Ольга Вешнева
Снежный трофей адмирала
Глава 7. Жених
Лансальд
Похоже, что враги напали на след магистра Ферту. Иначе я не мог объяснить странное… Даже не перемирие, а скорее – резкое прекращение любой активности в военных действиях. Как будто в надежной, эффективной боевой машине возникла неполадка, которую невозможно было спрогнозировать, и потому обслуживающие технические специалисты теперь терялись в догадках, пытаясь выяснить причину, но не могли продвинуться в ремонтном деле хоть на самую малость.
Прошло несколько совещаний военных командиров под председательством самого императора. Велик был соблазн воспользоваться труднообъяснимым замешательством противника, стянуть наш космический флот в контролируемую им звездную систему Олмойо. Диркенам она служила главным оплотом и центром наибольшего скопления планетарных баз. Там целые необитаемые колонизированные миры были напичканы всевозможным оружием. Мы понимали, что через такой заслон пробиться очень нелегко, а потому не удастся обойтись без больших потерь. Но сама возможность проникнуть в самое сердце вражеского оплота манила и опьяняла, подобно крепкому алверийскому вину из ягод тиркма с добавлением эссенции лепестков розетий.
Сохранять здравомыслие и просчитывать риски. Тщательно проверить, не специально ли враг заманивает нас в ловушку. Таков был итог последнего совещания, после которого ситуация стала представляться со стороны еще менее понятной.
Маленький союзник, на шпионскую помощь которого я надеялся, не передавал новых сигналов. Я начал беспокоиться, а не попался ли он в когти Альтерро. Сам возрожденный риас на неопределенное время отстранился от непосредственного участия в боевых операциях. Покинув диркенский флот, он обосновался на одной из богатейших природными ресурсами планет с комфортными для большинства галактических рас климатическими условиями. Меньше года назад эта планета под названием Катайра носила статус заповедника Алверийской Империи и ее биосистема находилась под особой защитой.
Альтерро занял построенный для императора дворец, поселился там с диркенским боевым взводом и рабынями-наложницами, принадлежащими к разным расам. Как показывали в галактических новостях, на захваченной планете риасийский воин развлекался и объедался. Сутки напролет он проводил в полнейшем бездействии, даже интервью для новостей давал, растянувшись на широкой замшелой ветке тенистого дерева, и чуть не врезал кончиком хвоста по хоботу корреспондента, отгоняя назойливых насекомых. Общегалактические правила, включая относящиеся к сфере этикета, словно были придуманы в глубокой древности для всех, кроме этой наглой твари.
Между тем положение нашего народа с каждыми новыми галактическими сутками становилось все более бедственным. Одни из прежде заселенных алверами планет после массированных вражеских атак стали непригодны для жизни, на других катастрофически пострадала инфраструктура, а те, что пострадали меньше других, стали последними источниками надежды на наше выживание. Но и этих ресурсов были слишком мало для того, чтобы обеспечить потребности населения и армии. Голод, разруха, потери близких стали спутниками граждан империи, от которых пока, несмотря на все старания, не удавалось избавиться. Император не побоялся вызвать на себя гнев высшей знати, издал указ о конфискации излишков продовольственных запасов у богатой аристократии в пользу простого населения. Следующим его рискованным шагом было склонение зажиточных дельцов к добровольным лишь по документам пожертвованием на поддержание экономической стабильности, укрепление армии и приобретение новых видов вооружения. Аристократы, конечно, повозмущались в своих кулуарах, но все же большинство из них осознали, что если бы не эти вынужденные меры, они могли бы остаться не только без части накопленных средств, но и лишиться жизни. К тому времени уже вполне реальной представлялась угроза народных восстаний. А случись революция, их поместья были бы разгромлены и разграблены в считанные мгновения. Но такого просто нельзя было допустить. Единство народа, пусть и отчасти принудительное, это то, на чем еще держится империя.
Из всей малополезной информации, которая поступила из разведывательных источников за короткий срок в редком изобилии, я выделил одну странность. На фоне прочих едва заметную, но, по моему предположению, самую важную. Первый советник главнокомандующего Альтерро, диркенский командор Ишейрел Олкесси пропал из видимости. Я подозревал, что приближенный риасийского вождя тайно вылетел с Катайры и отправился на поиски магистра Ферту. Успешно себя зарекомендовавшему за годы войны командору верховный правитель диркенов Тороиак и наемник Альтерро вполне могли доверить важнейшую миссию. К тому же Ишейрел держал при себе тарамийскую гончую, обладающую тонким энергетическим чутьем. Неутомимая в поиске добычи зверюга была способна почуять Хранителя Ключа среди обычных существ любой расы.
