Ольга Викторовна Дашкова
Охота на олигарха
Пролог. Дымов. Декабрь
– Тебе здесь нравится?
Девушка сморщила носик, брезгливо отодвинула столовый прибор, осматривая вокруг интерьер:
– Еще не решила.
С ее плеча соскользнула белая шубка, показывая загорелую кожу и тонкую бретельку топа.
Она перевернула страницу лежащего на столе меню, начала читать, но тут же вопросительно посмотрела на меня:
– Селедка под шубой? Дорогой, ты серьезно?
– Почему нет? Сто лет не ел такое.
На нее забавно смотреть, все время забываю имя – Милана, Милена, Милания? Впрочем, это не так важно.
Сам рассматриваю свое приобретение трехмесячной давности – ресторан «Ля Минор». Кроме нашего заняты еще три столика, на стеклах наклейки о предлагаемом бизнес-ланче и скидках, искусственные цветы в маленьких вазочках, клетчатые скатерти, дешевые шторы.
Мила продолжает изучать меню, больше не задает вопросов, но весь ее вид говорит о брезгливости и пренебрежении к данному заведению. Послушная девочка, ради денег стерпит все, даже селедку под шубой, приготовленную неизвестно где.
Почти центр города, место хорошее, что не скажешь о ресторане, но купил по дешевке, в договоре было сказано, что владельцы должны освободить помещение к Новому году. Но как видно, они этого делать не собираются, в углу стоит наряженная искусственная ель, мигают гирлянды. Со времен молодости не бывал в таких заведениях.
За последние месяцы в моей жизни много чего случилось, было не до какого-то там ресторана. Самое радостное, конечно, это то, что я стал дедом – старшая дочь, Дарья, родила месяц назад самую красивую девочку на свете. Если учесть, что мне совсем скоро пятьдесят один год, то я этому безумно рад, но стариком себя совсем не ощущаю.
– Добрый день, меня зовут Евгения, вы уже готовы сделать заказа?
От звука знакомого голоса все внутри сжимается.
Медленно поднимаю голову, мы встречаемся взглядами. Вьющиеся светлые волосы ниже плеч, голубые глаза, в них сейчас столько холода, а еще – удивления.
Девушка делает шаг назад, поправляет черный фартук официанта, сжимает в руке блокнот и карандаш:
– Вы готовы сделать заказ?
– Дорогой, мы точно будем здесь что-то кушать? Может, не стоит? Поехали в «Инжир», а лучше к тебе.
– Будем. Заказывай.
– Ну, тогда мне воды – простой, без газа и в бутылке, я открою сама. Если честно я не голодна.
Евгения несколько секунд смотрит на мою спутницу, снова на меня, теперь практически убивая взглядом, поджимает губы. Кажется, похудела за то время, что не видел, бледная кожа, заостренные скулы, хрупкие плечи.
Я помню вкус ее губ – брусника с сахаром, она тогда ела именно ее, запивая чаем с мятой.
– У нас есть клюквенный морс.
– Морс – это что?
– Это сладкий напиток из разбавленного водой сока ягод.
– Клюква, она же кислая, нет, мне просто воду.
– Что вам?
Теперь моя очередь, а я сижу, теряюсь, как школьник, а не взрослый мужик.
Евгения, это имя написано на беджике. Да, Женечка, как я ласково ее называл, а еще шептал это имя ночами, что мы провели вместе, ловя с ее вкусных губ стоны.
Чувство вины и стыда – вот что сейчас разъедает меня изнутри. А еще Мила в белой норковой шубе, ее брезгливость, мой дорогой телефон на столе и часы за кучу тысяч евро на запястье.
Весь мой внешний вид и спутница кричат о том, что все, что нас сейчас окружает, это дно, а мы на вершине.
– Я очень рада, что электрики могут позволить себе сводить свою девушку в ресторан. Но извините, это не мое дело. Вы будете делать заказ? А то мне нужно еще из воды убрать весь газ для вашей дамы сердца.
