Ольга Юрьевна Богатикова
Ведьмина деревня
Глава 2
Проснулась рано. В окно уже решительно пробивался пока еще тусклый утренний свет, а часы на дисплее мобильного телефона показывали 05.47.
Надо же, а мне-то казалось, что теперь, имея возможность спать сколько угодно, вылезать из постели я буду не раньше полудня.
Между тем, несмотря на ночное происшествие, чувствовала я себя отдохнувшей и вполне готовой к новому дню.
Тихо встала, заправила кровать, потом тщательно умылась холодной водой, из установленного в ванной рукомойника. Можно было, конечно, включить котел и принять полноценный душ, однако его шум наверняка разбудил бы бабушку – живности моя Валентина Петровна не держала, а потому имела возможность понежиться в кровати чуть дольше своих односельчан.
Судя по безоблачному небу, день обещал быть солнечным и ясным, и мне пришла в голову мысль сходить к расположенному неподалеку озеру. Купаться в нем, конечно, нельзя – последние две недели стояла прохладная погода, а потому его вода наверняка окажется холодной. Впрочем, мне будет достаточно просто полюбоваться отраженным в нем небом и послушать тишину.
Надела джинсы, кроссовки, теплую кофту, вышла за калитку.
Опасливо огляделась по сторонам – не выскочит ли мне навстречу давешний монструозный пес? Но никаких собак в поле видимости не обнаружилось.
Вот и замечательно.
Я неторопливо зашагала вперед.
Волховское, между тем, просыпалось. Кроме меня на улице никого пока не было, однако из-за заборов уже доносились самые разнообразные звуки: обрывки разговоров, смех, кудахтанье кур, лязг водяной колонки или шум работающего насоса.
Я прошла вдоль домов, полной грудью вдыхая свежий утренний воздух. Возле последнего двора свернула влево, сбежала вниз с небольшого пригорка и очутилась на берегу местного водоема – небольшого и круглого, как зеркало.
Однако, стоило подойти к воде чуть ближе, как оказалось, что послушать тишину сегодня не удастся: на траве, что росла неподалеку от озерной кромки, лежала чья-то одежда, а в самом озере кто-то плавал – умело и с явным удовольствием.
Брр! Там же, наверное, жутко холодно! Чтобы плескаться при такой температуре, нужно быть моржом, не иначе.
Я всмотрелась в скользящую по озерной глади точку и с некоторым удивлением поняла: судя по пышным, собранным в пучок волосам, этот морж явно женского пола. Догадка почти сразу подтвердилась – купальщица вынырнула в нескольких метрах от берега и ловко взобралась на торчавший из воды камень.
Мои глаза тут же полезли на лоб – передо мной совершенно определенно была русалка. Нет, у нее не имелось ни рыбьего хвоста, ни чешуи, ни жабр. Однако, если водяные девы на самом деле и существуют, то выглядеть, по моему мнению, они должны так, как она: точеная идеальная фигура, нежная алебастровая кожа, огромные глаза и белокурые волосы, на свету отливающие бледной зеленью.
– Эй! – крикнула русалка, увидев меня. – Что ты там стоишь? Иди купаться!
– Ну уж нет, – почему-то развеселилась я. – Вода холодная!
– Холодная, – согласилась со своего камня девушка. – Эх вы, неженки!
Она мягко соскользнула вниз и уже через пару секунд вышла из воды на берег.
– Привет, – дружелюбно сказала русалка, поднимая с земли полотенце и теплую длинную кофту. – Я – Марина.
– Привет, – ответила, с любопытством ее разглядывая. – А я – Люда.
Вблизи волшебство рассеялось, и я с некоторым разочарованием увидела совершенно обыкновенную девушку в черном спортивном купальнике. Красивую, фигуристую, но и только.
– Ты тоже дачница? – поинтересовалась Марина. – Я тебя здесь раньше не видела.
– В некотором роде, – кивнула головой. – Я приехала в гости к бабушке.
– К бабушке?
– Да, к Валентине Лекарцевой.
– К Лекарцевой? – в ее глазах появилось забавное детское любопытство. – Ого! Так ты тоже, как и она?..
– Что тоже?
– Ну… Тоже лечишь?
