Olga Sunchali
Слова
Почему я всю жизнь чувствовала себя несчастной? Мир всегда казался мне страшным и жестоким. Я ненавидела всех. Пока я писала эту книгу по воспоминаниям и детским дневникам, я поняла причину. В этом рассказе жизнь такая, какая она есть, откровенная до неприличия правда. Все обстоятельства, которые формировали мое восприятие окружающего мира.
Эта книга в основном о моей маме, о моих отношениях с мамой.
Какими мы были в детстве? А в подростковом возрасте? Каждый день в школе был сущий ад. Родители ругали нас, ничего не понимая в нашей жизни. Нас манили приключения. Было жутко интересно узнать и попробовать все в этом мире, поскорее стать взрослыми. Мы верили всему, а каждый день приносил новые открытия и незабываемые впечатления.
1.Первые воспоминания
Я родилась в Курске. Приключения начались с самого моего рождения. Я родилась мертвой, не дышала. Как рассказывала мама, меня подключили к аппарату искусственного дыхания, и я ожила только через полчаса. Это было в самую середину зимы. В Курске стояли лютые крещенские морозы. Мама завернула меня с головой в одеяло и несла по заснеженной дороге, переживая как бы я не задохнулась. Только придя домой, в тепло, она раскрыла одеяло и с радостью обнаружила, что я живая.
Весна. Солнце. Зеленая трава. Одуванчики. У меня золотистые волосы и голубые глаза. Выбегаю из дома и бегу по тропинке вниз, там цветет яблоневый сад на берегу речки, а за речкой лес. Далекая русская деревенька в Курской области. Таким впервые вижу мир.
Деревянная русская избушка, раскрашенная разными цветами: желтым, розовым, голубым. В ней мы живём втроем – папа, мама и я. За домом зеленые холмы в цветах, а перед домом растут мальвы. Прямо с дороги вход в дом: маленькое крылечко и дверь в сени. В них кухня: справа столы в ряд, газовая плита, а слева дверь в переднюю. Домик всего из двух комнаток, передней и задней. В передней стоит стол у окна, с видом на сад и речку вдали. Огромная русская печь занимает пол комнаты. Через проходные сени дверь на задний двор, огороженный сараями со всех сторон. Там живут пятьдесят курей, корова Милка, теленок, собака, куча поросят, стоит инкубатор с цыплятами, храниться сено, есть амбар с зернами и другими запасами. А еще с нами живет кошка Мурка. Каждый вечер мама доит корову. В это время в сарай приходят несколько кошек и садятся в ряд в ожидании парного молока, и я с ними. Люблю теплое парное молоко прямо из-под коровы, жирное и ароматное. Мама надаивает два больших ведра, а иногда и больше. А еще есть яблоки, вишня, свинина, говядина, сало, яйца, компоты и варенья. Из молока мама делает сметану, сыр, масло, творог. Сывороткой мы поливаем огород и купаемся в ней, чтобы кожа хорошая была. Супы, картошку, зерна, я не ем. Скорлупу с яиц счищаю вместе с белком, желток съедаю, а белок бросаю на пол кошке. Папа иногда спускается с удочкой к речке. Приносит рыбу и больших красных раков. Иногда мы ездим в город на папином мотоцикле, продаем мясо, яйца, молоко. Везем обратно мешки с арбузами, апельсины, бананы, книжки, игрушки, и другие вещи. Мама работает в магазине, единственном в этой деревне. Там разные товары, но мне нужны только конфеты. Как проголодаюсь, бегу в магазин за конфетами. Папа прячет конфеты и жвачки в шкаф, закрывает его на ключ, а ключ кладет на шифоньер. Но когда дома никого нет, я поднимаю стул на стол, встаю на него, беру ключ, набираю конфет и кладу ключ обратно. Мама варит из молока сгущенку и шербет, я их ем ложками из миски. Она готовит очень вкусно. Как-то приготовила манты. Соседка попробовала и ей очень понравилось. В деревне все стали говорить, про вкусное азиатское блюдо «манды». Соседки приходят к нам и просят маму:
– Научи готовить манды!
