Ольга Викторовна Дашкова
Цена твоей любви
Глава 1
– Как тебя зовут?
– Регина.
– Царица.
– Что, простите?
– Твое имя, по одной из версий, можно трактовать как царица.
– А есть еще версии?
– Да, королева.
– Как интересно.
Любуюсь мужчиной, но тут же морщусь от боли, прикусывая нижнюю губу, когда он задевает содранную кожу на коленке.
– Больно?
– Нет, немного, практически не больно.
Теперь он смотрит на меня, а я как дура тону в его темно-синих глазах, и сердце очень быстро начинает биться в груди. Совсем ненормальная, он только что сбил меня на велосипеде своей огромной черной машиной. У меня ободрала колени, на руках ссадины, а я на самом деле практически не чувствую боли.
– А почему плачешь, если не больно?
– Я не плачу.
Вытирая тыльной стороной ладони мокрые щеки, сижу на детской песочнице, а кожа горит под его руками, потому что мужчина так близко, рядом на корточках, и держит мои голые ноги.
– Как же я мог тебя не заметить?
Продолжает смотреть, у него очень красивые глаза, черные ресницы, загорелый, темные волосы, аккуратная стрижка, модная щетина, правильные черты лица, четкий контур губ, он, наверное, классно целуется.
Господи, о чем я думаю? Снова простонала, прикусив губу.
– Опять больно?
– Нет. Совсем не больно. Это я виновата, ехала не посмотрев по сторонам.
– Да, конечно.
Снова смотрит на колени, ведет пальцами вверх, ощупывая, а у меня по всему телу бежит миллион, нет три миллиона мурашек, так что покалывает кончики пальцев.
– Кости целы. Давай в травмпункт, надо все это обработать, а то вдруг заражение.
– Нет, не надо, я могу сама. Зачем травмпункт? Ведь ерунда же, царапина.
Внимательно смотрит в глаза, чуть прищуривается, на нем белая футболка, вижу, как под ней блестят золотая цепочка и крестик. А еще шрам справа на шее, старый, белый длинный рубец.
– Ты головой не ударилась?
– Нет, только коленями и локтем.
Как через неделю пойду на юбилей папиной фирмы, не представляю. Платье уже куплено, но оно не прикроет эту «красоту».
– Извините, я, наверное, поцарапала вашу машину. Я могу заплатить.
Мужчина оборачивается, прямо поперек въезда во двор стоит огромная черная машина, дверь открыта. Велосипед с изогнутым колесом валяется рядом. Там же мой желтый рюкзак и рассыпанные по асфальту красные яблоки.
Во дворе практически никого нет, безжалостное солнце в июльский полдень разогнало всех по домам, голову печет, по спине бежит пот, майка прилипла к телу.
Мужчина вновь долго смотрит на меня, словно не понимая моих слов, а потом неожиданно подхватывает на руки, так что я вскрикиваю, цепляясь за его шею.
– Поехали.
– Куда? Зачем? Не надо! Что вы!
Вокруг нас летает белый тополиный пух, его лицо так близко, а еще запах. Мята и лимон. Он невероятный, а я ненормальная.
Я вижу его постоянно, точнее, наблюдаю из-за шторки, как шпионка, как он приезжает и уезжает, уже несколько недель.
– Регина! Регина! Что происходит? Регина, девочка моя!
Слышу знакомый голос, хочу спуститься на землю, но меня крепко держат на руках. Мы вместе оборачиваемся на голос. Моя бабушка, выйдя на балкон третьего этажа старой элитной сталинки с высокими окнами и лепниной на фасаде, обмахивает себя веером и смотрит с укором.
– Регина, что случилось?
– Бабуля, все хорошо.
– Кто этот молодой человек? Почему он держит тебя на руках?
– Бабуля? – удивленный взгляд синих глаз.
– Отпустите меня на землю, – шепчу сквозь зубы. – Иначе сейчас будет скандал мирового масштаба.
