Ольга Висмут
Недотрога и Банкир
4
В голове бьется мысль, что надо бежать. Но я не могу оторвать взгляд от Белецкого. Он словно гипнотизирует меня. Разум приказывает бежать, но ноги не идут. Где-то внутри сидит страх, что если сейчас сбегу, то меня уволят.
А мне никак нельзя потерять эту работу!
Но с другой стороны, чего я боюсь? Белецкий – известная личность. Вряд ли он опустится до насилия. Да и зачем это ему? К его услугам все модели столицы!
– Ну? – наклонив голову набок, он с усмешкой смотрит на меня. – Сама сядешь или помочь?
В его тоне чувствуется что-то темное, опасное и возбуждающее.
– Сама, – отвожу взгляд.
Сажусь первой и тут же двигаюсь на соседнее сидение, подальше от дверцы. Рядом садится Игорь.
Аромат его парфюма вновь окутывает меня. Я немного ежусь. Руки невольно кладу на колени. А Игорь смотрит. И смотрит так, что я всей кожей ощущаю, как его взгляд скользит по мне. Может, что-то во мне не так?
Дверца хлопает. Водитель заводит мотор. По телу проносится дрожь.
Машина трогается. Я бросаю нервный взгляд на ресторан. Ощущение, что меня навсегда увозят.
– Куда ехать? – спрашивает водитель.
Молчу. Явно не меня же спрашивают. Или меня? Я должна назвать свой адрес? Что же делать в такой момент?
Как назло, все связные мысли решают сбежать из моей головы прямо сейчас.
Понятия не имею, что говорить. Мы едем домой. К нему? Ко мне?
Ко мне нельзя. Там отчим и мать, и сестры. Да и вообще я свой адрес не называла.
– Давай на Грушевского, – дает распоряжение Белецкий.
Водитель кивает и выруливает на проезжую часть. Мои руки начинают подрагивать.
Смотрю на огни в домах, мимо которых мы проносимся. Нервничаю безумно.
Домой. Я еду к нему домой.
Благо из центра в мой район есть прямая ветка метро.
Белецкий накрывает мою руку своей. Будто в плен захватывает.
Поворачиваю голову в его сторону, как заторможенная. И вновь ловлю темный взгляд, который смотрит мне прямо в душу.
Нервно сглатываю, глядя в его глаза. Меня словно заманивают в капкан.
Свободной рукой судорожно тянусь в карман за телефоном. Хоть смску кинуть сестре, что меня увозят. Пусть предупредит мать, что я буду поздно.
Хотя… будто моей матери не все равно.
– Все в порядке, – не спрашивает, просто говорит Белецкий.
Я как в полусне киваю. Пытаюсь убрать руку, и мужчина отпускает меня. Его губы изгибаются в улыбке.
Мое сердце стучит сильнее.
Машина останавливается во дворе элитных многоэтажек. Прикидываю, насколько это далеко это от ближайшей станции метро.
Платный паркинг забит автомобилями дорогих марок. Интересно, тут люди вообще пользуются общественным транспортом? Что-то я уже сомневаюсь.
Первым из машины выходит Белецкий. Я продолжаю сидеть. Вдруг меня сейчас водитель домой отвезет?
Но нет. Водитель тоже выходит из машины.
Я выдыхаю. Рукой все же нащупываю телефон. Времени еще хватает. Успею на метро.
Вот только дверца с моей стороны открывается. Прохладный воздух окутывает меня.
Вижу мужскую руку перед собой. Да, меня никто никуда не отпустит. Я в ловушке. Белецкий привез меня к себе домой.
Принимаю руку и выхожу наружу. Как в тумане иду за мужчиной. Хоть бы слово сказала.
– Хорошая погодка, – голос дрожит.
И тут же прикусываю язык.
Надо бы сказать, что мне пора домой. Выдумать что-то. Мне страшно. Я не знаю, чего ожидать от этого мужчины. Но вряд ли он сделает со мной что-то непоправимое. Не убьет ведь за пролитый суп?
– Чудесная, – отвечает Белецкий.
Мы проходим мимо консьержа. Дверь в дом открыл Игорь магнитным ключом.
Лифт. Последний этаж. У него пентхаус. Голова кружится от стоимости подобной квартиры.
Только входим в квартиру, куда Белецкий пропускает меня первой, как он тут же берет меня за руку. Притягивает меня к себе.
