Ольга Викторовна Дашкова
Одна любовь. Двойная месть
Глава 7
Силы покинули ее почти сразу, Герман что-то еще говорил, но Полина слышала все слова сквозь накрывающую пелену усталости. Она так вымоталась, эмоционально и физически, все эти волнения и сомнения, ее сопротивление принятым решениям мужчин. А потом секс, безумный, желанный, такой нежный и в тоже время страстный.
Она чувствовала, как Влад вышел из нее, а на белье закапало его семя, смешанное со спермой Германа. Это так порочно, когда двое мужчин кончили в тебя друг за другом, а при этом девушка носит их ребенка. Словно другая реальность, абсолютно незнакомая ей. Ноги не держали, ее уложили на бок, движения, голоса, касания. Откуда в этих суровых и жестких мужчинах столько заботы? Может быть, именно она так влияет на них?
Запах Германа, его грудь, Полина утыкается в плечо, сзади Влад, от него так жарко, что не надо одеяла. Но ее все равно накрывают, Влад убирает волосы, целует, чуть прикусывая мочку уха губами.
– Наша охуительная девочка, только наша Полинка.
Девушка улыбается, Герман смотрит неотрывно, она чувствует это, его рука поглаживает живот, к ней присоединяется рука Влада. Это невероятно трогательно, когда двое сильных мужчин оберегают ее с двух сторон и нежно накрывают беременный животик.
Кто сказал, что это неправильно? Кто сказал, что ее любовь к ним неправильная? Любовь? Их нельзя не любить, эта любовь смешана с сомнениями, страхами, обидой, но все равно любовь. Иначе быть не может, только от любви мог начаться их сын, после предательства первой любви и совершенной ошибки.
– Уснула.
– Ты думаешь, она останется?
– Мы должны сделать все, чтоб осталась. Ей нельзя просто так одной разгуливать по городу, и тем более садиться за руль. Пусть отдохнет, утром поедем в отель, наведем там порядок, без предупреждения.
Герман, держа руку на животе, смотрел на спящую девушку, говорил тихо, чтоб не разбудить.
– Не проще ли просто запереть ее здесь?
– Ты хочешь нервов и сопротивления? Соболь, ты хочешь войны и протеста? Полина слишком независимая и гордая. Пусть займется отелем, ей нравится это, будь рядом, у меня дела. Беременность – не помеха, пусть сидит там, в тепле, перебирает бумажки, без лишних эмоций. За пределами дома ее безопасность теперь твоя забота.
– Ты думаешь, еще ничего не кончено?
– Не знаю, надо быть начеку, теперь, когда у нас есть слабое место, о нем узнают непременно. Мы должны землю рыть, убивать любого, кто тронет ее. Любого, кому хватит смелости посмотреть в сторону девушки и нашего сына.
Влад откинулся, выключил нижний свет, комната погрузилась в темноту. Думал ли он еще месяц назад, что жизнь повернет в таком русле? Конечно, нет, он просто хотел видеть Полинку, хотел трогать ее идеальную грудь и слышать стоны. Но в ту тоску по ее телу было подмешано много другого, ему непонятного, с которым надо разбираться.
Когда она сказала о беременности, решил, что шутка, хотя он даже шуток таких не знал раньше, у него давно никого нет, ни друзей, ни родных, только Герман, как часть его самого. Он с двадцати лет один, да, была младшая сестренка, три года они были одни, предоставленные сами себе. После той зимней ночи, когда загородный дом взлетел на воздух, раскидав на сотни метров по округе их былую счастливую жизнь.
Влада тогда задержал тренер, говорил о новой программе подготовок к чемпионату, что будет весной. Он приехал именно тогда, когда зарево пожара освещало макушки леса за коттеджным поселком. По трассе новенький спорткар, подаренный отцом за очередной титул, обогнали несколько пожарных машин и скорых. Но и мысли не возникло, что все эти бригады неслись тушить и спасать тех, кого уже не вернуть.
Каринка стояла, как застывшая статуя, посередине кромешного ада, пепел от пожара покрывал ее голову, она просто смотрела вперед, по щекам текли слезы. Он тогда просто потерялся, не верил, что это горит их дом, там его сегодня ждали.