Бабушка потом замучает вопросами, начнет звонить отцу и своим подружкам, это же целое событие и повод заняться в очередной раз моим воспитанием. Так как матери нет до меня никакого дела, это бабушкины слова.
– Нам надо в травмпункт.
– Нам туда не надо.
– Ты поцарапала мне машину.
– Мне так жаль.
– Я пошутил. Ты такая всегда?
– Какая?
– Наивная. Но в травмпункт надо.
– Если мы еще так простоим, бабушка вызовет скорую и МЧС.
– Опасная старушка?
– Вы не представляете насколько, – смеюсь, мужчина улыбается в ответ, демонстрируя ровный ряд белоснежных зубов, ему очень идет улыбка.
– Посиди здесь.
Идет, опускает меня на лавку рядом с песочницей, собирает яблоки, складывая их в рюкзак. Легко закидывает сломанный велосипед в просторный багажник автомобиля. Отгоняет его в сторону, чтобы не перекрывать выезд.
– Да, Дина, я скоро буду, небольшой форс-мажор. Нет, я не с другой женщиной, успокойся.
Дина? Странно, но сердце покалывает от боли. Ревность?
Он разговаривает по телефону, когда снова подходит ко мне, но убирает его в задний карман джинсов.
– МЧС еще не приехала?
– Нет, пока тихо.
– Регина, я спущусь, и ты мне расскажешь, что у вас там случилось. Мне не нравится все это. Кто этот молодой человек?
– Бабуль, не надо, я сейчас приду сама! – кричу на весь двор, краснея от стыда.
Хочу встать, но мне не дают, вручают рюкзак, снова берут на руки.
– Открой дверь, царица велосипеда.
Шутит, ищу ключи, подношу магнит к домофону, мужчина быстро поднимается на третий этаж. У него даже не сбилось дыхание, сильные руки, аромат мяты.
Он взрослый, слишком взрослый для меня. Наверное, ему лет тридцать, скорее всего, есть девушка, а может, жена и дети. По телефону была некая Дина.
– Региночка, что случилось? Господи, девочка моя, что с тобой? Это он тебя так? Он избил? Я сейчас же вызываю полицию.
– Бабуля, прекрати, никто никого не избивал. Просто случилась небольшая авария.
– Да что вы ее все держите на руках? Отпустите немедленно! Молодой человек, хоть вы мне объясните, что произошло, от этой девчонки ничего не добьешься, – бабуля говорит строго, сверкая глазами. Поджала губы, как всегда, подкрашены любимой розовой помадой, на лице легкий макияж, без которого никак.
– Ваша внучка ехала на велосипеде, я ее случайно сбил.
– Боже мой! Какой кошмар! Я так и знала, мое сердце было неспокойно, – театрально хватается за грудь, поправляя прическу.
– Бабуля, нет ничего кошмарного, все хорошо. Я сама виновата, не смотрела, куда ехала и поцарапала машину, – когда меня аккуратно ставят на пол, показываю рукой на мужчину, хочу называть имени, но не знаю его.
– Матвей, меня зовут Матвей Жаров.
Глава 2
– Да, Матвея.
Сердце пропускает несколько ударов, когда я смотрю на него, такой широкоплечий, высокий, невероятно красивый.
– А по отчеству как? – бабушка снова влезает. – Правила приличия еще никто не отменял, юной девушке стоит подобающе обращаться к незнакомому мужчине и уж точно позволять себя носить на руках.
– Бабуля! – так неудобно, а еще стыдно, вот он сейчас подумает, что я совсем малолетка сопливая. – Мне восемнадцать лет, и мы не в Средневековье.
– Неважно сколько тебе лет и который сейчас год. Девушка должна быть леди всегда.
– Милые дамы, – нас прерывают. – Я, пожалуй, пойду, велосипед отремонтирую и верну. Приношу свои извинения за случившийся инцидент. Вот компенсация за моральный вред, да и физический принесенный юной леди.