Какая острая на язычок, а еще я помню, как она умеет хамить и ругаться матом.
Может, к черту послать Милу и затащить Женечку к себе на квартиру? Вспомнить свои вынужденные осенние каникулы и наш горячий секс на скрипучей койке.
– Дорогой, вы знакомы? Почему официантка второсортной забегаловки позволяет себе такое? Какой электрик? Я не понимаю! Ты купил электрическую компанию?
Евгения выпрямляет спину, смотрит с вызовом.
Черт, на самом деле чувствую себя подлецом, но вроде никто не был против того, что происходило, и никто ничего никому не обещал. Мы взрослые люди, каждый получил свое.
– Мне нужен ваш управляющий.
– Для чего? – Девушка не понимает, сейчас она растеряна.
– Поговорить с ним о закрытии ресторана.
– Как о закрытии?
Еще немного, и в ее бездонных голубых глазах появятся слезы, но меня не должно это трогать.
– Я новый владелец этого заведения.
– Новый владелец? Тот самый Дымов? – Женя очень удивлена.
– Дорогой, ничего себе, когда ты успел его купить?
Мила поправляет шубку, накрывает мою руку своей ладошкой, Евгения следит за ее движениями, снова собирается.
– Я управляющий и совладелец, можете говорить со мной, господин Дымов.
Странно, что она работает еще и официантом, скорее всего, дела совсем плохи.
– Мой адвокат свяжется с вами в ближайшее время, и вы помните, что должны освободить помещение до Нового года? Так прописано в договоре. На все у вас ровно неделя.
– Но мы не можем так быстро. Я хочу выкупить его обратно, мне необходимо немного времени, чтобы найти нужную сумму, часть уже есть.
– Дорогой, а что здесь будет вместо этого паршивого ресторана?
Я все так же сижу, Женя смотрит растеряно, Мила не унимается. Не понимаю, откуда во мне столько жесткости? Но это бизнес, и если ты как владелец и управляющий не смог удержать свое заведение на плаву, то грош тебе цена как управленцу.
А еще я не верю женщинам, давно не верю их словам, слезам, улыбкам. Они так умело это делают, при этом вставляя нож в спину. Сначала они умоляют подождать, строят вот такие милые глазки, в которых стоят слезы, а потом кусают больно, как голодные гиены.
Я уже проходил это, мне хватило.
Теперь никаких чувств и эмоций, только секс.
– Куколка моя, а хочешь, я подарю его тебе?
– Мне? Ничего себе, дорогой, это так неожиданно. А я сделаю здесь бутик женского белья, обожаю белье, ты же знаешь.
Я знаю, потому что это за мои деньги она надевает на себя полупрозрачные тряпки, а потом предо мной же их снимает.
Пролог 2. Евгения. Декабрь
– И ты представляешь, он говорит мне, мол, вы должны освободить помещение до Нового года. Зла не хватает… напыщенный вонючий индюк.
Нервно размешиваю уже давно остывший кофе, бросаю ложку на стол, она с грохотом падает на пол. Смотрю в окно, на улице уже стемнело, идет снег, такой легкий и пушистый, мигают яркие гирлянды, красиво очень, но мне не до этого.
– А ты что?
Тома с аппетитом ест тирамису, отпивает глоток красного вина, смотрит поверх бокала на сидящего за соседним столиком молодого человека.
– Ты вообще слушаешь меня?
– Слушай, как считаешь, я не слишком старая для такого молодняка? – Кивает в сторону. – А то на днях курьер суши назвал меня на «вы» и добавил «женщина». Господи, меня чуть инфаркт не хватил, побежала искать капли, а потом вспомнила, что у меня их нет.
– Тома, ты женщина, поверь мне, тебе скоро сорок лет.
Не хочу разочаровывать подругу, но сейчас разговор обо мне, а не о ее молодняке.
– Печально. Так кто там у тебя был вонючим индюком?
– Новый владелец ресторана.
– Продала все-таки? Ты моя умница, эта дыра только тянула из тебя деньги и нервы, худая стала, смотреть страшно, хотя сейчас это неважно, все носят безразмерные свитера и платья.
