблюдая, как Брендон скинул пальто и снял черные туфли с налипшим на них снегом.

– Если ты все равно будешь жалеть, предлагаю, чтобы это было что-то более существенное! – Он подхватил ее за бедра и закружил, пряча нос в соблазнительной ложбинке меж грудей. Трейси спала в белой хлопковой сорочке, не сексуальной, но достаточно короткой, поэтому его холодные руки, скользнув по горячей коже, вызвали легкую дрожь.

– Прекрати! – возмутилась она. Брендон поставил ее на пол, но отстраниться не дал. – Зачем ты это делаешь? Иди к себе, тебя там Наташа ждет.

– А-а-а, – раздраженно протянул он. – Причем тут вообще она? – Брендон ласково поднял ее подбородок. – Полански, ну с чего ты вообще взяла, что мы с ней вместе?

– Я… я не знаю. Шэрен сказала, что ты будешь с подругой и я подумала… А почему ты мне не объяснил ничего?

– За тобой было забавно наблюдать.

Трейси стукнула кулачком ему в плечо. Забавно ему было!

– А почему вы всё время вместе? «Ну, почти всё», – мысленно добавила она.

– Мы давно дружим, а наши родители мечтают нас поженить, но ни мне, ни ей это не нужно.

«Святая простота!» – про себя воскликнула Трейси, вспоминая, какими глазами на него смотрит подруга детства.

– Ладно, Полански, хватит разговоров. – Брендон потянулся к ее губам, но Трейси подставила руку, заставляя его довольствоваться всего лишь ладонью.

– Что еще?

– Но, между нами, это ничего не меняет.

– Я хочу тебя, ты хочешь меня. – Трейси открыла рот, чтобы возразить, но Брендон строго на нее посмотрел, что отрицать она не решилась. – Так в чем проблема?

– Это не этично!

– К черту этику. Что еще?

– Я не люблю тебя!

– Я бы тоже не полюбил себя, но я не предлагаю выходить за меня замуж и терпеть до конца жизни.

– А что ты предлагаешь? Секс по дружбе?

– Нет, секс по взаимному желанию.

Трейси расслабилась в его руках, позволяя прижать себя еще крепче, и стянула с его плеч пиджак. Они оба свободны, находятся в сказочном месте – далеком от реальной жизни – и желают друг друга. Так какие могут быть «но»?

Она подняла бедра, позволяя Брендону снять с нее трусики и отбросить на пол, туда, где валялась смятая сорочка и дорогой смокинг. Этой ночью он не торопился брать, наоборот, медленно изучал ее тело, распаляя и дразня, пока Трейси не зашептала нежные слова, не сказала, как желает его. Говорят, мужчины любят исключительно глазами. Возможно, некоторые да, но этого заводили слова.

Брендон тут же раздвинул ей ноги, погружаясь резко, до упора. Двигаясь быстро, заставляя вторить ему, ловить ритм и собственное наслаждение, которое накатило стремительно, и Трейси вцепившись в его спину, не сдержала громкий стон, порочным эхом обласкавший слух.

– Тише, детка. За стеной спальня Лилиан.

Трейси открыла глаза и сквозь рваное дыхание проговорила:

– Ты что, и к ней в спальню лазил?

Брендон во все горло рассмеялся, наплевав на осторожность, затем закрыл ей рот поцелуем, агрессивным и диким, не позволявшим даже вдохнуть. Он с силой стиснул ее бедра, вдавливая в кровать грубыми, почти болезненными толчками, и Трейси понравилось. Она стонала ему в губы, цеплялась за широкие плечи и выгибалась навстречу. Плевать, что о них узнают. Черт с ним, что о них подумают. Максимум, что может произойти: ее переселят поближе к хозяйской спальне, там, наверное, происходит тоже самое.

Глава 6. Последний праздничный аккорд

Зимнее морозное утро вступило в свои права, нехотя освещая дома скупым блеклым светом. Горы были скрыты в густой туманной дымке, а тяжелые серые облака набухли, обещая скорый снегопад. От ясной солнечной погоды, радовавшей отдыхающих вчера, не осталось и следа. Зима вслепую раздавала карты, определяя праздничный досуг – сегодня удача выпала тем, кто решил провести день дома, у камина, с бокалом вина или горячего глинтвейна.