Мужчина достает из кармана деньги, протягивает несколько купюр, но я так и стою не сказав ни слова, мне совсем не нужны его деньги. Не дождавшись никакой реакции, он всовывает их в рюкзак, а оттуда берет яблоко, трет о футболку, с хрустом откусывает большой кусок, при этом продолжая смотреть мне в глаза. А в его нет и намека на симпатию в мой адрес.
Мужчина уходит, закрыв за собой дверь, бабушка, поджав губы качает головой, оглядывая меня с ног до головы.
– Господи, на кого ты похожа, Регина? Посмотри на себя в зеркало. И нечего было так глазеть на взрослого мужчину, это выглядело верхом неприличия. А когда он занес тебя на руках, я думала, что сгорю со стыда.
Это я сейчас сгорю, а не она.
– Бабуля!
Мне и без того нехорошо, стою и смотрю на себя в зеркало, кровь на коленях уже подсохла, стала коркой и до боли тянет кожу. Я похожа на грязную оборванку.
Волосы выбились из высокого пучка, на щеках подтеки от слез, шея грязная, как и руки, сквозь тонкую ткань майки просвечивает грудь и видны все ее очертания. О коленях и ногах вообще молчу, просто хочется снова плакать, но уже от обиды, что Матвей видел меня такой.
– Нет, ты посмотри на него! Каков наглец, надо позвонить твоему отцу и все рассказать. Надо обязательно позвонить Николаю.
– Я тебя прошу, бабуль, не начинай. У тебя все вокруг наглецы и жулики, а еще бандиты. И нет ни одного приличного мужчины.
– Конечно, так оно и есть. На углу висит камера, надо попросить Аркадия Леонидовича показать запись, этот молодой человек наверняка все сделал специально. Это все конкуренты роют под Костика.
– Бабуля, прекрати. Какие конкуренты? Ты снова смотрела криминальные новости?
Снимая кеды, ухожу в ванную, снова рассматриваю себя в зеркало. Он точно принял меня за малолетку, я бы так и сделала. Сейчас на вид мне лет шестнадцать, надо было еще с утра заплести две косички и надеть белые гольфы, чтоб больше соответствовать образу.
Глотаю слезы обиды, смывая грязь и кровь с колен, обрабатывая раны перекисью. Он никогда не посмотрит на меня как на женщину, никогда. Такой взрослый, уверенный, а еще какая-то Дина по телефону, которой он обещал скоро быть.
Конечно, зачем возиться с девчонкой, когда там ждет сексуальная и уверенная в себе женщина?
Матвей, такое красивое имя, и сам он невероятно красивый.
Я с ним совсем не знакома, но ощущение, что знаю уже давно. Ровно три недели назад вечером во двор приехал черный внедорожник. Я сидела на балконе, просто перелистывала страницы книги, сюжет которой так и не уловила.
Из машины вышел мужчина, подняв голову, посмотрел наверх, наши взгляды встретились лишь на миг, но мое сердце забилось чаще, захотелось спрятаться или продолжать смотреть так еще очень долго.
А потом несколько раз мы сталкивались на лестничной площадке, он жил этажом выше, но проходил мимо, совсем не замечая меня. Было странно и обидно, я не такая безликая и незаметная, очень даже симпатичная девушка.
Умылась холодной водой, начала придирчиво рассматривать себя. Аккуратный, слегка вздернутый носик, пушистые ресницы, густые темные брови, зеленые глаза и каштановые волосы с рыжим отливом. Все свое, натуральное, неокрашенное и не наращенное.
Может быть, ему нравятся совершенно другие девушки, другой типаж и постарше. Более раскованные и не в кедах, а в красивых платьях и туфлях на высоких каблуках.
– Регина? Регин, почему ты так долго? Мне идти тебя спасать? Регина, мы хотели приготовить шарлотку.
Бабуля снова не может побыть одна и несколько минут. Выхожу, иду на кухню, там уже заварен зеленый чай, кондиционер работает на половину мощности, в помещении не так жарко.
С тех пор как месяц назад бабушкина компаньонка, как она любит ее называть, а точнее сиделка, уехала в отпуск, я вынуждена находиться рядом и составлять компанию. Конечно, не совсем удачный вариант для молодой девушки в разгар лета, но деваться некуда.