Устав ждать новых сообщений от разведывательной сети, которую пока удавалось сохранить лишь на дальних рубежах, я спустился в каюту. Сразу за раздвижной дверью меня встретила решительно настроенная летающая самонаводящаяся бритва. Условным космическим утром я сумел от нее отбиться, и теперь она с удвоенной яростью от просрочки процедуры вцепилась в мою щетину.
Дверь приглушенно скрипнула, вновь привлекая мое внимание и заставляя нервно дернуться. Я резко повернул голову, и щеку словно ужалило насекомое. Бритва оставила глубокий порез. Вошел робот-компаньон. Старая простенькая модель, по пропорциям напоминающая алверийского подростка и потому легкая для восприятия подсознанием.
– Напоминаю вам о времени приема пищи, адмирал, – проскрипел робот. – Что изволите откушать на ужин, ваше благородное высокопревосходительство?
– А разве у меня широкий выбор? – мне хотелось оттеснить ладонью бритву, пиявкой вцепившуюся в кожу шеи под подбородком, но я понимал, что это риск сродни атаки одиночного истребителя на крейсер противника.
– Гранулы, брикеты или колбаски предлагаются на ваше усмотрение, – на металлическом лице робота зажглась электронная учтивая улыбка.
Колбаски только звучали аппетитно. В реальности имели мало общего с вкусной копченой колбасой из натурального мяса, которую я очень любил. Сделанные из невкусного жмыха, они по виду напоминали навоз желторогого маледа. Брикеты выглядели и пахли немногим приличнее. Гранулы из всего прочего считались лучшей едой, к тому же их можно было замачивать в молоке, потому я, как обычно, предпочел первый из предложенных вариантов.
– Принеси мне гранулы и молоко, – попросил я робота, и металлический помощник удалился.
Бритва закончила свою работу и вернулась в подставку на полке. Я откинул прикрепленный к стене стол, присел за него в мягкое кресло с низкой спинкой. Провел пальцем по царапине, на нем осталась свежая капля крови.
Мои способности к восстановлению снижались с каждым днем. Еще недавно мелкие ранки зарастали мгновенно, и довольно серьезные ранения проходили меньше, чем за усредненные галактические сутки, пусть и в капсуле ускорения регенерации.
Сказывались скудное питание, хронический недосып и постоянная взвинченность нервов. Я жил, точнее – существовал на пределе возможностей. Друзья советовали отдохнуть, выделить хотя бы одни сутки из бесконечной круговерти, но при том и сами почти не отдыхали.
Робот принес пластиковую миску с плавающими в молоке гранулами сухого корма. Несколько лет назад, несмотря на вездесущую агрессивную рекламу, далеко не каждый из алверийских аристократов соглашался кормить чем-то подобным своих домашних животных, считая натуральную пищу вкусней и полезней. Настали дни, когда прессованными гранулами и брикетами приходилось питаться нам самим вдали от пушистых любимцев, оставшихся на материнской планете нашей расы.
– Открыт последний контейнер с гранулами на основе злаковых культур для командного состава, содержащими тридцать процентов мяса и двадцать процентов овощей, – отчитался робот. – Гранулы для рядовых бойцов, содержащие пятнадцать процентов мяса и пять процентов овощей, тоже скоро закончатся. Остатки сухого молока лакотерии я приберег для вас, адмирал. Знаю, как вы любите это питательное для органических особей вещество.
– Благодарю за твою заботу, КОЙШ Ноль Девять.
Робот поклонился и ушел. Похрустывая драгоценными гранулами, я уличил себя в невольной зависти Альтерро, который питается стопроцентным мясом и сочными сладкими фруктами.
Выбор для нашего народа невелик – вернуться к развитию пищевой промышленности и выращиванию скота в искусственной среде, или продолжать вкладывать оставшиеся бюджетные средства в военную отрасль. Без нового вооружения мясо и овощи нам не понадобятся, ибо их станет некому есть.
