Ольга Шёпот
Княжна по наследству
Посвящается всем тем кто борется до самого конца…
1 глава
Так холодно и мерзко. Вот и все описание окружающего пейзажа. Утерев нос, задубевшей от промозглого ветра рукой, поставила очередной штамп и буркнула себе под нос:
– Добро пожаловать в город… – после чего продолжила проверять бесчестное количество бланков, от людей пытавшихся дотемна попасть в столицу приграничных деревень. Оторвалась от букв лишь только потому, что передо мною положили чистый бланк. Зевнув и не потрудившись прикрыть рукою рот, сказала, подняв взгляд на человека:
– Милейший, так не заполнено у вас тут ничего. Подите в сторону да запишите, кто таков, зачем вам в город и насколько планируете задержаться туточки…
Мужик, расправив плечи, ухмыльнулся и, облокотившись обеими руками об край стола, наклонился ко мне – чуть ли не уткнувшись носом к носу. Обдав зловонным дыханием, прохрипел:
– А может, ты сама заполнишь, а красава?
Откинувшись назад и навалившись на спинку скулившего от старости стула, я сложила руки на груди и поинтересовалась:
– С чего бы это, а дядя?
Мужик напротив выпрямился, и точно так же сложив руки на груди, лениво пояснил:
– Так грамоте-то не обучен я, как писать прикажешь, а, красава?
Пододвинув к себе бланк и не отводя взгляд от подозрительного мужика, ответила:
– Ну, говори дядя, как звать тебя?
Мужик сплюнул на вытоптанную до него множеством подошв землю и, подпоясавшись, сказал:
– Никола я.
Отложив свиток в сторону и посмотрев на место у самых ворот, где отсутствовала стража я, вздохнув, ответила:
– Ну, дядя ты, конечно, врать мастер, да только вот не повезло тебе. Бланк, что ты решил не заполнять, наполнен магией указывать на тех, кто врет. Конечно, ты умно придумал, но всё же просчитался малость. Я знаю тех, кто врет, и ты из их числа! – мужик уже хотел было текать, но я щёлкнула пальцами, и на моей ладошке заплясал огонь. – Я не советую бежать дядя, я малость колдовать могу…
В этот момент из-за угла наконец-то вывернула стража с флягами в руках. Один из них увидев огонёк на моих пальцах, давай кричать:
– Тебе запрещено колдовство накладывать!!!
Тыкнув на застывшего мужика пальцем, указала и на их несовершенство:
– А вам запрещено свой пост покидать! – Стражник, наконец, переключил свой взор на мужика и подойдя к нему уткнулся тому в горло пикой. Я, погасив огонь добавила – И вот в чем странность, огонь я и не применяла, получается, так как доблестная охрана сразу же мне помогла! А больше-то никто и ничего не видел.
Маги в нашем краю редкость и редкость вредная да на мое место работать совсем неохочая. Поэтому желающих сдать меня не было, а вот в город дотемна попасть было как раз много. Кивнув на мужика сказала:
– Он врет и о имени, и о намерениях и о… – не зная как сформулировать свои ощущения, сказала просто – Да брешет он! И грамоте обучен, и под личиной чьей-то спрятан! Все, уводите, мне работать надо!
Мужика увели, а я, переключившись, продолжила блюсти свой пост пограничного мага. Когда рабочий день уж подошёл к концу и я почти не чувствовала ног, задубевших под столом в эту осеннюю пору, как распугав народ перед собой, на всей скорости подъехала карета. Стража посмотрев на меня, чуть отступила за ворота и прикрыла их. Ну, надо же какая смелость! Это мой любимый вид въезжающих. Сейчас начнётся: «Ты, немощь, отворяй ворота!»
Кучер, взмахнув хлыстом и опустил его со свистом на дорогу, подняв пыль. Глянув на меня сразу рявкнул:
– Ты, немощь, отворяй ворота!
Не пошевелившись, про себя подумала о дальнейшей фразе: «Чего расселась, али не видишь, господа важные в ваш город заезжают!»
Мужик опять взмахнул хлыстом и будто по моему приказу гаркнул:
– Чего расселась, али не видишь, господа важные в ваш город заезжают!
Кивнув продолжению, привычно отодвинулась назад, и тут же перед моим лицом просвистел кончик хлыста. Поднявшись и приглашающе махнув выглянувшей из-за ворот охране, произнесла заученную речь:
– Доброго времени дня вам господа. Пожалуйста, покиньте карету и заполните бланк декларации, обязательной для каждого въезжающего в наш замечательный город.