– Тома, это Слава продал! Продал мой ресторан! За моей спиной, пока я искала деньги, пока носом землю рыла. Он, тварь, все продал, подписал бумаги и даже не сказал мне. Этот ресторан – моя жизнь, мое любимое дело, я пятнадцать лет в него душу вкладывала.
– Ну, твой бывший всегда был дерьмом, только ты не замечала ничего, потому что пропадала здесь, в своем любимом деле, пока он тискал массажисток, маникюрш, а потом и официанток у тебя под носом.
– Но это незаконно, он подделал мою подпись, нужно согласие всех собственников. Я подам на него в суд, он что, этого не понимает?
– Он сейчас трахает ту официантку в Сочи, и поверь, ему глубоко по херу, куда ты на него будешь подавать.
– Ты откуда знаешь?
– Евгения Генриховна, есть такое явление в современном обществе, называется «социальные сети», тебе знакомо?
– Мне не до этого.
– Женя, ты меня слышишь вообще? – Тома повышает голос, приподнимается, щелкает перед моим лицом пальцами.
Яркая брюнетка с миндалевидным глазами Шамаханской царицы, Тамара Беридзе, моя школьная подруга и самый близкий человек. Ее никак нельзя назвать женщиной, а вот я глупая баба, которая пахала, тащила на себе все, закрывая глаза на измены мужа. Пока в октябре просто не застукала его в койке с девицей, причем он даже не оправдывался.
– Забудь уже его, выкинь из памяти и жизни, захлопни дверь этого несчастного ресторана, где ты потратила лучшие годы своей жизни, и начни ее заново…
Томка умеет убеждать – она психолог.
– Женечка, милая моя девочка.
– Да какая я девочка?
– Ты не любишь себя, поэтому об тебя все вытирают ноги. – Теперь подружка говорит вкрадчиво, гладит по руке, заглядывает в глаза. – Сколько лет я тебе твержу: подумай о себе; со сколькими мужиками познакомила, отрывая их от своего сердца. Но ты, как курица-наседка, сидишь в этом «Ля Миноре», пытаясь возродить из пепла то, чего уже давно нет.
– Я не курица.
– Нет, конечно нет, ты прекрасная, красивая, голубоглазая натуральная блондинка, снежная королева в этом царстве замороженных полуфабрикатов.
– Тамара, прекрати свои сравнения, не до них.
– Я не знаю чего-то еще?
Поправляю волосы, снова смотрю в окно, снег все идет, совсем скоро Новый год, даже не знаю, что он принесет.
– Он был здесь.
– Кто?
– Тот, мой ноябрьский деревенский роман.
– Электрик с отличной эрекцией?
На Тамаркину шутку оборачиваются, она разводит руками, отпивает вина.
– Да.
– Чего хотел? Надеюсь, ты не оставила ему специально адрес и телефон? Нам электрики не нужны, ты теперь девушка свободная, нужно повышать планку, один бездельник у тебя уже был двадцать лет.
– Он олигарх.
– Кличка, что ли, такая?
– Нет, он настоящий олигарх, Владимир Дымов.
Достаю из фартука вырванный листок из какого-то бизнес-журнала, на нем фото мужчины в дорогом костюме, идеально сидящем на широких плечах. Темные с сединой волосы, стильная борода, внимательный взгляд, тонкая оправа очков, он серьезен и собран.
Подруга рассматривает помятый листок, быстро пробегается по тексту, там ничего особенного, статья о слиянии двух компаний, банкете и планах на будущее.
– Шутишь?
– Я так похожа на шутницу?
– То есть ты хочешь сказать, что Владимир Дымов и твой сексуальный электрик, о котором ты мне рассказывала и лила слезы после стопки коньяка, один и тот же человек?
– Ничего я не лила, и не надо было тебе ничего рассказывать.
– Сейчас не об этом.