Без слов, его губы опускаются на мои. И вопреки всей логике – я отвечаю на поцелуй. Это не идет ни в какое сравнение с теми поцелуями, которые у меня были раньше. Губы Белецкого сминают мои. Жестко и властно. Он прижимает меня к стене и наваливается всем телом. Чувствую его возбуждение, упирающееся мне в живот.
Куртка слетает на пол. Обе наши куртки. Его руки скользят по моему телу. Жадно мнут грудь. Спускаются ниже, задирают свитер. Пальцы проводит по чувствительной коже, вынуждая меня втянуть живот. А потом ныряют за пояс джинсов.
Я судорожно выдыхаю.
Страх заставляет оцепенеть.
Белецкий ничего не замечает, продолжая меня целовать. Его пальцы воюют с застежкой моего ремня.
Сама не понимаю, почему не останавливаю его, почему не отталкиваю.
– А ты горячая, – шепчет Белецкий, на секунду отвлекаясь от моих губ.
Я могу только кивнуть.
– Мне понравилось, как ты передо мной на коленях стояла, – слышу хриплый шепот. – Давай повторим в моей спальне. Только ты будешь голой…
Щеки заливаются краской.
Понимаю, как это выглядело и к чему это может привести. Попала я по полной. По мужчине видно, что так просто меня отсюда не выпустят. Как я вообще такое допустила – сама не знаю.
Горячее дыхание скользит по коже возле моего уха. Белецкий как змей-искуситель целует меня, проводит языком.
Меня трясет от эмоций. От страха и возбуждения.
Может, уже и пора, но я не хочу. Не могу. Не вот так, с первым встречным, пусть он и нравится мне.
– Хватит, – пытаюсь остановить мужчину.
Упираюсь ладонями ему в плечи.
И Белецкий останавливается. Лишь сжимает меня в своих объятьях.
– И почему же я должен остановиться?
– Не знаю. Но я не могу, простите. Давайте я как-то по-другому отработаю ваш ужин. Хотите, приготовлю что-то? – предлагаю с мольбой.
Мы оба тяжело дышим. Мои губы болят от поцелуев.
Смотрю в темные глаза мужчины. Уж явно не такой ответ он хотел услышать.
Сердце неистово бьется в груди.
– Что вы любите? – спрашиваю хриплым голосом.
А сама покрываюсь мурашками от одного его взгляда. Так и хочется, чтобы он продолжил меня целовать.
– Люблю, когда женщина снизу, – хрипло выдыхает он.
Смущенно отвожу взгляд.
– Боюсь, ничем не могу помочь, – говорю тихо.
А сама понимаю, что такому как Белецкий не отказывают.
Его рука ложится на мою щеку.
Игорь проводит большим пальцем по моим губам, слегка приоткрывая их.
Я отодвигаюсь.
Надо сбежать от него, пока еще можно.
В глазах мужчины появляется лед.
– Ладно, не так я хотел провести этот вечер, – даже голос меняется. Становится ровным, холодным: – Свободна.
Я вздрагиваю, а он отпускает меня:
– Дверь за собой захлопни.
Затем разворачивается спиной и просто проходит мимо.
5
Я в полной прострации хлопаю ресницами, глядя на массивную фигуру, направляющуюся вглубь квартиры. Все еще стою, не решаясь сдвинуться с места.
Он отпускает меня?
Вот так просто? Может, я его неправильно поняла…
Мою неуверенность можно списать на общую усталость после тяжелой смены.
В глубине квартиры хлопает дверь.
Значит, это не шутка. Он меня отпустил.
Решившись, разворачиваюсь к выходу. Это самое лучшее, что я могу сейчас сделать.
Как же стыдно, что Климшин видел, как я садилась в машину. Наверняка уволит. И куда мне идти? Без образования никто не возьмет. На рынок еще можно пойти торговать, но там не те деньги, что были в ресторане.
Машинально сажусь на банкетку рядом с дверью. Плечи опускаются под грузом невеселых мыслей. Вздохнув, зажимаю ладони между колен и просто сижу, устремив невидящий взгляд в рисунок напольного покрытия.
Меня накрывает тоска.
Что я буду делать без работы? Даже думать об этом страшно…
– Еще не ушла? – раздается хриплый голос Белецкого.
Поворачиваю голову в его сторону. В горле застревает комок. А все дело в том, что мужчина стоит передо мной без футболки. Босой. В одних джинсах, перехваченных широким ремнем.
