Ольга Станкевич
Новое убийство в бокале просекко
– Яна говорит, что да. Сам я судить не берусь. Подписи Андрея Леонидовича не помню, а может я и не видел её никогда. Все-таки, он был мне всего лишь тестем.
– Как там Лешка? – спросила Аня, с теплом в душе вспоминая Диминого сына – пятилетнего мальчугана, который стойко пережил смерти матери.
– Нормально, вроде. Конечно, он очень переменился… Я же водил его к психологу, я тебе не рассказывал?
– Рассказывал, – кивнула Аня. – Помню, что психолог ничего страшного не увидел.
– Да, Лешка молодец. Иногда мне кажется, что он справляется даже лучше чем я … – при этих словах глаза мужчины наполнились тихой грустью.
– Макаров, – фыркнула Аня, – опять твои штучки. Идите работаете, Дмитрий Александрович.
– Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, – картинно поклонился Дима, приложившись губами к руке молодой женщины.
– Иди отсюда, – выхватила руку Аня, ощущая в душе лёгкий трепет от нежного прикосновения мужских губ. Дима удалился, прикрыв за собой тонкую дверь, а ей ничего не оставалось, кроме как взять в руки толстую папку отложенных в угол стола бумаг.
Анжела полулежала в тёплой ванне, окутанная душистой белой пеной, томно закрыв глаза. За сегодняшний день она смело могла поставить себе отличную оценку, ведь она отработала три рекламных заказа, включая долгосрочные, а также приняла два новых. Ничто так не поднимало настроение очаровательной блондинки, как осознание собственного профессионального роста.
В награду за свои труды, девушка позволила себе немного расслабиться, оставив телефон далеко за пределами ванной комнаты. Кому надо она сама перезвонит, если сочтет нужным.
Анжела блаженно улыбалась. Она с детства мечтала о собственной ванной комнате, с хорошей сантехникой и отменной керамикой, раньше виденной ею только на картинках. Девушка была водолеем по гороскопу, и воду просто обожала, хотя и не была уверенна в том, что данный факт не является простым совпадением.
Единственное, что немного омрачило её сегодняшний день – это злосчастное письмо покойного свекра. Анжела не любила ту часть своей жизни, где её красавец-супруг убил своего отца, а в добавок ещё и сестру, ради доли в наследстве, которого в итоге оказался лишен. Она поморщилась, невольно вспоминая о случившемся. Это был позор! Господи, какой же это был для неё позор! Весь её суперуспешный имидж слетел к чертям, когда о случившемся узнали в её тусовке. Как искренне они жалели бедняжку, как встречали сочувственными взглядами и фразочками: «Ты как? Держишься?». А эти перешёптывания за её спиной и многозначительные взгляды!
Анжела никогда себя не жалела, и, пожалуй, единственное чего она никак не могла выносить – это жалость. Ох, как не легко дались красотке первые полгода! Единственное, в чем она неожиданно выиграла в данной ситуации – это резкий рост её популярности. А ради этого девушка готова была и не такое стерпеть.
С мерзавцем-супругом она незамедлительно развелась, а окружающие по прошествии времени о её семейной драме начали забывать, увлекшись обсуждением другой, не менее животрепещущей темы: беременности любовницы мужа одной очень известной дамы.
«Так уж устроено общество, – рассуждала Анжела, – ему непременно надо кого-то жалеть, чтоб свои собственные невзгоды казались чем-то незначительным». Но ее-то, красавицу и умницу, уж точно жалеть не надо.
Немного порассуждав о том, что могла бы значить эта глупая, так нелепо попавшая к ней записка, она пришла к выводу, что вряд ли этот инцидент заслуживает внимания. Только человек недалёкий мог так ошибиться с её адресом и подбросить конверт соседу, а недалёкий человек не будет занят в каких-либо серьёзных делах.
В какой-то момент она даже заподозрила, что это просто нелепые попытки соседа завязать с ней более тесную дружбу, однако после звонка Димы Макарова эту мысль пришлось отбросить, ведь письма пришли всем, кто так или иначе присутствовал при смерти Андрея Леонидовича.