– Туман… – задумчиво протянул Брендон. – Катание лучше отложить, пока не рассеется. – Он достал из внутреннего кармана сигару и зажигалку, неспешно раскуривая и поглядывая на друга. Ник, сложив руки на груди и сведя брови, с интересом рассматривал, словно видит впервые, фасад собственного дома. Большие следы на девственно-чистом снегу уводили с очищенной дорожки к боковой стене шале, гирлянды частично провисали, словно их тянул несмышленый младенец, а пара декоративных фонариков и золотистых шаров стеклянной массой лежали под окнами одной из комнат.

– Никудышный из тебя вышел бы разведчик, – уверенно заявил Ник, набрасывая капюшон на светлую голову. Утро оказалось холоднее, чем он предполагал: легкий мороз приятно колол щеки, а вот уши, казалось, собирались отвалиться.

– Это вышло спонтанно, просто мимо проходил.

– Я слышал, как ты мимо проходил. Только не пойму: вы трахались или ржали всю ночь?

– Мы смешно трахались, – веселился Брендон.

– Стоя на голове что ли? – Они в голос рассмеялись, представляя самую идиотскую позу из дешевой порнухи.

– Брендон, – отбрасывая веселье, серьезно начал Ник, – я не знаю, что ты там задумал, но если обидишь Трейси, расстроится Шэрен. А моя жена не должна огорчаться, – предупредил он.

– Друг мой, я тоже не хочу портить настроение Шэрен, но, согласись, это только наше с Трейси дело.

– Мне все равно, с кем ты спишь, – заверил Ник. – Я просто хочу, чтобы ты подумал, прежде чем совершить что-нибудь непоправимое. Трейси все-таки не дырка, в которую можно случайно воткнуть член.

Брендон затянулся, выпустил сизую струю дыма, разглядывая, как он, смешиваясь с горячим дыханием, растворяется в холодном воздухе.

– Ник, я… – Брендон резко замолчал, когда тот сжал ему плечо и кивнул в сторону. Мать и отчим Ника, весело переговариваясь, шли по вычищенной подъездной аллее. Лилиан обожала ранние зимние прогулки по ворочавшемуся, сонному Аспену: заснеженные улицы пусты, фонари постепенно гаснут, передавая эстафету дневному свету, воздух колючий, еще не согретый людским дыханием. И чем старше она становилась, тем раньше вставала, объясняя это тем, что тратить время на сон можно только если ты совсем еще ребенок. Потому что для детей спать – значит расти, а для стариков спать – значит пропускать жизнь. И Мартину Кингсли пришлось смириться с привычкой жены, а потом и полюбить. Сейчас они выглядели румяными, довольными и полными сил, хотя прошли явно не одну милю.

– О, у нас уже гости?! – удивилась Лилиан, отдавая сыну палки для скандинавской ходьбы. – Брендон, ты так рано и… в смокинге?!

Брендон запахнул черное пальто и опустил руку с тлевшей сигарой: портить потрясающе чистый утренний воздух курением было не стыдно, а вот под неодобрительным взглядом матери друга сгорать не хотелось. Только миссис Хейворт удавалось пристыдить его, как желторотого школьника, не используя слов – одна мимика чего стоила.

– Лилиан, вы для меня – королева, а в гости к королеве только при параде! – Он взял ее руку в белой шерстяной перчатке и поцеловал ладонь, вызывая смущенный смех.

– А что с домом случилось? – обеспокоенно поинтересовался Мартин, окидывая взглядом понурые улыбки гирлянд.

– Ночью ветрено было, – махнул рукой Ник, ненавязчиво подталкивая всех к теплому дому. Завтрак наверняка уже на столе.

– Да, – согласилась Лилиан. – Я слышала завывания сегодня. Точно с гор подуло, – озабоченно взглянув на небо, предположила она.

Мартин искоса посмотрел на Брендона, но добавлять ничего не стал. Ветер, так ветер.

–//-

Оперный театр «Уилер» в новогоднюю ночь в своем зале собрал видных политических деятелей штата и именитых гостей города. Шампанское и фуршет, легкая чувственная оперетта и роскошный банкет – программа вечера, на первый взгляд, казалась очень заманчивой, но не для всех. Брендон занял место в ложе, скептически оглядывая зал и удивляясь, почему все же поддался уговорам матери и позволил затащить себя в оперу.