В деревушке очень мало людей, не больше ста. Маленьких детей моего возраста только четыре девочки: я, Нина, Лена и Вика. Лена пухлая с кудрявыми белыми волосами, красивая как кукла, но мне нравится цыганочка Нина, смуглая с черными волосами и большими черными глазами. Мы с Ниной бегаем по зелёным холмам каждый день, валяемся на траве, собираем цветы: маленькие голубые анютины глазки, красные маки, ромашки, васильки. Пытаемся поймать бабочек, берем в руки гусениц, божьих коровок, разных милых насекомых. Вечером, когда начинает темнеть, мы расходимся, не отрывая взгляда друг от друга, пятимся назад, она в сторону своего дома, я в сторону своего, махаем руками и кричим: «Пока! Пока!». За домами есть старая машина без колес и стекол, мы сидим в ней, и Нина учит меня петь:
Напилась я пьяна, не дойду до дома
Довела меня тропка до берега крутого
Там кукушка кукует, мое сердце волнует…
Когда я исполнила «это» дома, мама ахнула, сказала, что песня ужасна, и пою я ужасно.
Мы играем с утра до вечера, но в два часа дня у меня обязательно урок. Мама учит меня буквам, числам, английскому языку, заставляет повторять слова и фразы.
– Я не буду!!! Не буду больше повторять: I am painting the door, I am painting the door, I am painting the door, I am painting the door… – кричу я в ярости повторяя эту фразу бесконечно.
– Зачем ты ее так мучаешь? – говорит папа – В школе научится.
– В школе она будет самая умная! Вундеркинд! – говорит мама – Учи! Ты станешь переводчицей. Будешь с послами в Англию летать.
– Нет, она станет врачом – отвечает папа – будет доброй, будет помогать людям.
– Да ну! Нет! Ты что! Врачом! Это же кровь, ужас, чужие жидкости. Я вообще даже прикасаться брезгую к чужому телу.
По вечерам мама читает мне сказки пока я не засну. На праздники она дарит мне красивые детские книжки с яркими картинками, а еще карандаши, краски, цветной пластилин. Однажды привезла мне большую тигрицу с тигренком, улыбнулась и сказала:
– Я тигрица. Арррр! Это я и ты. Тигр самое сильное, самое красивое животное! Арррр!
Мама и сама постоянно учит английский по программе «ЕШКО», слушает уроки и одновременно делает домашние дела. Она ни минуты не сидит без дела: полет свеклу в поле, собирает деньги за страховку, ездит с отчетами в город и еще на сессии. Часто берет меня с собой. Идем мимо леса по земляной дороге к асфальтированной, там ловим попутку. Я люблю ездить на машине и пою всю дорогу выдуманные мелодии, глядя на мелькающие березки за окном. Мама никогда не отдыхает и очень гордится этим. Считает, что никто не работает так много как она, и никого нет умнее её. Она татарка, ниже папы на голову, с темными волосами и карими глазами. Вся деревня называет маму барыней, за её характер.
Однажды утром папа сварил молочную кашу, разбудил меня и позвал завтракать. Мама проснулась и увидев меня за столом, начала:
– Она же еще не одета, не умыта – она вывела меня из-за стола – сначала нужно умыться, почистить зубы, а потом уже завтракать. А папка твой дурак!
Она постоянно это повторяет и всегда находит причины почему все вокруг дураки.
– Что он тут сварил? – открыла кастрюлю, понюхала, губы скривила – Бурду какую-то! Пойду свиньям вылью!
Курск недалеко от Украины, поэтому в деревне все говорят с украинским акцентом и используют некоторые украинские слова. Моя мама не упускает возможности указать всем на то, что они неправильно произносят слова:
– Не «хорох» надо говорить, а «горох», не «хород», а «город», не «пивень», а «петух»! – все время поправляет она всех вокруг – Ужас какие дураки здесь живут! Дикари!