Вода начинала потихоньку остывать и ей уже пора было выходить. Покидать наполненную ягодными ароматами ванну ей не хотелось, но как ни крути, рано или поздно это сделать придётся.
Напомнив себе, что её ждёт публикация сегодняшнего контента она вылезла из воды и обтерлась полотенцем. Пользуясь тем, что живёт сейчас абсолютно одна, она могла позволить себе ходить по квартире голышом, неспешно одеваясь на ходу.
Когда блондиночка только вошла в свою спальню, она поняла, что в ней кто-то был. Не прямо сейчас, но за несколько минут до этого – однозначно. У неё была феноменальная память и любовь оставлять вещи не на своих местах. Она точно знала, что бросила телефон на кровать, прямо на свою подушку, а сейчас он лежал левее и как-то сбоку. Но кроме этой маленькой неувязки, она почувствовала странный запах, который никак не мог быть её собственным, так как являлся смесью пота, грязи и сигарет. Запах был лёгкий, практически не ощутимый, и Анжела готова была решить, что его просто принесло из вентиляции, но какое-то смутное ощущение не давало ей этого сделать.
Накинув халат, она ещё раз осмотрела квартиру. Так и есть, в коридоре у порога её левая туфля чуть сдвинута, а в кухне не хватало одного яблока – единственного красного яблока среди зелёных собратьев.
Анжела испытала странное волнение и спешно схватила нож со стола. Девушка не была уверена в том, что сможет достойно распорядиться данным оружием, но надеялась хотя бы попытаться.
Она медленно, шаг за шагом обходила пятьдесят шесть квадратных метров квартиры, каждую секунду готовая встретить названного гостя. Сырые волосы блондинка обернула полотенцем, которое могло изрядно помешать ей, в случае прямого столкновения с неприятелем, да и бутафорский шелковый халат, приготовленный специально для вечернего контента добавлял ей чувства незащищённости. Анжела не представляла, как в зарубежных фильмах исключительно сексуально одетые красотки с распущенными волосами спасают мир. Сама она чувствовала себя уверенно только в брючных туалетах из натуральных тканей. Вот такой вот консервативной оказалась сексапильная красотка из Интернета.
Решительно сжимая в руке нож, она обошла всю квартиру, твёрдо решив, что на своей территории прятаться не будет, но к своему великому облегчению никого не нашла.
Для верности девушка распахнула шкаф, отскакивая на всякий случай на безопасное расстояние. Потом она заглянула под диван, делая это с достаточной с её точки зрения дистанции, и вздохнула. Допуская, что изначально могла ошибаться, девушка списала все на разыгравшееся воображение и плохую работу вентиляции.
Успокоенная, она расслабленно вернулась на кухню и, взяв с барной стойки большой бокал, наполнила его гранатовым соком. Анжела любила проводить вечера в тишине, с бокалом и телефоном в руках. Она выкладывала истории, сочиняла посты, отвечала на сообщения и комментарии. Девушка старалась очень внимательно относится к своей страничке, ведь именно она давала ей хлеб. И, надо было признать, что в последнее время, на этот хлеб можно было смело намазывать толстый слой масла. После её семейной трагедии дела пошли настолько хорошо, что для съёмок контента и редактирования видео ей пришлось нанять помощницу, от чего качество её блога только повысилось.
Анжела помыла аккуратную кисть зеленого винограда, взяла сок, наедине с собой предпочитая обходиться без алкоголя – его итак становилось слишком много в её публичной жизни, и отправилась в комнату. Разложив всю эту красоту на журнальном столике возле своего подвесного кресла она сделала красивое фото, в которое как нельзя кстати попали ее стройные ноги, и открыла сообщения. Вторым по счёту, попавшимся ей на глаза, было сообщение от её отца.
Холодок прошёлся по спине девушки, и она в раздражении швырнула телефон на пол, нисколько не задумываясь о том, что там скопилось много отснятого за день, но не выложенного контента.
