Ольга Викторовна Дашкова
Одна любовь. Двойная месть
Глава 4
Полина проснулась оттого, что устала лежать на боку, перевернулась на спину, погладила животик, открыла глаза. В комнате темно, прислушалась, она точно была одна. Откинула одеяло, села и поняла, что совершенно голая.
Влад.
Этот озабоченный самец вымотал ее в душе так, что ноги перестали держать, после очередного оргазма ее изголодавшегося тела накатила усталость. Она теперь быстро уставала, а мужчины, словно сговорившись, решили ее выжать, как лимон. Два оргазма в ванной с Владом и один с Германом – после этого сил не осталось никаких. Волосы еще были влажными, чуть растрепала их пальцами, снова легла, но уже на другой бок, взяв свободную подушку, закинув на нее ногу.
Полина совсем не испугалась, проснувшись в незнакомом месте, знала, что там, в доме, где-то мужчины и ей ничего бояться. С ними не страшно, они сами по себе вызывали трепет и страх, на подсознании. Полина помнит, как на нее смотрел Герман, как замораживал своим взглядом так, что хотелось убежать. А Влад обжигал наглой улыбкой и раздевал глазами. А это его: «Покажи нам свою грудь» в первые часы знакомства. Ну, что за хамло. Хотелось залепить пощечину, но было страшно.
В комнате тепло, приятно пахнет, а ей ведь завтра на работу, ее никто не отменял. Даже их новая встреча не может нарушить ее привычный график. Мужчины пришли и снова ушли, а ей оставаться и растить ребенка. Что будет дальше? Что ее ждет? Полина не хотела додумывать, мечтать и строить планы. Ну, что за бред, вот сейчас они заживут втроем, долго и счастливо, у ребенка будет два отца. Господи, какая-то шведская семья получается. Вздохнула, настроение сразу испортилось, оно в последнее время было, как качели.
Реакция Германа была странная, сначала гнев и недоверие, а потом некий трепет. От него не шло сексуальной агрессии и желания подмять под себя, подчинить, как это было раньше. Полина была удивлена тому, как он держался, а сегодня словно перешагивал через себя, доставлял удовольствие только ей.
Он так ничего и не сказал, мужчины вообще говорят мало, словно она должна была читать их мысли. А вот у нее в голове они цеплялись друг за друга, выстраивались в цепочки, логические и не очень. Было много вопросов, но вот вправе ли она задавать их?
Она теперь что, должна сидеть и ждать, когда они примут решение или поставят ее перед фактом? Может, вообще, визит в этот дом – лишь так, побаловать самолюбие и вспомнить о былом. Некий вечер встреч выпускников. Встретились, вспомнили, как было всем приятно, повторили и разбежались. Но ждать от них она ничего не будет, как бы ни хотелось любви, заботы, нежности. Как бы она не болела душой, рассчитывать надо только на себя.
Да, обидно.
А эта их реакция на ее беременность. Может быть, сейчас они в шоке, трудно, наверное, переключить мозг от продажи автоматов Калашникова на развивающийся в ней эмбрион их сына. Все мужики по-разному реагируют, кто-то плачет от радости, кто-то уходит в запой, ей вот дали три оргазма.
Она скучала, всегда по ним скучала, до слез и сжимающегося сердца, но запрещала себе думать и расстраивать малыша. Полина снова закрыла глаза, вздохнула. С ними рядом невозможно рационально мыслить, они так смотрят, что мозг начинает плавиться, а тело живет своей жизнью.
В душе Влад долго целовал ее шею и грудь, словно не мог оторваться, на тело волна за волной накатывало возбуждение. Но мужчина так умело останавливался за несколько мгновений до ее оргазма, что уже хотелось выть. Он снова ласкал ее между ног, а потом, прижав к кафельной стене, подняв одну под колено и отведя в сторону, вошел в изнывающее лоно двумя пальцами.
– Господи…Влад…боже…аааа.
Он так бережно делал это, голова шла кругом, а Влад продолжал медленно растягивать влагалище, насаживая на свои пальцы. Он рычал в шею, давил на переднюю стенку, отчего тело колотило. Полина придерживала животик, запрокинув голову, стонала в голос, по их телам стекала вода, душевая наполнилась паром.