Папа лежит на кровати, читает что-то, а мама ему:
– Здоровущий мужик, лежит ничего не делает. Как не стыдно человеку?
Папа действительно высокий, худой, здоровый русский мужик, не пьет, не курит и почти не выходит из дома. В деревне почти все пьют, кроме некоторых набожных, в их числе мой папа. Он встает рано утром, читает молитву и делает зарядку.
– Сидит как сыч дома, ни с кем не общается – говорит мама – сумасшедший!
К зиме мама привезла мне из города тигровую шубку, оранжевую с черными полосками.
– Ты мой тигрёночек? Скажи арррр!
– Арррр! – я засмеялась – Аррр! Аррррррр!!!
– Мой маленький тигрёночек! – мама обнимает меня и смеется.
Всю зиму очень много снега. Высокие сугробы иногда заметают дом так, что невозможно открыть дверь. Нерастаявшие куски снега лежат даже в мае. Мы с Ниной валяемся в снегу и катаемся на санках. Но большую часть времени стоят очень морозные дни и меня не выпускают из дома. На маленьких окошках замерзают красивые узоры, а я сижу у окошка, смотрю на эти ледяные узоры и рисую выдуманные истории цветными карандашами: кошки летят на воздушных шариках, кошачье семейство живет в причудливом замке с крыльями. Нина иногда приходит к нам в гости, смотрит мои рисунки. Я тоже к ним в гости хожу.
Ниночкина мама молодая цыганка. Она поет, а Нинин папа играет на гармошке. Веселые у неё родители. А когда цыганка танцует на улице перед домом, вся деревня собирается посмотреть на этот концерт. Люди садятся на обочину дороги, смеются и аплодируют. Однажды моя мама спросила Нину:
– Твой папа пьет?
– Когда пьяный пьет. Когда не пьяный не пьет.
Вся деревня еще долго смеялась над этой фразой. Ниночка веселая, как и её молодая мама.
Когда мне исполнилось четыре, я научилась читать и писать. А в пять лет мама научила меня писать на английском. Я начала записывать свои выдуманные истории, хоть и с ошибками. Писала письма в Америку, своей тете, маминой сестре. В ответ они присылали кучу фотографий и открыток: небоскрёбы, большие мосты, ночной Нью-Йорк. Рисую эти башни, режу бумагу и строю домики. Взяла сигареты из магазина и сделала из них белые колонны.
Папа ветеринарный врач, а еще геолог по первому образованию. На полках возле папиной кровати много книг, я лазаю на стол, чтобы их достать. Там есть книги с цветными картинками, изображениями животных в разрезе и еще разные книги с непонятными чертежами. Однажды я упала с того стола. Каждый раз, когда мама ругается с папой, напоминает ему:
– Ты тут лежал, и не видел, что она упала и орет! Я приехала, а у нее ключица сломана! Как можно спать, когда ребенок так орет?!
Однажды я взяла простыни и вырезала из них два круга: большой и поменьше. Получилось платье белое, балахон такой. Бегу в нем по деревне, а потом вдруг дождь и я прячусь в гараже, катаюсь на качелях, смотрю на дождь за воротами. Мама нашла меня, схватила за руку и потащила в дом.
– Где ты шляешься, зараза такая!!! Вся мокрая! Ты заболеешь, а мне потом лечить тебя, мучиться!
После этого все ножницы спрятали от меня. Платьев у меня много, переодеваюсь несколько раз в день. Однажды подумала: «это платье одевала, это тоже, что бы еще такое придумать… ммм… голой еще не выходила!». И бегу на улицу без одежды, такая, королева эпатажа.
– Голой нельзя ходить! – кричат бабушки на скамейке – Иди домой оденься!
Мама меня поймала, отшлепала по мягкому месту и потащила в дом, крича на всю деревню:
– Ах ты тварь такая!!! Сука безмозглая!!! Вся в своего отца! Тоже со свихнутыми мозгами! Уже ноябрь! Шубу надо одевать уже! Тебе разве не холодно?!
