bannerbannerbanner
полная версияthe Notebook. Найденная история

Ольга Васильевна Ярмакова
the Notebook. Найденная история

Полная версия

– Ты будешь медленно подыхать, дрянь! – Он тоже встал, Его здоровый глаз горел бешенством и злобой. – Обещаю тебе, после я приду за всеми. Я заберу каждого из них, я распну их, а потом их души будут вечно мучиться по твоей вине, сучка!

– Ты не сделаешь этого! Я не дам тебе свершить! – закричала я что есть мочи.

Он скинул перчатки, обнажив тонкие жилистые пальцы, увенчанные длинными, толстыми, серыми когтями. Выгнув спину, он готовился к прыжку, но прежде, чем он успел бы его совершить, я, что есть силы, долбанула тростью о лёд под ногами. То ли трость была непроста, то ли лёд оказался не так прочен, как казался, но от центра удара во все стороны расползлись тысячи зигзагообразных трещин. Они ещё были тонкими линиями, но стоило дать им волю…

– Что ты делаешь, дура?! – завыл Волк, он начал догадываться о моём плане. – Меня не убить, ты забыла? Сама утонешь, а меня не убьёшь!

– Посмотрим! – Я подняла Уравнительницу вверх для повторного удара.

Он ухватился за трость, но я успела ещё раз всадить ею в лёд, наконечник ушел полностью в прозрачную твердь. На этот раз трещины расширились и ушли до самой воды. Тишину нарушил оглушительный треск. Так бьётся стекло, ломаясь на сотни осколков. Зеркальная поверхность Безымянной рушилась, лопаясь на осколки-льдины, набегавшие друг на друга, сокрушавшие и топившие себя. Вода вновь обрела естественную свободу и боролась за неё наравне со мной.

Нас смыло волной, смело в секунду, трость ушла на дно. Ледяные волны накрывали с головой, грозя утопить, а проносившиеся льдины норовили раздавить.

– Ну и чего ты добилась, безмозглая тварь? – психовал в бессилие мой паук, видя, что мошка уходит из его сетей. Его голос перекрывался рёвом воды и потоками, набивавшимися в рот и нос. – Я не утону! Мне достаточно доплыть, а вот ты сдохнешь в этой чёртовой луже!

Допустить этого я не могла, да и не смела, после того, как Он угрожал расправой моим друзьям. А я знала, что Он сдержит Своё слово. Ещё одна волна накрыла меня, скрыв от живого мира и стремясь наполнить меня собою. Сандалии покинули мои ноги и ушли на дно вслед за тростью с клыком. Свитер, размокнув и напитавшись влагой, тянул вниз, став ощутимой обузой наравне с торбой.

И вот тут в безвоздушном состоянии, в жидкой стуже мне наконец-то вспомнились те самые слова, которые советовала использовать Инга. Нога больше не болела, я её попросту не чувствовала. Я уже и тело не ощущала, оно принадлежало не мне, а холоду. Только тяжесть облепившей тело одежды и буря тьмы. Не знаю, каким чудом меня не зацепило и не раздавило сносимым к берегам льдом. Безымянная с рёвом возмущенного зверя избавлялась от чужеродных пут и свершала это фантастически грандиозно.

Не знаю, как мне удалось выплыть на поверхность, Волк уже прилично отплыл и был близок к берегу. Непослушными, окоченевшими губами я попыталась произнести заклинание, но не смогла выжать из себя и слова. Зубы выбивали бешеный ритм, горло распухло. Тогда пришлось прокусить нижнюю губу. Боли я не почувствовала, но зато по подбородку побежал тёплый ручеёк, а язык ощутил солоноватость крови, сочившейся из ранки.

Теперь стало чуть легче и слабым голосом, практически шепотом, я слово за словом провозгласила заклятие.

Вечно живущий во мраке,

Вскормленный тленом и кровью,

Тот, кто на трупе собаки,

Танцы творил смехотворно.

Кто ты? Крадущий стук сердца,

Выйди на свет по призыву!

Кто ты? Что зверь в человеке,

Шкуру долой, Волку силу!

Ничего не изменилось, и я расстроилась, что всё было впустую и сил у меня не осталось. А возможно, заклинание работало только, когда я была при своём даре. Теперь же его не было со мной.

Второй раз повторить я бы не смогла, лёд сковывал мои конечности, и силы все уходили на барахтанье в неспокойной тьме воды. Безымянная бушевала и грозилась поглотить тех, кто взбаламутил её бирюзовую чистоту и попрал её свободу.