– Нет, – улыбнулась я. – Я не лечу, я разговариваю.
– Говоруха? – удивилась русалка. – Настоящая?
– Кто? – не поняла я. – Вообще-то я имела в виду, что я не врач, как бабушка. У меня другая профессия, связанная с постоянными разговорами.
– Ясно, – протянула Марина, странно на меня посмотрев. – И надолго ты сюда приехала?
Она быстро вытерлась, накинула на плечи кофту.
– На четыре недели.
– Здорово! – обрадовалась девушка. – А то я тут страшно скучаю. От нечего делать целыми днями в воде сижу.
– В этой холодине? Ты, наверное, спортсменка.
– Не совсем. Спортсменкой была раньше, а теперь я – тренер.
Я бросила на нее удивленный взгляд.
Хм. А ведь если присмотреться внимательнее, становится ясно, что не такая уж эта русалочка молоденькая. Возможно, даже старше меня – года тридцать два ей можно дать смело. Да и плечи у нее широковаты, как, собственно, у всех людей, которые серьезно занимаются плаванием.
– А кого ты тренируешь?
– Детей, – улыбнулась она. – Шестилеток – самую младшую группу. Мой муж владеет частной спортивной школой, вот в ней я и работаю. Поддерживаю семейный бизнес, так сказать.
Не сговариваясь, мы оставили озеро и неторопливо пошли в сторону села.
– У вас в Волховском дом?
– Ага, в прошлом году купили, – охотно сказала Марина, явно обрадованная возможностью поговорить. – Представляешь, мужу тут не очень понравилось, а я в это село просто влюбилась. Насовсем бы здесь поселилась, да работы тут никакой нет, а до ближайшего города ехать очень далеко. Поэтому приезжаю просто отдыхать – плавать, дышать воздухом.
– Одна приезжаешь? Без мужа?
– Да. У нас отпуск не всегда совпадает. Когда у моих малышей каникулы, у него самая жаркая пора – чемпионаты, первенства. Он ведь тоже детей тренирует, только взрослых.
Понятно.
– Мой дом – самый крайний, который на озеро смотрит, – продолжила Марина. – Заходи в гости, я всегда буду рада. Можем с тобой в лес за ягодами сходить, поболтать. Поплавать, опять же, если потеплеет. Мне-то все равно, я и в ледяной воде купаться могу, а тебе ж, наверное, парное молоко надо.
Я улыбнулась.
– Ты тоже в гости заходи. Будем развлекаться вместе.
Мы прошли вдвоем еще несколько метров, после чего наши дорожки разошлись – она направилась к себе, а я зашагала по дороге к бабушкиному дому.
Бабуля уже проснулась и, судя по запаху, доносившемуся из открытого кухонного окна, во всю готовила нам завтрак. Вернее, завтрак готовился сам, потому как Валентина Петровна стояла на нижней ступеньке крыльца и что-то эмоционально говорила незнакомому мне мужчине.
– Вот скажи, Миша, твоему псу обязательно свои концерты именно под моими окнами устраивать? – услышала я, подойдя к дому. – Посреди ночи разбудил, ребенка испугал…В следующий раз я в него тапком запущу. Или чем-нибудь другим, потяжелее.
– Извини, Петровна, извини, – примирительно сказал ей мужчина. – Он ведь не со зла. Нового человека почуял, вот и пришел знакомиться.
– В третьем часу ночи?
– Да ладно тебе! Говорю ж, такого больше не повторится. А что, Петровна, внучка-то твоя выросла, небось? Совсем невестой стала?
– Выросла, – все еще с некоторым недовольством в голосе подтвердила бабуля. – Да вот и она сама.
Бабушкин собеседник обернулся, и мои губы сами собой растянулись в улыбке.
Владелец любопытного пса оказался щуплым лохматым мужичком лет пятидесяти. Выглядел он так забавно, что лично мне показалось, будто сосед и сам похож на собаку – милую симпатичную дворняжку, которая хоть и беспородная, но очень добрая, умная и веселая.
– Михаил, – представился он, протягивая широкую, неожиданно сильную ладонь.
– Людмила, – снова улыбнулась я, пожимая протянутую руку.
Он улыбнулся в ответ.