– Не кричи ты так на неё – говорит папа – Ничего, замерзнет сама придет домой. Пусть закаляется, привыкает к холоду, меньше будет болеть.
– Ты совсем сумасшедший?! Совсем ничего не соображаешь?!! Она маленький ребенок!!! Как ее воспитывать тогда, если на нее не кричать?! Она же невоспитанная, дурная вырастет!
Иногда к нам в гости приезжает тетя Зина, папина сестра. Она привозит полные сумки гостинцев: пирожки, конфеты и еще жарит блины здесь. Когда гостья ушла, мама сказала:
– Два блина пожарила, а всю кухню забрызгала, свинья! Мне теперь убирать за ней! Все русские свиньи! Мы татары чистоплотные, мусульмане, свиней не держим.
Весной огромные сугробы снега тают, речка разливается и наш яблоневый сад оказывается в речке, как будто деревья растут прямо из воды.
Папа верующий, православный христианин. Он каждый вечер становится на колени перед иконой и молится. На шифоньере много книжек с красивыми картинками по которым папа рассказывает мне библию.
– Вот это Бог, а это люди. Это люди, которые любят и верят, и они в раю. А вот эти грешники, злые, жадные, плохие люди, их черти забирают, и они горят в аду. Видишь?
– Рай похож на наш яблоневый сад – сказала я.
– Богатство от слова Бог – говорит папа – если будешь доброй, будешь любить мир вокруг, Бог будет слушать тебя, Бог будет рядом.
– С детства голову забивает ребенку всякой ерундой! – мама дернула меня за руку и оттащила от папы – Не слушай его! Папка твой дурак! – скривила губы, отвернулась и вздохнула – Хоспади! Ну, совершенно безмозглый человек, а. Думает он будет молиться и все ему с неба свалится. Работать надо, чтобы разбогатеть! Хоспади, хоспади, всю жизнь меня дураки окружают.
Да, иногда она сама забывает и говорит «хоспади», вместо «господи».
Иногда папа катает меня на мотоцикле по деревне, а иногда просто на руках. Поднимает высоко и подкидывает вверх, берет за ноги и кружит, кружит, а я смеюсь. Он сажает меня верхом на корову, и я катаюсь, держась за рога.
Корова Милка родила телушку весной в Марте. Мы назвали ее Мартой. Некоторое время Марта жила прямо в доме, в передней, за загородкой возле печи, пока не стало достаточно тепло и у неё не выросли рожки. Осенью Марта стала совсем большой и ее зарезали на заднем дворе. Я смотрела из окна как папа и сосед взяли телушку за ноги, она визжит, мужчины режут.
– Не смотри на это! – говорит мама – Ужас какой! Жуть!
Но я не понимаю, что такое боль и что такое смерть. Мне совсем не страшно, просто интересно, что внутри теленка: мясо, кости, рёбра, печень, сердце…
– А что внутри головы? – спросила я папу.
– Мозг, то чем корова думает.
Папа теленка разделал, разрубил на маленькие кусочки и набил мясом полный холодильник.
Позже папа стал учить меня понимать других. Свинья родила кучу поросяток. Они по двору бегают, а я их ловлю.
– Папа, один поросёночек убежал, я ворота открыла, а он выбежал.
Папа канат петлёй завязал и кинул на поросёнка, тот зацепился и упал, поймали. Я поросенка взяла и хлыстом бью.
– Не бей поросёнка – сказал папа – а что если тебя хлыстом?
– Но мама же меня бьет, когда я убегаю.
Как-то я привязала кошку как собаку за шею к кровати, тогда папа схватил меня за горло и сказал:
– А что если тебя привязать за шею к кровати? Кошке больно. Ты чувствуешь, как больно кошке?
– Ты дурак, совсем ничего не соображаешь!!! – завизжала мама – То кошка, а это ребенок!!! Скотина безмозглая!!!