Телефон пролетел по косой траектории, сметая с аккуратного стеклянного столика так искусно разложенную на нем композицию. Вниз полетел бокал гранатового сока, с хрустальным звоном разбиваясь о твердое напольное покрытие. В недолгом полете, несчастный бокал выплеснул своё содержимое прямо на очаровательно чистый белый ковёр толстого мягкого ворса. Осколки хрупкого стекла разлетелись по полу, а брызги сладкого напитка украсили Анжелины ноги до самых колен.
В бессильной злобе оглядывая дело рук своих, девушка опустилась на пол подбирая безвинно пострадавший телефон. Сегодня к этому кусочку пластика судьба была гораздо более благосклонна, чем к его хрустальному собрату. Он нежно самортизировал от мягкой обивки дивана и легко приземлился на пушистый ковёр, нисколько при этом не пострадав, не считая, конечно, пары капель пролитого на него напитка.
Анжела поджала губы, оглядывая свои заляпанные ноги и огромную красную лужу на белоснежном ковре. Левой рукой она нечаянно вляпалась в растекшееся пятно, но не обратила на это внимания. Она сидела, неловко подвернув ноги, не желая подниматься со своего места, а по щекам у неё катились слёзы. Машинально вытерев их тыльной стороной ладони она размазала по щекам красноватую жидкость, ощущая на губах лёгкий сладковатый привкус.
«Как хорошо, что меня сейчас никто не видит», – думала в минуту своей слабости успешная, сексапильная красотка.
Трагедия, развернувшаяся между ее бокалом и ковром не стоила её слез. Она могла встать и легко вытереть пятна со светлого ворса, несомненно, его ещё можно было спасти, как жаль, что она не могла также легко стереть пятна со своей души.
Январь, 1998 года
Когда трое человек вошли в комнату, насквозь пропахшую едким запахом смерти, ребёнок сидел на белоснежном ковре, рядом с огромной темно-красной лужей. Девочка оглянулась на вошедших и замерла. Глаза её были заплаканными, на пухлых щёчках местами виднелась запекшаяся кровь, усердно размазанная грязными руками. Надетая на неё розовая кофта пестрела бурыми разводами, а штанишки были откровенно мокрыми.
Она сидела возле тела матери, молча перебирая руками спутанные светлые волосы последней. В том, что лежащая на полу лицом вниз блондинка мертва сомнений не возникало. Кожа её приобрела характерный синеватый оттенок, а на полу прямо под ней, собралась запекшаяся кровь. Умершая была лишь слегка прикрыта тонким кружевным халатом, позволяя вошедшим вдоволь налюбоваться омертвевшими конечностями, забрызганными красными каплями.
– Господи… – только и смогла сказать серьезная женщина в серой кофте и круглых очках, наблюдая за тем, как малышка теснее жмётся к телу матери.
– Я вызову скорую и полицию, – нашлась её коллега, желая как можно скорее выйти на свежий воздух.
Справедливости ради надо сказать, что запах в комнате действительно становился невыносимым. На ходу доставая телефон, женщина вышла в подъезд, не закрывая за собой дверь в квартиру, чтоб туда попала хоть капля свежего воздуха.
– Здравствуйте, – доносилась её взволнованная речь, – вас беспокоит специалист отдела опеки и попечительства, моя фамилия Орлова, Мария Петровна Орлова. Нас вызвали соседи, потому что в квартире постоянно плакал ребенок. Мы приехали, а тут дверь не заперта и труп с маленькой девочкой. Нет, ребенок живой, на вид малышке меньше года.
Телефонный разговор стих, так как специалист Орлова удалилась на достаточное расстояние от злополучной квартиры. Воцарилась тишина.
– Надо взять ребенка, – нерешительно предложила женщина в серой кофте, подавляя приступ брезгливости.
Девочка внимательно смотрела на приближающую к ней незнакомую тётю, вцепившись маленьким ручками в безжизненное тело матери.
– Она может быть ранена, – попыталась вразумить её коллега, – может лучше не трогать до приезда специалистов?
– Иди ко мне, – позвала женщина, опускаясь на корточки.
Девочка с сомнением посмотрела на неё и медленно поднялась на ноги. Неловко переставляя ступнями она сделала несколько шагов и остановилась. Один носок, который остался на ней, был совершенно сырым от крови, другого носка видно не было.