– Карина, маленькая, что случилось?
Влад тряс ее за плечи, пытаясь узнать, где родители, что, вообще, произошло.
– Я пошла гулять с Кексом, он убежал, вырвал из рук поводок и понесся в лес, как дикий. Он постоянно оборачивался на меня, лаял и уходил дальше по той тропинке,– Карина протянула руку и показала собачий поводок.– А потом был взрыв. Их больше нет?
Она так открыто посмотрела, резанув этим взглядом по сердцу. Тогда истерика накрыла Карину позже. Когда полиция взяла показания, когда психолог спрашивал о самочувствии, она все отвечала четко и ясно. Владу было страшно, реально, так страшно впервые. Дома, в городской квартире, организм отпустил эмоции, Карина рыдала три дня до самых похорон тех останков, что остались от их родителей.
Лабрадора, подаренного Карине на шестнадцатилетние, нашли в лесу с перерезанным горлом, Влад сказал ей, что он сбежал. Не поверила. Александра и Ирину Соболевых похоронили в одной могиле. На кладбище в тот день было яблоку упасть негде, представители власти, бизнес элиты и криминала. Все знали Александра Соболева, все знали, но кто убил, так и не нашли.
Соболь нашел, через пять лет. Нашел и наказал. Исполнителей и заказчиков, когда стал чуть опытнее и умнее, когда Немец хоть чему-то научил. Но вернуть семью и ту жизнь, полную надежд и планов, уже было невозможно. Тяжело терять, очень тяжело, как бы ты не старался, но это невыносимо. Родители, через три года Карина, Немец винит себя, съедает себя живьем изнутри, он видит это каждый день. Но Влад-то знает, он не виноват, виновные уже наказаны, их давно сожрали черви.
– Влад…Влад.
Перед его глазами снова то огненное зарево их дома, вой сирен и слезы Карины. Кто-то трясет его за плечо, он резко просыпается, словно выныривает из ледяной воды. Хватает руку, что его трясет.
– Влад, больно.
Полина сидит, глаза привыкли к темноте, Влад, сидящий перед ней, тяжело дышит и крепко держит ее запястье.
– Что?
– Влад, все хорошо?
– Полинка.
– Да, это я. Ты стонал во сне и дергался.
– Бывает.
Влад отпускает руку девушки, Полина трет запястье, в комнату сквозь плотно закрытые шторы уже пробивается тусклый солнечный свет, она с трудом, но замечает, как он взволнован.
– Иди ко мне,– мужчина тянет ее на себя, но Полина отстраняется.– Что не так? Я сделал тебе больно? Ударил?
– Нет, просто надо в туалет.
Полина оборачивается, Германа нет, даже не слышала, как он ушел. Двигается к краю кровати, Влад так и смотрит на ее, а Полине становится неловко. Вот только вчера она была совсем открыта и обнажена перед двумя мужчинами, кончала от их рук, губ, членов, а сейчас ей неловко.
– Не смотрит так.
– Ты не видишь, как,– смеется.
– Я чувству.
– Я буду смотреть на свою женщину, как хочу и сколько хочу.
Полина встает, ищет под ногами брошенную вчера рубашку Германа, но так и не находит. Поднимается и идет, совершенно обнаженная, в сторону ванны. В этой она еще не была, более просторная, с двумя раковинами, черным кафелем и белым мрамором. Полотенца и халаты тоже все черно-белые. Снова большая ванная, и просторная душевая за матовым стеклом, унитаз, биде.
Жутко хочется в душ, тело липкое от пота, между ног влажно, сперма мужчин все еще в ней и на бедрах. Теплый поток воды расслабляет мышцы, она стекает по волосам, груди. Полина совсем потеряла счет времени, казалось, что прошло несколько дней, наверняка, Илона ее потеряла, телефон в сумочке, сумочка неизвестно где.
Неужели она примет их предложение и останется в этом огромном доме? Надо подумать, хорошо подумать. Полина замерла на месте, приложила руку к животу и улыбнулась, малыш пошевелился.