Внимательно посмотрев на кучера, ожидала услышать: «Да как ты смеешь! Да ты хоть понимаешь, с кем речь ведёшь?!», но происходящее вышло за рамки обычной картины. Дверь кареты распахнулась, и из кареты вышел плечистый мужик. На его плечах покоилось некогда убиенное животное, а ныне меховое манто. Народ, стоявший в очереди притих ожидая развязки. Мужик обведя собравшихся взглядом, остановился на мне и спустившись с подножки кареты направился в сторону моего стола. Охрана делала вид, что это вообще их не касается. Мужик, остановившись напротив меня молчал. Щёлкнул пальцами, и стол, стоявший между нами, осыпался трухой к моим ногам смешав чернила, пустые бланки и уже заполненные в одну кучу на грязной земле. Чувствуя, как начинаю закипать изнутри собралась и сказала:
– Доброго дня вам господин. Назовите своё родовое имя, цель въезда в город и длительность пребывания. Вам Оплатить подать на въезд касаемо всех сопровождающих вас лиц, а также возместить стоимость испорченного имущества принадлежавшего короне.
Мужик сморщился так, будто перед ним жук навозный стоял. Из кареты выглянула богато одетая дама и совершенно неприятным визгливым голосом сообщила мне:
– Да ты что несёшь девка! Маркиз Валинуэр прибыл сюда по приглашению самого величества.
Я посмотрела на охрану. В таких случаях у них должно быть разрешение на пропуск без остановок, выданное начальником королевской гвардии. Три головы, выглядывающие снова из-за ворот, отрицательно помотали головой, сообщая мне таким образом, что пропуска такого нет. Вздохнув, пришлось им поведать:
– Мне очень жаль, но распоряжения о вашем прибытии не было. Поэтому вам нужно заполнить документы, либо же мы можем сообщить гвардейцам, а они, связавшись с королевской стражей, донесут его величеству известие о вашем прибытии и уже тогда…
Маркиз подняв правую руку вверх, прервал мой монолог:
– Я могу убить тебя на этом самом месте.
Посмотрев, как ветер разносит размокшие частично бланки по земле, кивнула и просто донесла:
– За причинение вреда здоровья, лицу несущему слово государево, вам будет начислено наказание в виде…
– Мне ничего не будет, даже если я убью тебя, и всех кто здесь присутствует…
Устав вести монолог и представив сколько ценных бумаг мне придётся восстанавливать, и сколько бессонных ночей провести вспоминая всех тех, кто с самого рассвета в город входил, ощутила как магия скопилась в кончиках пальцев. Стража мне на помощь не спешила, и я практически прощаясь с самообладанием начала по новой:
– Назовите своё родовое имя, цель въезда в город и длительность пребывания. в Оплатите подать на въезд касаемо всех сопровождающих вас лиц, а также возместите стоимость испорченного имущества принадлежавшего короне…
Тут маркиз психанул. Он будто бы из воздуха достал меч объятый пламенем и рявкнул:
– Укорочу твой нос, и будет впредь понятно, куда к кому его совать бесовка!
Меч в буквальные секунды просвистел по ветру и оказался у моего лица. Что-что, а вот прощаться даже с капелькой себя, я точно была не намерена. Сжавшись в комок, рванула назад и отпустила бурлящую магию наружу. Скопившийся месяцами огонь, зарычал и полетел стеной, отрезая меня от влияния зловредного маркиза. Вот именно в этот момент ворота распахнулись и к нам выехали одетые в золото и парчу дворцовые охранники. Маркиз выронил меч, и магией сдув всю мою защиту отвесил мне пощёчину, сбив с ног.
Спешившись, один из гвардейцев нижайше поклонился маркизу и отчеканил:
– Ваше превосходство! Мы ожидали лицезреть вас только через месяц, но безмерно рады принять уже сегодня. Просим простить нас за это безобразие на въезде и компенсировать все неудобства личным сопровождением к его величеству! Препятствующие вашему въезду личности понесут соответствующее наказание!
Поднявшись из грязной лужи, и ощутив, как талая вода холодит кожу, сообщила:
– Послушайте! Но на сегодня не было распоряжения об особом въезде!
Гвардеец, даже не взглянув в мою сторону, сказал маркизу:
– Ещё раз просим извинения. – И посмотрев на след сажи от моей огненной стены на лице маркиза дал приказ – Паршивку казнить на рассвете!