– Такая узкая девочка, да… вот так…сожми меня своей киской, сожми сильнее. Сначала я трахну тебя пальцами, а потом уже мой член войдет в тебя. Ты ведь хочешь, да, Полинка? И не обманывай, что нельзя.
Он не проникал глубоко, но движения стали резче, Полина текла на пальцы Влада, а когда начала кончать, внутри что-то лопнуло, она кончала, царапая плечи мужчины, кричала.
– Охуительная девочка. Моя девчонка. Меня сейчас самого разорвет, как хочу тебя.
Он продолжал целовать, до боли прикусывая кожу, растирая набухший клитор.
– Хочу твой сладкий ротик, безумно хочу,– теперь целует уже в губы, засасывая, пожирая ее рот.
Она тогда опустилась на колени, эрегированный член был прямо перед глазами, провела по нему рукой. Сколько раз она видела во сне, как берет его в рот, как скользит языком по штанге пирсинга и сосет набухшую головку? Много раз. Сотни раз.
Влад словно высечен из камня, шикарное тело, он за эти месяцы стал еще больше, сплошные мышцы. Загорелая кожа, по которой стекает вода, четкие кубики пресса, толстые вены на руке, он проводит ей по ее щекам.
Быстрые движения, без каких либо прелюдий, ей хотелось доставить ему удовольствие. Широко открыв рот, взяла сразу как можно глубже, Влад простонал, толкнулся вперед.
– Да, да…дьявол…как сладко…еще, девочка…еще…глубже. Сука, готов душу отдать за твой ротик.
Она все выполнила, еще и глубже, расслабив горло, взяла член, пирсинг тер язык. Слова Влада заводили, она, прикрыв глаза, делала минет, на коленях, беременная, в душе, своему мужчине.
Во рту уже был вкус его предсемени, но внезапно Влад отстранился, вынул член, покрытый слюной, начал помогать себе рукой, чтобы кончить, но она сделала это сама. Сжала стояк, провела по нему несколько раз, сперма брызнула прямо на лицо, губы, потом на грудь. Влад смотрел сверху, хрипел, Полина чувствовала, как его потряхивало.
– Мммм….да, девочка…сука, Полинка…все яйца мне выжала.
А потом, когда он смывал с ее груди и тела остатки спермы, силы покинули окончательно. Уже смутно помнила, как он ее вытирал, как вынес на руках и уложил в эту кровать. Полина провалилась в сон. И вот сейчас, проснувшись совсем одна, не знала, что думать и как быть.
По-хорошему, надо найти свои вещи, одеться, вызывать такси, уехать домой. Надо быть гордой и независимой, она не просто какая-то дамочка, у которой можно появляться раз в полгода, так ничего и не рассказав, где пропадали и чем занимались. Не скажут, она уверена.
Еще хотелось пить и есть. Ей сказали сегодня на приеме хорошо питаться, а она занимается только тем, что держит матку в тонусе. Медленно поднялась, обернулась покрывалом, почти на ощупь пошла искать выход, под ногами мягкий ворс ковра.
Рука уперлась в стену, нащупала выключатель, тут же зажмурила глаза, вспыхнул яркий верхний свет. Переключила на нижний, зажглись несколько встроенных лампочек по углам комнаты. Плотно задернутые темно-графитовые шторы, широкая кровать, контраст светлого и темного, в этом состоял весь интерьер комнаты.
А вот кровать реально поражала своими размерами. Наверняка размера кинг сайз. Мебель чуть светлее штор, несколько светлых акцентов, белый ковер, картины на стенах и снова белые орхидеи. Сугубо мужской интерьер, но очень стильно. Напротив кровати две двери, наверное, ванная комната и гардероб, так теперь принято, в хозяйской спальне свой санузел, а между ними большое, от пола до потолка, зеркало. Красиво, ничего не скажешь.
Полина повернула ручку двери и вышла в коридор, увидела тусклый свет в конце него. Деревянный пол блестел лаком, ступням было тепло, она дошла до лестницы, начала спускаться, покрывало скользило за ней белым шлейфом. Замерла на последней ступеньке, прислушалась, в гостиной слышны были голоса.
