Ольга Верея
Виридис. Эпоха спящих
Виридис. Эпоха спящих
Ольга Верея
Пролог.
Коричневая грязь скрывала скользкие плиты мостовой. Ситуацию усугублял моросящий сентябрьский дождь: весь мир походил на серое, безликое полотно. Худощавый молодой человек сгорбившись брёл вперёд, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. Его непокрытая голова понуро упала на грудь, руки безвольно повисли вдоль туловища, за воротник давно промокшей куртки стекали холодные капли. Чёрные кляксы на светлых, неподходящих для такой погоды, кроссовках напоминали уродливые карикатурные лица.
«Уволили. Рита ушла. Кругом бездушные нелюди… А чего я ждал? Чудеса не происходят, их просто нет. Зло поглощает всё самое хорошее… Всегда есть проклятые везунчики и такие, как я».
К шуму усиливающегося дождя прибавился ещё один звук – скрежет шин. Машина ехала медленно, практически ползла. Ещё минута, и с парнем поравнялась новенькая красная БМВ.
– Эй, промокнешь же. Простуду схватишь. – Стекло со стороны пассажирского сиденья опустилось. Хорошенькая брюнетка дружелюбно улыбалась, чуть склонив голову набок. – Давай-ка, залезай!
– Я весь промок, испорчу машину-то, – слабо запротестовал парень, начиная вдруг осознавать, насколько продрог.
– Пустяки. Здоровье дороже. – Девушка потянулась вперёд и открыла пассажирскую дверь. Её тон был ласковым, весёлым, но не терпящим возражений. – Воспаление лёгких – та ещё дрянь, поверь. Давай, запрыгивай скорее.
«Да что я теряю?! Хоть кому-то не плевать на меня…» И парень, ещё пару секунд потоптавшись на месте, сел в машину.
– Слу-у-ушай-ка, да у меня ж с собой чай! – С заднего сиденья был извлечён большой металлический термос. Брюнетка ловко открутила крышку, и по салону поплыл травяной аромат. – Как тебя зовут-то?
– Денис, – дрожащими губами произнёс пассажир.
– Вот, держи.
Девушка протянула ему крышку термоса, над которой поднимался ароматный пар. Молодой человек заворожённо следил за тем, как над крышкой танцует дымка – терпкое, пряное тепло с ароматом разогретой на солнце смолы. Он спохватился лишь через какое-то время, когда машина мягко вошла в очередной поворот. Снаружи стало совсем темно.
– Куда мы… Я…
От страха перехватило дыхание.
Девушка за рулём повернулась к нему и сверкнула белоснежной улыбкой:
– Почти приехали, Денис. Не волнуйся, всё позади.
Парень протянул руку, ставшую неожиданно тяжёлой. Что конкретно хотел сделать, он и сам не понимал. Всё пространство вокруг постепенно заполняли подрагивающие тени, растущая паника сковывала, не давала мыслить ясно. Или же это что-то другое? Однако понять происходящее и тем более бороться с ним не нашлось сил. Сознание растворилось в терпком травяном запахе…
***
Белый потолок. Свет слепит глаза. Дребезжащий противный звук. Мутит желудок. Люди в белых масках. Пикают приборы. Жёстко лежать, сильно клонит в сон… Яркие вспышки. Грохот. Порыв свежего воздуха… Тепло солнца на коже. Лес…
Глава 1.
Как бы ни было легко потерять себя в лабиринтах собственного пессимистично настроенного сознания, крепко держись за то, что делает тебя личностью. Уникальность скрыта не в отличиях одного человека от другого, а в принятии факта несовершенства и непрестанной работе над собой.
1995 г.
Раннее утро проникало в небольшую кухню: на полу постепенно разрасталась тёплая жёлтая полоса, ситец на окне колыхался, легко пропуская приятную прохладу. Лето в этом году выдалось особенно жарким, заставляя жителей обычно хмурого города дорого ценить короткие часы, когда солнце ещё не плавит асфальт.
За обеденным столом сидел высокий худой мужчина средних лет. Он то задумчиво поглаживал чёрную густую бороду, сильно прореженную сединой, то поднимал на лоб очки с толстыми линзами и потирал уставшие глаза. Дмитрий Николаевич Раницкий давно забыл, что такое глубокий спокойный сон.