– Да, это он, пришел сегодня с девицей, ну, из тех, у которых загар никогда не сходит, и они ведут себя так, словно вылезли не из того же места, откуда все, а из золотой вагины богини. Пришел, мол, я купил у вас ресторан, будьте добры, освободите до Нового года.
– А ты что?
– Стою, обтекаю дерьмом, молчу. Что я могу? Денег никто не дает, все давно перезаложено, а Слава сказал, что моя доля – это его доля, так как он оставил мне квартиру, но при этом продал теткин дом. Твою же мать, как же я устала от всего.
– Что он еще говорил?
– Слава?
– Да гори твой Слава в аду. Дымов что говорил?
– Предлагал подарить мой ресторан своей маромойке малолетней, а она здесь откроет магазин трусов.
– Он что, не узнал тебя?
– Не знаю. Но мне кажется, ему было стыдно, что вот я такая – в фартуке официанта, а он весь лощеный, богатый, довольный собой. Противно было.
– Женька, это шанс, нужно встретиться с ним, напомнить о былом, о проведенных страстных ночах, слово за слово.
– Совсем ненормальная? У меня есть гордость и самолюбие. Но, блин, как все было складно и логично, как он хорошо играл и притворялся. – Хватаюсь за голову, смотрю в одну точку. – Я ведь верила ему, да скажи он тогда, что богат, да мне было бы все равно.
– Жень, а ты вообще новости смотришь?
– Нет, у меня нет телевизора, Слава забрал.
– На него было два покушения. – Тома стучит острым ноготком по снимку из журнала. – Новости гремели на всю страну: конец октября, все решили, что вернулись лихие девяностые, средь белого дня снайпер, гильзы по асфальту, все залито кровищей.
– Сейчас он вполне живой… и тогда в деревне был тоже.
– Да, дела, конечно, странные.
Не думала, что будет так больно снова встретить его, а ведь я ждала, он не просил номер телефона. Я, как девочка-подросток, сама написала на бумажке и положила в карман его куртки, когда уезжал.
Я взрослая женщина, у меня куча проблем, жизнь рухнула, муж ушел, любимое дело продали, понятно, что это все не конец света и в моем возрасте жизнь только начинается.
Жизнь.
А вот это пугает больше всего.
– И еще знаешь что… Кажется, я беременна.
– От кого?
– От олигарха или электрика, не знаю уже.
Глава 1. Дымов. Октябрь
– Володя, я тебе говорю, место там шикарное, почти центр города, проходимость хорошая. Если из того, что есть, сделать конфетку, отбоя не будет.
– Я не ресторатор, да и купил уже один в сентябре, кстати, тоже тебя послушал. Теперь вот не знаю, что с ним и делать, надо кому-то поручить, чтобы занялся, а времени нет.
– Так купи второй, и будет филиал, я все шикарно придумал, ну не захочешь ресторан – сделай офис. Твоя строительная компания разрастается, людям нужно куда-то нести денежки, чтобы купить квартиры.
Ефим Петрович, развалившись в кресле, пьет кофе из маленькой чашечки, оттопырив мизинец с небольшой печаткой на толстом пальце. Выглядит комично, но ему идут такие понты, Шустов мнит себя аристократом в четвертом поколении. Всем рассказывает, как его прабабка имела интимную связь с каким-то князем.
Невысокий, полный, лысый, всегда в безупречно сидящих на его неказистой фигуре немыслимых костюмах. Сегодня на нем замшевый пиджак кирпичного цвета, черные брюки, болотного цвета рубашка с оранжевым платком на груди.
– Дымов, я тебя когда-нибудь подводил? Тебе первому все самое лучшее в нашем городе и за его пределами. Кстати, как там Дарья, когда пополнение? Обещаю сделать королевский подарок.
– Тебе, Фима, её муж ноги переломает за подарки, лучше не теряться, а то потом с гипсом ходить будешь.
Смотрю в окно: такая хорошая осень, сухо, солнечно, небо синее, – а на душе скверно.
– Так что, Владимир Сергеевич, купишь ресторан?
– Принеси бумаги, мои ребята почитают, что там да как.