– Утром перевезешь вещи Полины сюда.
Голос Германа, строгий и холодный, поскреб по нервам, Полина так и представила, как он стоит, смотрит в окно и отдает указания.
– А если…?
– Никаких если, Соболь.
Кушать как-то сразу перехотелось. Пока она там спит вся такая в сомнениях, нужна ли она и ребенок мужчинам, они все решили. Все решили за нее.
– А если я не захочу перевозить свои вещи, то что?
Вышла, придерживая покрывало, и с вызовом посмотрела на обернувшихся мужчин.
Глава 5
– Ну, чего вы просто смотрите на меня? Я жду ответа. Почему я должна собирать вещи и переезжать сюда?
После сомнений и предположений Полину захлестнул гнев. Эти двое самцов, сидят тут и решают ее судьбу. Да кто они, вообще, такие?
Герман чуть склонил голову, сузил глаза, в правой руке бокал виски, две верхние пуговицы рубашки расстегнуты, рукава закатаны, крыло ворона и перья уходят по коже выше. Полина помнила эту его привычку склонять голову и морозить взглядом, никогда не угадаешь, что у него на уме.
Влад молчал, он так и не оделся полностью, лишь джинсы, и те расстегнутые. Он разглядывает Полину и улыбается своей фирменной наглой улыбочкой.
– А ты не улыбайся во весь рот,– сказала резко и вздернула подбородок.
– Я любуюсь тобой, Полинка. Ты такая сексуальная, иди ко мне. Ты же там совершенно голенькая, да?
– Прекрати.
– Не могу, давай, иди ко мне, я заставлю кончить тебя еще пару раз, и поедем собирать чемоданы.
– Разбежалась!
– Тогда подойду я, и тебе никуда не деться.
– Только попробуй!
На что Влад только громко рассмеялся и откинулся на широкий диван.
Полина хотела упереть кулаки в бока, но длинное покрывало начало сползать, пришлось держать его крепче. До чего он невыносимый, совершенно не слушает ее и не слышит. Герман продолжал молчать, сделал еще глоток крепкого алкоголя, он приятно обжигал горло, член моментально напрягся, как только появилась Полина.
Он хотел видеть ее обнаженной, вот так, при включенном тусклом свете, посередине гостиной, в этом почти пустом доме. Хотел чувствовать ее здесь, знать, что она рядом.
Ее волосы были чуть растрепаны, губы припухшие, на щеках румянец, а в глазах блеск и гнев. Правильный гнев, так им и надо, она еще оторвется на них. Девочка еще не знает и не осознает, какую власть имеет над ними.
– Убери покрывало.
– Что?– Полина не расслышала, что сказал Герман, он так и сидел в расслабленной позе, но теперь держал пальцы у виска.
– Убери покрывало, покажи нам себя.
– Это что, снова какая-то игра? Тогда было “покажи нам титьки”, сейчас что, продолжение? Я ничего не буду убирать и вам показывать. Я найду свои вещи, вызову такси и уеду.
– Полинка…
– И никто меня не остановит, не перебивай меня!
– Не волнуйся, тебе вредно,– Влад, сменил позу, теперь сел прямо и сложил руки на колени.
– Мне вредно быть одной, было вредно думать, что вы погибли. Я похоронила вас и как-то пыталась смириться с этим. Но вот прошло полгода, и снова вы. Как ни в чем не бывало, живые и невредимые. Снова берете что хотите, не спросив. Я, что, похожа на куклу? Подойди, сними, покажи.
На глазах уже наворачиваются слезы, настроение скачет каждые тридцать секунд. Не хочет показывать им свою слабость, она сильная, она со всем справится. И справится без них, как бы ни было больно и обидно. Герман опускает голову, сжимает кулаки, ни он, ни Влад совершенно не умеют обращаться с женщиной.
Да и как уметь, если такого сто лет не было у них. Их кругом общения был такие же, как они сами, мужики без привязанностей и человеческих чувств. А если женщины, то только для удовлетворения определенных потребностей.