У мамы появилось еще одно обвинение против папы. Теперь кроме всего остального, каждый раз, когда они ругаются, мама добавляет:
– Ты чуть не задушил ребенка! Сумасшедший!
Вспоминая папины слова, я начала задумываться что чувствуют другие. Что чувствуют животные, люди. Смотрю и представляю, что я в чужом теле: я кошка, корова, насекомое, Нина или Лена. Родители уже пожилые, маме около пятидесяти, а папа еще старше. Пытаюсь понять, как они чувствуют себя в своем теле. Папа спокойный, кажется он вообще ничего не чувствует, а мама всегда злая. Я нарисовала нашу семью: папу спокойным, себя улыбающейся, а маму с морщинами на лице. Она увидела себя и ужаснулась:
– Я что такая старая? У меня разве морщины на лбу? Мои волосы так торчат во все стороны? Красивая у тебя мама.
Я иногда дарю свои игрушки Лене и Нине, раздаю им конфеты и шоколадки из магазина. Мама заметила и накричала на меня. Сижу под прилавком магазина и реву. Слушаю как родители опять ругаются.
– Пусть угощает подружек – говорит папа – будет хорошей, доброй девочкой.
– У меня недостача будет! Вот что будет! Дурак! – кричит мама – У меня каждая копейка на счету!
Папа редко отвечает маме. Иногда грозит ей кулаком, но обычно слушает молча мамины бесконечные ругательства. Она кричит часами, пока голос не охрипнет:
– Скотина неблагодарная! Я с утра до вечера на тебя вкалываю, а ты для меня даже пальцем не пошевелил!!! Ты мне должен за все эти годы, которые я на тебя работаю!!! Скотина!!!! Ты ничего для меня не сделал! Я семь лет на тебя угробила! За вот эти три мешка сахара, которые я каторжным трудом заработала в поле, ты мне даже спасибо не сказал!!!
– Ну спасибо – ответил папа и вышел из комнаты.
Однажды мы шли по дороге с мамой, и она спросила:
– У меня глаз синий?
– Немного, мам. Кажется, фиолетовый.
Пришли в гости к маминой подруге. Они сидят у окна, пьют чай, и мама ей жалуется:
– Так дал! Искры из глаз посыпались! Скотина! Какой у тебя хороший муж, спокойный, работящий. Надо было и мне за казаха замуж выйти. Ох, зачем я живу с этим русским? Он совсем безмозглый. Ну совсем! Такой дурак! Такой дурак! Ленивый, ничего не делает, я всю работу делаю, а он лежит целыми днями. И ничего сказать нельзя! Сразу с кулаками набрасывается! Уеду я наверно, вернусь в Киргизию, у меня там свой дом. С этим скотом невозможно жить.
Ясно помню солнечный майский день. Мы с мамой стоим у крыльца. Нина пришла попрощаться со мной, мама фотографирует нас на память. Папа вынес несколько больших сумок, и мы пошли втроем на перекресток. Папа везет на велосипеде большую черную сумку, а Нина смотрит нам вслед. Такими я видела папу, Нину и родную деревню в последний раз.
2. Кыргызстан
2000 год. Начало нового тысячелетия и нашей с мамой новой жизни. Мне шесть лет.
Мы с мамой отправились в длинное путешествие, таща за собой несколько огромных сумок с вещами. Сначала приехали на поезде в Москву к маминой двоюродной сестре, тете Любе. Ее муж возит нас по Москве через какие-то маленькие переулки, которые знает только он. Говорит:
– По центральным дорогам невозможно проехать, там пробки.
В толпе у входа в метро я уронила свою большую тигрицу и не могу поднять. Толпа пинает ее, не замечая ни меня, ни игрушку. Мы с трудом ее спасли. Дальше мы сели на поезд до Шымкента, оттуда на автобус до Ташкента, из Ташкента на поезд до Бишкека. Там навестили родственников, погостили у них пару дней. Гуляем по городу, мама говорит:
– Такая грязь везде, в подземных переходах мусор. Какой ужас! Ужас во что превратили город! Как будто я совсем в другое место попала. Нет того города где я училась, нет моих друзей.