Это вместо того, чтобы проводить время на городском пляже с подругами или полететь к маме и Италию. Но нет, вот так проходят мои каникулы, зато я встретила Матвея, и теперь только этот мужчина занимает практически все мои мысли.
– Регина, да что с тобой?
– Что?
– Телефон! Где-то звонит твой телефон, я слышу его противную мелодию. Достань и отключи, его невыносимо слушать.
Иду искать рюкзак, он так и стоит на полу в прихожей, набитый яблоками, именно за ними я поехала на рынок, бабуле приспичило испечь шарлотку, о которой она мне напомнила.
Но, как только я наклоняюсь, чтобы поднять его, замечаю на полу, прямо у порога, темный прямоугольник. Поднимаю, это визитная карточка, самая обыкновенная, на графитовом фоне строгий шрифт: Жаров Матвей Евгеньевич, номер телефона и больше ничего.
Мой телефон продолжает звонить в рюкзаке, а я – смотреть на буквы, понимая, что это судьба. Он, наверное, оставил ее специально, чтобы я позвонила, ведь он не взял моего номера, рядом была бабуля, она бы устроила настоящий скандал о правилах приличия и манерах.
Как же я тогда была глупа и наивна, доверчива и уже влюблена.
Влюблена так, что не замечала ничего вокруг.
Это была судьба, но совсем не такая, которую я хотела.
Глава 3
– Ну и что ты стоишь и смотришь на этот пирог уже двадцать минут?
– Хочу отнести кусочек соседу.
– Какому соседу? Тому нахалу, что сбил тебя своим танком? Регина, ты совсем сошла с ума, это по меньшей мере неприлично. Чтоб девушка сама шла к незнакомому мужчине, да еще вечером, да еще после того, что случилось. У тебя должна быть гордость, я не воспитывала в тебе овечку.
У меня нет гордости, с ним рядом ее нет совсем.
Весь остаток дня маялась мыслями и боролась с желанием позвонить. Но что я скажу? Здравствуйте, это та самая Регина, которую вы чуть не переехали танком, как говорит моя бабуля. Узнали? Нет? Обидно.
Как же все странно, у меня никогда за восемнадцать лет такого не было. Девочки в школе и в университете говорили о влюбленности и нерешительности, но мне было только смешно их слушать. Чего проще: нравится тебе парень, так скажи ему об этом.
Бабуля, конечно, заведет свою старую пластинку, если узнает о моих умозаключениях. Мол, приличная девушка не должна то и се и еще длинный список в два метра, чего она не должна.
Как она вообще вышла замуж за дедулю? У него точно были стальные нервы и железный лоб, в который она его постоянно клевала. Дедули не стало, когда я была еще маленькая, практически не помню его.
– Это всего лишь кусок яблочного пирога, а не мои трусики, бабуля, не усложняй.
– О господи, где мои капли?
Алевтина Германовна Левицкая, в девичестве Иванова, считала себя исключительно потомком какого-то древнего рода немецких аристократов с фамилией Франц. По этому поводу никто с ней не спорил уже давно и не напоминал, что ее мать работала швеей на заводе, а отец там же механиком, прошедшим всю войну.
Видимо, в ее маленькую детскую головку с детства вкладывали мысли, что она особенная и фамилия у нее не Иванова, потому должна быть леди. Для леди как раз самое место в послевоенной стране. Но моей бабуле семьдесят пять лет, ее уже не переделаешь.
– Капли здесь, куда ты пошла?
– Региночка, а как тебе тот мальчик, ну, что приходил к нам на тех выходных?
– Ты опять начинаешь?
– Ну так как?
– Я говорила, никак.
– Семён – прекрасный молодой человек, воспитанный, образованный, как элегантно одевается, не то что вся эта молодежь, разукрасят себя, напялят яркие тряпки, накрутят дреды, в ушах серьги.
– Где ты видела дреды?
– Не отходи от темы.