Проводить досуг в компании политиков, представителей власти и городской элиты он привык с молодых ногтей. Его семья и окружение были их яркими представителями. Каждый мужчина в его роду рано или поздно оказывался в кресле власть имущих: сенаторское, губернаторское, возможно, когда-нибудь и президентское. Главное, начать двигаться в этом направлении. И он начал, давно, наверное, тогда, когда сделал свои первые шаги. Брендон не просто привык быть в центре влияния, политического и финансового, он искренне наслаждался своим привилегированным положением. Его не утомляли однообразные беседы и порой скучные, твердолобые люди, наоборот, на их примерах он учился, предпочитая не повторять чужих ошибок.

Брендон был честолюбив и собирался через пару лет баллотироваться в сенат. Репутация лучшего юриста, природная харизма, ум и родословная, в которой есть блестящие политики, – уверенность, что он добьется желаемого была велика. Правда, для осуществления планов ему необходимо обзавестись семьей, но об этом Брендон пока не желал думать. Он оттягивал момент, когда нужно будет свернуть с холостяцкой дорожки на путь примерного мужа – хотя бы в глазах общественности – до последнего. Пока этот вопрос не встал остро, Брендон хотел всласть насладиться свободой. Поэтому-то он и не был доволен сегодняшним вечером.

В Аспен он приехал отдохнуть от привычной жизни, провести время с друзьями и, черт возьми, уложить в постель желанную женщину, что, собственно, и сделал. За пределами этих стен его ждала своя история любви, чувственная и легкая, так зачем тратить время на просмотр оперы?

– О чем задумался? – склонившись к нему, прошептала Наташа.

– Раздумываю: успею ли сбежать до начала представления.

– Не успеешь, – напророчила она, и в зале неспешно погас свет, а оркестр заиграл увертюру…

– Тебе ведь не расстроит, если я уйду? – пригубив шампанского и окинув зал равнодушным взглядом, поинтересовался Брендон. Несколько минут назад часы пробили полночь, провозглашая начало Нового года. Гости веселились и поздравляли друг друга, он успел перекинуться парой слов со всеми знакомыми и сверкнуть ослепительной белозубой улыбкой, значит, его миссия на сегодня окончена, оставаться здесь смысла больше не было.

– Конечно, нет, – тепло откликнулась Наташа. – Иди уже! – Она шутливо толкнула его в плечо. Брендон чмокнул ее в щеку и, велев не скучать, направился к выходу.

– Почему ты его отпустила? – озадаченно нахмурилась Патрисия Стеклер, которая приложила немало усилий, чтобы организовать им совместный выход. В свете последних событий это оказалось непросто.

– Пусть идет, – задумчиво проговорила Наташа. – Брендон сейчас увлечен этой Трейси и удерживать его возле себя – только подогревать интерес к ней.

– Это пройдет, – заверила миссис Стеклер. Она хорошо знала сына и была уверена: когда придет время, он остепенится и выберет подходящую женщину, которая станет опорой и поддержкой на нелегком пути восхождения на политический Олимп.

 

– Я знаю, – согласилась Наташа. Неглупая от природы, она также была наделена в достатке такой добродетелью, как терпение. Она на многое готова была пойти, чтобы в конце получить желанный приз. Брендон был мечтой, любовью юности, со временем только крепчавшей, и Наташа была уверена: настанет момент, когда он разглядит в ней женщину, любящую и заботливую.

К ним подошел сенатор Джон Шелби, привлекательный видный мужчина слегка за пятьдесят, и, кивнув Патрисии, протянул руку Наташе.

– Мисс Льюис, позволите?

По залу плыла очаровательная мелодия, и она, не раздумывая, вложила тонкую ладонь в руку галантному кавалеру. Наташа умело поддерживала беседу, концентрируя ее исключительно на самом сенаторе – люди любят говорить о себе, – а ей необходимо казаться вежливой и приятной. Красота, элегантность, воспитание – у нее было все, чтобы стать идеальной женой для Брендона. Она ведь была красивей Трейси Полански. Высокий лоб и точеные скулы, светлые глаза и идеальная кожа, но его по необъяснимой причине потянуло к темноглазой еврейке, довольно миленькой, но не более того. Наташа никогда не понимала, что мужчины в таких находят. Эти женщины вызывали у нее недоумение: они кичились своей независимостью и эмансипацией, старались ни в чем не уступать мужчинам, забывая главный завет – сила женщины в ее слабости. Но признать все же стоило: Трейси обладала очарованием, по-настоящему женским, и ни за какой независимостью и стальным характером его не спрятать, вон и Питер Трумэн до сих пор ходит, как бездомный щенок.