С Кариной было все так скоротечно и быстро, девчонка словно поставила себе цель заполучить его. От неожиданно нахлынувших чувств Герман тогда задохнулся: юная, нежная, страстная, из нее лилась любовь, а он не мог не ответить. Может, то была и не любовь, а чистое помешательство, но продлилось оно недолго, а рана осталась глубокая.
Встал, Полина замолчала и уставилась на мужчину. Герман сделал Владу жест рукой, чтоб не мешал. Медленно подошел, а она крепче сжала на груди ткань покрывала, не понимая, что сейчас будет. В голубых глазах снова морозный холод, на щеках щетина, Полина только сейчас заметила, что седины на висках стало больше, так же, как и морщинок у глаз.
Что он ей скажет?
Хорошо, одевайся, тебя отвезут домой?.
Да, ты права, нам не стоило возвращаться?
Прости, все это всего лишь ошибка и игра?
Но, как, же тот разговор днем в кабинете? Она ведь помнит, как дрожала его рука, накрывшая живот. Она помнит, как этот невозмутимый мужчин дарил ей оргазм, а потом успокаивал ее дрожащее тело. Как называл ее его желанной девочкой.
Ведь все это не может быть просто так?
Или она ошибается?
Полина совсем запуталась. Вот только она хотела быть гордой, независимой, а сейчас хочет, чтоб он сказал, что она и ее ребенок нужны им. Быть нужной, быть необходимой. Быть любимой.
Любимой?
Разве такое возможно с ними?
Герман останавливается совсем рядом, медленно поднимает руку, убирает волосы с ее лица, слегка задевая кожу. Молчит, скользит взглядом, а Полина, подняв глаза, смотрит в его. Сердце мечется, словно птица в клетке.
– Ты должна остаться.
– Должна?
Полина вспыхивает моментально. Совершенно не такого ответа она ждала.
– Я никому ничего не должна!
Герман вздыхает, лишь на секунду прикрывает глаза. Не думал он, что так сложно ему, взрослому мужику, бедует объясняться с девушкой. Если ты до этого вел беседы на совсем другом уровне.
– Ты не должна, но мы хотим, чтобы ты осталась.
– Почему? Почему… я должна остаться?
Его касания чуть ощутимы, от него пахнет морозной свежестью и крепким алкоголем. А еще бешеная энергетика окутывает ее, сковывая все тело, проникая в каждую клеточку.
– Потому что ты наша девочка, ты ждешь самое дорогое, что может быть – нашего сына. Ты должна быть с ними. Мы должны быть рядом.
Конечно, не таких слов Полина ждала, но и от них по коже побежали мурашки. Слышать о том, что она их девочка в порыве страсти, во время секса – это одно, а вот так, глаза в глаза, совсем другое. Полина облизала губы, судорожно выдохнула. Герман смотрит только на них, фиксирует пальцы на ее щеках, чуть сильнее сдавливает и целует.
Это именно тот поцелуй, которым он клеймил ее. Черный ворон на белой коже, ласкает и наказывает одновременно. Она сейчас такая желанная, до боли под ребрами. Герман понимает, что надо быть нежнее, но так трудно сдерживать себя. Член сочится, он уже не помнит, сколько у него не было секса, а тот, что был, так, чисто физиология. Голова и мозг были заняты устройством бизнеса и тем, что он постоянно оглядывался назад, опасаясь удара в спину.
Целует долго, жадно, чувствует, как девушка опускает покрывало, цепляясь в его рубашку пальцами. Он сам ослабляет хватку, скользит по ее шее, чувствует, как бьется венка под тонкой кожей. А еще как он готов сорваться, выпустить всех своих демонов, дать им насытиться за такое долгое время.
Сознание накрывает.
Но нельзя.
Не сейчас.
– Герман….аааахххх….постой.
– Да, что, девочка?– стонет сам, хрипит в ее губы.
– Вы снова мной манипулируете, а межде прочим я скучала, очень скучала,– упирается в его грудь руками, заглядывает в глаза.
– Мы тоже скучали. Ты веришь?
Глава 6
– Как ты?
– Хорошо.
– Ты уверена?
– Господи, Герман, ты так говоришь, словно я больная.
– Давай, девочка, тогда сама, иначе сорвусь.