Алевтина Германовна села за круглый обеденный стол, застеленный ажурной скатертью, положила перед собой руки с нанизанными на пальцы массивными серебряными перстнями и идеальным ярким маникюром.
– Семён мне никак не понравился. У него взгляд маньяка.
– Да что такое ты говоришь? Ничего не заметила, я прекрасно разбираюсь в людях. Вот только меня никто не слушает, сначала твой отец, теперь ты, про твою мать я вообще молчу.
Ну это вечная война свекрови и снохи. Если бабулю не остановить, она начнет рассказывать, как она предупреждала Костю не жениться на моей матери, но он не послушал и женился, ну а то, что они уже двадцать лет в браке и у их взрослая дочь, это побочное явление.
– Кстати, Семён работает в компании своего отца, наследник, можно сказать успешного бизнеса. Взрослый, образованный, знает несколько языков, воспитанный.
– Может, ты сама за него замуж пойдешь? Ты у нас еще бабуля хоть куда.
– Регина, это не смешно.
Да, Семён – это совсем несмешно. Хитрый, липкий, изворотливый, у меня хоть и мало жизненного опыта и общения с противоположным полом, но это я почувствовала сразу.
От того, как он смотрел, когда его маленькие глазки пробегали по моему телу, становилось не по себе. Хотя вполне симпатичный парень, двадцать пять лет, высокий блондин, правая рука своего отца – владельца сети отелей Терехина Савелия Ильича. А главное, он перспективный и я ему нравлюсь, так уже говорит папа.
Семён на самом деле оказывал знаки внимания, звал в кино и ресторан, я отказывалась под любым предлогом. Ну вот физически не могу находиться с ним рядом.
– Я все-таки пойду угощу соседа пирогом, а то скоро совсем остынет.
– Да что ж это за несносная девчонка! Я ей об одном, она о другом.
– Извини, бабуль, не до твоего идеального Семёна.
Мне нужен совсем неидеальный, с суровым взглядом синих глаз, с белым шрамом на шее и запахом мяты.
Взяв тарелку, быстро пошла в коридор, надела сланцы, еще раз посмотрела на себя в зеркало, поправляя распущенные волосы. В глазах огонь, на щеках румянец, меня словно лихорадит. Машинально подкрасила губы гигиенической помадой, потом хотела стереть, но не стала.
Вышла, закрыв дверь, не слушая бабушкины причитания, и так голова раскалывается. Всего два пролета ступенек, их ровно двадцать четыре, я знаю. Я еще и шагу не сделала, а сердце уже готово вырваться из груди и улететь высоко в небо.
Глава 4
Ладони мокрые, на половине пути выглянула в окно подъезда, машина Матвея стоит на парковке, солнце еще не село, но уже не так жарко, во дворе гудит детвора.
Это всего лишь пирог, это ничего не значит, просто угостила по-соседски. Поднялась выше, нажала на звонок. Наверно стоило позвонить, перед тем как явиться? Но я так боялась, что он меня не узнает или не захочет слушать.
Хотя сейчас он тоже может не захотеть ничего этого.
Жму звонок. Тишина, никто не открывает. Снова звоню, и тут у меня вспыхивает догадка, что Матвей может быть не один. Вот именно сейчас обнаженные тела мужчины и женщины сливаются в сладком экстазе, а я им мешаю.
В груди так некстати сдавило болью, опустила голову, посмотрев на злосчастный пирог. Уже хотела развернуться и уйти, но дверь резко распахнулась, я успела только сделать шаг назад.
Мне стало жарко, очень жарко.
Матвей был совершенно обнаженный, лишь прикрывая все, что находится ниже талии, небольшим полотенцем. По его идеальному телу стекала вода, а я стояла и смотрела, открыв рот.
– Ты видишь, что вырвала меня из душа?
– Вы не один? – вот какой вопрос мучил, тот и задала.
– А ты хочешь составить компанию?
– Нет, я вот, я пирог принесла. Яблочный.
Легкая улыбка, а мое сердце тает и стекает к его ногам. Господи, какая дура я, что пришла, приперлась с этим пирогом.