– Вы, конечно, правы, мистер Шелби, – возвращаясь к разговору, уверенно подтвердила Наташа, совершенно не вникая в суть его монолога, но точно определив, когда нужно похвалить мужчину. «Пусть», – рассуждала она, снова возвращаясь к своим мыслям. Пусть Брендон покорит эту вершину, насладиться победой и потеряет интерес. Она столько ждала, что еще одну интрижку с легкостью переживет.

–//-

В уютной гостиной медленно вспыхивали гирлянды, освещая комнату бледно-голубым светом, затем неспешно гасли, погружая ее в сумрак. Маленькие свечи, украшавшие камин, лениво горели, бросая на стену магические тени, а большие настенные часы, торжественно отметив начало нового года, пошли по новому кругу.

В доме было тихо, только иногда яркой короткой вспышкой звучал смех, но, как предрассветная звезда, меркнувшая пред неминуемым утром, быстро стихал, боясь перебудить уснувших домочадцев. Эта ночь была окутана душистым ароматом хвои, обласкана медовым привкусом пестрого печенья и хмельна от терпкой сладости дурманящих напитков.

Трейси с бокалом вина сидела под елкой, а Ник с Шэрен, обнявшись, полулежали на диване. Они негромко болтали: вспоминали прошлое, пили и грустили. Когда они еще так посидят? Трейси окрестила вечер «концом эпохи». Шэрен была самой близкой подругой, практически сестрой. Трейси, конечно, слегка драматизировала, – несколько бокалов вина весьма этому способствовали – ведь они уезжали во Францию не навсегда, всего на год, может, чуть больше, и, тем не менее, она печалилась, но по-светлому: с легкой горечью в сердце и с редким пощипыванием в глазах.

– Зато теперь ты точно будешь знать, где проведешь отпуск, – зевнув, веско заметила Шэрен.

– Эй, ты что, засыпаешь уже? – Ник улыбнулся, когда Шэрен заворочалась в его объятиях, удобно устраиваясь и прикрывая глаза. Он посмотрел на Трейси, обреченно пожимая плечами: праздник подходил к концу. Она поставила бокал на пол, забралась в широкое мягкое кресло с ногами и кивнула Нику, что может нести жену в спальню. Трейси спать не хотелось, а посидеть в тишине, наблюдая, как горят свечи, а мороз раскрашивает окна причудливым узором, не самый плохой досуг. И когда она стала такой романтичной?

У Ника пискнул телефон, он осторожно начал стучать по экрану, косясь на спящую жену, а Трейси вспомнила, что когда-то его ненавидела, а сейчас ничего. В компании Ника даже уютно и спокойно, почти хорошо. Не хватало только Брендона. «Как собеседника и друга», – про себя уточнила она.

Желтый свет автомобильных фар мазнул по большим окнам, спешно пробежался по задумчивым лицам и тут же погас. Через минуту в дверь постучали, негромко, но Шэрен вздрогнула, сонно поднимая голову и озираясь по сторонам.

– У нас гости, – успокоил Ник и бросил Трейси: – Иди открывай, это к тебе.

Как только крепкая дверь распахнулась, а колючая ночь юрким ёжиком пробежалась по открытым рукам и лицу, Брендон протянул Трейси короткую еловую веточку и потряс перед лицо бутылкой «Дом Периньон».

– С новым годом, – улыбнулся он.

– Проходи, – принимая дары, пригласила Трейси.

– У вас есть еда? – громко спросил Брендон, оказавшись в сонной гостиной.

– Да-да, – начала Шэрен, нехотя высвобождаясь из рук мужа.

– Давайте сами там, – кивнул Ник, не выпуская жену.

Трейси открыла дверцу холодильника, критически рассматривая содержимое: готовить она не то чтобы не умела, но не очень любила.