– Добро пожаловать в Волховское, Людмила.
***
Честно говоря, отправляясь в отпуск, я не ждала от него ни ярких впечатлений, ни новых знаний, ни неожиданных открытий, которые могли бы сделать его незабываемым и потрясным. В самом деле, что потрясного может ждать взрослого человека в деревне?
Моя изначальная цель состояла в том, чтобы отдохнуть от суеты и городского шума, прежде всего, головой. Подышать свежим душистым воздухом, полюбоваться закатом со ступенек бабулиного крыльца, поесть бабулиных же блинов, повозиться в огороде.
Однако уже на второй день моего пребывания в Волховском сии невинные планы начали трещать по швам. Нет, в огороде я, конечно, повозилась. Он у бабушки был небольшой и очень симпатичный – с широкими грядками капусты, картошки, лука, огурцов и целой делянкой неизвестных мне травок, которые Валентина Петровна обозначила, как лекарственные, а потому чрезвычайно полезные.
Закатом тоже полюбовалась, да не одна, а в компании Марины, которая ближе к вечеру заглянула к нам на огонек.
К слову сказать, собеседницей давешняя русалка оказалась очень приятной, а потому до самой ночи мы с ней наперебой рассказывали друг другу забавную ерунду и заливисто хохотали.
Собственно, после этого мудрое Провидение решило, что одного спокойного дня для отдыха мне будет достаточно.
…Вторая ночь в Волховском прошла спокойно – под окнами никто не выл и не топтался, а потому на следующее утро я снова проснулась полной сил и оптимизма.
На завтрак мы с бабушкой решили испечь блинов (тех самых, которых я планировала налопаться от пуза). Однако, стоило вынуть из шкафчика сито и миску для будущего теста, как на пороге появился сосед – дядя Игнат, подвозивший нас позавчера с железнодорожной станции.
Мы с бабулей, конечно, обрадовались – и самому гостю, и литровой банке сметаны, которую он очень удачно захватил с собой.
– Жена моя передала, – подмигнул мне дядя Игнат. – Домашняя сметана, своя. Ты такой в городе, небось, и не пробовала ни разу.
– А отчего ж Катя сама не пришла? – удивилась бабушка.
– Еще придет, но чуть позже – отсыпается она, полночи не спала, маялась. Опять у нее ухо стреляло. Поможешь, Петровна?
– Помогу, конечно. А Катерине своей скажи, что надо было сразу ко мне идти, а не ждать, пока боли станут такими сильными.
– Неудобно ей. К тебе каждый день такие болящие приезжают, а тут еще наше семейство со своими проблемами…
Бабушка закатила глаза, покачала головой.
А я взяла миску и отправилась в кладовку за мукой.
Надо же какие деликатные люди! Помнится, жила в нашем доме одна докторша, так к ней соседи в любое время суток с просьбами ходили – кому укол сделать, кому лекарство от расстройства желудка посоветовать, кому перевязку сделать. И никого не смущало, что эта женщина вообще-то стоматолог. А тут, смотри-ка, целый терапевт под боком живет, а они стесняются к ней обратиться.
Кладовка встретила меня непроглядной тьмой и целой кучей самых разнообразных запахов.
Включила свет, сделала шаг вперед. И поняла, что блины на сегодня отменяются.
– Бабушка, – крикнула я, – мыши мешок с мукой порвали.
– Опять! – всплеснула руками Лекарцева-старшая, мгновенно появляясь за моей спиной. – Да что же это такое! Никакая отрава их не берет!
Следом за ней в кладовку втиснулся дядя Игнат.
– Ого! – присвистнул он, увидев белоснежный пол и разорванную в клочья мешковину. – Разве ж это мыши? Это крысы, причем, какие-то саблезубые. И вонючие. Да… Даром ты, Валя, своего Мурзика кормишь.
– Мой Мурзик с недавних пор к кладовке ни на шаг не подходит, – сказала бабуля, с сожалением рассматривая испорченный продукт, – бегает от этой двери, как ошпаренный. А ведь здесь точно кто-то живет: сначала окорок свиной погрыз, потом масло подсолнечное разлил, теперь мука… Я уж отравы накупила, по всем углам ее разложила, а толку никакого. Игнатушка, – бабушка вдруг с надеждой посмотрела на нашего гостя. – Может, ты мне поможешь?