– Где твой носочек, – ласково спросила женщина, желая подбодрить малышку.
Та внимательно посмотрела сначала на незнакомую тётю, потом на свои ноги, неизвестно о чем размышляя, огляделась по сторонам и ловко перебежала в сторону батареи, опустившись на корточки.
– Она тебя боится, – сказала молодая женщина с короткой стрижкой, всё это время стоявшая в дверях.
– Нельзя её так оставлять, неизвестно сколько она тут так просидела, – вздыхала первая из вошедших.
– Соседи сказали, что плач не прекращался со вчерашнего вечера. Получается, почти сутки, – флегматично рассуждала вторая.
– Ужасно, – содрогнулись обе.
Девочка неловко возилась возле чугунной батареи, сидя спиной к ним, и через несколько минут поднялась. В левой ручке она крепко сжимала розовый носок, на несколько тонов светлее того, что был измазан кровью на одной из её ног.
Она протянула носок женщине в серой кофте, оставаясь на безопасном с её точки зрения расстоянии.
– Лучше открыть окно, – резко объявила вернувшаяся специалист Орлова, – сейчас приедут врачи и полиция.
– Не думаю, что нам стоит что-то здесь трогать, да и холодно, простудим ребенка, – не согласилась коротко стриженная, судя по всему, её меньше гораздо шокировала представившаяся им картина, а запахи не особо донимали.
– Ленка, если у тебя нюх отшибло, то у меня – нет, я не продержусь здесь ни секунды, – ответила Орлова, распахивая окно и впуская в помещение свежий морозный воздух.
Стриженная Ленка флегматично пожала плечами, наблюдая за тем, как девочка по примеру чувствительной к запахам Орловой пытается забраться на подоконник. Ручками она хваталась за батарею, стремясь подтянуться повыше, но слабые мышцы никак не поддавались. Она заревела от обиды и тут же была подхвачена на руки Орловой.
– Успокойся, – говорила она, – сейчас приедет тётя врач и заберёт тебя.
Женщина говорила с ребёнком ласковым голосом, в котором отсутствовали раздражение или сомнения, от чего малышка замолчала и внимательно рассматривала её. Нежным, лишённым брезгливости жестом, женщина обтерла лицо и руки девочки влажной салфеткой из своей сумки.
– Какая ты красивая, – приговаривала она, – красивая, но чумазая. Сейчас мы тебя вытрем.
Полицейские появились первыми. Они быстро вошли в квартиру и направились к убитой, после чего рассредоточились по территории. По создаваемому ими шуму и суете, казалось, что их было много, очень много и Орлова, всё это время не выпускающая из рук малышку, не сразу поняла, что их всего четверо. Четверо мужчин с разной комплекцией и разными задачами.
Появление в квартире большого количества людей испугало малышку, и она теснее прижалась к тёплой тёте в мягком свитере. Обрывки фраз доносились до неё, пока коллеги объясняли плотному мужчине, как они здесь очутились.
– Мертва около суток, – говорил один, – второй труп в ванной. Колото- резанные раны.
– Супруги?
– Не знаю. Он голый, без документов. Хотя погоди, тут штаны валяются, а в них права. Фёдоров Юрий Сергеевич.
– Соседи сказали, что квартира принадлежит семейной паре, Ковалёвым.
– Может, родственники? Или снимал…
– Скорее, любовник, – хохотнул мужчина в штатском, – тут документы есть в сумочке. На Ковалёву Дарью Андреевну.
Через секунду он появился в гостиной с паспортом в руках. Пролистывая плотные страницы мужчина подошёл к трупу и резюмировал:
– Она самая. Тридцать два года, замужем, но не за Фёдоровым. В графе дети значится одна девочка – Анжелика. Всё совпадает.
– Муж домой пришел, застал её с полюбовничком и обоих прирезал, – предположил его наголо бритый товарищ, оглядывая почти не прикрытое бельём безжизненное тело.
– А дочурку бросил? – удивился тот, что был с паспортом.
– Кто их поймёт, этих кухонных Отелло. Девчонку не убил, пожалел. С собой не взял. С такой малявкой не набегаешься.