Не успел я закончить условно вкусную трапезу, как и в моем коммуникаторе, и в корабельной системе оповещения зазвучал громкий, неприятный для слуха, сигнал первой важности. На связь с родной Алверии вышел император, мой отец. Я поднялся на мостик, чтобы мы могли видеть друг друг в рост на проекции голографического транслятора.
Высокий, тренированный и статный, коротко подстриженный, с легкой проседью в прямоугольной густой бороде, повелитель Алверийской Империи предстал передо мной. На нем сияли в свете дворцовых люстр белый парадный китель с лампасами и высокие лакированные сапоги.
– Рад тебя приветствовать сын, – отчеканил император как на публичном выступлении гулко, с короткими паузами между словами. – К сожалению, пока мы не можем похвастаться большими успехами на военном поприще. Но жизнь народа продолжается. Годичный круг отсчета близится к завершению и по старинному обычаю в день Великого Трехлуния в главном дворце пройдет грандиозный бал.
– Прости, отец. Я не порадую светское общество своим присутствием на балу. Мне нужно продолжать нести космическое дежурство.
Нервно проведя рукой по волосам, я осознал, что выгляжу растрепанным не по уставу после маленького сражения, проигранного летающей бритве. Почему не сообразил собрать волосы под резинку, прежде чем подняться на мостик? По той же причине, которая замедляет регенерацию. Хроническая усталость разума, тела, пока еще не духа, но надолго ли?
– Ланс, послушай меня, – отец сурово нахмурился. – Ты не просто прилетишь на бал как почетный гость, а выступишь в разгар торжества перед народом и представишь свою невесту. По традиции наследник престола обязан жениться до тридцати лет. Считай императорским приказом, до праздника ты выберешь девушку из алверийского высшего аристократического рода. Не наемницу чужих или смешанных кровей, не простонародную воительницу из числа твоих пилотов. Только носительницу лучшего генетического наследия.
– Не сочти за дерзость перечить твоему величеству, – уклончиво ответил я. – Но и ты пойми. Я не готов к балам и свадьбе. Прошло не так много времени с гибели Килларии. Лучше вы с мамой попытайтесь выдать замуж Лиссу. Моей сестре брак пойдет на пользу. Возможно, даже спасет ей жизнь, уведет подальше от эпицентра сражений, куда она рвется наравне со мной. Я останусь на войне до конца. Это мой долг, не только как члена правящей семьи и твоего наследника, но и как гражданина этой великой империи. Отец, я не могу позволить себе уйти в столь суровый час, когда враги вот-вот заполучат Ключ… Если это произойдет… Нет! Лучше замуж выдай Лиссандру, чем меня жени.
– С Лиссандрой проведу отдельную беседу, – отец был, как всегда, непреклонен. – Да, я понимаю твое горе, но жизнь продолжается, и мы боремся за нее из последних сил. Война не помешала вражескому правителю обзавестись двумя тысячами наследников. А мы с Мелвирой не можем дождаться внука или внучки. Память твоей погибшей невесты достойно почтил алверийский народ. В честь ее подвига воздвигнут монумент на Триумфальной Площади и высажены клумбы с белыми розетиями. Помню, Киллария любила эти цветы… Ланс, тебе пора перевернуть страницу прошлого и думать о будущем. Как верховный главнокомандующий, приказываю тебе жениться, но исключительно на скромной благонадежной аристократке, которая и помыслить не смеет о подвигах и самопожертвовании. Она будет ждать тебя в тихом поместье, воспитывая детей. Для Лиссы я присмотрел солидного господина из ведущих промышленников. Мой приказ не подлежит оспариванию и обязателен к исполнению.
Отец прервал сеанс связи, не дав мне возможности высказать свое мнение, которое он и так прекрасно знал.
У меня вызывали отвращение капризные неженки, считающие, что все вокруг обязаны исполнять их глупые прихоти. Не в той среде я возмужал, чтобы согласиться провести хоть усредненные сутки рядом с пустоголовой красоткой. Как сказал отец… Они сидели… нет, отсиживались в тихих уютных поместьях, вдали от перекрестного огня, пока другие гибли, защищая их никчемные жизни, проводимые в праздности и сплетнях.