Он так тихо подошел, что я даже шагов не услышала. Или слишком задумалась.
Смотрю на его мускулистое тело. Кубики пресса будто высечены из камня. Вот это рельеф. Я даже рот невольно открыла.
Он усмехается:
– Нравлюсь?
– Извините, – нервно сглатываю и поднимаю взгляд выше.
А то как-то неудобно вот так пялиться на хозяина квартиры. Но он в ответ тоже смотрит на меня. Пристально, нагло. Бесцеремонно. Будто оценивает.
Надо переключиться. Поэтому быстро встаю. Все. Я готова. Ой, куртка…
Подхватываю ее с пола и комкаю в руках. Потом надену, когда выйду.
– Все. Я пошла, – делаю шаг к дверям.
Игорь подходит еще ближе. Его запах окутывает меня. По телу пробегают мурашки.
Зачем он это делает? Неужели не понимает, как действует на меня?
Дыхание сбивается.
Он передумал и хочет, чтобы я осталась? Нет-нет, мне пора домой.
Раз все так сложилось, то и ладно. Еще успею на метро. Наверное. Не знаю.
Вот теперь меня начинает захлестывать паника.
Я кидаюсь к двери.
– До свидания, – бурчу под нос, не оглядываясь, и вылетаю из квартиры.
– Стой! – слышу в спину, но не реагирую.
Он меня отпустил? Отпустил. Вот и все. С чего мне останавливаться?
Сердце бьется где-то в ушах. Дверь с грохотом закрывается у меня за спиной.
Жму на кнопку лифта. Благо тот стоит на этаже, так что створки открываются очень быстро.
Влетаю туда и жму на первый этаж. Сквозь закрывающиеся двери вижу Белецкого, замершего у входа в квартиру.
Мои щеки горят. Кажется, что я сейчас что-то упускаю. Я же могла остаться с ним. Нет, это точно нет. Нельзя с ним оставаться. Это опасно. Для меня. Для моего сердца. Вот все было хорошо, пока я его просто любовалась им издалека в ресторане. А сейчас мое тело так и горит от его прикосновений. Будто его руки все еще сжимают меня. Будто он все еще жадно вдавливает меня в стену…
Вылетаю из его дома и направляюсь к выходу с придомовой территории. Благо она тут небольшая. Вот это меня, конечно, заносит.
В ушах лихорадочно стучит. Я сбежала от Белецкого. Обалдеть. Мне точно никто бы не поверил, если б я о таком рассказала. Да и кому рассказывать? Разве что девчонкам в ресторане. Но и то я бы не стала. Это же неприлично. Хотя у нас до сих пор работает Кристина, которая умудрилась залезть в койку к Климшину. Но у босса есть правило: те, кто с ним спал – сразу на увольнение.
Вот только Кристину не уволил. И то не пойми почему. Но мне кажется, там проблема в нашем администраторе Ольге.
Ох, ладно. Не о том думаю.
Несусь по улицам, спеша домой. Даже не стала искать метро. К тому же час ночи, метро не ходит.
Да тут и недалеко. По картам час ходьбы. Хоть и страшно, что уже так поздно. Да ничего. Я частенько после работы домой пешком хожу, экономлю.
Элитный район заканчивается. Его сменяет частный квартал со старыми домиками. Затем идет мост, а за ним – обычный жилой массив. Знакомые "хрущевки", где некогда пацанчики на районе стояли у подъездов и спрашивали у запоздалых прохожих, не будет ли прикурить. Утром их сменяли бабушки, клеймя каждого, как бог на душу положит.
Но главное, что сейчас никого нет. Я влетаю в свой подъезд и поднимаюсь на второй этаж.
Замираю у старой двери, обитой потертым дерматином. Так, ключи.
Начинаю рыскать по карманам.
Уже немного успокаиваюсь. Хоть на несколько секунд перестаю анализировать произошедшее. Нахожу ключ и вхожу внутрь.
В квартире темно. Щелкаю выключателем. Свет озаряет коридор. Старенький, немного обшарпанный, с выцветшими обоями. После квартиры Белецкого знакомая с детства убогость режет глаза.
Снимаю сперва обувь, а затем и куртку.
Раздается детский плач.
Ох, Сонечку разбудила – самую младшую сестру.
Слышится шуршание.
Мать выходит в коридор с младшей сестрой на руках.