– И двери не запер, чтоб соседи её нашли. А интересно, они сами заходить не пытались? Сразу вызвали опеку?
– Говорят, только стучались, и им никто не открыл.
– Яснее ясного, – согласился лысый.
– Где только теперь искать этого Ковалёва…
В этот момент дверь квартиры с шумом распахнулась и на пороге появились двое медиков в темно-синих костюмах. Мужчина шёл впереди, неся объёмный чемодан, а за ним спешила невысокая женщина средних лет. Мужчина скептически оглядел лежащую ничком хозяйку квартиры.
– Этой уже ничего не поможет, – покачал он головой, для порядка проверив пульс убиенной.
– Тут ещё девочка, – нашлась специалист Орлова, до этого времени не выпускавшая малышку из рук.
– Ранена? – спросил он, внимательно осматривая ребёнка.
– Вроде нет, просто грязная.
– Сколько она была здесь заперта? – спросил медик, ощупывая маленькое тельце.
– Около суток. Она сидела рядом… с телом, – не сразу нашла нужное слова Мария Петровна.
– Отвезем её в детское отделение, – сказал мужчина, попытавшись забрать ребёнка.
Малышка, до этого времени сохранявшая завидное спокойствие, разразилась диким плачем, вцепившись ручонками в мягкий свитер специалиста Орловой. Она кричала и извивалась, словно понимая, что сейчас её увезут из родного дома, и, скорее всего, навсегда. Слезы градом катились по пухлым щечкам, а хрупкое тельце с визгом вырывалось из рук высокого мужчины.
Мария Петровна содрогнулась, и, пытаясь как-то успокоить ребёнка, говорила ласковые фразы о том, что всё будет хорошо, всё образуется и бояться совершенно нечего. Откуда ей, специалисту отдела опеки и попечительства Орловой, было знать, что теперь, когда железная дверь родного дома с шумом захлопнулась, у девочки ещё очень много лет не будет поводов для улыбок. Радужное детство, наполненное смехом всегда такой жизнерадостной малышки, закончилось совершенно неожиданно, впереди её ждали годы отчаяния в серых стенах казённого дома.
Май, 2023 года
Аня проснулась от истошного плача соседского ребёнка. Господи, как же пронзительно кричала их девочка. Так, как будто что-то страшное в самом глобальном масштабе этого слова происходило в небольшой соседской «двушке». Она поморщилась глядя на часы: пять тридцать утра. Она смело могла еще немного поспать, но для соседских детей никогда не бывает понятия «часы тишины». Аня уже забыла, каково это – успокаивать младенца ночью и испытывала самое слабое сочувствие к родителям плаксивого малыша.
Немного помаявшись, она все же решила подняться с кровати и спокойно сделать все свои утренние дела, раз уж соседи сегодня предоставили ей такой шанс. Включив в коридоре свет, она бесшумно проскользнула в комнату дочери, легонько прикрыв за собой дверь. Алиса, именно так звали девочку, безмятежно спала, накрывшись одеялом почти до самого подбородка. Даже гром небесный не способен был разбудить её по утрам.
Тусклый свет ночника освещал маленькую спальню, пожалуй, немного захламленную различными детскими мелочами. На цыпочках подкравшись к ребёнку, Аня погладила мягкие волосы и улыбнулась. Алиса была очень похожа на неё саму в школьные годы: тот же упрямый подбородок, тот же изгиб бровей и пуговка носа. С тех пор, как они с дочерью снова остались одни, в них проснулась какая-то обострения любовь друг к другу.
Не желая мешать чужому сладкому сну, женщина вышла на кухню и занялась приготовлением завтрака, решив в полной мере побаловать себя и дочку. Аня успела не спеша накраситься и убрать волосы, обстоятельно выбрать утренний наряд, на что у неё никогда не хватало времени, и только после этого пошла будить Алису.
– Доброе утро, моя принцесса, – прошептала она обнимая ребёнка.
– Не-ет, – сонно протянула дочь, – я ещё немного посплю, а ты пока чай согрей.