Из соседней комнаты донёсся слабый женский голос. Мужчина вздрогнул, вскочил и бросился к двери, ведущей в спальню жены.
– А вот и проснулась моя милая! Сегодня лучше? – Этот вопрос звучал в доме
Раницких утренней молитвой. – Взгляни, какая погода сегодня! Отличный денёк!
Глава семьи деловито распахнул тяжёлые портьеры, и солнечный свет залил комнату, разгоняя полумрак.
– Да. – Слабый голос Варвары говорил об очередной ночи, проведённой без сна.
Бесконечная борьба с тяжёлой болезнью безжалостно отразилась на некогда прелестной женщине: болезненная худоба, бледные подрагивающие руки, редкие пряди светлых волос.
– Вот и отлично. – Профессор продолжал сохранять бодрый тон, несмотря на боль,
давно измотавшую его.
Вновь и вновь он старательно отгонял мысль, что вся его жизнь, состоящая из исследований, абсолютно бесполезна. Две причины такого упорства – неугасающая надежда излечить любимую женщину и судьба дочери. Маленькая девочка, забавная в своей недетской серьёзности, просила, чтобы её называли Киша. Почему? Кажется, так звали героиню мультсериала, который она обожала смотреть по выходным. Он был забавный и познавательный, о летающем жёлтом автобусе… или о кораблике? Профессор не мог вспомнить. Слишком многое изменилось. К тому же почти всё последнее время девочка вынужденно проводила у бабушки. Дмитрий нахмурился и удручённо покачал головой.
– Доченька ещё спит? – Варвара не заметила выражения лица мужа, в её голосе
прозвучала теплота.
Когда речь заходила о малышке – её отраде и опоре, она забывала обо всех переживаниях и даже о боли. Пятилетняя курносая девчушка была очень похожа на отца, а вот черт матери не унаследовала: чёрные вьющиеся волосы, карие глаза, прямой, пронзительный взгляд.
– Да. – Дмитрий тем временем сел на край кровати, прервав размышления жены. – Мы с тобой сегодня немного прокатимся, хорошо?
– Процедуры? – обречённо простонала больная.
– Поедем в лабораторию. – Профессор ободряюще похлопал по холодной руке
супруги.
Усталые глаза Варвары распахнулись, и в них заблестела надежда.
– Ты закончил исследования? Нашёл выход?
– Нужно ещё кое-что протестировать, – уклончиво ответил профессор.
– Я готова. – Женщина решительно, но с видимым усилием приподнялась на
подушках.
– Ты у меня очень сильная и смелая.
Правая рука Дмитрия, нарочно спрятанная за спиной, сжалась в кулак, ногти впились в ладонь. «Я спасу тебя, родная! Чего бы мне это ни стоило!»
***
Варвара, лежавшая на старенькой больничной каталке, уже какое-то время находилась без сознания: такое случалось всё чаще. Но в эти моменты несчастная могла отдохнуть от бесконечной боли. Рак действовал быстро и безжалостно. Времени оставалось мало, а значит, действовать нужно было незамедлительно.
Железные колёсики дребезжали по затёртому кафелю, звук гулко отражался от высоких стен и потолка. Он резонировал в ушах мужчины, разгоняя безлюдную тишину, царившую в здании. Длинные потолочные лампы потрескивали и моргали, сопровождая хаотичные удары сердца.
Сегодня воскресенье. Здесь находились профессор с женой и ещё Гриша, которому Дмитрий доверял как самому себе. Смышлёный парнишка не задавал лишних вопросов и уже ждал в лаборатории, готовя её к процедуре.
Осторожно перекладывая жену с каталки на кушетку, профессор почувствовал, как женщина еле заметно вздрогнула, пришла в себя и застонала.
– Сейчас, Варенька. Сейчас.
– Доченька… – Больная еле двигала пересохшими, потрескавшимися губами.
– Она у бабушки. Не волнуйся.
– Если я умру…
– Нет! – Дмитрий нежно погладил женщину по голове, отгоняя тревожные мысли. —
Поспи, родная.
Укол не понадобился: тело Варвары вновь обмякло, спасаясь в забытьи.
– Так даже лучше, милая. Тебе не больно. – Профессор опёрся ладонями о кушетку, наклонился вперёд, голова его устало свесилась.
– Вводим в кому? – На плечо мужчины опустилась рука коллеги.