Сейчас, на широкой кровати, они оба сводили ее с ума, а Полина была готова сорваться сама, еще тогда, с того самого момента, когда Герман перестал ее целовать в гостиной, а покрывало все-таки упало к ее ногам, открывая девушку полностью для мужчин.
Она лишь округлила глаза, приоткрыла рот и посмотрела на каждого по очереди. Влад чуть подался вперед, но остановился. Герман обжигал взглядом и прошелся горячими ладонями по рукам, сжимая их.
Потом расстегнул свою рубашку, снял и накинул на нее, медленно застегивая каждую пуговку. Снова рубашка мужчины на ее теле, но сейчас он рядом, а Полина также в смятении. В воздухе напряжение, он до того густой от концентрации желания, что трудно дышать.
– Пойдем, тебе надо поесть.
– Но…
Не спрашивая, он потянул ее в сторону, коридор, теплое дерево пола под ногами, Влад шел следом, а Полина смотрела лишь в спину Германа. Обрывки крыла на плече ожили, под кожей зашевелились мышцы, а круглые шрамы под левой лопаткой притягивали взгляд. Она так и не спросила, откуда они у него. А еще, о какой больнице говорил Влад и почему он иногда хромает.
Потом, на большой кухне, на которой наверняка должен быть собственный повар, они кормили ее всем, что было в холодильнике. Но было такое чувство, что это она – их поздний ужин, и два хищника готовы сожрать ее прямо тут. Она чувствовала их взгляды, то, как они следили, когда она облизывала губы или пальцы, за тем, как текло молоко по ее подбородку. Полина была словно Красной Шапочкой, а перед ней два серых очень голодных волка.
– Учтите, я еще ничего не сказала, и не надо так пожирать меня взглядами.
Влад только хмыкнул и налил себе крепкого кофе, его аромат заполнил все вокруг.
– И вот не надо так.
– Как, Полинка?
– Вот так, как ты. Вы оба! Прекратите! Я, словно кролик, а вы два удава, готовые меня сожрать.
– Так и есть. Я обязательно сожру твою киску еще много раз.
Герман молча пил кофе, за большими окнами была ночь, а Полину уже тогда начало колотить от возбуждения. Вот они ничего не делают, просто находятся рядом, а она уже знает, что не сможет им отказать. Не сможет сказать «нет». Она была готова сама подойти к этому молчаливому мужчине, провести по черному ворону рукой, по широким плечам, почувствовать колкость щетины на щеках.
Громкий звон брошенной ложки на каменную столешницу. Полина вздрагивает, Герман встает, быстро обходит стол, подхватывает ее на руки и несет наверх.
– Ну, наконец-то. Немец, я думал, тебя никогда не прорвет.
Герман не слушал Влада, в ушах белый шум, под ладонями обнаженное бедро девушки. Быстрые шаги наверх, комната, широкая кровать, та самая, на которой Полина спала.
– Иди ко мне, девочка,– голос низкий, от него по коже бегут мурашки.
Полина оказывается сверху, а Герман, расстегивая ремень, спускает брюки вместе с бельем, ей приходится встать на колени, чтоб дать ему их снять. Полумрак комнаты, возбужденный мужчина, грудь тяжелеет от возбуждения, а пальцы Германа проходятся по ее промежности.
– Такая мокрая, сними рубашку.
Пальцы дрожат, Полина смотрит лишь в его глаза, сердце гулко стучит в груди. Наконец, последняя пуговица, спускает ее с плеч, а грудь накрывают горячие ладони. Стонет, ведет бедрами, чуть прикрывая глаза. Сама чувствует, какая она мокрая, трется влажными половыми губами о яйца Германа, размазывая по ним свое возбуждение.
Его руки накрывают выпирающий животик, одна спускается ниже, пальцы находят клитор и массируют его по кругу.
– Черт, девочка, потрогай меня,…да…так…еще…сильнее, сожми сильнее.
Полина трогает налитый кровью член, сжимает его, оттягивая крайнюю плоть, обводит крупную головку пальцами, размазывая выделившуюся влагу. Рядом прогибается матрас, Влад встает сзади, между раздвинутых ног Германа, прямо за ее спиной.