– Заходи, я скоро.
Разворачивается, идет по длинному коридору, на ходу убирая полотенце, совсем голый. Упругие ягодицы, прокачанные ноги, широкая спина, на которой татуировка: огромная хищная птица с распростертыми, горящими в огне крыльями.
Матвей идет, и кажется, что она машет ими, а пламя вокруг разгорается еще больше. Разве можно так реагировать на мужчину? Это вообще прилично? Бабуля бы не одобрила и татуировку тоже.
Ничего не остается, как зайти в квартиру, закрываю за собой дверь, сняв сланцы, прохожу вперед. Я даже не знаю, кто здесь раньше жил, бабуля говорила, что квартира давно стояла пустая, в том году сделали ремонт, и вот въехал новый жилец.
Иду на кухню, ставлю тарелку с пирогом на стол. Здесь стильный и современный дизайн, минимум мебели, все в светлых тонах, от этого помещение кажется больше. Кофемашина, рядом чистая чашка, и чувствуется аромат кофе. Где-то прекратила шуметь вода, а мое сердце снова готово выпрыгнуть из груди.
– Так с чем пирог?
Матвей появился неожиданно, но теперь на нем лишь домашние штаны, так низко сидящие на талии, что мне становится неловко. Но я все равно не могу оторвать взгляд от его груди и красивого рельефа мышц на животе.
– С яблоками. И вот еще деньги, мне не надо, – достаю из кармана купюры, кладу рядом на стол.
– Будешь кофе?
– Нет, спасибо, не пью кофе.
Мужчина ведет себя непринужденно, проходит мимо, открывая окно, а я снова чувствую запах мяты и лимона.
– Жара невыносимая и кондиционер сломался, а еще твой велосипед надо в ремонт. Так почему ты не пьешь кофе?
Он разговаривает со мной как с соседской девчонкой, хотя я и есть соседская девчонка, угодившая под колеса его джипа и которая доставила много ненужных хлопот, а вот сейчас приперлась с пирогом.
– Извините, я пойду.
Так неловко, а еще обидно, словно я шла сюда и рассчитывала хоть на какую-то симпатию, но мыльный пузырь ожиданий лопнул.
Но, сделав несколько шагов, Матвей преграждает мне путь, опустив руку на столешницу.
– Так быстро уходишь? – голос тихий, почти в самое ухо, по спине холодок, а внизу живота – жар. – Только пирог принесла и все?
Молчу, боюсь поднять голову и посмотреть в его глаза. Он не трогает меня, совсем ничего не делает, а я хочу так стоять вечность. Лишь запах мяты и его близость, а еще голос, пробирающий до самой души.
– Я хотела извиниться еще раз… что наехала… что так получилось…
Заикаюсь, волнуюсь, но, все-таки подняв голову, смотрю на него и тут же тону в этих синих глазах.
– Болит?
– Что? – моргаю несколько раз, облизываю губы, тут же заправляя за ухо волосы.
Матвей не переспрашивает, лишь продолжает смотреть теперь уже на мои губы, сглатывает, на шее дергается кадык.
А потом все происходит так быстро: его ладонь на моем затылке, стягивает волосы он впивается в мои губы своими.
Земля уходит из-под ног, я в чистой невесомости на самом краю Вселенной.
Так целуются только настоящие мужчины.
Именно таким мой первый поцелуй и должен был быть.
Никакой романтики, напор, желание, страсть. Его губы сминают мои, язык проталкивается в рот, касается моего, я цепляюсь за плечи Матвея, жмусь к нему плотнее.
Он не дает ответить на поцелуй, берет все сам, ласкает, кусает, всасывая до боли мои губы. Медленно, словно нехотя, отрывается, тяжело дышит, его лицо так близко, зрачки расширены.
– Яблоко?
– Что?
– Уходи.
Резко отстраняется, давая мне пройти, я ничего не понимаю, лишь прижимаю пальцы к своим зацелованным губим, а на глазах наворачиваются слезы.
– Регина, лучше уйди.