– Как это? – не понял сосед.
– По-своему. Прогони моих крысок, а?
Взгляд дяди Игната стал удивленным.
– Петровна, – с некоторым возмущением в голосе сказал он, – ты в своем уме?
– Игнатушка, милый, помоги! Если ты крыс пугнешь, они ко мне больше никогда не сунутся. Для тебя эти вредители – пустяк, а для меня – настоящая проблема. Сегодня они внучку мою без блинов оставили, а завтра нас самих съедят.
– Скажешь тоже – съедят, – усмехнулся сосед. – Ладно, что уж с тобой делать. Только не рассказывай об этом никому, а то стыда потом не оберешься. И из кладовки давайте выйдем, места здесь слишком мало.
Честно говоря, лично я очень слабо представляла, как именно дядя Игнат собирается гонять наших «крысок». Мне всегда казалось, что самое лучшее средство от грызунов – тщательная дезинфекция. У соседа ж, как выяснилось, на этот случай имелся свой собственный метод.
Когда мы вернулись из кладовки в кухню, он снял обувь, повесил на спинку ближайшего стула свитер, потом опустился на четвереньки и – начал меняться. Лицо его вдруг стало круглым, как тарелка, на руках вместо пальцев засверкали когти, тело вытянулось и покрылось густой шерстью.
Через пару секунд на том месте, где только что находился наш гость, сидел серый кот! Мохнатый, огромный (мейн-кун отдыхает!), с большущими желтыми глазами!
От моего визга задрожали стекла.
Одним прыжком я взлетела на стол и в ужасе прижалась к стоявшему рядом с ним холодильнику.
В глазах кота появилось неподдельное изумление.
«Петровна, – вдруг раздался в моей голове голос дяди Игната. – Что это с ней? Она у тебя дикая, что ли?»
– Дикая, – вздохнула бабуля. – Не обращай внимание, Игнатушка.
Кот совершенно по-человечески покачал головой (мне показалось, что, если бы мог, он еще и пожал бы плечами) и неторопливо отправился обратно в кладовку.
– Люся, слезай со стола, – сказала мне Лекарцева-старшая. – Не позорься перед соседом.
– Б-бабуля, кто он т-такой? – дрожа и заикаясь поинтересовалась я.
– Оборотень, – просто ответила бабушка. – Самый обыкновенный.
– Обыкновенный?! Он – кот!
– Да. Слезай со стола.
– Нет!
– Люся, он тебя не тронет. Он вообще очень добрый и миролюбивый. Честное слово, внученька, бояться совершенно не нужно.
– Бабушка!
– Милая, клянусь, я все тебе объясню. Все-все. Но после того, как Игнат уйдет домой, ладно? Слезай со стола, пожалуйста.
Я осторожно спустилась на пол.
– Бабушка, – медленно произнесла я. – В нашей кухне пару минут назад человек превратился в зверя.
Она кивнула.
– Скажи, я ведь не сумасшедшая?
– Нет, – Валентина прижала меня к себе. – И со зрением у тебя тоже все в порядке.
– Но ведь оборотней не бывает.
– Так говорят только те, кто их никогда не видел.
– И как это – жить по соседству с человеком-котом?
– Нормально, – пожала плечами бабушка. – Я за эти годы привыкла.
– А другие волховчане? Они знают, что Игнат – оборотень?
– Конечно.
– И спокойно на это реагируют?!
– Разумеется. А чего им волноваться-то? Можно подумать, он тут такой один.
– Так здесь есть еще оборотни?!
– Тихо, не кричи. Конечно, есть. Целых три штуки. И все, как на подбор, тихие, дружелюбные, очень приличные люди.
Я уже открыла рот, чтобы выразить свое глубочайшее удивление, вызванное столь потрясающей новостью, как на пороге кухни снова появился дядя Игнат. Чтобы не травмировать мою и без того уже пошатнувшуюся психику, порог он переступил в человеческом обличие.
– Нет у тебя в кладовке крыс, Валентина, – сказал он, бросив в мою сторону настороженный взгляд. – И никогда не было. По крайней мере, живых.