Дмитрий выпрямился и потёр глаза, приподняв очки.
– Нет. Сначала – промежуточная паллиативная седация1. Кома – только в крайнем
случае.
Гриша кивнул рыжей головой, глаза заблестели от переживаемых эмоций.
«Раз профессор так решил, значит, дела совсем плохи. Эх, теперь останется только наблюдать, возможно, месяцы или даже годы, надеясь на то, что организм Варвары Сергевны справится с треклятой болезнью».
Уже минут через пятнадцать датчики электроэнцефалографа начали фиксировать показания: по монитору компьютера побежали ломаные линии. Дыхание пациентки оставалось спокойным.
– Я сегодня побуду на дежурстве. – Гриша отвлёкся от расчётов и повернулся к профессору, который отчаянно боролся со сном: – Вам же дочь ещё забрать нужно. Если что, я сразу вас вызову.
После десятиминутных уговоров Дмитрий сдался.
– Никого без надобности не пускай. Я на связи. Если что, сразу приеду.
Забрав дочь и вернувшись домой, профессор погрузился в полумрак пустых комнат. Ему казалось, что ещё секунда, и Варенька позовёт его из кухни, приглашая на вкусный ужин, или неслышно подойдёт сзади и обнимет за шею. И руки её непременно будут пахнуть лавандовым маслом…
Малышка, съев свой ужин и наигравшись, сейчас сопела в подушку и прижимала к себе любимого плюшевого медведя. Папа привез его из Столицы и подарил на день рождения. Самому профессору предстоял неравный бой с бессонницей – так сильно хотелось спать в лаборатории, а теперь сна как ни бывало. Гнетущие предчувствия расползались из тёмных закоулков квартиры, неожиданно ставшей неуютной и пугающей.
«Заснуть вряд ли удастся. Грядёт целое полчище таких кошмарных ночей… Сдаваться нельзя. Особенно сейчас, когда появилась надежда».
Тишину утра разорвал телефонный звонок: взволнованным голосом Гриша сообщил, что с Варварой Сергеевной «что-то происходит». Наспех одевшись и собрав вещи дочери, профессор повёз её к бабушке. По дороге он вынужденно отвечал на вопросы малышки.
– А где мамочка? – В тонком голоске ребёнка отчётливо слышалась далеко не
детская тоска.
– Я отвёз маму на отдых, доченька. Она устала, и ей нужно больше отдыхать, —
ласково произнёс профессор, полуразвернувшись на водительском сиденье.
– Называй меня Киша. Я как она. Стану большая и увезу мамочку, чтобы она не
уставала. – Киша засопела и захлюпала носиком. – Хочу к маме!
– Скоро, моя хорошая, скоро. Подожди ещё немного. – Мужчина постарался не
реагировать на эмоции ребёнка и полностью сосредоточился на вождении.
Старенькая дребезжащая «копейка», давно требующая ремонта, очередной раз подпрыгнула и рухнула вниз. Скрежетнув глушителем об остатки асфальта, который когда-то покрывал загородную дорогу, она зарычала ещё громче.
Отдав дочь, мужчина помчался в лабораторию, выжимая остатки мощности из мотора: уже через полчаса он был на месте.
– Что такое? – Профессор ворвался в помещение. Натягивая на бегу медицинский
халат, он бросился к жене.
– Это началось в пять утра, – затараторил Гриша, запустив руки во взъерошенную
рыжую шевелюру. – Сильно подскочила мозговая активность. Там что-то происходит.
При внешнем осмотре Дмитрий не заметил никаких изменений: Варя лежала спокойно, глаза под закрытыми веками не двигались, дыхание оставалось ровным, а вот монитор пестрил многочисленными вспышками показаний, линия диаграммы металась то вверх, то вниз.
– Я к ней! – Решение быстро созрело в голове профессора.
– Что?! – испуганно выкрикнул Гриша и вскочил из-за рабочего стола.
– Помнишь, я объяснял тебе принцип параллельного подключения? Это нужно
сделать немедленно. – Тон Дмитрия Николаевича не терпел возражений. – Выведешь меня через час.
– Профессор, нет! – Парень мотал головой и чуть не плакал. – А вдруг что-то
пойдёт не так?
– Всё будет хорошо, вот увидишь. – Дмитрий подскочил к парнишке, схватил его за
плечи и встряхнул. – Я доверяю тебе.