Аня улыбнулась. Именно такой диалог повторялся между ними каждое утро.
Минут через пятнадцать Алиса нехотя вошла в кухню опускаясь на стул. На столе её ждала творожная запеканка со сметаной, горячие тосты и дымящаяся кружка чая с молоком.
– Какой-то необычный запах на кухне… – принюхиваясь заметила дочь. – Пахнет чем-то странным.
– Чем? – испугалась Аня, заподозрив, что у неё что-то испортились или сгорело. Как ни старалась женщина уловить в воздухе посторонние нотки – безрезультатно, пахло исключительно свежевыпеченной запеканкой и кофейными зернами.
– Запах благополучной семьи. У нас что-то случилось? Пора жесткого дефицита и в магазине закончились хлопья? – удивилась девочка, привыкшая к завтраку на скорую руку.
– Нет, соседский ребёнок разбудил меня сегодня ни свет, ни заря, и я успела сделать вид приличной матери семейства. А чувство юмора у тебя исключительно отцовское.
– Не думаю, – засмеялась Алиса с набитым ртом, и спросила без перехода: – папа не звонил?
– Нет, – отрицательно показала головой мать, всякий раз чувствуя неловкость от этого вопроса.
В кухне воцарилось молчание, нарушаемое только едва слышным шумом большого холодильника.
– Очень вкусно, – похвалила её стряпню дочь, запихивая в рот последние кусочки, – пойду одеваться.
– Зубы сначала почисти, – крикнула ей вслед Аня.
Ехать на работу не торопясь, имея в запасе минут двадцать, оказалось очень приятно. Аня даже задумалась над тем, а не начать ли ей вставать немного пораньше, чтоб успевать побаловать ребёнка горячим завтраком, и избежать ежедневной утренней суеты. Несмотря на то, что с момента отъезда Мишки, прошло более полугода, она все еще не могла приспособиться к новому ритму жизни. Мишка был отцом Алисы и её бывшим мужем, с которым они год назад решили «попробовать еще раз». Аня не могла сказать, чего в их воссоединении было больше: любви, уважения или желания иметь полную семью для ребенка, но за прожитые вместе полгода она ни разу не пожалела о своём решении. «К хорошему быстро привыкаешь», – с сожалением думала она, пытаясь вывернуть на шоссе, – сначала надо было снова учиться быть семейной женщиной, которая могла позволить себе быть «за мужем», а теперь приходится возвращаться к привычкам одинокой матери».
Тринадцатого октября прошлого года суровый мужчина в камуфляжном костюме прямо возле подъезда вручил Мишке повестку в военкомат. А через несколько недель он уехал для исполнения своего гражданского долга в рамках частичной мобилизации. И Аня, не успев насладиться счастьем воссоединения семьи, снова осталась одна.
– Разберусь, – сказала она вслух паркуя машину возле офиса.
«Приезжать на работу пораньше действительно очень удобно, – думала она, – так много свободных парковочных мест, что глаза разбегаются».
Когда она вылезла из машины, её руку бесцеремонно перехватил Макаров.
– Что-то вы сегодня рано, Анна Николаевна.
– Встала пораньше. Соседский ребёнок разбудил. А вам чего не спалось, Дмитрий Александрович?
– Я всегда рано приезжаю. Лешку надо до восьми в садик привезти, у них зарядка.
– Ценю по достоинству ваш трудовой порыв, однако же не могу взять в толк, отчего вы ко мне прицепились? – спросила она, с выражением глядя на его руку. – В самом прямом смысле этого слова.
– Скоро день рождения старика…
– Макаров, опять ты об этом! – пожалуй слишком громко воскликнула она.
– Тише ты, на нас начали оборачиваться.
Аня огляделась по сторонам и заметила, с каким вниманием смотрят на них двое сотрудников, курящих возле парадного входа.
– Пошли уже, нечего на парковке торчать, – раздраженно выхватила руку Аня.
– Да, ты права, – согласился мужчина, – я зайду к тебе через пару минут, ставь чайник.
– Я не совсем это имела ввиду, – вздохнула Аня, в душе понимая, что так легко от него не отделается.