– Ты чего так поздно? И что, не можешь потише? Не видишь, что разбудила малую, – говорит она гневно.
М-да, ожидать, что меня спросят о том, как мой день прошел или где задержалась – было бы глупо.
6
С мамой лучше не спорить.
– Прости, я нечаянно. Не хотела разбудить.
– Вот-вот. А мне теперь ее укладывать! Руслану завтра рано вставать.
– Я к себе, – показываю на свою комнату.
Ну как свою. Я делю ее со своей младшей сестрой. У нас тут прямо женское общежитие. Одни девочки и отчим Руслан.
– Иди уже, только тише. Утром душ примешь, – цокает мать и уходит в свою спальню вместе с дочкой, причитая, чтобы та успокоилась.
Я выдыхаю. Вхожу в комнату. Стараюсь двигаться потише, чтобы не разбудить сестру.
– Карина? – внезапно раздается детский голос.
– Чего не спишь? – отвечаю шепотом.
Нине всего семь лет.
– Тебя жду, – говорит она.
– Тише, а то мама ругается, – шарю рукой по стене в поисках выключателя.
– А ты сегодня поздно, – продолжает Нина. – Почему?
Я щелкаю выключателем. Свет озаряет комнату.
Сестра сидит на кровати и с любопытством смотрит на меня. Хоть один человек в этом доме рад меня видеть.
Правда, я надеялась, что Нина будет спать, когда приду домой. Все же она ребенок, и в десять уже должна быть в кровати. А я сегодня пришла на два часа позже обычного. Но у нас с Ниной есть свой ритуал – поболтать перед сном. Такие задержки, как сегодня, у меня бывают нечасто.
– Было много работы, – говорю ей. – Все, давай спать. Завтра в школу.
– А ты меня отведешь? – с готовностью отзывается Нина.
– Посмотрим…
Я раздеваюсь и тянусь в карман брюк. Кровь отливает от щек. В кармане нет телефона. Первая мысль, что я забыла его на работе. Вторая – что это могло случиться в квартире Белецкого.
Мы же так там рьяно целовались, что он мог и выпасть, а я не заметила!
Внутри все холодеет.
Что же делать? Бежать обратно в ночь – не вариант. Я не особо запомнила, где именно Белецкий живет. Да и консьерж меня вряд ли пропустит. Что я ему скажу?
А если на работе…
Так, стоп. Точно не на работе. Я выходила из ресторана и доставала его.
Я хорошо это помню.
Сажусь на свою кровать. Запускаю пальцы в волосы и сжимаю виски.
В голове полная каша.
– Карина, ты устала? – тихо шепчет Нина.
– Да, – машинально отвечаю ей, с ужасом осознавая, что мне придется искать телефон.
Точнее опять встречаться с Белецким. Мозг уже строит планы, как это сделать. Может, позвонить на свой телефон?
– Нина, а где твой телефон? – спрашиваю сестру.
– Вон лежит. Ой, а я тебе зайчиков показывала? – она подскакивает на кровати.
– Нет, погоди. Мне надо позвонить. Я свой потеряла.
– А где?
– Сейчас выясню. Надеюсь…
Беру с тумбочки ее телефон.
Раньше он был моим, но когда я начала подрабатывать, то купила себе другой. Простенькую модель, но она для меня бесценна. Вещи становятся любимыми, когда достаются тяжким трудом.
Если он у Белецкого, то…
Будто назло вспоминаю наш поцелуй. Как он прижимал меня к стенке. Как трогал за грудь…
Губы сразу начинают гореть.
Замираю и прикладываю ладонь ко рту.
А в голову лезут мысли о том, как он гладил меня… внизу…
Если бы я не остановила его, то мы продолжили бы прямо там, в коридоре.
Так, хватит.
Нахожу в "исходящих" свое имя и набираю. Мысленно молюсь, чтобы мой телефон был включен. Пусть он будет у Белецкого. Это лучше, чем вообще его потерять.
Пожалуйста, пожалуйста!
И на мою удачу – раздаются длинные гудки. Прижимаю трубку к уху.
– Алло, – слышится низкий мужской голос.
По телу пробегает волна жара.
– Игорь? – выдыхаю имя Белецкого.
– Да, Нина? Или Карина? – спрашивает он.
– Карина. Нина моя сестра. Я у вас телефон забыла. Можно я завтра заберу его? Просто сегодня уже поздно, – тараторю и прикусываю язык, а затем добавляю: – Простите, я не специально.