– А что по нашему делу?
– Фима, ты опять за старое? Зачем тебе тот завод? Окраина области, глушь, все почти разворовано, работать некому. Ты антиквариатом занимаешься, не лезь из красоты в дерьмо. А там реально дерьмо – это молокозавод и ферма. Или ты решил сменить направление и податься в глушь?
Шустов ерзает в кресле, его маленькие, глубоко посаженные глазки сверлят меня насквозь. Странный он, знакомы лет пятнадцать, и все у человека какие-то причуды.
Знаю я, зачем ему это все нужно. Можно выиграть неплохой госзаказ, получить областные субсидии, пустить пыль в глаза о возрождении старого производства и увеличении рабочих мест. Но Фима ничего этого делать не будет, оформит все на левые лица, а деньги уплывут в его карман. Если, конечно, он задумал это, в чем я сомневаюсь.
– Значит, не продашь?
– Нет, Ефим Петрович, но был рад тебя видеть.
Шустов поджал полные губы, поставил чашку на столик, как-то странно посмотрел на меня, но тут же улыбнулся.
– Владимир Сергеевич, к вам Максим Анатольевич, говорит, дело важное, звать?
В кабинет зашла секретарь, Фима стал внимательно рассматривать девушку.
– Да, Олечка, зови. Фима, если у тебя все, то извини, дела.
– Слушай, а ты ее трахаешь?
– Кого?
– Олечку. – Фима кивает в сторону двери.
– Нет, Олечка очень ценный работник, я ей хорошо плачу, она хорошо работает.
Никогда не имел привычки заводить романы на работе, да никто и не пытается флиртовать с боссом, потому что он очень строгий и суровый.
Фима ушел, начальник службы безопасности компании Максим Анатольевич выглядел серьезно, я бы даже сказал – озадаченно.
– Что на этот раз, в машине нашли взрывчатку, под кроватью бомбу, а моя любовница носит пояс шахида?
– Володя, все гораздо серьезней, ты зря смеешься. – Максим смотрит внимательно, видно, что устал, под глазами темные круги. Мы с Савельевым ровесники, но он, как бывший военный, крепче и шире в плечах. – Я тут нарыл одну информацию, помнишь, после банкета и всей той истории с Марией в филиале на Кутузова ровно через день была кража? Мы решили, что шпана разбила окна, камеры. Внимание со всей той суетой не обратили. Но среди всего этого безобразия, оказывается, был украден ноутбук одного из экономистов.
– А там его личные интимные фото?
– Вот если бы. Никулин Антон Иванович, ведущий специалист отдела аналитики, нам поведал через пять дней, что пропал его личный ноутбук, на котором он хранил рабочую информацию, причем ту, которую хранить там нельзя. А теперь вопрос, господин Дымов: тебе не кажется это странным?
– Да бред какой-то, что он мог там хранить?
– А ты вспомни, как две недели назад глюканули серверы и пропало пятнадцать миллионов. А вечером твоя машина попала в аварию, якобы случайную. И это все произошло день в день. Но все персонажи настолько мутные, что еще разбираться и разбираться в этом.
– Про пятнадцать миллионов я помню, их ищут, у меня не такие тупые работники, а вот авария точно была случайна.
– Да, странный дед на допотопном «Москвиче» ехал на дачу, вез саженцы. Это из разряда фантастики. Ты когда последний раз видел «Москвич»? Дед включил идиота, мол, сынок, забыл очки. Мы проторчали там три часа, создав пробку. А в это время у твоего дома было странное движение.
– Грибники.
– В октябре? Ночи холодные, лед на лужах, грибы не растут в холод. Ой, да что я тебе объясняю, я против поездки в область, это сборище вообще никому не нужно, чем вы там занимаетесь, письками меряетесь?
– Это называется «деловая встреча», влиятельные люди города и области решают важные вопросы, я не могу не поехать, Макс, все, не трепи мне нервы своими подозрениями. Давай так: ты охраняешь, я работаю, и мы друг другу не мешаем. А сидеть дома у камина – это не про меня.