Под пристальным взглядом все тех же курящих сотрудников они вместе вошли в здание фармацевтической компании, в которой проработали уже не один год.
– Про нас снова начнут судачить, – ворчала Аня, – ты не мог бы идти отдельно?
– Моя дорогая Анна Николаевна, если вы будете слишком много внимания уделять досужим сплетням, у вас совсем не останется времени для работы, – лучезарно улыбнулся Дима.
– Да иди ты, – очень невежливо ответила раздраженная женщина.
Мужчина глухо рассмеялся, вызвав интерес сидящего на входе охранника, но послушно прибавил скорости, оставляя Аню позади.
Не успела Аня оказаться в своём кабинете, как её осчастливил своим визитом Макаров.
– Господи, до чего же ты быстрый, – вздохнула она, меняя уличные туфли.
– Я не во всем такой, – подмигнул ей мужчина усаживаясь за стол. – Чем радовать будете?
Он пристально наблюдал за её движениями, ужасно действуя на нервы.
– Ничем. Обычно к дамам на чай приходят со своими конфетами, – бурчала она, неизвестно от чего в присутствии этого мужчины всегда теряя хорошее расположение духа.
– Фи, Анна Николаевна, какое неприкрытое кокетство и ни капли феминизма…
– Ты пришёл зубы скалить? – перебила его женщина.
– И не надейся, что сможешь вывести меня из себя. За годы брака мои нервы превратились в стальные. Поверь мне на слово, Карина хоть и казалась милым ангелочком, в семейной жизни оказалась той ещё бензопилой. Но о мёртвых либо хорошо, либо никак.
– Ближе к делу, Макаров. У меня нет времени трепаться с тобой целый день.
– Кстати, ты сегодня отлично выглядишь. Тебе очень идёт этот костюм. Какой это цвет?
Она непонимающе посмотрела сначала на него, потом на свою чёрную юбку.
Макаров подошёл и медленно провёл рукой по тонкому сатину её блузки.
– Что-нибудь, типа, «терракотовый»? – спросил мужчина, подойдя к ней вплотную и пристально разглядывая тонкую ткань.
– Лавандовый, Дима, – ответила она убирая его руку.
– Не угадал, – улыбнулся мужчина отстраняясь.
– Если бы угадал, я бы заподозрила, что ты и сам сменил оттенок.
– Ничего подобного, моя дорогая. Твоя красота…
– Даже не пытайся подлизываться, – перебила его Аня, – я отлично знаю, к чему ты ведешь. Надеешься своей неприкрытой лестью заболтать меня и уговорить снова ввязаться в твою авантюрную поездку в этот чертов дом! Плавали, знаем.
– А почему бы и нет? – улыбнулся во всю ширь своих зубов мужчина. – И, в конце-то концов, дождусь я сегодня чая?
Аня фыркнула, поставила чайник и начала доставать на стол скудные остатки провизии.
– Я обещаю вести себя как джентльмен. И могу даже выхлопотать для тебя отдельную комнату, хотя, если мне не изменяет память, в прошлом году мы с тобой и в одной постели неплохо проводили время.
Аня еще не нашлась, что ответить на это двусмысленное заявление, а Дима уже продолжил развивать тему:
– Нет, конечно, если ты хотела, чтоб я ненадолго забыл свои хорошие манеры и именно они являются причиной того, что наше совместное путешествие год назад не доставило тебе должно удовольствия, то тебе стоит только намекнуть…
– Макаров, ты явно не там деньги зарабатываешь. Тебе гораздо больше подойдёт костюм клоуна, – остановила Аня полёт чужой мысли.
– Я вполне серьёзно. Я хочу туда съездить. Для твоего успокоения, обещаю никоим образом не покушаться на твою девичью честь, если, конечно, ты сама об этом не попросишь. Даме я не смогу отказать в такой малости.
– Чай пей, Казанова местного разлива, – при этих словах Аня поставила перед мужчиной дымящуюся чашку, а вторую взяла в руки.
– Я правда очень хочу туда поехать. Чувствую, что все эти письма…
– Дались тебе эти письма, – не выдержала женщина. – Я уже надеялась, что ты про них забыл.