В ответ слышится смешок.
– Хорошо. Мой человек отдаст тебе телефон.
– Ага, – не могу скрыть разочарования в голосе.
Я ведь в тайне надеялась, что смогу с ним встретиться. Увидеть его, узнать, вернется ли он в наш ресторан после того, что я сделала.
– Может, сами отдадите? – спрашиваю осторожно. – Ну, когда будете у нас. Я как раз завтра на смене…
Мой голос звучит очень жалко. Ну и пусть. Лишь бы Белецкий согласился. Потому что если перестанет ходить в наш ресторан, то всех собак спустят на меня. И даже Ольга тогда не поможет. Климшин меня собственными руками придушит за потерю такого клиента!
Тем более Ольги завтра не будет. Это смена другого администратора. А он точно не станет меня защищать.
Вот только в трубке тишина.
Сердце болезненно екает.
Неужели не хочет?
Откладываю смартфон.
Экран погас. Пару раз нажимаю на кнопку включения и понимаю, что он разрядился.
Нина часто забывает его зарядить. А у него слабая батарея.
Начинаю искать зарядку. Сестра уже отвернулась к стене. Она когда засыпает, то хоть из пушек стреляй – не разбудишь.
Дверь за моей спиной открывается. Я понимаю это по скрипу и замираю.
Мама опять будет ругаться, что я шумлю.
– Ты чего не спишь? – слышится мужской голос.
Оборачиваюсь. В дверях стоит отчим – невысокий лысый мужчина. Из одежды на нем только широкие семейные трусы в горошек, из-под которых торчат тонкие кривые ноги, покрытые курчавой растительностью. Он потирает пивной живот, нависающий над трусами, и обводит меня сальным взглядом.
Я уже успела переодеться в шорты, в которых сплю, и тонкую майку. Чувствую себя голой под этим взглядом.
Взгляд отчима упирается в мою грудь.
Я скрещиваю руки, стараясь ее прикрыть.
– Уже ложусь, – пячусь к кровати.
– Давай быстрее, а то шумишь, – Руслан широко зевает.
Сам же глаз с меня не сводит. Цокает языком.
От него эту привычку взяла и мать. Только в ее исполнении это нормально воспринимается, а вот от Руслана – немного подбешивает.
Он же мамин муж и отец моей сестры. Как ему не стыдно вот так пялиться на меня?
– Извините, спокойной ночи.
Я быстро ныряю в кровать и до самого подбородка натягиваю одеяло.
– И чтоб больше ни звука!
Руслан уходит, не забыв почесать тощую задницу.
Меня всегда напрягает, когда он входит к нам в комнату. Все же для меня и Нины он чужой дядя. Так и не стал нам отцом.
7
– Карина, а ты сегодня работаешь? – спрашивает с утра Нина.
Мы только проснулись. Я пытаюсь проморгаться. Иногда тяжело с утра вставать. Хотя после вчерашнего вечера, это еще тяжелее.
– Да, я сегодня в среднюю смену, – поясняю сестре. – Буду поздно.
– Жалко, – тяжко выдыхает Нина. – Я думала, ты меня заберешь из школы, мы зайдем в магазин и купим сладостей.
– Я тебе и так их могу купить.
– Нет, ты не понимаешь, – снова вздыхает сестра. – Я хочу пойти с тобой вместе. Ты всегда на работе, мне одной скучно.
– Хорошо, сходим на выходных. Я же тебе курточку обещала купить, – сдаюсь перед умоляющим детским взглядом.
А у самой сердце сжимается. Я же вчера должна была получить хорошие чаевые. А вместо этого едва не вылетела с работы и потеряла телефон. Благо он хоть у Белецкого.
Жар приливает к щекам.
Я же вчера попросила его принести телефон в ресторан. Но ответа так и не дождалась. Может и он не услышал меня?
Остается только надеяться, что он придет, как обычно, и я смогу с ним поговорить.
Ох, только меня после вчерашнего не подпустят к его столику. Да и Виталик уже будет на месте.
– Ура, – Нина кидается мне на шею.
Дверь в комнату резко открывается. На пороге появляется мать с младшей сестрой на руках.
– Чего орете с утра пораньше?
Сонечка тянет к нам ручки.
– Доброе утро, мама! – Нина радостно бросается им навстречу.
Она всегда рада всех видеть.