Григорий сжал кулаки, его губы дрожали, но он отрывисто кивнул, собрав всю храбрость, что нашлась в его душе. Профессор разместился на кушетке, стоящей рядом с той, на которой лежала его жена, и ещё какое-то время разглядывал любимое лицо. Затем закрыл глаза.
***
Первое, что почувствовал профессор Раницкий, – тепло, мягкое и заботливое, как руки любимого человека. Это состояние длилось совсем недолго, должно быть, несколько секунд. А вот следом за ним пришла настоящая пытка: перед глазами замелькали цветовые всполохи, приводя сознание в замешательство. Всевозможные оттенки зелёного и голубого постепенно закручивались, переплетались и смешивались в адский калейдоскоп. Затем появились звуки! Оглушительные крики птиц, жужжание насекомых, рёв бурлящей воды обрушились на мужчину, и он порывисто замотал головой, стараясь избавиться от мучений. Но не тут-то было! Реальность всё больше давила на него, и профессор отчаянно закричал:
– Варя! Ва-а-аренька!
– Я здесь, родной.
Мелодичный, знакомый голос прервал царивший вокруг хаос, буквально сведя его на нет. Сердце мужчины дрогнуло от сладостного предвкушения. Глаза раскрылись, и Дмитрий понял, что стоит на поляне посреди леса: вековые исполинские дубы вокруг него тянули свои ветви к небу. Лоскуты неба, видимые сквозь переплетения крон, поражали глубокой синевой. Всё вокруг было пёстро-золотым. От толстой, узловатой коры деревьев в воздухе растекался аромат смолы. Между стволов замелькала фигура в белом, и через пару секунд Дмитрий увидел девушку. Она выглядела совсем молодо: струящееся платье украшало хрупкую фигурку, в волосах играли лучи света.
Мужчина сразу узнал её. Зрение так до конца и не восстановилось, оставляя всё вокруг каким-то размытым, подёрнутым дымкой, но эта мысль быстро затонула в потоке неистовой, всепоглощающей радости.
– Варенька! – Профессор бросился вперёд, протягивая дрожащие руки. Ещё секунда, и он уже отчаянно сжимал жену в объятиях.
– Смотри, как здесь красиво, милый! – Девушка не казалась испуганной или удивлённой. Она будто ждала его и сейчас ласково гладила по вздрагивающим плечам. – Я назвала это место Виридис. Оно возникло из пустоты, но я не могла ни к чему прикоснуться. А когда пришёл ты, всё стало таким реальным!
Профессор с трудом оторвался от жены и заглянул в голубые глаза, в которых зажёгся неистовый огонёк.
– Ты погрузил меня в сон? Можно я останусь здесь?
Хрупкие плечи задрожали под тонкой материей.
– Конечно. – Мужчина вновь прижал любимую к груди. В голове пульсировала мысль: «Получилось! Варенька спасена, и я смогу быть рядом!»
Неожиданно цвета вокруг потускнели, девушка в его объятиях начала таять, превращаясь в размытый силуэт.
– Родной, не уходи! Я боюсь, что всё исчезнет! Я боюсь!.. – Испуганный голос любимой звучал в ушах, отдаляясь.
«Проклятие! Гришка, не сейчас!»
Мужчина цеплялся за меркнувшее сознание, но всё было тщетно. Скоро его накрыла звенящая тишина.
Профессор очнулся и увидел взволнованное лицо, покрытое веснушками. Молодой ассистент склонился к нему, шмыгая носом.
– Дмитрий Николаевич, вы живы! – В голосе парня прозвучало неподдельное облегчение. – Что с Варварой Сергеевной?
– Она жива, мой мальчик! И она создала там целый чёртов мир! Принцип параллельного подключения действует! – Мужчина закрыл лицо руками.
Гриша понимающе помолчал несколько минут, давая профессору успокоиться, а затем помог ему сесть.
– Создала целый мир? «Три П» действует? Вы – гений! Ваше открытие перевернёт
мир!
– Плевать на всё! Главное – она по-настоящему жива. – Дмитрий поднял очки на
взмокший лоб и потёр глаза. – Она же биолог с учёной степенью! Ну конечно же, моя Варенька не могла долго находиться в пустоте! Она просто подчинила её себе, понимаешь?