– В смысле? – бабулины брови взлетели вверх.
– В прямом. В самой кладовке никто не обитает, зато наведывается туда действительно регулярно. В левом дальнем углу есть большой лаз, через который эта дрянь к тебе и прибегает. Но не беспокойся, ход я заколотил – там на полке молоток лежал и пара дощечек. Вот только квартиранта твоего это сдержит ненадолго, надо меры принимать.
– Приму, – кивнула бабушка. – Ты только скажи, кто именно портит мои продукты.
– Большой перерожденный грызун. Может быть, это все-таки крыса, но я не уверен. У них после перерождения запахи становятся одинаковыми, а потому разобраться тяжело. И знаешь, Петровна, сходила бы ты в гости к заозерному богатею. Он в этих делах соображает лучше.
– Не пойду, – мрачно сказала бабуля. – Ты сам бы решился просто так его навестить?
– Тогда к Зине зайди, – усмехнулся Игнат. – Попроси у нее отворот-траву или еще какую-нибудь дрянь, чтобы дом от этой пакости оградить.
– Тогда эта пакость полезет к кому-нибудь другому.
– Очень может быть. Что ж, – вздохнул сосед, – значит поговорить с заозерным все-таки придется.
За сим он пожелал нам хорошего дня, забрал свою одежду и откланялся.
Бабушка достала из шкафчика коробку с печеньем, поставила кипятиться чайник. Я же уселась за стол, сложила на груди руки.
– Внимательно слушаю тебя, бабуля.
Она опустилась на соседний стул, вздохнула.
– Знаешь, Люся, я всегда старалась быть мудрой матерью и хорошей свекровью. Когда твой отец вырос, спокойно отпустила его во взрослую жизнь. Потом без возражений приняла его решение жениться на твоей матери. Мне казалось, что я воспитала хорошего умного мужчину, который умеет правильно расставлять приоритеты. Но, видимо, я ошиблась. Если позиция твоей мамы понятна – она так и не смогла нас принять, то Саша, твой папа, меня откровенно удивил. Неужели он никогда не рассказывал тебе о наших… мм… особенностях?
Я растерянно моргнула.
– О каких особенностях?
– Значит, не рассказывал, – бабушка сняла с плиты закипевший чайник, заварила две чашки чая. – Видишь ли, Люсенька, Волховское – не простое село. И люди в нем живут не простые, а особенные.
– Оборотни, например, – хмыкнула я.
– Не только, – пожала плечами бабушка. – Еще целители, провидцы и многие другие.
Что?..
Она это сейчас серьезно?
– Дело в том, – продолжила Лекарцева-старшая, – что неподалеку от села находится источник магической силы. Он дает всем нам неплохую подпитку. Поэтому здесь издавна селятся люди, которые своими способностями несколько превосходят прочих людей.
– Ты хочешь сказать, что тут живут ведьмы и колдуны? – искренне удивилась я.
– А еще лесовики, погодники, оборотни, опять же, – кивнула бабушка. – Нам здесь хорошо. Особенно тем, кто находится в преклонных годах. Как я. Никто не мешает, прятаться ни от кого не нужно. Источник силу поддерживает, не надо ехать в дальние дали, чтобы пополнить резерв.
У меня создалось четкое впечатление, что кто-то из нас двоих сошел с ума.
– То есть, нормальных обычных людей в Волховском нет? – осторожно спросила у бабушки.
– Ни одного, – подтвердила она. – Обычным тут плохо. Они чувствуют источник иначе и стараются как можно скорее от него убежать. Да и общий энергетический фон для них не очень комфортен – магия здесь буквально витает в воздухе.
– Погоди, – улыбнулась я. – Но ведь мне тут хорошо! Значит, не все нормальные люди убегают из вашего волшебного села.
– А причем тут ты и нормальные люди? – усмехнулась бабуля.
– В смысле?! – вытаращила я глаза. – Я тоже ведьма?
– Конечно. Хотя обозначать этим словом всех подряд все-таки неправильно. Среди нас существует некоторое деление, условное, конечно, согласно врожденным способностям. Однако звать всех ведьмами и колдунами не стоит.