Маркиз погано улыбнувшись, сделал шаг ко мне и, намотав косу на свой кулак с перстнями сообщил:
– Зачем такой исполнительной девке голову сечь? – Я не успела обрадоваться как он швырнул меня все в ту же лужу и сказал отворачиваясь – Для компенсации моих страданий, достаточно костра и долгой мучительной смерти.
Маркиз уже почти вернулся в свою карету, гвардия выстраивалась обратно в кавалькаду, а стража шла ко мне с наручниками, как я обратилась и к ним, и к забившемуся у канавы люду:
– Ну, послушайте, все видели, ведь я же защищалась!
Стражники оглянулись на народ, который просто замер и, как будто извиняясь, сказали, одевая мне на руки антимагический заслон:
– Прости… никто и ничего не видел… сама понимаешь дела такие… Да и это все равно твоё последнее место отработки. С твоей вспыльчивостью и количеством предыдущих вызовов рано или поздно оно бы и случилось…
Стража пошли распахивать ворота шире, гвардейцы тронулись, а карета, рванувшая за ними, как будто бы специально проехалась по той же грязной луже. Будто бы недостаточно уже унизив, окатила меня напоследок еще раз стылой грязью.
2 глава
Еще чуть-чуть… Приложив немало, почти отсутствующих сил я доползла до холодной стены темницы. Прислонившись к ней спиной, взглянула на еле заметный в потёмках жёлоб. Он явно появился из-за стекающей дождевой воде на крошившийся камень, торчащий в бойнице почти у потолка. Развернувшись, я лицом прислонилась к покрытой местами мхом стене и прижалась открытыми губами к чуть мокрому камню. Рот медленно стал наполняться жидкостью. Даже привкус плесени и кусочки грязи не могли отвратить меня от неё. Посмотрев на появившийся, на стене блик луны я мысленно заметила себе: «Третья ночь…». Получается 3 суток я в этой темнице.
Выходит, что три ночи назад, меня скрутили и повели на площадь. Народ услышав, что будет очередная казнь, потихоньку стекался и шагал за моей спиной, молчаливо поджав губы. Как бы бесчеловечно это не звучало, а около костра тепло, и после сожжения стража разрешает собрать немного веток и свалившихся с постамента дров домой, а это ой, как нужно, особенно если посмотреть сколько уголь и дрова стоят…
Ну, вот ведут меня, я уже даже смирилась с тем, что моя песенка спета. На месте для казни уже свалили доски и приковывали цепи. Меня, как и положено завели в сараюшку для подписания документа, что я понимаю происходящее и вообще сама виновата. Тут же пришёл лекарь, завёл за ширму и сухо произнес:
– Барышня снимайте одежду…
Посмотрев на него, решила все же уточнить:
– Зачем?
Лекарь, вздохнув, все же снизошёл до пояснения:
– Фиксация имеющихся знаков отличия, или отсутствия конечностей, для заполнения бланка. После костра фиксировать уже нечего будет.
– А зачем фиксировать?
– А приедут их другого города и скажут, что ты у них мешок зерна украла, и по описаниям подходишь допустим… Нам как доказать что это ты была?
– А смысл? Ну, даже если это я, повторно наказать не сможете ведь?
– А дело закрыть уже будет можно…
И тут я задумалась о том, точно ли у нас лучшая раскрываемость, или на таких как я, и после смерти грехи падают? Вот так, варишься-варишься в котле на том свете, думаешь, ещё тридцать лет и все – грехи искуплены, а к тебе подходит черт и, подбрасывая в костер дровишек говорит:
– Вам там это… Сверху ещё грехов на имя начислили, это считай, на двадцать лет больше вариться будете…
Ты не имея желания вариться дольше положенного возмущаешься:
– Да как же это…
А черт разведя руками:
– У них и бумага соответствующая имеется, опознали вас по вашей метрике…
Вздохнув разделась до нижней рубашки и дала себя обмерить и осмотреть. Когда лекарь дошёл до лопаток, то тыкнув в шрамы уточнил:
– И что это могло оставить вот такие отметены?
Вздохнув поведала:
– Понятия не имею, меня когда нашли и в приют принесли, уже вся спина разодрана была. Глаз на затылке у меня нет, а зеркалов всяких в приюте отродясь не водилось.
– А родимое пятно, которое под шрамами и бороздами ты значит тоже не знаешь, как выглядит?