Вот только мать строит такую недовольную мину, глядя на нас, будто мы для нее обуза.
– Не ори, – говорит, одергивая Нину. – Собирайся в школу.
– А меня Карина сегодня отведет, – отвечает сестренка и берет меня за руку.
Я сжимаю детскую ладошку.
Конечно, я ее отведу. Я всегда отвожу ее в школу.
Мать закатывает глаза и что-то бурчит себе под нос. Нина отпускает меня и бежит к маме, чтобы обнять. Она у нас очень тактильная. Ей всегда надо кого-то поцеловать или обнять. Очень ласковая девочка.
И тут на мое удивление мама опускает руку на голову Нины и поглаживает ее, хотя едва удерживает младшую. Но это как раз понятно. Соня привыкла всегда быть на руках. Стоит ее отпустить – начинается плач. Даже удивляюсь, как Руслан все это выдерживает. Но думаю, что он просто сильно любит мою маму и свою дочь. Другого объяснения не могу найти.
– Руслан скоро уйдет, – говорит мама. – Можете пойти позавтракать. Главное – не путайтесь у него под ногами и не мешайте.
Я киваю.
Так уж повелось, что когда Руслан появился в нашем доме – все начало крутиться вокруг него. Руслан всегда сидит во главе стола и ест самым первым. Даже если мы опаздываем куда-то. Благо у меня работа аж в десять начинается, и отчима в это время уже нет дома. Но в любом случае, все делается для того, чтобы только ему хорошо было. Если надо идти в душ, так Руслан идет первым. Или если ты уже там, то надо быстро заканчивать все свои дела, чтобы дать ему возможность помыться.
Подобное отношение бесит, конечно, но мы привыкли. Надеюсь, в будущем у меня появится возможность забрать Нину и съехать из дома. Ради этого я и работаю. Хочу еще поднакопить денег и пойти учиться на веб-дизайнера. Обучение стоит не дешево. Зато у меня есть цель, и я к ней иду.
Мать покидает нашу комнату. Ей по сути все равно, где я шатаюсь целыми днями. Из дома не выгоняет – уже хорошо. Хотя порой мне не хватает ее ласки и объятий. Раньше, до того как в нашей жизни появились Руслан и Сонечка, мама даже спала на одной кровати со мной и Ниной. Мы ложились с двух сторон и всю ночь держали ее за руки.
Ну да ладно. Я уже взрослая. Могу пережить. Лишь бы Нина не страдала без мамы.
– Пошли завтракать, – зевая, зову сестру.
Нина быстро переодевается.
Судя по времени, Руслану уже скоро уходить. Но когда мы появляемся на кухне, он все еще сидит за столом. Смотрит, как я разбиваю яйца для омлета.
– Русик, я уже погладила твои вещи, – зовет мать из своей комнаты.
– Иду, – Руслан поднимается и проходит мимо меня, обдавая парфюмом.
Не знаю, что это за фирма, но пахнет безумно ужасно. Мне каждый раз чихать хочется из-за этого запаха. И выбросить куда подальше его духи.
– Сегодня холодно. Не забудь шапку надеть, – продолжает мать уже в коридоре.
Я морщусь. Да, вчера была прекрасная погода, но что поделать. Сегодня действительно похолодало, хотя на дворе уже март. По календарю зима уже закончилась, но на деле она все еще не хочет сдавать позиции. Два дня тепла, а затем – снег и холод.
Ну, может и хорошо, что еще холодно. У меня есть время купить Нине весеннюю куртку. Прошлогодняя на нее уже маленькая, а в зимнем пуховике скоро станет очень жарко.
Я знаю, что мама не раскошелится на Нину. Не потому что жадная. А потому что не хочет просить у Руслана деньги на нас. Она однажды так и сказала: у вас есть отец. Если родной отец не хочет заботиться о своих детях, то как это можно требовать от чужого мужчины?
Горько осознавать, но в чем-то она права. Отец бросил нас, ушел, оставил практически в нищете. Нина тогда постоянно болела, мама не могла работать, потому что таскалась с ней по больницам. Больше года мы не жили, а выживали. Я забыла вкус колбасы. А папа… папа просто уехал. Сменил город, область, может даже страну. И номер телефона. Оборвал все концы. Помню, как он сказал перед тем, как покинуть наш дом:
– Вырастешь – поймешь.
Но вряд ли я когда-нибудь смогу такое понять.