– Знаешь, ба, – скептически сказала ей, – за двадцать семь лет своей жизни я ни разу не заметила у себя паранормальных способностей. Нету их у меня. Или они еще не проснулись?
– Всё у тебя есть, – отмахнулась Валентина Петровна. – А способности проснулись сразу, как только ты научилась разговаривать.
Что-то я ничего не поняла.
– Поясни.
– Мы, Люсенька, потомственные целители. Только лечим по-разному. У меня, например, магические потоки проходят через пальцы – я черную гниль из человека руками вынимаю. Собственно, потому-то они у меня стареют быстрее, чем я сама. Отец твой – видящий, болезнь может рассмотреть лучше любого рентгена. Излечить больного ему тяжело, а вот диагностировать, что именно у него не в порядке – проще простого. Александру Лекарцеву никакие аппараты УЗИ не нужны, он и без них все отлично видит. А ты, Люсенька, у нас особенный экземпляр. Ты – заклинательница. Или, если по-народному, говоруха.
– И что это значит?
– Твоя магия – речь. Если немного напряжешь свою память, наверняка вспомнишь множество случаев, когда словом, произнесенным вслух, ты умудрялась творить самые настоящие чудеса.
Ну… Вообще-то, да. Таких ситуаций было множество. Взять хотя бы, этот отпуск. Лиза, конечно, девушка добрая и жалостливая, однако за свои выходные всегда стоит насмерть. Поэтому лично меня очень удивило, как быстро и легко она согласилась поменяться свободными днями.
Или можно вспомнить случай, когда я пыталась вернуть в магазин бракованный блендер. Ну не хотели продавцы возвращать мне за него деньги. Я ругалась с ними почти полчаса! И вдруг они согласились, будто кто-то нажал на невидимую кнопку, – внезапно и тоже очень легко.
А когда начальник вызвал меня на ковер, чтобы отругать за оговорку в эфире, а вместо этого вдруг похвалил?..
Правда, во всех этих случаях была одна маленькая деталь – мне ОЧЕНЬ, всей душой хотелось, чтобы решение оказалось принято в мою пользу.
Нда… А я-то думала, что это у меня временами дар убеждения просыпается.
– Способности у тебя, Люда, хорошие, – продолжила между тем бабушка. – Но до конца не раскрытые. Пользовалась ты ими редко и непроизвольно, не задумываясь и себя не контролируя. За это отца твоего отругать надо. Мне-то Саша сто раз обещал, что все тебе расскажет и объяснит. А сам, видимо, шел на поводу у жены и делал вид, что ты – обычный ребенок. Дурак великовозрастный. Эх!.. Надо было мне все-таки вмешаться в твое воспитание.
– Так мама в курсе, что мы… ээ… целители?
– Конечно. Такое шило в мешке утаить невозможно. Думаешь, они с папой развелись только из-за того, что он целыми днями на работе пропадал? С его видением она еще как-то мирилась, но, когда подросла ты, и стало уж совсем очевидно, что в семье появился еще один колдун, с ней случилась истерика. Рита категорически не хотела, чтобы ее дочь была ведьмой, а потому ввела кучу требований: запретила Саше разговаривать с тобой о магии, перестала ко мне в гости отпускать. Последнее, кстати, несусветная глупость. Нам нужно время от времени подпитываться, чтобы держать себя в постоянном тонусе, иначе магические каналы начнут пересыхать, появится энергетический голод и физическое недомогание – серость, скука, хандра. Собственно, то, что с тобой и случилось. Думаете, Людмила Александровна, я просто так вас столько лет в гости звала?
Ох…
Так вот почему мама называла Волховское ведьминой деревней!
– И что теперь? – тихо спросила я у бабушки.
– А что теперь? – пожала она плечами. – Ничего. Отдохнешь, наберешься сил. Потом вернешься в город, будешь, как и раньше, жить и работать. Может, замуж, наконец, выйдешь. Я ведь, Люсенька, ничего особенного не рассказала. Ты с самой собой много лет провела и еще много лет проведешь. А способности свои все-таки начинай развивать и осваивать, не то снова растратишь резерв на что попало.
Несколько минут мы молча пили чай.
– Бабуля, а магов у нас в стране много? – спросила я.
– Хватает, – кивнула она. – Только все они разные, и уровень силы у них отличается.