Савельев долго смотрит, снова о чем-то думает, я перебираю бумаги, скоро совещание, а потом деловой ужин.
– Хорошо, но ты будешь делать то, что говорю я, и если скажу, что к той женщине тебе ехать не надо, значит, ты не поедешь.
– А при чем здесь мои женщины?
– Потому что я им не доверяю. Или тебе, Владимир Сергеевич, напомнить о зимних событиях? О Любови Михайловне и вашей самоволке?
– Не надо, все, иди, не мешай.
Сам не хочу вспоминать те дни, мое помешательство и очередную женскую ложь. Какие же они все-таки коварные существа – женщины, ради своей выгоды вывернутся наизнанку, придумают любую сказку. Но больше всего женщины любят деньги, они лучший посредник и отличный мотиватор для горячих встреч.
На телефон приходит сообщение: «Котик, я соскучилась».
У отправителя нет имени, только цифры, да это и не нужно, они все практически на одно лицо: Милочка, Дианочка, Кариночка, молодые, загорелые, согласные на все, с пухлыми губами и длинными ресницами.
Деньги – вот что они любят.
Они все. Без исключения.
Глава 2. Евгения
Отвратительный октябрь.
На дорогах огромные лужи, в них грязные, опавшие с деревьев листья. Прохожие укрываются от дождя раскрытыми зонтами, а ветер пытается вырвать их из рук.
Для кафе, баров и ресторанов должна быть золотая пора, но этого нельзя сказать о нашем заведении. Официантки – две молоденькие студентки, принятые две недели назад, – хихикают в стороне, забыв принять заказ у посетительницы. Бармен лениво натирает бокалы, кажется, еще немного – и все здесь погрузится в спячку.
– Симона Марковна, рада вас видеть. Решили скрасить серые будни и побаловать себя вкусненьким?
Улыбаюсь милой старушке, знаю ее всю свою жизнь, мы соседи, она живет на третьем, а наша со Славой квартира на четвертом этаже. Старинный дом, архитектура города, почти центр. Кто-то скажет, что это так престижно, но это на самом деле несет одни проблемы и заботы.
Старые коммуникации, изношенная проводка, зашарканные лестницы подъезда, который уже назвать парадной, как в былые времена, язык не поворачивается. Все, что делают власти города, это пускают пыль в глаза, ремонтируя фасад и крышу, хоть на этом спасибо, и говорят, что все прекрасно.
– Здравствуй, Женечка, чего, думаю, сидеть дома, пойду в любимый ресторанчик, а идти-то и недалеко. Пришлось, конечно, оставить Иосифа одного, но у него осенняя хандра, все время спит.
Иосиф – это кот, названный в честь Сталина и тоски по былым временам, хотя сомневаюсь, что она застала вождя всех народов живым.
Симона Марковна поправила на груди пышный бант, улыбнулась. И почему все старушки красят свои тонкие старческие губы яркой помадой? Может, и я, когда буду вот такая же сморщенная, начну носить парики, а на пальцах – массивные серебряные кольца.
Ой, да не приведи господь.
– Понимаю.
Хотелось добавить, что мой Славик тоже все время спит, но сравнивать мужа с котом и сочувствовать ему не вижу смысла.
Наш с ним ресторан с прекрасным названием «Ля Минор» вот уже пятнадцать лет находится на первом этаже нашего же дома. Симона Марковна – частая гостья, но с ее пенсией доктора наук она может себе позволить ходить и в более приличные места, за углом год назад открылся новый пафосный ресторан «Шаляпин».
– Так, и что у нас нового? Только, Евгения, бога ради, не предлагайте мне бизнес-ланч, это странное название все никак не укладывается в голове.
Смотрю в сторону, официантка Алена с кем-то переписывается в телефоне, даже не смотрит на меня, улыбается – наверное, с парнем, иначе не объяснишь ее дурацкую улыбку.
Люда шепчется с барменом, уложив свою массивную грудь на стойку. Короче, никто не работает.