– Да, мой милый, у мамочки все сложно.
– С кем ты разговариваешь?– мужчина, оказавшись вместе с ней в душе, целует в плечо и накрывает руками живот.
Полина смотрит вниз, черный ворон, его пронзительный взгляд, некая мистика. Малыш снова шевелится, словно чувствует, кто рядом, а мужчина сзади перестает дышать.
Глава 8
Кто сказал, что нельзя почувствовать счастье? Когда вот оно, под твоей ладонью. Теплая вода, гладкая кожа, Герман перестает дышать, а сердце ломает грудную клетку гулкими ударами. Прижимается крепче, ведет по плечам другой рукой.
– Напугал тебя?
– Все не могу привыкнуть, что вы всегда неожиданно появляетесь.
– Выспалась? – спрашивает в самое ухо, чуть задевая мочку с маленькой капелькой сережки–гвоздика.
– Да, я всегда встаю рано, малыш будит, – она откидывается мужчине на грудь, его рука все еще гладит животик, а дыхание обжигает. Горячая вода стекает по их телам.
Герман возбужден, очень возбужден, но сейчас именно такой момент, когда хочется совсем иного. Хочется стоять так очень долго, чувствовать своего сына. Он не представляет, что с ним будет, когда тот родится. Железная скала Герман Браун рухнет осколками к его колыбели, это случится неизбежно, он это знает.
Ему сорок пять, а он только вчера в кабинете понял, что их с Соболем жизнь не то что изменилась кардинально, она перевернула сознание полностью. Не думал, не ждал, даже мысли такой не было, чтоб осесть, завести дом, детей, собаку.
– Хочешь, купим собаку?
– Собаку? – Полина не понимает, о чем он.
– Да, большую такую, будет тебя охранять.
– От кого? – Полина улыбается и накрывает руки мужчины своими.
Герман не отвечает, разворачивает ее к себе лицом, всматривается в глаза, а у самого в них полыхает огонь и столько боли, что Полина теряется.
– Что? Что такое, Герман?
Он снова не отвечает. Он не хочет ее пугать, не может сказать, как ему больно от одной мысли, что с ней или с ребенком может что-то случиться. Не передать словами, как эта мысль обжигает сознание, разъедая кислотой все внутренности, до самых костей. Он чувствует это физически, и эта боль в сотню раз сильнее той, что была пятнадцать лет назад.
Полина растеряна, у мужчины такой взгляд, от которого почти леденеет сердце.
– Прости, девочка, я тебя пугаю.
– Ты очень часто меня пугаешь, я совершенно не знаю, какой ты настоящий.
– Я сам забыл, какой я настоящий. Скорее, даже и не знал.
– Но я так хочу узнать,– Полина гладит его по лицу, проводит пальчиками по мокрым ресницам.
Несколько почти невесомых поцелуев, а потом жесткий. Он впивается в ее губы, целует, словно вынимает душу. Дыхание сбивается, грудь накрывает широкая ладонь, пальцы сдавливают сосок, Полина стонет, ей не хватает воздуха, не хватает всего Германа, и в то же время его слишком много.
Герман прерывает поцелуй, прислонясь лбом к ее лбу, часто дышит. Ему так трудно держать себя в руках, быть более нежным, каждый раз одергивает себя, сдерживая свой голод по этой девочке, удерживая с трудом своих демонов.
У Полины самой сердце готово выпрыгнуть, грудь давно отяжелела от возбуждения, соски болезненно ноют. Она хочет этого мужчину, здесь, сейчас, лоно давно влажное, внутри болезненные спазмы желания. Проводит руками по широкой груди, ниже, туда, куда стекает вода. Под пальцами дорожка волос, уходящих в пах, налитый кровью возбужденный член.
Сжимает толстую голову, оттягивая крайнюю плоть, проводит по стволу несколько раз.
– Не надо, девочка.
– Хочу, сама хочу тебя.
– Могу навредить, – хрипит от остроты ощущений, от того, как Полина его ласкает, как подрачивает его изнывающий член, обводит головку, опускается к яичкам, лаская их.