Мы сели на такси до дома. Приехали в маленький город. В центре несколько многоэтажек, а вокруг глиняные домики и заборы. Зашли в серый четырехэтажный дом. Мама повернула ключ в замочной скважине, и мы попали в маленькую пыльную квартиру: две комнаты и кухня с облезлой синей краской на стенах, в которой едва можно развернуться. Паласы стоят свернутые у стены, на стенах старые бумажные обои, полки с книгами и репродукции картин. Мы начали уборку. Вытираю слои пыли с мебели.
– Вот молодец! Помощница подросла! – улыбается мама – Какая у меня красивая доченька! Белая, голубоглазая! Пусть все от зависти сдохнут!
Мама повела меня на базар. Внутри базара толпа, невозможно пройти, люди толкают друг друга. У ворот осталась ждать маму. Загорелый старик киргиз с белой бородой и в черной тюбетейке на ишаке едет. Ишака привязал, а сам на базар пошёл. Я ослов никогда не видела, подошла, глажу, рассматриваю огромные уши, залезла на него. Мама купила огурцы и горячие лепешки. Мы пришли домой, поели. Мама надела халат с рычащими тиграми и повесила на стену календарь с тигром.
– Вот какой красивый тигр. Прям так и хочется погладить. Тигр, красавец. Он как я, прям как родной мне.
Я побежала во двор. Здесь нет ни травы, ни цветов, ни бабочек, только серая земля, пыль, пыль, и куча пыльных киргизят. Хочу с ними играть, но не понимаю, что они говорят. Нашла несколько русских девочек. Бегаем по двору догоняя друг друга. Возвращаемся домой пыльными, а в доме нет воды. Воду таскаем ведрами, иногда аж за километр, из скважины возле больницы. Рядом с домами кафешка, там большой магнитофон с усилителями и каждый день с утра до ночи громко играет музыка. Песни на русском, английском, киргизском, узбекском, турецком. Кажется, все песни мира. Бегаю по двору в припрыжку под ритм барабанов. Музыку слышно и дома до самой полуночи: Кетма Кетма аа а…
Одна из девочек татарка, Лиана, часто приходит к нам домой вместе со своей сестренкой и мамой. Мамы наши тоже дружат, две татарки. Они готовят, пьют чай и болтают. Мама рассказывает, как она жила в русской деревне:
– Русские все свиньи, грязные, бескультурные, пьют, матерятся. Ох, целых семь лет там мучилась. Вкалывала как проклятая в чужом доме! А он нет бы мне спасибо сказать, вместо этого бил меня кулаками. Ужас! Ужас как я там жила! Такой здоровущий мужик, а работать не хочет, лежииит целыми днями. У него дома такой срач был, ты такое даже представить не сможешь! Я там два года порядок наводила, хлам выбрасывала. Я выкину, а он обратно заносит этот хлам. Дурак безмозглый! – она закатила глаза и вздохнула – Я такая умная, такая работящая. Он меня вообще должен был боготворить, на руках носить. Он на меня должен был переписать этот дом. Нееее, не хочет меня даже прописывать там. Скотина! Будь он проклят! Чтоб он сдох мучительной смертью!
– Да, мы татары трудолюбивые, молча работаем, работаем.
– Как хорошо в своем собственном доме жить. Я вот дома в купальнике хожу, а при мужике не походишь. Жарко, а в одежде ходить приходиться.
– Да, хорошо без мужчин. Никто не командует, спокойно.
– Все мужики злые, жестокие. Русские мужики еще и здоровущие, сильные, вообще убить могут. Здесь люди вежливые, культурные, что-нибудь покупаю в магазине, спасибо говорят.
– Да, да – поддакивает Лианына мама.