Я сильно сомневался и в том, что Лисса согласится на свидание с господином, который наложит полные штаны, столкнувшись лицом к лицу с врагом. Моя сестра – мой самый верный союзник и надежный воин, которому я доверю защищать собственную спину. В детстве мы много времени проводили в ангаре космических кораблей, вникая, что и как устроено, грезили настоящими полетами. А еще любили мастерить маленьких роботов. Ланс и Лисс… Мы играли, словно два мальчишки. Я привык видеть сестру в испачканном машинной смазкой комбинезоне, и потому так удивительно было смотреть, как совсем еще юная Лисса в день ее рождения спускается в пышном розовом платье по дворцовой позолоченной лестнице. Родители тогда нарядили ее как принцессу для первого выхода в светское общество. А потом началась война… Очередной ее этап.
Лисса уговорила дочь служанки поменяться с ней идентификационными микрочипами, не последнюю роль в авантюре сыграл их общий друг – юный компьютерный гений. Сбежав из дворца, моя сестра поступила в военно-космическую академию, и дальше мы продолжили боевой путь вместе. Родители сделали несколько слабых попыток вернуть в гнездо вылетевших птенцов, но уступили древней традиции, согласно которой дети аристократов должны проходить обучение в военных учреждениях, о чем, не сомневаюсь, они пожалели не раз. Отец и сам много воевал, и титул главнокомандующего носил заслуженно. Я мог понять его страх потерять птенцов, остаться без потомков, но был не готов отдать себя на растерзание светскому обществу.
Те, кого нам с Лиссой родители прочили в супруги – жалкие трусы, пренебрегающие честной традицией, считающие, что за них есть кому сражаться и не подумывающие о том, чтобы записаться в добровольцы и пойти воевать… Они не понимали, или не хотели задумываться о том, что ряды героев тают, пополнять их некем, и если так продолжится, придет их черед встретиться с безжалостным врагом, для которого их мольба о пощаде ничего не будет значить, от которого не спрячешься в дорогом убежище. Он почует сквозь самые прочные стены и вытащит наружу, как пугливого беспомощного зверька.
Лиссандра дослужилась до звания вице-адмирала, но, по словам нашей матери, она станет уважаемой в обществе женщиной только после выгодного брака и рождения ребенка. По мнению самой Лиссы, произвести на свет потомство – нехитрая задача, на выполнение которой у нее пока нет времени, да и на ее взгляд, трудно считать великим достижением то, что предусмотрено самой природой, а не является следствием личностного развития.
Я улыбнулся, представив очередное к ней сватовство. Уж если бравому пилоту не удалось укротить эту рыжую комету, вряд ли солидный господин может рассчитывать на успех. Я больше верил в то, что изнеженный аристократ убежит от моей привыкшей к роли довольно жесткого командира сестры, сверкая пятками, как не раз бывало. Лисса младше на год, так что и ее, и меня, мечтающие о внуках родители так просто не оставят в покое.
Моя ныне покойная возлюбленная Киллария принадлежала к благородному семейству, но для нее совесть и честь были превыше светского лоска. Она пошла на войну, и познакомились мы не на пышном приеме, а на корабельном праздновании маленькой, но стратегически значимой победы. Несколько лет продлилось наше счастье, и на предстоящем празднике Великого Трехлуния назвал бы я ее своей избранницей и будущей женой, если бы не… Для алверийского народа ее поступок был великим подвигом, достойным увековечения в легендах. Но с точки зрения любящего мужчины она решилась на непростительное безрассудство.
Небольшой боевой корабль под ее командованием угодил в магнитно-импульсную ловчую сеть вражеского крейсера. Система управления вышла из строя. Килла отпустила команду, приказав эвакуироваться на спасательном челноке, а сама каким-то невообразимым чудом смогла вновь завести двигатель, переведя корабль на ручное управление. Нацелившись на центральный гипердвигатель, она протаранила крейсер противника. Уничтожила важную боевую единицу врага.
Я понимал, что на ее месте поступил бы точно так же, но до сих пор не мог смириться с потерей. Килла любила белые розетии, говорила, что эти прекрасные цветы похожи на сияющие звезды в темном ночном небе. Я дарил ей пышные букеты, когда мы возвращались на родную планету.