– Что-то тут не так, – Дима почесал подбородок, не находя слов, чтоб выразить свои ощущения.
– А может ты сам состряпал эти записочки? Может тебе хочется напустить тумана, чтоб опять поиграть в детектива? – подозрительно сощурилась Аня, пристально глядя на него.
– Опять ты обвиняешь меня во всевозможных низостях… – укоризненно покачал головой мужчина, – а я, между тем, с открытой душой и чистым сердцем ратую за благополучие родственного семейства…
– Без тебя разберутся, – отмахнулась Аня, скорее поверив мужчине, чем нет, потому как не смогла придумать достаточный повод для того, чтоб Диме вздумалось затеять всю эту катавасию.
– А если нет? В прошлый раз мы с тобой с блеском…
– В прошлый раз мы с тобой еле ноги унесли, – перебила его Аня.
– Можно и так выразиться, – не стал спорить мужчина, – но все же закончилось хорошо.
– Нам просто повезло.
– И сейчас повезёт, – гнул свою линию Макаров.
– Ума не приложу, почему тебя так тянет отдохнуть на лоне природы. Ладно эти многодетные, их можно понять, они впятером, наверняка, с ума сходят в своей «хрущевке», но тебе-то чего неймётся?
– Может, мне просто хочется немного отдохнуть в тишине и покое вдвоём с красивой женщиной?
– Макаров, ври, ври, да не завирайся. Какая тишина и покой в этом проклятом доме? Я до сих пор чешусь, как о нем вспоминаю.
– Может, мне просто скучно? – пожал плечами мужчина.
– Вот это уже ближе к истине. Найди себе кого-нибудь. Со смерти Карины прошло уже достаточно времени, и ты можешь позволить себе интрижку на стороне, не опасаясь быть непонятным, – вполне искренне предложила Аня, улавливая, однако шевеление ноток ревности где-то глубоко в душе.
– Только когда ты, наконец-то, перестанешь упрямиться и осознаешь, что именно я твоя судьба.
– Смею напомнить тебе, что много лет назад подобные озарения у меня уже возникали, и после этого мне пришлось слишком многое менять в своей жизни. Сейчас я уже слишком стара, чтоб вляпаться в это дерьмо ещё раз.
– Я не теряю надежды.
– Лучше заведи себе собаку. Будешь гулять с ней по утрам, убирать шерсть по всему дому, она будет портить твою мебель и предметы обихода, а ты будешь её воспитывать и всё восстанавливать. Будет весело. И руки заняты и голова.
– Давай договоримся так: я подумаю над твоим предложением, а ты над моим.
– Над каким именно?
– Очень приятный вопрос. То, что ты категорически не отвергла даже саму мысль о возможности дальнейшего развития нашей светлой любви уже радует, – улыбнулся Дима. – Подумай над всеми моими предложениями. Для начала, я согласен на самую малость – давай разберёмся с этими письмами.
– Дима, – обратилась она к нему по имени, что делала крайне редко, и прозвучало это как-то подозрительно ласково, – я знаю, да и ты знаешь, что ты все ещё очень дорог мне. Я не хочу причинять тебе какую бы то ни было боль. Мне очень трудно тебе отказывать. Именно тебе.
– Вот уж враки, – фыркнул мужчина, – кругом одно железобетонное «нет». Что бы Дима не предложил – все будет воспринято в штыки. А почему? Потому что когда-то давно Дима совершил ошибку и женился на Карине. Глупость какая.
Аня подошла к нему чуть ближе и взяла за руку.
– Я не хочу снова потерять свою семью. Я не могу причинить Мишке такую боль второй раз, – глухо произнесла она глядя ему в глаза. – И ты должен меня понять.
– Я же обещал, что даже мизинцем не дотронусь до тебя, пока ты сама не попросишь.
– А ты не думал, что гораздо больше чем тебе, я не доверяю самой себе? – грустно улыбнулась она.
– Значит, ещё не все потеряно, – сказал Макаров с заметным радостным блеском в глазах, погладив тыльной стороной ладони её щеку. – У тебя есть время подумать.