Но тут до меня донеслись странные звуки, за ними отчаянный плеск, а затем злобный рёв. С трудом, но я повернулась в сторону Волка. Слова заклятия действовали. Частично Он уже обретал свой истинный облик, воплощаясь в зверя. Чудовищно то было зрелище! Голова наполовину человеческая, наполовину звериная с волчьими глазами зияла перекошенным в крике ещё человеческим ртом; расползавшиеся прямо на Волке одежды обнажали выгнутую звериную спину с проступавшей на ней шерстью; руки-лапы, не имели больше кистей, но от изгиба локтей ещё были покрыты человеческой плотью. Ниже грудной клетки тело Волка было непроницаемо в тёмной толще воды.

– Ты! Сучка! Ты сделала это снова! – Неземная ярость и потусторонняя злоба рвались из Него. – Как ты посмела?! Ты же знаешь… что… это… меня… не… убьёт!

Теперь слова с трудом выговаривались им, Он их отрыгивал, и вскоре не мог произнести ничего, рот трансформировался и оформился в здоровенную пасть, полную внушительных зубов.

– Знаю, – выдавила я из себя, уж не знаю каким усилием. – Но ослабит.

Вода вокруг Него бурлила и дымилась. Волк ещё боролся со стихией, но силы Его уже оставляли, я отвернулась, до меня донёсся запах горелой плоти. Теперь дело было за самой последней точкой в этой истории. Я собралась и мысленно призвала то, что раньше пугало меня, но нужно было теперь сильнее манны небесной. Только так я могла спасти этот мир от Волка.

Дрожь сотрясла Безымянную, а затем я почувствовала, что с водой происходит разительное изменение, она начала иначе совершать движение. Это было вращение, оно шло со дна к поверхности по спирали, образовав колоссальных размеров водоворот. Мы с Волком оказались на самом краю этой воронки диаметром в сотню метров, не меньше.

Где-то вдали среди вращавшихся у меня перед глазами неровной полоской деревьев, взгляд мой уловил нечто белое, какую-то смутную фигурку. Но тут же видение и исчезло. Я решила, что мне это померещилось от воды, заливавшей глаза и от отражения луны в кружившихся безумных волнах.

Волк наконец-то полностью осознал мой безумный план, и ужас сменил ярость в Его льющихся синевой глазах. Он ещё пытался отплыть от края стаскивавшего нас к сердцевине круговорота, но моё заклинание ослабило Его силу. К тому же, Он наполовину был обварен, кое-где на Его теле проступали кости прикрытые кровяной кожей. Не знай я Его, сердце моё бы плакало по Нему из сострадания, видя в Нём обычного лесного зверя. Но я помнила Его в момент убийства Кливленда, я знала, что Волк с улыбкой способен перегрызть горло малютке Анне. Поэтому мне не было жаль Его. Мне нельзя было Его жалеть!

Вращение усилилось, водоворот ревел и грохотал, я не слышала визг и рычание Волка, я и себя не услышала бы в этом аду. Мы были двумя безвольными марионетками, песчинками в руках Создателя. Нас швыряло и стаскивало вниз, несколько раз мы оказывались так близко, что можно было коснуться друг друга, но как только появлялась такая возможность, вода с новой яростью растаскивала нас и била о ставшую каменной поверхность водоворота.

На какую-то долю секунды мне удалось кинуть краткий взгляд наверх. Луна, невозмутимая и безразличная по-прежнему пялилась со своего воздушного пьедестала. И в то самое мимолетное мгновение для времени и бесконечно длинное для меня моему взору предстала картина древнейшего первобытного хаоса. Монстр, ужасающий циклоп, оком которого было ночное светило, а глоткой бурлящее жерло водоворота, жаждал пожрать двух ничтожных жертв. Волк, в сравнении с этим чудовищем, был жалкой овцой, пауком, угодившем в пасть акулы. И я сама призвала древнейшее божество в надежде спастись, но как можно убежать от того, что сильнее самой смерти?

Воздуха не стало, как и прежде, когда я приблизилась к исходной точке воронки, дышать больше было нечем, и я вновь начала задыхаться. Когда мои ступни затянуло в тёмное и алчное жерло водоворота, мы с Волком соединились руками, лапами, зубами и клыками.