Вспоминают ли о ее подвиге жалкие высокородные трусихи, когда прогуливаются по аллее и видят клумбы с белыми розетиями? Вот не уверен. Скорее всего, они скажут: “Как красиво” и тут же вернутся к обсуждению свежих сплетен. Избалованным глупышкам нет дела до того, кто погиб, защищая их никчемные жизни. Поэтому я принципиально не хочу иметь ничего общего с жительницами тихих поместий и не стремлюсь становиться героем светской хроники.
Второй раз пережить подобное я бы просто не смог, и так все это тяжелым грузом лежало на сердце. Так что ни о какой свадьбе, невесте и прочем речи в столь неспокойное время и быть не могло. Так и не смирившись со словами отца, я пошел обратно в каюту, но на пути неожиданно возникла Ниана. Преградила мне узкий проход к лестнице.
– Приглашение на бал, – Ниана кокетливо улыбнулась, расширив карие глаза и склонив голову к плечу. Прежде не замечал за ней манер, свойственных светским особам, хоть она и принадлежала к одному из старейших аристократических родов. – Помнишь, Ланс, мы так и не дождались выпускного бала в академии.
– Его отменили из-за битвы при Лэст-Аркосе.
Я замешкался. Женские знаки внимания в последнее время обычно проходили мимо моих глаз. Да и, напрягая усталый мозг, не смог я припомнить чувственных намеков Нианы. Сильная, отважная, порой даже слишком упрямая, она была рядом как друг и помощник. Мы говорили по существу, то есть о делах военных и государственных, но не о светских приемах и личных отношениях.
Прислушавшись к себе, я убедился, что не испытываю любовного притяжения к Ниане, подобного тому, которое однажды накрепко привязало меня к Килле. Однако из всех вероятных кандидаток в невесты, Ниана представлялась наиболее достойной.
Странно… я раньше не замечал ее чувств ко мне. Я решил пригласить Ниану на праздничный бал, стал собираться с мыслями, как бы сказать об этом красиво и не слишком сухо, вопреки той бессвязной ерунде, что первоначально приходила на ум, и вдруг мою правую руку сильно тряхнуло. Вместо слабого вибросигнала передатчик выпустил болезненный разряд.
“Толстяк нашел ключ на Земле. Р.Э.К.Ш.С.П.В.” Прочитав сообщение, я помчался на мостик. Планета Земля, населенная слаборазвитой цивилизацией, контакты с которой запрещены на межгалактическом уровне… Как далеко занесло Магистра Ферту! Старый мудрец рассчитывал, что сможет надежно спрятать Ключ на планете, которая на звездной карте обозначена красной меткой “Нежелательна для посещения, недоступна для туризма”. Диркенский командор сумел выследить Магистра. Мы должны спешить.
Для полета к Земле нужно подготовить не лучшим образом защищенный, но быстрый и легкий корабль-прыгун, способный быстрее других рассекать гиперпространство и самостоятельно открывать туннели.
Рафинель Элкрах Керимионит Шнотоиси Сто Первый Великолепный. Я расшифровал подпись шпиона. Да, это он – мой маленький, но удивительно храбрый друг.
Глава 8. Похищение
Снежана
Люди не напрасно говорят о добрых чудесах, которые приходят к нуждающимся в преддверии Нового Года. Я так старалась спасти маму, уже почти потеряла надежду на то, что смогу собрать большую сумму денег за короткий срок, и вдруг жизненные обстоятельства одно за другим начали складываться в пользу нашей маленькой семьи. Хозяйка пекарни порадовала праздничной премией.
Гарри Погосян расщедрился, к моему огромному изумлению, не захотел больше мучить клубными испытаниями на прочность мою врожденную скромность и крепость нервных струн, и выделил недостающие на операцию средства в качестве благотворительности. С хвастливым отчетом для прессы, но лучше так, чем никак.
Знаменитый доктор принял маму в платной клинике как важную персону. Операция прошла успешно, но еще почти месяц ей следовало провести в стационаре, посещать восстановительные и укрепляющие процедуры. Я не сомневалась, что самое страшное позади. Удивительный дар магистра из далекого космоса не доставлял беспокойства. Тараканы, живущие на кухне в съемной квартире, на меня не покушались.
Я даже начала подумывать, а что если это действительно был плод моего воображения? Кто знает, вдруг в приватных кабинках клуба “Стазис” тайно распылялись галлюциногенные вещества, действующие на клиентов. И в реальности странный старичок был не рогатым пришельцем из космоса, а самым обычным мошенником или воришкой.