– Откуда мне знать? Да и какое это имеет значение? Там было пятно? – Не совсем по порядку начала сыпать я вопросами. А что? Я через несколько мгновений к праотцам отправлюсь, так хоть что-то новое о себе узнать…
Лекарь, поводил по буграм неправильно сросшейся кожи, и опять снизошел до пояснений:
– Ну, вот допустим, ты, где-то спуталась с мужиком и родила, а дитя подкинула кому-нибудь да бежать. Вырос ребёнок и стал искать следы пропащей матери. Пришёл к нам, а мы и говорим, была такая, да померла.
– А почему в ваших рассказах и примерах, я вечно какая-то пропащая?
– Так у тебя казнь через минуту, так какая ты?
Лекарь, приложив руки к моему плечу, закрыл глаза, и перед нами в воздухе повис мой шрам, уродливо сморщенный и ужасно портящий осанку. Лекарь, поводив руками, и будто бы стал его разглаживать на этой странной проекции. Шрам по чуть-чуть, но поддавался и в какой-то момент, перед нами появилась ровная почти красивая спина. Сделав изображение ярче, он вдруг нахмурился. Отвернувшись от меня и унося проекцию перед собой скомандовал:
– Одевайтесь.
Я так и не успела разглядеть, что так его заинтересовало. Надев на себя грязный балахон, взглянула в тёмное окошко. Костёр почти готов. Поджигатели стояли у него, точили лясы, отпивали из медных фляжек винницу, да периодически сплёвывали на землю, ожидая нашего выхода. Я запахнула плащ и вышла из-за ширмы к ожидавшим меня стражникам. Не плакала и не молила о пощаде. У нас с теми, кого осудили разговор короткий. Башку с плеч и все. А если поиздеваться хочется, то на костёр ведут. Виноват или нет, разбирать не будут, если ты не аристократ. Хоть сто пядей имей во лбу, никого не волнует, если тобой недовольны люди власть имеющие. А за меня кто заступаться будет? Сирота без роду и племени…
Вообще, еще если палач в хорошем настроении, он любезно предлагает тебе выпить зелье. Делаешь три глотка, и стоишь на кострище с потерянным взглядом и всяким отсутствием сопротивляться. Правда здесь у меня может оказия выйти. Я сына палача, давеча на неделе, в город не пустила. Пытался медовухи палёной пронести под рубахой, да без документов. Я и не пустила соответственно. Точнее его пустила, а медовуху нет. Он с ней и остался, пил да орал все, про то, что попадись я его папеньке, он мне казнь устроить такую сможет, что даже каторжникам не снилась.
Вздохнув посмотрела перед собой. Несколько мужчин, спешно окинув меня взглядом, покинули каморку, хлопнув дверью. Из оставшихся было двое. Лекарь, подписывающий бумаги, да стражник. Последний вперив в меня взгляд возмутился:
– Че встала? Давай на выход? Мне на обед пора…
На языке вертелась колкость. Мол, простите, пожалуйста, уважаемый, что я сдохнуть решивши, вас любезнейший задерживаю! Нарочно медленно перебирая ногами, двинулась на выход. И что? И это все? Ни слов напутствия, ни предложения излить священнику заблудшую душу? Остановившись, уточнила:
– А как же святой отец?
Лекарь, скручивая подписанный свиток, грустно вздохнул, но снизошел до ответа:
– Болеет бедняга, уж, сколько говорили ему, пожалей себя! Уж сколько твердили, отлежись, ничего без тебя на паре казней не случится! Уж еле ноги переставлял, а все равно перся, ко всякому сброду, последние слова выслушать. А сегодня с утра сын его прибегает, да бумагу сует, в которой сказано, что правда ваша, возьму сегодня выходной. А завтра ведь примчится…
Описать мое потрясение, было крайне затруднительно. По крайней мере, цензурно. Собрав остатки терпения в кучу, уточнила:
– То есть он только сегодня решил не приходить?!
Стражник, закатив глаза, окончательно потерял терпение, и, дернув меня за рукав скомандовал:
– На выход я сказал!
Выпнув меня на холод, и придав ускорения толчком в спину, за мной захлопнули дверь. Стою и жду теперь, мерзну в сырой одежде. Казалось, до меня нет дела никому. Но это только на первый взгляд. Вон стража косится и что-то время тянет. Вот лекарь вышел и тоже молча ждет чего-то. Даже поджигатели стояли молча, хотя от этих-то не дождешься тишины. Они гоготали даже в миг последнего крика убиенного.