И в тот же миг воды Безымянной над нами сомкнулись.

Говорят, когда оказываешься на пороге смерти, окунаясь в её непроглядное нутро, то пред тобою предстает тонкий луч света, оканчивающийся где-то далеко впереди ярким пятном. Этот коридор помогает душам не заблудиться в безликой темноте и благополучно пересечь пустошь забвения. Вот только куда попадают добредшие до яркого пятна? Мифический ли это рай или переход в зарождающееся тело нового человека – навсегда неразрешимый вопрос. Однако для наблюдателей эта светлая тропа выглядит иначе. Теперь я знаю.

Для меня остановилось время. Как в том сне, где всё теряло цвет и движение. Когда меж мной и Волком пролегло расстояние толщиной в березовый лист, – прежде чем Его зубы впились в моё правое плечо, лишь случайно промахнувшись моего горла, прежде чем я ощутила, как лёгкие разрывает вакуум, – мрачное чрево бурлящей и ревущей, как стадо бешеных быков, воронки застыло.

Замер и Волк. Его острые, мощные клыки погрузились почти полностью в мою плоть, но кровь не шла из ран, да и я не чувствовала боли. Все болезненные ощущения ушли из моего тела вместе с чувствительностью. Теперь я стала наблюдателем своего тела со стороны. Одновременно я видела себя в двух местах – в миллиметрах от врага своего и позади наших схлестнувшихся в борьбе тел.

Это видение испугало и восхитило меня. Я не знала, сколько прошло времени, если оно вообще работало в этом месте. Есть такие пространства, где время не имеет силы и действия. Очевидно, водоворот был одним из подобных мест.

Чувство реальности отсутствовало напрочь, я не знала, сколько же я пребываю в этом чудаковатом пространстве, и когда окончится действие кнопки «Стоп», запущенной неведомой мне рукой. Всё казалось обычным сном, продолжением того, что я видела в Камелоте. А может я и не просыпалась вовсе? Возможно, я лежала до сих пор в комнатке на втором этаже, сны сменяли друг друга обрывками видений, а мне казалось, что я бодрствую в реальности. И всё же, так хотелось соединить себя, образовать целое.

 

Даже, если это был сон, я ничего бы не потеряла. А если я умерла, то исправить всё равно ничего не могла. Я, которая стояла позади, потянулась к Я, замершей в последней схватке с Волком. И прежде, чем Я коснулась своей же щеки, Его глаза ожили, сверкнув бешенством и яростью. Он оживал, а это значило, что Его сила возвращалась к Нему и мои последние мгновения уходили. И когда Я коснулась себя, водоворот ожил, Волка оторвало от меня, и моё тело с ускорением жизни понесло прочь наверх, пока не вышвырнуло из воды.

Нестерпимо жгучий свет пронзил мои, успевшие впитать тьму, глаза. Я вскрикнула от боли и зажмурилась, но тут же в рот и нос затянуло солёной воды, отчего я стала захлёбываться. Ещё не веря, что избежала смерти от клыков Волка и удушья чудовищного водоворота, я судорожно барахталась на поверхности спокойной воды, выплевывая и чихая её соль, одновременно затягивая в лёгкие изрядные порции свежего воздуха.

Глаза постепенно адаптировались к солнечным бликам на водной поверхности, и щурясь я могла в полной мере внимать картину окружавшего меня мироздания. Вода, принявшая меня, была несравнимо теплее, чем в Безымянной, но солёная влага болезненно щипала моё тело, особенно в двух местах – в щиколотке левой ноги и в плече, из которых обильно сочилась, смешиваясь с водою, кровь.

Мои руки зацепились за стебли, мерно покачивавшиеся в толще воды, наконец, зрение полностью вернулось ко мне, и я рассмотрела миллиарды белых головок водяных лилий, заполонивших собою всю поверхность водного пространства до горизонта. Позади меня не так далеко незыблемо покоилась полоска берега с жидкой растительностью, а надо мною в абсолютно чистом, нежнейшем небе парило солнце. Теперь до меня дошло окончательно – я вернулась в исходное место своих путешествий, Первозданное озеро вновь приняло меня. На этот раз по моему призыву.

Теперь моей первостепенной задачей было добраться до берега, что было весьма трудно при полученных мною ранах. Стопа не слушалась меня более, вероятно, сухожилия были повреждены, я дергала левой ногой, ощущая лишь дичайшую боль, после чего пришлось плыть к берегу, работая только одной правой. Но и плечо правой руки было выведено из строя, каждый замах давался чудовищной порцией парализующей немощи, к тому же, кровь не останавливалась, истекая из ран от клыков Волка, и вместе с нею из меня выходила жизненная сила.