– Не навредишь. Не сможешь.
Полина реально хочет его, хочет почувствовать его вкус, вобрать толстый ствол в рот, как тогда, снежной февральской ночью. Хочет чувствовать власть над этим мужчиной. Целует его шею, туда, куда может дотянуться, спускается ниже по груди, обводит сосок языком, все это время продолжая мастурбировать Герману.
Быстро опускается на колени, не давая мужчине возразить, уже более настойчиво сжимая член двумя руками, облизывает головку, тут же обводя ее языком, берет в рот. Герман смотрит вниз на то, как Полина, помогая себе рукой, лаская яйца, делает ему минет. Дыхание хриплое, он расставляет ноги чуть шире, гладит девушку по голове, от этой картины реально срывает крышу.
А Полина понимает, что это все уже было, совсем недавно, только с другим мужчиной, она так же стояла на коленях и ласкала ртом член Влада.
– Безумная девочка, иди ко мне, не могу больше.
Герман отстраняется, быстро поднимает девушку с колен, целует в губы, разворачивает к себе спиной.
– Останови меня, если будет больно.
Полина опирается о кафельную стену рукой, Герман скользит по спине, ягодицам, между ног, натирая чувствительную плоть, задевая клитор. Вода стекает по их телам, девушка стонет, когда мужчина проводит по половым губам головкой члена, а затем толкается. Он медленно входит в нее, растягивая, насаживая на себя.
– Боже мой…аааа….Герман….ааа.
Полина стонет, крупный член входит глубже, Герман, сжав челюсть, бережно толкается, стараясь не делать резких движений. Но безумно хочется сорваться, сжав ягодицы до синяков, войти по самые яйца.
– Дьявол, девочка, какая же ты узкая, какая горячая.
– Герман, глубже…да…еще.
– Не проси, милая.
– Герман…еще…аааааа.
Полина задыхается от ощущений, ей надо, чтобы он двигался, еще, сильнее, глубже. Герман сжимает ее грудь, так мучительно остро, соски затвердели, по телу стекает вода. Помещение наполняют стоны, хрипы, шлепки. Герман входит почти полностью, его член обхватывают эластичные стеночки влагалища.
– А, Герман…господи, – Полина кричит, Герман придерживает ее животик руками, чуть приседая, меняя угол проникновения, так глубоко как она просит, чувствует приближение ее оргазма.
Самого выворачивает наизнанку, в висках стучит пульс, Полина кончает на его члене, пульсирует, сжимает его изнутри. Она начинает оседать на пол, тело бьет оргазм, Герман выходит из нее, член блестит от смазки темно-багровой головкой, ему необходимо кончить.
Он садится на дно душевой, усаживая Полину сверху, как ночью на кровати. Сразу на изнывающий от желания член, Полина упирается в грудь руками, пытаясь прийти в себя после оргазма.
– Да, девочка, вот так, – помогает ей, приподнимая за бедра.
Полина царапает ему плечи, чувствует, как он напряжен, как бьется венка на виске, целует, Герман врывается языком ей в рот, стонет. Кончает долго, изливаясь, пульсируя. Оргазм отпускает медленно, он весь еще в ней, Полина слегка раскачивается, гладит по щекам. Так приятно ощущать внутри себя его возбуждение, так тепло и безумно влажно.
– Тебе не больно? – спрашивает, убирая прилипшие волосы с лица девушки.
– Нет, ночью было необычно, скорее от того, что я совсем отвыкла от секса за эти месяцы.
– Я пытался быть аккуратным.
Наконец снимает Полину со своего члена, усаживая на себя боком, чтобы не давить на живот, начинает его гладить. А Полину снова переполняют эмоции, она не может оторвать взгляд от черного ворона на кисти.
– Я бы хотел попросить тебя.
– О чем?
– В отеле надо навести прядок, возьмешься?
– В каком отеле?
Полина не понимает, о чем говорит мужчина, даже не пытается сосредоточиться.
– “Империал”.