– Слушай, – вспомнила я, – так значит, Марина все-таки русалка?
– Это та дачница, которая вчера в гости к нам приходила? Нет, что ты. Русалки, милая, – это нежить, перерожденные утопленницы, которые человеческим мясом питаются. А Марина – водяница.
– Кто?..
– Маг воды. Видела, как она в озере преображается? Вот! Для нее вода – самая главная субстанция в жизни. Твоя Марина в ней себя, как дома чувствует.
Хм…
– А тот монструозный пес, который нам спать не давал? Сосед Миша, да? Тоже оборотень?
– Ага.
– А Зинаида Семеновна?
Лицо бабушки стало серьезным.
– Зинаида Семеновна – своего рода универсал. Она и будущее может видеть, и лечить, при желании, способна. Травы знает, умеет из них составы разные готовить. Заговоры, опять же, выплетает крепкие. Только знаешь, Люся, старайся Семеновне на пути не попадаться. И обниматься с ней тоже не стоит. Мало ли…
– Почему?
– Черная она. Таланты ее не природные, как у нас, а приобретенные.
– Приобретенные? Значит, колдуном может стать любой человек?
– Не любой, – поморщилась бабушка. – А только тот, кто согласится передать себя в темные руки. Тьма ему многое откроет, но плату за свою науку возьмет немалую.
– Душу?
Бабушка усмехнулась.
– Семейное счастье. Радость материнства. Уважение близких людей. Вместо этого оставит одиночество, страх и брезгливость. Ни одна черная ведьма после заключения сделки не может жить прежней жизнью. Ломаются они, Люсенька. Характер у них портится, глаза становятся злыми и стеклянными, а душа холодной и равнодушной. Зина давно в Волховском живет. Приворотные зелья городским дурам варит, отсушки-присушки сочиняет. Говорит, рада бы остановиться и дело это бросить, а не может.
– Это плохо?
– Привороты мастрячить? Конечно. Против природы идти – всегда большой грех, а их у Зины столько, что нести на себе – спина переломится.
Я поставила на стол пустую чашку.
– Знаешь, мне всегда казалось, что к нашей семье баба Зина относится хорошо.
– Так и есть. Лет тридцать назад мы с папой твоим услугу ей одну оказали. Просто так, бескорыстно. Ей требовалась помощь, и мы помогли. Так она, смешная, до сих пор об этом помнит.
Уточнять, чем именно бабушка и отец помогли черной ведьме, я не стала. Потом поинтересуюсь, когда смогу выкарабкаться из бурного потока обрушившихся на меня откровений.
***
На то, чтобы оклематься после полученной информации мне понадобилось примерно четыре часа – как раз к приходу следующего гостя.
Все это время я молча бродила по дому и саду в состоянии пришибленного зайца. Пыталась занять себя каким-нибудь делом, однако, мысли, роящиеся в голове, буквально выбивали из колеи, а потому любую начинаемую работу бросала даже не на половине, а практически сразу.
То, что рассказала бабушка, являлось не просто странным, ошеломляющим или удивительным. Это было невозможным. Нереальным. Выдуманным. Такого просто не могло быть.
Честное слово, если бы не мохнатый серый оборотень, перевоплощение которого я видела собственными глазами, мне было бы легче решить, что Валентина Лекарцева попросту сошла с ума. А что? Со стариками такое бывает – даже самые умные и рассудительные из них могут впасть в детство, придумать сказочный мир и искренне в него поверить.
Здесь же, к счастью (или к сожалению?), не тот случай.
Между тем, самым невероятным во всей этой истории являлось даже не существование в современном цивилизованном мире потомственных целителей, черных ведьм и водных магов (включи телевизор и наслаждайся: их там целыми толпами показывают), а то что я сама имею к ним непосредственное отношение.
Бабушка права – с самой собой я живу уже давно. А потому прекрасно все о себе знаю.
Заклинательница.
Смешно, не правда ли? И, как минимум, маловероятно. Даже несмотря на уверения бабули, что явными мои способности становятся только тогда, когда я сознательно их использую и всей душой хочу, чтобы именно мое слово оказалось самым главным.