Затрудняла моё продвижение одежда: платье путалось в ногах, увеличивая нагрузку, а рукава свитера неимоверно растянулись и на добрых полкисти свисали с рук, мешая расчищать пространство от стеблей и больше путываясь в них. Перчаток на пальцах я не ощущала, скорее всего, они слетели ещё в озере, когда я барахталась в его бешеных потоках.

Тело ныло от ссадин и ушибов, которыми наградили меня объятия воронки. Я поняла, что до берега не доберусь. Мне даже стало смешно от мысли, что одолев такие немыслимые испытания, я утону, не доплыв всего каких-то двести метров. Меня всегда спасало чудо, но теперь я не ждала подарка судьбы. Лимит его был исчерпан и потрачен с лихвой.

И всё же я предпочла плыть, путаясь руками и ногами в частых, навязчивых стеблях лилий, нежели барахтаться на одном месте. Была слабая надежда, что мне удастся справиться с непослушным телом и благополучно достичь земли. Если уж мне предстояло умереть, то пусть бы это была твёрдая почва. Свой последний вздох я хотела отдать небу, а не воде.

Назойливая вода продолжала набиваться в рот, от напряжения я перестала дышать носом и подобно киту, выбрасывала перед собой фонтан жидкой соли, не в силах отплеваться горечью с языка. Думаю, берег успокаивал меня, усыпляя отчаяние и придавая обманчивую надежду.

Когда моё лицо стало целиком черпать воду, а тело глубже погружаться в воду, в голову мою пришла мысль, что ещё несколько метров и наступит конец. В тот самый момент в голове моей заговорил другой голос, знакомый и долгожданный.

«Здравствуй, дитя. В третий и последний раз. Рад видеть тебя в водах Первозданного озера».

Я не видела Нага, но поверхность вблизи слегка колыхалась, приподнимая листья белых цветов, под которыми проходило его тело.

«А уж как я тебе рада! Здравствуй, Наг». – Слёзы возродившейся надежды не замедлили застлать мне глаза, но тут же были смыты солью Первозданного озера.

Огромная змеиная голова высунулась над водой рядом, змей смотрел на меня в пол оборота, его человеческий глаз казался бесстрастным.

«Что произошло с тобой на этот раз, наблюдатель? Какой поворот судьбы привёл тебя в третий раз сюда?».

«Я убежала от своей судьбы, Наг. Я убежала от зверя, звавшего себя Уравнителем судеб. Я заманила Его в ловушку, но раны, которые Он нанёс мне, не позволят добраться до берега».

«Я помогу тебе, Лиза-наблюдатель. Не могу я позволить тебе принять смерть в этих водах и тем самым осквернить их чистоту. Ни ты, ни эта вода не заслужили печати смерти».

Я почувствовала под собой упругое округлое тело, вовремя принявшее меня. Остатками сил, я обхватила чешуйчатое, мерцавшее изумрудом тело Нага, и почувствовала, как пространство воды понеслось назад. Мой спаситель нёс меня у самой кромки воды, рассекая её бурным всплеском и нарушая мерный покой водных цветов. Его мускулистое тело рвало травяные путы, оставляя после себя темнеющий пустой след, да болтавшиеся головки белых лилий, укоризненно взиравших на столь грубое вмешательство в их спокойную доселе жизнь.

Вода брызгами летела мне в лицо, но теперь я могла свободно дышать, Наг заботливо удерживал меня от пугающей глубины, мастерски балансируя в Первозданном озере. Он торопился, чувствуя мою слабость, жизнь вытекала из моих ран, я с трудом цеплялась за скользкое и гибкое тело змея.

Всё-таки предел есть всему, на каком-то извороте змеиного тела я не удержалась и сорвалась. К счастью Наг успел – глубина оказалась мне по плечо, и я смогла выбраться из воды, проползя буквально на животе до спасительного песка. Ноги мои наполовину пребывали в воде, сил ползти дальше не было, да и желание двигаться тоже пропало. Всё что я могла себе позволить – дышать.

«Ты серьёзно ранена, дитя, – заметил Наг, его огромная голова приблизилась ко мне. – Позволь я излечу тебя, иначе твоё спасение окажется напрасным».