– Какой? – Полина посмотрела внимательно в глаза Германа, решив, что он шутит, но мужчина был как всегда серьезен. – Тот самый “Империал”, мой “Империал”?
– Да, теперь он твой.
Глава 9
В просторном холле гостиницы “Империал” стояла гробовая тишина. Полине казалось, что если залетит муха, то она непременно услышит ее жужжание. Весь персонал, находившейся в этот час на смене, был собран, двери закрыты, не было видно даже постояльцев.
Утром Герман совсем сбил ее с толку, она, как маленькая, не могла сообразить, о чем он говорит, а когда, наконец, дошло, то смотрела на него такими глазами, что мужчина заволновался. И правду говорят, что в период беременности женщина думает совсем о другом.
– Так ты тот самый таинственный владелец отеля? Немец, о котором все говорят и которого никто никогда не видел? Точно, Немец. Ведь это так очевидно, с ума сойти.
– Словно Санта Клаус, – Герман тогда улыбнулся и поцеловал удивленную Полину в губы. – Считай, что я твой личный Санта Клаус.
– Но…
– Так, Полина, никаких «но», собирайся, завтракай, и тебя ждут новые владения.
– Но я ведь беременна, – она демонстративно показала на свой живот.
– Совсем недавно тебе это никак не мешало и нисколько не останавливало. Не хочешь – останешься дома. Останешься в этом доме. И это не обсуждается. Разведи сад, займись вышивкой.
– Вышивкой? Ты смеешься?
Сказал, как отрезал, ей нечего было возразить, к тому же надо было о многом подумать. Но подумать ей так и не дали, точнее, мысли путались. Влад постоянно ходил перед ее глазами полуголый, сыпал пошлыми шутками, Герман просто молча пил кофе, а она потом всю дорогу домой перебирала в памяти свой гардероб. С ее пикантным положением он понес некие изменения.
После быстрого завтрака, который непонятно кто приготовил, мужчины не дали ей осмотреть дом, а торопили так, словно они куда-то опаздывают. Влад увез ее в ее квартиру, ее любимая машина стояла у подъезда, ведь она так и осталась тогда у парка. Дал ей время собраться и со словами о том, что они едут делать революцию, привез в «Империал».
И вот гробовая тишина, холл гостиницы, где ей знакома каждая ваза и каждая царапина на стойке администратора, откуда она уходила с болью, но облегчением, на нее смотрят несколько десятков пар глаз. Полина в облегающем платье цвета спелой вишни, сверху жакет, прикрывающий животик, но он никак не скрывает ее положение.
Справа от нее Влад, сцепив руки сзади, широко расставив ноги, со скучающим видом смотрит на собравшийся персонал. Снова одет во все черное, с небритой щетиной, которая придает ему еще более грозный вид, хотя, куда уж больше. Слева Герман, на нем тоже черная рубашка, брюки и пиджак. Два ее собственных черных ангела и демона порока одновременно.
Он делает легкий кивок мужчине, стоящему около него.
– Герман Робертович, все готово, как вы и просили. Здесь все необходимое.
Полина видела этого мужчину раньше, он несколько раз останавливался в их гостинице. Странный такой, неизменно в клетчатых костюмах, как и сейчас. Небольшого роста, он говорил с акцентом и постоянно поправлял очки. Сейчас он передал Герману папку, тот раскрыл ее, пролистал пару страниц, кивнул, снова вернул ее мужчине.
А Полина чувствует на себе два пристальных и липких взгляда. Как раз напротив нее, на расстоянии всего несколько метров, стоит Валентин. Он нисколько не изменился за эти месяцы, тот же надменный взгляд, но сейчас к нему подмешана зависть и что-то еще. Чуть дальше от него Елена, та самая, бывшая горничная и нынешний администратор, или может у нее сейчас совсем другая должность.
Елена с интересом, чуть приоткрыв рот, рассматривает Германа и Влада, она, конечно, их узнала, их нельзя не узнать, их невозможно забыть. В ее глазах любопытство и, что это – желание? Полина глубоко вздыхает, поворачивает голову, смотрит в отражение зеркал, что висят на стенах, видит свое бледное лицо.