Мать с самого детства внушала мне, что общаться с другими людьми нужно с умом. Что в споре оба оппонента равны, и мое личное мнение никогда не может быть истиной в последней инстанции. Что я должна с уважением относиться к любому собеседнику, и что навязывать другим свои суждения глупо и неправильно.
Между тем, после разговора с бабушкой, меня начал-таки покусывать червяк сомнения.
Быть может, дорогая родительница учила меня всему этому с двойной целью? Не просто воспитывала в дочери уважение к другим людям, но и стремилась подавить желание воздействовать на этих самых людей при помощи слов и их волшебной силы?..
Тетя Катя, жена дяди Игната, появилась на нашем пороге незадолго до полудня. Она была небольшого роста, рыжеволосая, с тонким носиком, большими карими глазами, и почему-то казалась похожей на лисичку. У меня тут же мелькнула мысль, что, быть может, эта симпатичная женщина действительно время от времени обрастает пушистым мехом и превращается в маленькую лесную плутовку.
Сейчас же эта плутовка выглядела, мягко говоря, неважно. Лицо ее было бледным, под глазами виднелись темные круги, а на голове, несмотря на теплый день, имелась толстая шерстяная шапка.
– Заходи, терпеливая ты наша, – усмехнулась бабушка, пропуская тетю Катю в дом. – Давно мучаешься?
– Второй месяц, – уныло ответила гостья. – Четыре раза в больницу ездила, кучу препаратов в себя влила, а толку – ноль. От последнего лекарства чуть не оглохла, представляешь?
– Представляю, – покачала головой бабуля. – Я уже мужу твоему сказала – надо было сразу ко мне идти.
– Неудобно тебя беспокоить, Валя.
– Неудобно, Катенька, спать стоя, – заметила Лекарцева-старшая, пропуская ее в зал, – одеяло падает. Снимай свой колпак, надо посмотреть, что с твоим ухом случилось.
Они подошли к одному из широких зальных окон. Соседка стянула шапку, а бабуля осторожным, но уверенным движением наклонила ее голову в сторону и несколько секунд внимательно рассматривала ушную раковину.
– Понятно, – кивнула, в конце концов, она. – Присаживайся, Катя. Сейчас я себе мазь для рук принесу и полечу тебя маленько.
– А это будет больно? – чуть поежившись, спросила гостья.
– Неприятно, – честно ответила бабушка. – Но терпимо.
Когда она вышла из комнаты, тетя Катя снова поежилась и медленно опустилась в кресло. Я ободряюще ей улыбнулась. Соседка в ответ улыбнулась тоже, но как-то блекло и криво.
На самом деле, в чем-то я ее понимаю – сама не люблю ходить в больницы, а докторов и вовсе побаиваюсь, несмотря на свою принадлежность к медицинской семье. Потому лечиться всегда иду лишь в том случае, когда припечет так, что деваться уже некуда. Папа с бабушкой за такую нерешительность меня ругают, однако я ничего поделать с собой не могу.
Тетя Катя, по всей видимости, в этом отношении оказалась со мной солидарна, ибо болевшее ухо явно измучило ее до такой степени, что она уже была согласна на любую процедуру, лишь бы вернуться к нормальному физическому состоянию. Там у нее наверняка стреляло или резало, потому как бедная лисичка то и дело морщилась и коротко вздыхала.
В какой-то момент она чуть наклонилась вперед, и ее многострадальное ушко, маленькое и очень аккуратное, предстало передо мной во всей красе.
Я посмотрела на него и вздрогнула.
В нем кто-то сидел.
Моргнула и присмотрелась повнимательнее.
Ну да, точно. Из ушной раковины тети Кати выглядывало крошечное темно-серое существо.
Оно было бесформенно-мохнатым и напоминало клочок старого войлока. Рук, ног или даже морды я разглядеть у него не смогла, однако то, что этот неведомый зверь был живой, сомнений не вызывало.
Он не переставая копошился в соседкином ухе, то и дело ныряя в самую его глубину. Катерина при этом вздрагивала и всхлипывала от боли.
Вот же гаденыш!
– Эй! – неожиданно для самой себя воскликнула я. – Ты что там делаешь?!
От звука моего голоса зверь замер.
– А ну вылезай оттуда! Ей же больно!