Жизнь вошла в тихое спокойное русло. Ничто не предвещало новых приключений и ужасных потрясений. Утро тридцать первого декабря для меня началось с вдохновляющей суеты. Надежда Ивановна велела всем сотрудникам прийти на работу часом раньше обычного, чтобы собрать и красиво упаковать подарочные наборы для сирот из детского дома.
Завязывая пленочную упаковку каждого подарка, я в счастливом волнении вспоминала, как делала шоколадное печенье, молочные бисквиты и пряники с клубничным вареньем, думая о том, до чего же приятно будет передать дальше по жизненной цепочке искорку добра, поделиться чудом с детьми, которым не хватает родительской любви.
Сдобные сладости, шоколадки, конфеты и маленькие мягкие игрушки в ярких свертках мы дружно уложили в коробки и загрузили в кузов “Газели”, на котором красовалась реклама пекарни.
Надежда Ивановна пригласила меня поехать с ней, ее дочкой Аней и бухгалтером на темно-синем джипе “Мицубиси”, еще четверых сотрудниц повезла на красном “Ситроене” главный кондитер, а водитель Леня повел грузовичок следом. Так наша делегация отправилась поздравлять сирот с наступающим Новым Годом и вручать подарки от пекарни.
Детский дом находился в подмосковном лесопарке. За шлагбаум пропустили только легковые машины, на грузовик требовался особый пропуск.
Надежда Ивановна пошла договариваться с директором. Аня и дамы-сотрудницы разбрелись по красивому заснеженному саду, а меня потянуло в лес. Соскучилась я по лесным прогулкам. Увидела нарядных розовых соек, перелетающих с дерева на дерево. Идя за ними, незаметно углубилась в лес. Найдя высокую рябину, сойки принялись клевать замерзшие ягоды.
Я любовалась красивыми птицами, и вдруг услышала тихое рычание. В испуге оглянулась, подумав, что сорвалась с цепи кавказская овчарка, которая грозно нас облаивала у будки рядом с пунктом охраны.
Чудовищная короткомордая тварюга ростом повыше той овчарки, только не меховая, а полностью лысая, приближалась ко мне, скаля черные острые зубы. Как она только не замерзла на морозе? По виду ее темно-синяя шкура была толстой, как у носорога. Лоб состоял из двух округлых наростов, между ними над губами трепетала единственная треугольная ноздря, а сбоку головы под каждым из этих выступов сверкал яростным блеском маленький темный глаз. На холке топорщилось что-то похожее на приподнятый кожистый воротник.
Ну вот, стоило мне порадоваться невероятным чудесам, как стало совсем невесело. Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела – любила говорить моя мама. Без успокаивающего влияния живого Ключа, который все же оказался реальным, я бы, наверное, тут же померла со страху или тронулась умом. В голове стайками несвязных тараканов бегали мысли и не могли окончательно сформироваться. Магистр предупреждал, что злодеи начнут охоту на Хранителя и будут пользоваться всевозможными ухищрениями, лишь бы поймать его. Да, нечего сказать, удружил дедуля. Как он сам тысячу лет продержался и не сошел с ума? Или это я уже рассталась со своим рассудком? Хоть бы на прощание магистр поделился секретом выживания в экстремальных условиях.
Внутри меня словно все сжалось в маленький тугой комочек. Мысли куда-то окончательно разбежались, словно пугливые зайчата от голодного волка. В ушах зашумело, в висках ощутимо стучали нервное напряжение и паника. Сердце, казалось, вот-вот разорвется от дикого ужаса. Отойдя от шокового оцепенения, я медленно попятилась к большой сосне и не смогла даже сделать вдох, легкие словно тугими веревками обвило.
Только подумала, как бы залезть на дерево, и тут к жуткой длинноногой псине подошел хозяин – высокий толстый мужик в сияющих доспехах вроде рыцарских, но складнее подогнанных к телу и без острых углов. Паника уже не просто билась где-то рядом в конвульсиях, я стала ей. Нервные окончания взорвались и теперь пульсировали, превращая все мое тело в один обнаженный комок страха.