Я не возражала, горло жгло солёной горечью и желчью, вырвавшейся из желудка сразу, как только я коснулась берега. Я лежала на животе, правая сторона лица утопала в сыром песке, а кровь в плече усилила свой ток, убегая из тела в ненасытный настил берега.

Моей левой ноги коснулось нечто тонкое и живое, оно пробежалось по пятке и икре, остановившись на ране лодыжки. Я сделала последнее усилие над собой и приподняла голову, чтобы рассмотреть, что творилось позади меня. Хоть я и не боялась Нага, увиденное меня впечатлило и устрашило одновременно. Длинный, тонкий, раздвоенный язык змея розовой лентой пару раз обернулся вокруг повреждения и стянулся тугим ремнем.

Я почувствовала нараставшую боль, от которой хотелось выть, плакать и метаться. Что со мной и произошло. Но Наг крепко держал меня до времени, пока не выпустил. Спустя ещё какое-то мгновение боль выздоровления прожигала меня в том месте, где когтевидный серп трости порвал кожу, дойдя до кости. Но болезненное ощущение ушло, а кожа на лодыжке затянулась, не оставив о глубоком порезе и памяти.

«Теперь нужно исцелить плечо. Не сопротивляйся и терпи, иначе навредишь себе».

Я позволила Нагу обвить правую руку поверх мокрого свитера своим целительным языком и скрутить в месте раны до онемения. С плечом дело обстояло хуже. Руку я и так с трудом ощущала, но чувствительность от выздоровления оказалась куда выше и острее, чем с ногой. Кажется, я хваталась за песок здоровой рукой, меня выворачивало от болезненно сраставшихся тканей. Это в фильмах и сказках чудеса выздоровления и заживления выглядят безобидно и красиво. Наяву же, как я сама убедилась на собственной шкуре, это крайне болезненный и тягостный процесс, от которого вполне можно лишиться рассудка или сознания.

И я не избежала временного забытья. Лишившись окружающего мира от жутко колющей порции боли, я провалилась в темноту обморока. Пролежала, впрочем, я недолго, меня вернула в реальность добрая порция воды, щедро выплеснутой на меня змеем. Когда я очнулась, кожа плеча выглядела безукоризненно целой, ни царапинки, ни ссадины, ни боли. Я была слаба, истощена, но здорова. Убедилась я в этом, стянув с себя бывший теперь обузой свитер.

«Ты самый удачливый и необычный наблюдатель из всех, кого я знал! – раздался голос моего спасителя в голове. – Трижды ты коснулась вод этого древнего озера. Никому до тебя не довелось столько здесь бывать. Это и не к чему. Но боюсь, что третий раз для тебя, Лиза-наблюдатель, роковым будет. Чудом было, что ты покинула это место дважды и не одна. Природа вещей нарушится, если ты попытаешься уйти в третий раз»

«А ты не можешь мне помочь?», – спросила я Нага.

«Нет больше у меня власти такой. Все дозволения, которыми я владел, исчерпаны. Увы, теперь помощь возможна только извне, по другую сторону воронки. Но кто же в силах тебя отыскать и найти здесь?»

Глаз змея, повёрнутый в мою сторону, казался печальным, мне даже показалось, что в нижнем веке его набежала слеза, а может это была защитная жидкость, омывавшая око Нага.

«Наг, а что это за место? – обратилась я вновь к нему. – Это рай, ад? Чистилище? Или другая вселенная?».

«Все те названия, что ты произнесла, придуманы людьми, – вдумчиво ответил змей. – Озеро же это появилось задолго до людей и нагов, да и каких других живых существ, где бы они ни обитали. Это исток. Это первое, что родилось вне времени и пространств. Здесь всему свой срок и величина. И здесь особая музыка жизни»

«Сюда попадают души умерших людей?» – Эта мысль неожиданно прожгла меня изнутри.

«О нет!» – Возразил голос Нага.

Его невозмутимость и покой действовали на меня странным образом. Меня раздражала определённая монотонность его говора, и в тоже время я стыдилась своего раздражения на существо, спасшее мне жизнь и выручавшее меня уже дважды.

«Разве ты не слышишь? Тихо, – продолжал мерно говорить Наг. – Разве ты не видишь? Пусто. Да, есть здесь люди, но их мало. Это либо случайные попутчики воронки, как ты, либо призванные сюда озером»

«Призванные озером? То есть проклятые? Отчего мне знать, что я случайно здесь? Может озеро меня призвало».