– Понимаю. – Парнишка закивал головой, широко улыбаясь.
Раницкий спустил ноги с кушетки, оттолкнул руки помощника и подошёл к спящей жене, шатаясь от слабости. Склонившись, он нежно поцеловал бледную щёку.
– Мы теперь всегда будем вместе. Я всему научу дочь, и она продолжит мои
исследования. Виридис станет нашим Раем.
***
Профессор вышел на свежий вечерний воздух, вдохнул полной грудью. Сейчас нужно забрать дочку и закончить некоторые приготовления, а затем он вернётся к своей любимой. «Три П» – принцип параллельного подключения – сработал.
Сев в «копейку» и провозившись пару минут с коробкой передач, Дмитрий вдавил педаль в пол и заставил машину захлебнуться рёвом дырявого глушителя. Выехав на шоссе, впервые за долгое время включил радиоприёмник. Мимо пролетали поля, на которые наползал вечерний туман. Прошедший недавно дождь прибил к земле пыль. Профессор опустил стекло и почувствовал сладковато-терпкий запах влажного асфальта. Расслабленно откинулся на сиденье и на секунду прикрыл глаза. Перед внутренним взором возник Виридис и Варюша: в белоснежном платье, с распущенными локонами и смеющимися глазами – молодая и здоровая. Она всегда была именно такой – весёлой белокурой девчонкой…
Отчаянный визг тормозов заставил резко распахнуть глаза. Машина профессора, совершив несколько разворотов вокруг своей оси по сырой от дождя дороге, выскочила на встречную полосу. Мужчина успел заметить несущийся на него грузовик и лицо водителя, перекошенное от ужаса.
Прибывший на место аварии медэксперт констатировал:
– Травмы, несовместимые с жизнью.
Профессор Раницкий Д. Н., отчаянно цеплявшийся за жизнь, скончался через несколько часов.
Глава 2.
Ни одно из действий человека не проходит бесследно. Всё имеет последствия. Особенно мечты.
– Папа. Папа!
Зов повторялся снова и снова, звеня в голове колокольчиком. Я постепенно приходил в себя, начиная осознавать происходящее вокруг. Сильно пахло разогретой корой и хвоей, щебетали птицы, мимо лица пролетело какое-то насекомое, жужжа невесомыми крылышками. Руки, лежавшие вдоль тела, нащупали мягкую траву.
– Папа, я знаю, что ты здесь. Открой глаза.
Я подчинился. Надо мной склонилась девушка. Волосы, абсолютно белые, длинные и прямые, обрамляли худое бледное лицо. Кожа имела странный сероватый оттенок, а вот глаза покоряли небесной голубизной: как у кого-то родного и близкого, из далекого прошлого. Незнакомка была одета в длинное платье старинного кроя, стянутое на талии корсетом. На плечи накинут серый плащ, застёгнутый медной пряжкой в форме листа.
Её внешность, утончённая и хрупкая, таила нечто отталкивающее, вызывающее необъяснимое беспокойство. Я нахмурился, отчаянно стараясь понять, почему её лицо кажется мне таким знакомым.
В этот момент девушка радостно улыбнулась, тень беспокойства покинула бледное лицо.
– Кто вы? – Я не узнал звука собственного голоса.
– Не вспомнил? Это же я, Киша! – ответила блондинка, лукаво склонив голову набок.
Мои брови поползли наверх, в душе что-то ёкнуло и оборвалось. Киша… Варя…
Резко сел, хватая ртом воздух.
– Папочка, не волнуйся. Я всё тебе объясню. У нас наконец-то получилось.
Я никак не мог понять, почему моя девочка совсем не похожа на себя: с этими странными волосами, в этом старинном плаще с откинутым назад капюшоном, но крепко обнял её, прижав к груди.
Когда эмоции немного улеглись, огляделся. Обнаружил, что вокруг – тот же густой, тёмно-зелёный лес, который я уже видел однажды. Но в этот раз он такой реальный и осязаемый. Виридис! Да что же здесь творится? Вскочив, принялся ощупывать собственное тело. Одет в простые льняные штаны и рубаху с закатанными до локтя рукавами, а на ногах – кожаные сандалии. Закончив с осмотром, лихорадочно забегал от дерева к дереву, трогая тёплую кору, затем долго крутил головой по сторонам, ловя ароматы и звуки. Киша заливисто смеялась.