Что самое ужасное в этой картине, хотя, казалось бы, куда еще поразительнее синей лысой псины с острыми зубами, лицо самого громилы выглядело так, словно ему нос расквасили в уличной драке и на дикую нечеловеческую морду натянули зеленовато-желтую искусственную кожу, по-народному дермантин, “под крокодила” для дамских сумочек низкосортного пошива. Толстяк с искусственной рожей что-то сказал своей ручной собачонке, в смысле: надеюсь, все же это оно. Та ему ответила глухим и хриплым рычанием и кивнула на меня, приподняв переднюю лапу. Мол, я нашла кого просили. Хозяин взял ее на поводок и, грузно переваливаясь, потопал ко мне.
Кое-как собравшись с духом и разбив невидимые оковы собственного оцепенения, я развернулась и на негнущихся от шока ногах побежала в сторону дороги, которая скрывалась за массивными стволами деревьев. Напрасно надеялась, что чувствующийся теплом в груди Ключ придаст мне невероятное для человека ускорение и поможет выбраться из очередной передряги. Ноги утопали в сугробах едва ли не по лодыжку. Ветки, которые не было времени аккуратно убрать с пути, да и не вспоминала я про это, больно ударяли по лицу. А гулко стучащее набатом сердце все громче отдавало в ушах переливами похоронного марша.
Выбежав к “Газели”, я вскочила в пустую кабину на водительское место. Порадовалась, обнаружив ключ в замке зажигания. С “Жигуленком” справлялась, и грузовичок поведу без проблем. Главное – оторваться от преследователей. Завела мотор, дала по газам и поехала… нет, полетела! Почувствовала, что “Газель” оторвалась от земли, стала подниматься в небо. Двери заклинило, я не могла выскочить из машины.
Подумать только – мой первый в жизни полет. Но, увы, радоваться нечему. Меня вновь с головой накрыла мощная волна паники. Сердце колотилось так быстро и гулко, как будто готовилось разорваться или остановиться от страха. Волшебный Ключ помогал оставаться в сознании, даря теплые приятные ощущения, не позволяя свалиться в шоковый обморок. Без его помощи, думается, меня уже и вовсе к той жуткой минуте могло не быть в живых.
И тут я увидела, как выбежавший из леса шофер Леня бежит, размахивая руками, точно собрался взлететь вслед за своей “Ласточкой”. Груженая сладостями тяжелая машина легко и быстро поднималась к облакам словно пушинка. Лес остался далеко внизу. Вот и облака пролетели желтоватой ватой, освещенной ярким солнышком.
Машину затянуло в огромный космический корабль. Он был невидим с земли, только когда “Газель” оказалась внутри просторного серого ангара, я поняла, куда попала. Меня похитили на самом настоящем НЛО. Днище корабля закрылось, и “Газель” тряхнуло. Я чуть не ударилась головой о ее крышу, подскочив на водительском кресле.
Постаралась хоть немного успокоиться, насколько это вообще было возможно. Убеждала себя, что надо верить в чудо. Надеяться на лучшее… Снова… Магистр говорил, Ключ заботится о Хранителе. Может, и меня волшебная энергия не оставит в беде? Но что будет с моей дорогой мамочкой? Она же просто не сможет пережить мое исчезновение. Не успела она толком пойти на поправку, и вдруг такой удар… Мое измученное бешеным ритмом сердце больно кольнуло при мысли о самом дорогом мне человеке.
Жуткий толстяк с дермантиновой зеленовато-желтой рожей оказался рядом. Он открыл дверь и вытащил меня, оцепеневшую от страха, за руку из машины. Я смогла получше разглядеть похитителя. На щеках и подбородке у него выделялись крупные чешуйки, голова была лысой как коленка. Вместо ушей – дырки, окантованные кожными складками. Глаза желтые, с тонкими зрачками-полосками, как у змеи или ящерицы.
Его синяя лысая псина подбежала, шумно пыхтя и капая слюной. Он взмахом руки приказал ей сидеть и достал из-за пояса крошечную склянку с выдвижной иглой. Вколол мне какую-то дрянь в шею, от которой я начала терять сознание. Усмехнувшись, он что-то тихо пробубнил себе под приплюснутый нос, я на тот момент не знала диркенского языка и не понимала слов. Намного позже поняла, что злодей тогда сказал:
– Священный властелин будет доволен и… Сыт.