Мне самой надо бы сосредоточиться на работе, продумать новую рекламу, меню, запустить акции. В конце концов, начать продавать закуски к пиву и само его на розлив, чтобы хоть как-то удержать на плаву бизнес. Но родному мужу, видимо, на это наплевать, у него, как у кота Симоны, хандра.
– Женечка, вы меня слышите?
– Да, Симона Марковна, разрешите предложить вам салат – руккола с тигровыми креветками на гриле и сыром пармезан, а на горячее – стейк трески.
– И бокал вина.
– Непременно, Симона Марковна.
– И налейте себе, Женечка, вы очень бледная.
А вот это выход: напиться и ни о чем не думать. Почему Славе можно, а мне нет? Потому что у меня есть чувство ответственности за то, что начала, за людей, что работают, за мечту, что начинает лететь с обрыва.
Больно думать, что всего этого может не быть, и больно слышать разговоры мужа о продаже ресторана, в который я вложила столько сил, денег, душу.
Мы пережили все: бандитские сходки и разборки, лихие свадьбы, два пожара, одно ограбление, нас даже закрывала санэпидемстанция. Но мы выжили тогда – и сейчас обязаны!
– Все будет подано, а девочки принесут вино.
– Алена, может, ты вылезешь из телефона и примешь заказ? Пара у окна уже ждет десять минут, так трудно подойти? И принеси белого вина за третий столик.
Подхожу к официантке, Алена смотрит слишком нагло, но ничего не отвечает, поправляет рубашку на груди, откидывает за плечо прядь завитых темных волос. Идет к столику, виляя бедрами, пряча телефон в карман фартука.
На девушке очень короткая кожаная юбка, высокие каблуки. Словно у нас не семейный ресторан, а круглосуточный бордель. И где только Слава находит такие кадры?
Отдав заказ Симоны на кухню, оборачиваюсь на звон дверного колокольчика: в зал входит мужчина, стряхивает с черного пиджака капли дождя. Высокий, худощавый, в руках портфель, он внимательно осматривает помещение, а я его.
Сердце сжимается в груди в предчувствии чего-то очень нехорошего. Мужчина уверенной походкой идет ко мне, я поправляю волосы, пряча вспотевшие ладони за спиной.
– Добрый день, мне нужна Берг Евгения Генриховна.
– Это я, чем могу помочь?
– Очень приятно, меня зовут Константин Игоревич, мы можем с вами присесть и поговорить?
Довольно приятный мужчина, мой ровесник, наверное, где-то около сорока, тонкая оправа очков, внимательный взгляд. Такими бывают юристы или адвокаты. Вот сейчас совсем нехорошо стало.
– Да, конечно, вот свободный столик.
Мужчина присаживается, достает из портфеля бумаги, снова смотрит на меня.
– Может быть, что-то принести?
Рядом появляется Алена с такой мерзкой улыбкой, что хочется заехать ей по голове вазой с цветами, что стоит рядом. Чтобы она сейчас провалилась сквозь землю. Вопросительно смотрит на мужчину, тот заказывает лишь стакан воды.
– Евгения Генриховна, я прошу вас ознакомиться с бумагами и уточнить сроки.
– Какие сроки?
– Сроки передачи помещения ресторана в собственность другому владельцу.
– Какому владельцу?
– Новому. Вот здесь четко прописано, что с этого дня и до конца года вы должны освободить данное помещение, находящееся по указанному адресу.
– Это что, такая шутка сейчас, да? Кто вы вообще такой?
Внутри начинает нарастать паника, да, у нас не совсем хорошие дела, но никто не имеет право приходить вот так и предлагать мне покинуть мой же ресторан.
Мужчина смотрит несколько секунд мне в глаза, качает головой:
– Вячеслав Иванович вам ничего не передал?
– Что должен был мне передать мой муж? – смотрю в упор, повторяя каждое слово по слогам.
– То, что ваш ресторан, а точнее, помещение, что он занимает, продан. Ваша подпись стоит под договором.