Ну, вот стоим, молчим. Стояли бы и дольше, пока какой-то маленький мальчик, сидевший на руках у матери, не задал интересовавший многих вопрос:
– Мам, когда тетеньку-ведьму жечь начнут? Холодно!
Реакция на фразу мальчугана была странной. Кто-то предпочитал делать вид, что ничего не происходит, и он вообще мимо проходит, кто-то ожидал ответа на его вопрос, но все же большинство было согласно с парнем. А как я уже говорила, дрова вещь не дешевая!
Устав оттягивать неизбежное, повернулась к мужчинам, и не веря что произношу такое, уточнила:
– Ну, правда, когда уже? Чего тянуть-то? Людей от работы отвлекаем опять же…
Стража усмехнулась, но не ответила. Тут из-за поворота послышался лошадиный бег и к нам на площадь вывернула черная карета. В таких возили государственных преступников. Самых страшных и совершивших ужасные поступки. В такой карете человек лишался любых сил. В ней не было окон, или сидений. Только обитый железом корпус. Четверка запряженных лошадей затормозила возле нас, раскидывая комья заледеневшей грязи, с облучка спрыгнул возница и, приложив печатку к двери, распахнул ее. Все ожидали, что сейчас появится некто очень страшный. Ну или зловещий. Понятно мне теперь, чего мою казнь оттягивали. Тут кое-кто посолиднее имеется, на меня и оставшихся от первого сожжения углей хватит. Мгновения таяли, а из кареты никто не появлялся. Люди зашептались, а возница развернувшись ко мне всем корпусом спросил:
– Мне долго ждать?
Пожав плечами и наклонив голову на бок, что бы получше разглядеть того кто прячется в карете искренне ответила:
– Смотря чего вы ждете…
Возница, все еще держа дверь кареты, махнул рукой внутрь ее и предложил:
– Полезай уже, и ожидание закончится.
Разведя руками, сказала чистейшую правду:
– Никак нельзя, у меня тут сожжение на носу.
Возница взглянул на стражу, те на лекаря, лекарь на меня, я на кострище. Если быть откровенной, то в данный момент мне очень хотелось в сторону костра топать. Так как какое-то нехорошее предчувствие с появлением этого возницы появилось. Сделав шаг в сторону кострища, предложила:
– Так я пойду?
Возница, все не отпуская дверь кареты, уточнил:
– Куда?
– Сжигаться – пояснила я.
– Но у меня приказ забрать вас!
Возница заново вперил вопросительный взгляд на стражу, те в свою очередь на лекаря, а тот в меня. Пожав плечами предложила:
– Ну, если от меня зависит решение данного вопроса, предлагаю поджечь костер и все. Я точно не совершила ничего такого, из-за чего меня катать на вашей телеге надобно!
Тут из-за угла, сидя на загнанной от быстрого бега лошади, вывернул королевский стражник. Спешившись прямо на ходу, он вышел в центр нашей потасовки и объявил:
– Казнь временно отменяется. Осужденную ждет разбирательство и суд другим, более строгим судом. Его величество дарует простому люду дрова, предназначающиеся для сожжения преступницы.
И все. Народ забыл, что происходит нечто странное. Меня одним рывком закинули в карету, и только возница убрал руку от двери, как та с грохотом захлопнулась и я очутилась в темноте.
3 глава
Не знаю, сколько этот железный ящик трясло, но в момент, когда меня перестало по нему мотать, и дверь распахнулась, я была лишена сил, адекватного вестибулярного аппарата и всякой веры в счастливое будущее. Видимо, от меня измором решили избавиться, так как, практически протащив по грязному подземелью, молча закинули в темницу и, не предприняв попытки объяснить что-либо, захлопнули дверь. Так и заканчиваю теперь свое жалкое существование. Честно, сожжение на фоне этого было-бы куда гуманней.
Живот свело от боли. То ли это от плесени на стене, которую я слизала вместе с каплями жидкости, то ли от мучавшего все это время дикого голода. Сознание снова стало покидать меня и я, было, приготовилась провалиться в забытье, как за пределами камеры раздались шаги. Дверь громыхнула и распахнулась. В проеме стояли три мужчины. Один из них широким шагом подошел ко мне и, нахмурившись, приблизился. В темноте его глаза выглядели, по меньшей мере, странно. Будто налитые ртутью они сверкали жидким серебром. Хотя возможно это и не происходит в реальном мире. Может это мои предсмертные галлюцинации? Тем временем, галлюцинация со странными глазами опустился на одно колено и, подняв мою руку двумя пальцами хмуро произнес:
– С чего вы решили, что это подобие смертной имеет отношение к той, что мы ищем?