– Дамы и господа, наверняка всем давно интересно, кто же является владельцем сети отелей “Империал”, так вот, я рад вам представить его, Браун Герман Робертович, а с сегодняшнего дня, вашего директора и его представителя Самойлову Полину Викторовну.
Полина такого не ожидала точно, она повернула голову, впиваясь взглядам в Германа, но тот словно и не замечал ее, смотрел на собравшихся людей.
– В принципе, это все. Все свободны и могут приступать к своим прямым обязанностям.
Но никто не сдвинулся с места.
– Если кто-то не хочет работать, вы знаете, где дверь, – эта была издевка Влада.
Народ тут же засуетился, горничные с громким шерпом поспешили по своим делам, администратор, глядя с любопытством на компанию из трех мужчин и женщины, ушла за стойку, к ней присоединилась Елена, все так же смотря на Полину липким взглядом. Валентин стоял, как приклеенный.
– Пойдем, у тебя есть свой кабинет. Ты знаешь, где кабинет директора?
Влад подталкивает девушку к лифту, а у Полины не шли ноги. То, что сейчас произошло, она никак не ожидала, они могли бы хоть предупредить ее, ведь не девочка.
– Герман?
– Что? – он даже не смотрит на нее, что-то набирает в телефоне, хмурит лоб.
– Я не поняла, это что, шутка?
– Где?
– Все это? Герман! – громко шепчет, дергая его за рукава пиджака.
– Нет, девочка, это не шутка. Иди, управляй, у меня дела.
– Но….
– Соболь, головой отвечаешь, ты меня понял?
Тот лишь кивнул, Полина по очереди смотрит на мужчин. Это что, заговор такой? Сначала тот здоровый дом, потом, мол, собирай чемоданы, ты переезжаешь, а теперь она директор отеля?
– Не учи ученого.
– Вот и отлично, до вечера. И да, вещи можешь не собирать, купим новые.
– Ты и это за меня решил?
Полина сузила глаза и придвинулась к мужчине ближе, тот чуть заметно улыбнулся, никак не отреагировав на ее выпад. Ему нравилась такая ее реакция, хотелось впиться в ее припухшие губы, выбить стон, ощутить тяжесть груди в руке.
– Я расскажу вечером, что я еще решил.
Это было сказано так, что по телу пошла дрожь, Герман развернулся и быстро вышел с тем мужчиной в клетчатом костюме. Полина посмотрела на Влада, тот подмигнул, девушка лишь покачала головой и пошла в сторону лифта.
Персонал разошелся, охранник в строгом костюме делал вид, что их не замечает, молодой парнишка-портье смотрел во все глаза, девушка за стойкой с любопытством, Елена куда-то пропала, а вот Валентин так и стоял на месте.
– Полина Викторовна, не ожидал. Можно с вами поговорить? Желательно наедине. Так сказать, обсудить некоторые рабочие моменты.
– Конечно, Валентин Михайлович, мы непременно обсудим все рабочие моменты, как только я разберусь с этими моментами. А сейчас принесите мне всю документацию за последние три месяца.
Полина не собиралась прогибаться, делать поблажки или показывать свой, пока еще растерянный вид. Да, все, что сейчас происходило, было неожиданно. Ее беременность, появление Германа и Влада, отель, ее новое назначение, но она именно этого всегда хотела. Хотела быть нужной, важной, полезной, хотела руководить, училась этому несколько лет.
И что самое удивительное, Герман доверил ей своей отель, несмотря на ее положение, ведь любой другой мужчина считает беременную женщину чуть ли не больной. Конечно, она и сама понимает, что не сможет отдавать все силы, но попробовать очень хочет. Она точно не сможет просто так сидеть дома, разводить розы и вышивать. Господи, какой бред. Она чувствует себя прекрасно, до рождения ребенка еще несколько месяцев, она все успеет, с такими мужчинами, как у нее, ей любое море по колено.
К тому же. женское самолюбие и гордость никто не отменял. Полина постарается быть дипломатичной с Валентином, но указать на его недочеты в работе, которые она замечала раньше, просто обязана.