Она набрала моей маме учеников. Каждый вечер приходит группа девочек заниматься английским. Все разных национальностей, но русскоязычные: русские, татарки, узбечки, киргизки и даже одна турчанка. Мама устраивает игры и спектакли на английском: сцены знакомства, дни рождения, кидаем кубики и собираем части обезьянки, прячем игрушки и угадываем их. Лиана и ее семья вскоре уехали в Россию. Все европейцы уезжали из Азии после распада СССР, а мы приехали!
Мы с мамой питаемся теперь только вареной картошкой, рисом и макаронами. Хлеб я есть не могу, невкусный. Картошку и рис маме удается заставить меня есть понемногу. Фруктов могу съесть много, но их мама не каждый день покупает. Мясо не покупаем, раз в неделю печень.
– Мама, а разве манты можно делать с картошкой? – спросила я
– Можно и с картошкой.
– Но так не вкусно!
Молоко здесь без вкуса и воняет чем-то. Я с трудом выпиваю пол кружки.
– Киргизы грязные, вымя не моют корове, поэтому воняет – говорит мама – Пей. Другого нет.
За домами огромная жутко вонючая помойка и там пасутся худые маленькие азиатские коровы. В России коровы ростом с лошадь, еще и толстые как слоны. Бедным коровам тоже нечего есть, подумала я, здесь нет травы.
– Мама я хочу мясо, шоколад, сыр.
– Денег нет – вздыхает мама – деньги так быстро разлетаются.
Скоро и я узнала, что такое деньги. Мама сказала:
– Вот тебе 6 сом. 1 лепешка стоит 3 сома. Иди и купи 2 лепешки.
Я побежала во двор, а там музыка играет:
ткс, ткс, ткс, ткс
Ай-ай-ай девчонка, где взяла такие ножки
Ай-ай-ай девчонка, топай топай по дорожке
Я поскакала под музыку по белым бордюрчикам. Ветер дунул, я кинула деньги вверх. Деньги так быстро разлетаются, а я танцую.
Ай-ай-ай откуда ж ты такая…
Мама увидела меня с балкона и закричала:
– Вот ты где! Я тебя уже час жду! Где лепешки?
– Еще не принесла, мам – кричу я.
– А деньги где?
– А деньги разлетелись, мам.
–Чтооо?!!
Мама выбежала, и мы стали искать деньги, половину нашли. Она долго ругала меня и объясняла, что такое деньги.
Как-то во дворе я увидела смуглую девочку, похожую на Нину, правда ее глаза были не такие большие как у цыганки. Она стояла одна, вся в пыли и в дырявой майке. Я подошла к ней и протянула яблоко.
– Рахмат – сказала она.
Вернувшись домой я залезала под стол, где была тетрадка, в которую я записывала все новые слова, которые услышала во дворе, «рахмат – спасибо» добавила я к списку. Девочку звали Ноза. Она жила в том же доме на четвертом этаже. У Нозы также не было отца, и они с мамой жили очень бедно.
– Мой папа и брат в Казахстане. Я казашка – сказала она – пойдем вооон там погуляем.
Мы пошли гулять по улицам за многоэтажками. Там глиняные дома и заборы, деревья, усыпанные абрикосами. Ноза залезла на дерево и стала трясти ветки. Мы собрали абрикосы прямо с пыльной дороги и стали есть.
– Косточки не выбрасывай – сказала Ноза – их нужно камнем вот так расколоть и есть.
Мы насобирали еще абрикосов и косточек полный пакет, принесли домой к Нозе. Нам открыла дверь худая смуглая женщина с растрепанными волосами.
– Это моя мама – говорит Ноза.
– Как вас зовут? Где вы работаете? – спросила я.
– Мухаббат. Я ремонты делаю иногда, а в основном дома сижу.
У них на балконе мы сели колоть косточки.
– Ночью мы с мамой собираем бутылки, а утром сдаем – призналась Ноза.
Мы поели абрикосовых зернышек, накололи еще для ее мамы. Потом Ноза повела меня в спальню, показывает свои игрушки:
– Вот мои куклы.
– Но у них нет волос!
– Если честно, я нашла их на помойке – сказала Ноза.