После его ухода мама превратилась в серую тень. Я слышала, как она плачет по ночам, когда думает, что я сплю. Мое сердце разрывалось от боли. Мне хотелось утешить ее, но я кусала губы и молчала. Потому что моя жалость только разозлила бы ее.
Мама всегда скрывала эмоции. Даже когда отец уходил, ни один мускул не дрогнул у нее на лице. Хотя я уверена, папа до последнего ждал, что она попросит его остаться.
Не попросила.
Гордость обиженной женщины оказалась сильнее нее.
А потом в нашей жизни появился Руслан. И маму словно подменили. Она расцвела.
Не знаю, что я почувствовала, когда узнала, что Руслан будет жить с нами. Но в моих чувствах была и доля облегчения. Мама прописала его, он взял на себя все коммунальные платежи. И продукты в холодильнике тоже с его зарплаты. Даже сейчас, когда я работаю. Он сам сказал, что мне не нужно тратиться на еду, а я не стала настаивать.
В ответ мама обхаживает его так, будто он арабский шейх в гареме. Иногда мне становится неприятно от того, как она сюсюкает с ним. Но с другой стороны теперь у нас есть еда и нет долгов за квартиру. А я могу сама купить Нине новую куртку и даже ботинки.
Пусть наш отец оказался сволочью, но у Нины есть я.
После завтрака отвожу сестру в школу. На улице словно снова февраль. Ветер бросает в лицо горсти колючего снега.
– Домой дойдешь? – спрашиваю Нину, поправляя ей шарф. – Я не смогу тебя забрать.
– Хорошо, я сама.
Обнимаю ее и смотрю, как она исчезает в недрах учебного корпуса.
Мне тоже пора. Не хочу возвращаться домой, лучше пройдусь пешком. И время убью, и позаглядываю в витрины. Последнее время это стало для меня особым развлечением. Я смотрю на роскошные вещи в витринах дорогих бутиков и представляю, что однажды все это будет моим. Вон тот розовый плащ, это черное платье, те сапожки на шпильках…
У одной витрины я замираю дольше, чем следует. Там на круглой подставке крутятся часы. На вид массивные и дорогие. Они похожи на те, которые носит Белецкий.
Я почти прижимаюсь носом к стеклу, чтобы разглядеть их получше.
– Эй, – звучит резкий окрик, – не пачкай витрину!
На крыльце бутика стоит тетка с метлой.
– Нечего тут бродить! – бурчит с недовольством. – Все равно ничего покупать не будешь.
– А может и куплю, – смотрю на нее исподлобья.
– Ну-ну, и что же ты купишь? – она упирает руки в бока. – Тут самые дешевые часы – пять тысяч долларов!
Названная сумма заставляет меня отпрянуть от витрины. Засунув руки в карманы, я ухожу быстрым шагом. Но в душе растет злость: однажды я заработаю денег, вернусь сюда и куплю самые дорогие часы! Вот, теперь у меня есть еще одна цель!
Чем ближе подхожу к ресторану, тем сильнее угасает мой пыл. Вместо него чувствую приближение головомойки, которую мне устроит администратор за вчерашнюю выходку. Но к моему облегчению мне никто ничего не говорит.
И все же до самого вечера я сама не своя. Тревога не отпускает, будто вот-вот случится что-то плохое. Но что именно – не понять.
Зато сердце ускоряет свой ход, когда вижу Игоря. Он сегодня одет в черный брючный костюм. Как с иголочки.
Белецкий направляется на свое место, а Виталик уже следует за ним.
Я невзначай иду им навстречу. На самом деле у меня там столиков нет, но надо как-то перехватить Белецкого.
Вот только он молча проходит в випку, кинув на меня мимолетный взгляд. Будто вчера ничего не было. Никаких поцелуев.
– Эй, ты что тут делаешь? – спрашивает Виталик, получив заказ от клиента.
– Мне надо кое-что сказать Белецкому, – отвечаю ему.
– Вчера не наговорилась? – ухмыляется парень.
– Это не то, что ты думаешь! – складываю ладони в умоляющем жесте. – Обещаю, я быстро!
– Ладно, иди. Я пока заказ отдам поварам.
Быстро чмокаю парня в щеку и скольжу внутрь випки. Сталкиваюсь со взглядом Белецкого и понимаю, что он сегодня не в настроении. Смотрит на меня так, будто я его обокрала…