– Это сон? Что происходит?
– Мы в Виридисе, папа. Присядь. – Девушка похлопала по траве рядом с собой.
Вскоре я узнал об аварии и о том, как верный ассистент забрал моё тело, успев спасти умирающий мозг.
– Григорий Александрович погрузил тебя в кому, пытался приводить в сознание, но ничего не выходило: прервалась связь мозга с телом. Знаешь, он всему меня научил за эти тринадцать лет.
Я слушал Кишу и не мог поверить её словам.
– А потом мы нашли выход. – Беловолосая девушка ласково взяла меня за руку. – И теперь ты здесь, со мной.
– Где мама? – спохватился я, снова совсем не узнав свой голос.
– Мама ушла. – Девушка опустила глаза, и в её голосе прозвучала боль. – Я не знаю, где она.
– Но Виридис существует, значит, она жива!
– Мамино тело умерло много лет назад, но благодаря твоему изобретению она здесь, в Виридисе. Но… она перестала выходить ко мне, когда её зову. Будто не слышит или… не хочет…
Я порывисто поднялся на ноги, осмотрелся, а затем принялся звать:
– Варя! Варя!
– Папа, не надо! Привлечёшь внимание! – Киша вскочила и испуганно ухватилась за мою руку.
– Чьё?
– Немертин.
– Кого? Я не понимаю, здесь только мы.
– Уже нет. – Девушка покачала головой. – Сейчас всё объясню, только не кричи.
Меня снова усадили прямо на траву.
– Виридис теперь не тот, что раньше. Это место, где живёт много людей. Они нашли свой Рай, папа. Я дала им его. Здесь меня называют Серая. Люди в реальном мире несчастны, а в Виридисе они получают тот облик и жизнь, о которой давно мечтали! Они, наконец-то, счастливы. Но… некоторые не смогли благополучно справиться с переходом, их мозг был частично разрушен, и они стали Тенями. Я не знала, что так получится. А теперь их становится всё больше. И они винят во всём меня. Ты можешь себе представить?! Ту, которая изменила их жизнь!
Я слушал, понимая, что начинаю сходить с ума.
– Что ты натворила, милая? Виридис создали мы с твоей мамой…
– Я поняла, что могу дать этот мир всем нуждающимся. – Та, которую теперь звали «Серая», поднялась на ноги и гордо вздёрнула подбородок, её тон стал колючим и не терпящим возражений. – Счастье должно принадлежать всем без исключения!
– Нужно вернуться назад. – Я решительно встал. – Как мне проснуться?
– Прости, папа, ты не сможешь. Твоё тело погибло при аварии, а это, – Киша указала на меня, – можно использовать только здесь. Да и тринадцать лет прошло… В общем, в реальном мире тебе не во что возвращаться.
Я начал отступать назад, чувствуя приближение паники. Споткнулся о корень огромного дуба и повалился на спину.
– Папа! Папа, постой!
Вновь вскочил. Какая-то часть меня отчаянно желала броситься к дочери, но я искренне не чувствовал с ней никакой родственной связи. Одна мысль билась в мозгу, всего одна: я не желал смириться с тем, что услышал. Мне было очень страшно. Я побежал. Помчался сквозь густую чащу, мимо русла неизвестной реки, обогнул холмы, перепрыгнул через овраг. Всё вокруг давило на меня, стараясь уничтожить разум! Проглотить, а затем отторгнуть, как инородное тело!
О человек, ты замахнулся на то, что тебе не дано понять! Думаешь, ты можешь безнаказанно входить в любую дверь? Самонадеянное, наивное создание…
Я бежал до тех пор, пока ноги не подкосились от усталости. Рухнув в траву, перевернулся на спину, раскинул руки и издал дикий крик отчаяния:
– Варя, где ты?! Я не хотел, чтобы всё закончилось так! Прости меня-я-я!
– Я здесь, милый. – Тёплая рука легла на мой разгорячённый лоб, поднялась выше
и погладила взъерошенные волосы. – Пойдём со мной.
Я встал и послушно последовал за любимой, не чувствуя земли под ногами. Мне было всё равно, куда идти, стало легко и спокойно. У первого ряда вековых деревьев, повинуясь внезапному порыву, обернулся назад. Там, в примятой зелёной траве, лежало безжизненное тело неизвестного мне мужчины.