– Ждала? – Он обнял ее сзади, зарываясь носом в волосы и теснее прижимаясь к бедрам.

– Нет, не ждала. – Трейси развернулась в его объятиях, разглядывая красивое лицо в поиске следов неловкости или смущения, и не находя. Она действительно не ждала, не потому что не хотела, а потому что была уверена, что Брендон останется на том празднике. И сейчас чувствовала досаду. Трейси понимала: никто никому ничего не должен, даже более того – идти в оперу она не собиралась, и не пошла бы, но обиду от того, что Брендон не пригласил ее, чувствовала. Выходить в свет – с Наташей, заниматься сексом – с ней, Трейси. Она осознавала, что идет по классическому пути женских ошибок, но ничего не могла с этим поделать.

– Так, – бодро начала она, проглатывая неприятное чувство, – у нас есть салат с тунцом, остатки ягненка… – Брендон прервал ее, чувственно целуя уголки губ.

– Ты есть хочешь, или что? – выдохнула Трейси, ощущая его руку у себя на внутренней стороне бедра.

– Я и есть хочу, и «или что» тоже хочу. – Он подхватил ее, усаживая на мраморную столешницу и закинув руки себе на плечи, предложил: – Поехали погуляем.

Трейси удивилась. Выходить в холодную ночь – не то, на что она сейчас рассчитывала.

– А Ник и Шэрен? – слабо запротестовала она.

– Уверен, они уже в постели. Иди оденься. – Он чмокнул ее в нос и помог слезть. – Я знаю бар, в котором представлено пятьдесят сортов шотландского виски.

– Ты предлагаешь их все попробовать? – застыв в дверях, обреченно поинтересовалась Трейси. Определенно планы на ночь у него были далеки от мягкой постели. – Тебе для чего-то нужно меня напоить?

– Тепло оденься, – посоветовал он, ныряя с головой в холодильник.

Внедорожник Брендона спокойно двигался по свободным улицам, съедая милю за милей. Трейси не спрашивала, куда именно они едут, просто зачарованно рассматривала мелькавшие в окне картины.

Днем Аспен – рай для поклонников величественной природной красоты, американский оплот горнолыжного отдыха, а ночью городок представлял собой ожившую рождественскую сказку, феерию, насыщенную особым, удивительным очарованием. Романтикой дышало все вокруг, а мгла, ниспадавшая с подсвеченных луной горных пиков, смешивалась с музыкой, громко игравшей в каждом баре и ресторане, окутывая и кружа в божественном ритме настоящей жизни.

Трейси бросила взгляд на приборную панель – третий час ночи, а шумные компании и не думали расходиться. Несмотря на холод и сильный ветер, они толпились у дверей баров и клубов, курили и дурачились

– Здесь всегда так весело? – улыбнулась Трейси, рассматривая пересекавших перекресток парней – машина притормозила на светофоре, и в окно ворвались громкие голоса: ломанный английский с вкраплениями то ли русского, то ли польского.

– В сезон – всегда, – ответил Брендон, плавно выжимая газ.

– А правда, что в город можно въехать только на внедорожнике? – встрепенулась она, вспоминая жалобы одного из лыжников, с которыми она вчера проходила через турникет.

– Правда, здесь бывают сходы лавин, засыпает дороги. В город не пустят на легковушке.

– Вернусь в Нью-Йорк – подам в суд на прокат автомобилей и их ржавый шевроле! – решила Трейси и, не выдержав, воскликнула: – Куда мы все-таки едем?

– Скоро узнаешь.

Машина свернула с оживленных улиц к предгорью и через пару миль остановилась возле ярко-освещенного ресторана в деревенском стиле. Брендон загадочно кивнул на дверь, и Трейси, ступив на утрамбованную снежную дорожку, замерла, не веря ушам: собачий лай – последнее, что она ожидала услышать в новогоднюю ночь.

– Где мы? – изумилась она, оглядывая невысокие постройки сбоку от основного помещения. Брендону не пришлось отвечать – навстречу уже шел крепкий невысокий мужчина в коротком пуховике и смешной меховой шапке с длинными боками, закрывавшими уши и шею.

1Клап – откидная крышка, закрывающая клавиши.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24 
Рейтинг@Mail.ru