«Нет, не всегда всё так очевидно, – ответил он. – Иногда проклятия имеют две стороны, но из-за негативной подоплёки светлая сторона не видима»

«Так кто же тогда они? – Во мне всё сильнее нарастала внутренняя буря, грозившая захлестнуть меня целиком возмущением. – Не говори, что они счастливцы. Не такое это уж счастье, застрять до конца дней своих здесь»

«Если бы твой враг не потерялся где-то там, а попал с тобой сюда, ты бы говорила другие слова» – Эти слова охладили меня.

А ведь я совсем забыла о Волке. Он не достиг озера вместе со мной. Но где Он был теперь? Что с Ним?

«Не стоит более думать о Нём. – Наг без труда прочитал мои страхи. – Твой враг потерялся на разветвлениях петель и теперь никто, даже я, не сможет тебе сказать, где Он. Но с этого момента ты очистилась. На тебе нет более Его тени, равно, как ты более не именуешься наблюдателем. Теперь ты просто человек»

Я вспомнила о царапине, полученной во сне, мой взгляд метнулся в сторону левого запястья – волчьей метки больше не было, кожа очистилась от знака, которым я была связана прежде со своим мучителем.

«Я свободна?»

«Да, но в пределах этого места», – произнёс Наг.

«Так нечестно! Мне пришлось оставить другой мир, друзей, семью, чтобы избавить их от опасности!» – Горечь и обида всплыли из глубины, застилая всё зримое вокруг.

«Которая образовалась по твоей же вине», – рёк невозмутимый голос в моей голове.

«Но я не хотела этого! Я не знала, что одно моё действие, всего лишь окрик на улице одной маленькой девочки, так может повлиять!», – оправдывалась я, хотя знала, что он прав.

«Даже выдох может изменить воздух. А что говорить о крике? Ты – человек, но расплата на тебе лежит за наблюдателя, который не удержался от порыва сердца» – На этот раз я уловила в голосе Нага сожаление.

«Что же мне теперь делать?» – Какой банальный вопрос, но у меня ничего больше не осталось, кроме него.

«Ждать», – услышала я ответ.

«Чего ждать?»

«Времени. Наберись терпения», – донеслось в моей голове.

«Я не понимаю! Всю жизнь я верчусь во времени, вокруг и за пределами его».

«Чтобы взрасти цветку, нужны недели, – поучал меня Наг. – Чтобы вырасти улитке – месяцы. Чтобы повзрослеть ребенку – годы. Наберись терпения и жди. Надежда остаётся при тебе. Верь ей. Не отчаивайся. Кто знает, может, воронка сделает третий виток»

Меня одновременно прошиб пот, и охватил озноб от полутени в его голосе, где, несомненно, скрывалось знание. Знание моего будущего!

 

«Ты знаешь? Ты что-то знаешь?!» – Лихорадочно вопил мой голос в голове.

«Я мало что знаю, Лиза. – Вздохнул змей и отвернул свою громадную голову в сторону воды, где мерно покачивались белые головки лилий. – Но я знаю, что в этом месте ничто не длится вечно. Не поддавайся отчаянию и страху. Я вижу, как сомнения и неверие подкрадываются к тебе и опутывают твой разум, затмевая истину, которая тебе известна лучше меня. Ответ лежит на поверхности. Ты что-то видела, совсем недолго, крошечное мгновение, перед тем, как воронка забрала тебя»

«Я не помню, – заупрямилась я, прокручивая в памяти нашу борьбу с Волком. – Кроме Волка, воды и воронки, я ничего не видела. Кроме…постой!»

Наг вновь смотрел на меня человеческим глазом, и я уловила в змеином оке понимание и нечто большее, говорившее: в яблочко!

«Ты знаешь, дитя, ты знаешь» – Голова Нага легонько качнулась.

Ну, конечно, я знала! В момент наивысшей борьбы и зависания над бездной, я видела, но не придала значения видению белого силуэта. Оно мелькнуло и исчезло – я решила, что это вода попала в глаза или свет луны отразился в брызгах. Но теперь я поняла, что это было не видение и не галлюцинация. Нет! Это был человек. Женщина. Кто-то проследил за мной. Кто-то знал, что я собираюсь сделать. И кто-то не вмешался и допустил моё исчезновение. Но кто это?