Убирает волосы с шеи в сторону, чуть приподнимает грудь, сжимая соски, Полина вскрикивает. Ласки сводят с ума, клитор набух еще больше, грудь безумно чувствительна.
– Девочка, давай сама, иначе сорвусь.
– Что?– Полина словно в трансе.
– Сядь на меня, я могу навредить. Влад, помоги.
– Давай, сладкая, я рядом, сядь своей мокрой киской на его член.
Он так и стоит сзади, придерживает ее за живот одной рукой, а другой ласкает грудь. Полина приподнимается, держит член Германа, скользит головкой несколько раз по раскрытому лону, а потом начинает медленно оседать. Узкие стеночки влагалища плотно обхватываю член, он растягивает их, задевая самые чувствительные точки. Полина громко стонет, опускаясь ниже, заполняя себя им почти полностью.
– Да, милая, да, вот так, умница…еще, я помогу.
Влад шепчет на ухо, придерживая за бедра, помогает насаживаться на член Германа, а потом приподнимает ее вверх и снова опускает. Герман часто дышит носом, плотно сжав челюсть, смотрит на нереально сексуальную картину, как девушка, откинув голову, объезжает его член, слишком медленно, слишком мучительно.
Как она прекрасна, высокая грудь, пальцы Влада выкручивают сосок. Она течет от своего желания на его ствол и яйца, безумно узкая, член входит не до конца, а его трясет от перевозбуждения.
Он представил, что когда она родит их сына, с ее грудей будет листья молоко во время секса и оргазма. Эта фантазия выворачивает наизнанку и еще больше срывает его.
– Дьявол, девочка, двигайся…двигайся…еще.
Головка члена упирается в дальнюю стенку влагалища, Полина вскрикивает, мышцы сокращаются. Она увеличивает темп, насколько может, упирается ладонями Герману в грудь. Сзади Влад все так же придерживает ее, его возбужденный член трется о поясницу.
Герман от нетерпения толкается бедрами навстречу, член набухает еще больше, яйца поджимаются, он кончает первым. Полина чувствует это, спазмы удовольствия пронзают тело, она срывает голос, кончает вместе с ним.
Влад, наклонившись, прижимает дрожащее тело девушки к своей груди, лаская животик, опускает руку ниже, трет клитор, продлевая ее оргазм.
– Да, вот так, Полинка, да… черт, сам сейчас кончу от того, как кончаешь ты.
Он снимает ее с члена Германа, из еще пульсирующего влагалища вытекает сперма, тело не отошло от оргазма. Герман понимает, что он хочет сделать, уходит из-под девушки, а Влад, сидя коленями на кровати с широко раздвинутыми ногами, плавно опускает девушку на свой стояк.
– Да…. Да, девочка, да, Полинка…какая же ты узка. Черт, малышка, как хорошо внутри тебя. Как горячо.
Полина охает от неожиданности, член скользит, легко входит ее растянутое лоно, она смотрит вперед, на то, как Герман, сидя совсем близко, наблюдает за ними. Как он все еще возбужден и скользит по своему члену рукой, который блестит от их общего оргазма.
Головка члена Влада в такой позе упирается глубоко, он так и не отпускает ее животик, целует шею. Толчки не резкие, но глубокие. По вискам Влада стекает пот, мышцы выворачивает.
– Дьявол, сейчас спущу.
Так продолжается какое-то время, Герман смотрит, как Соболь имеет их девочку, как колышется ее грудь, натирает свой стояк, словно и не кончал только что в нее. Разве они могут ее отпустить? Да никогда! Поднимается, не выдерживает, припадает к ее груди. А Полина срывается в свой второй оргазм.
Это что-то фантастическое, чувствовать губы Германа на своих сосках, а кончающий член Влада в своей изголодавшейся плоти. И снова теперь уже Герман натирает ее клитор, такой чувствительный, словно оголенный провод. Не понимает, почему мокрые щеки, а Герман целует ее, запрокинув голову и слегка сдавив челюсть. Снова клеймит этим поцелуем, так, что выбора просто нет.
– Чшшш, девочка….все хорошо…чшшш, милая. Мы не можем тебя отпустить. Никак не можем. Видишь, как ты нужна нам.