Мэрилин? Только она одна носила светлые одежды и странно вела себя в последнюю нашу встречу. Может она той ночью следовала за мной, идя по пятам и, проследила, чтобы я ушла из мира Уолверта, как она думала, в родной мне мир? Ей явно были не по душе наши с Артуром чувства.

Змеиное око моргнуло и заблестело в солнечном свете; в глубине, в самом центре чёрного, как тьма, зрачка, я уловила блеск крошечной искорки. Это длилось меньше секунды, кратчайшее мгновение. Нет! Это была не Мэрилин. Я знала, кто это был. Каков план! И начался он в моём мире, вдали от Уолверта. И как я не догадалась сразу?! Было очевидно, но я отстраняла ответ, предпочитая задвигать его всё глубже в тень. А ведь он и, правда, лежал на поверхности.

Она мне вложила план в виде кратчайшего напутствия-предложения. Она так лихо притворилась, что её всё это не касается. Она никогда не переставала быть моей наставницей, никогда! Инга – чёртова плутовка! Она была задолго до нашей встречи в Уолверте и знала, чем всё кончится для меня. Или подозревала, чем кончится. Во всяком случае, Агата теперь в надежных руках и у неё один из самых лучших наставников.

«Мне пора». – Глаз сомкнулся и открылся, Наг развернул голову и медленно пополз в воду.

«Подожди! – позвала я его. – Неужели нельзя мне уйти с тобой?»

«Я бы с превеликой радостью прихватил тебя, дитя, и переправил через петли времени туда, откуда ты пришла. Но это не в силах моих более. Не все люди добры и великодушны, как ты, Лиза. В моём мире большинство людей алчны, глупы и темны, а в злобе люты и безудержны. Последний город нагов пал. Нет больше змеиного алтаря, нет великих жрецов-повелителей времени и пространства. Ничего не осталось, кроме горькой памяти и боли утраты. Прости, дитя, но не смогу я помочь тебе, оттого и советую не падать духом и ждать».

«Мне жаль твой народ, Наг, – сказала я, наблюдая, как кольца зелёного чешуйчатого тела переливаются в лучах солнца, постепенно удаляясь от берега и скользя меж листьев водяных цветов. – Могу ли я попросить тебя в последний раз об услуге?»

«Если это в моих силах», – отозвался голос в моей голове.

«Прошу, захвати с собой мою сумку. В ней будет лежать мой дневник, в нём то, что может помочь мне. Можешь ли ты его закинуть в мой мир или мир Уолверта?».

Змей помедлил с ответом, но развернулся и вновь оказался вблизи берега.

«Что ж, можно попытаться. Но я не могу тебе дать гарантий, что моей силы хватит доставить сумку именно туда, куда ты просишь».

«Я согласна и на эту малость. Тогда у меня будет хотя бы надежда».

«Даю тебе час, силы мои уходят вместе с могуществом нагов. Поторопись!».

Вблизи озёрной кромки в солнечных бликах мерцают крохотные лужицы – случайные ямки песка, ловящие зазевавшуюся с отходом воду. Под ногами в этих рваных лоскутах влаги проплывет сама жизнь – небесная и парящая, лазоревая и светозарная.

Я уложилась в отведённое мне время и дописала всё, что посчитала нужным уместить на последних страницах. Осталось всего пять минут, Наг поторапливает меня, что ж, остаётся написать ещё несколько строчек и всё будет кончено.

Мысли материальны. Сестра была права. Наши мысли обретают форму и скорость, мчатся по глубинам космоса, рассекая его темноту огненным шлейфом.

Она не знала лишь одного. Столкнувшись, две мысли образуют жизнь, новую реальность.

И ещё я добавлю, незнакомец, только мысли могут читать и понимать друг друга. Всё, что ты здесь узнал, не было написано. Это была память моих мыслей, а ты их увидел и уразумел на свой лад. Кто ты? Я не знаю. Может, ангел, как моя сестра, а может…

Нет. Об этом ты должен был уже догадаться.

А пока я нахожусь в отсчётной точке, в истоке, жду и надеюсь. Рано или поздно кто-нибудь объявится здесь. Возможно, повзрослевшая Агата. Ведь, как сказал змей – чтобы вырасти ребенку, нужны годы.

И тогда у меня появится третий шанс на жизнь. Нормальную, человеческую жизнь. За пределами времени.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29 
Рейтинг@Mail.ru