Один из сопровождавших его мужчин достал из-за пазухи свиток и протянул его осматривающему меня мужчине, поясняя:
– Лекарь, который вел осмотр перед костром, заметил на спине родимое пятно под шрамами. Поминая ваш приказ сообщать обо всех подобных обнаружениях, было принято решение сначала дождаться вас, а уже потом провести наказание для преступницы.
Мужчина отпустил мою руку и, взяв свиток, развернул его. Вчитавшись, поднял взгляд и спросил:
– А что она совершила?
Второй мужчина будто расстроился, услышав этот вопрос. Вздохнув, он настолько стал вдохновенно врать, что будь у меня чуть больше чем ни сколько сил, я бы ему аплодировала стоя:
– Девушка, используя магию, пользоваться которой ей в отношении кого-либо запрещено, так как ее магия дефектна. Атаковала лицо аристократического сословия, что повлекло за собой наказание в виде казни. Было решено провести казнь методом сожжения.
Мужчина, внимательно читая свиток, будто действительно хотел разобраться, снова задал вопрос:
– А почему в протоколе нет имени участвующих лиц? Где протокол допроса и судебного разбирательства? На данный момент мне много чего не понятно, а когда мне непонятно, я начинаю расстраиваться. Вам напомнить сержант, что происходит, когда я расстраиваюсь?
Парень вдруг побледнел и отшатнулся. Сглотнув он будто вмиг охрип, но все же просипел:
– Нет, ваша светлость…
Передав свиток обратно, мужчина подвел итог их разговора, будто обращаясь к самому себе:
– Пожалуй, стоит наведаться в этот прибрежный городок и лично убедиться в том, что королевские законы существуют там не просто так.
Мужчина, наконец, обратил свое внимания на мое лицо и произнес чуть громче:
– Вы меня слышите?
Вместо ответа еле заметно кивнула. Боюсь при попытке заговорить, вместо голоса, у меня бы вышло урчание горного тролля. Мужчина снова развернулся к своим спутникам, но на этот раз к лицу, передавшему свиток:
– Почему пленница в таком состоянии? Вы надеялись, что она не доживет до моего появления?
Парень, державший свиток уткнулся лицом в пол и чуть слышно нехотя ответил:
– Распоряжений по поводу этой никаких не было. Дотаций на содержание тоже не было. Страже было сказано, до вашего появления, никого не пускать в эту камеру… Да и привезли ее, когда я уехал на пару дней…
Мужчина, взяв меня за плечи, аккуратно потянул на себя и снова сказал, ни к кому не обращаясь:
– Я все-таки расстроился…
Как отреагировали его спутники, я не увидела. Мужчина, перекрыв мне обзор, заглянул мне за спину, и довольно аккуратно оттянув ворот грязной рубахи, уставился на спину. Я настолько была вымотана, что даже возмутиться не смогла. Проведя холодными пальцами по хвостику одного из шрамов, он спросил:
– Так откуда уверенность в том, что она это она?
Один из его спутников отрапортовал, будто только и ожидая данного вопроса:
– Лекарь применил разглядывающее заклятие на проекции, и под шрамами было обнаружено родимое пятно вроде бы в виде пятиконечной звезды. Точной уверенности в том, что это то, что вы ищите нет. Но все же мы решили…
– То, что вы решили мы видим. Печальное зрелище надо сказать. Кто она?
– Никто по сути. Сирота с местного приюта. Было девять приводов за неконтролируемое использование магии. Обладает слабеньким даром огня, но и его контролировать, не способна. Владелица приюта поговаривает, что ее в люльке подкинула одна из портовых шлюх. При ней была люлька из дерева. Владелица сказала, что местные такие люльки не делают, скорей всего это оплата, той самой шлюхе одним из прибрежных пиратов. Записка была, что звать ее Амелия, да только ни кого из местных детей таких имен нет, потому звали ее Мелька. Имеет вздорный характер, обучена мало-мальски грамоте, благодаря чему имела работу на въездном контроле, где и имела неосторожность препятствовать въезду в город маркизу Валинуэру. Бывало раздражалась, после чего ее магия выходила наружу, после чего девушка отбывала наказания. Так и влачила свое жалкое существование Мелька до текущего момента.
Серебряноглазый положил руку на оковы на моей ноге. Можно подумать, что не будь их, я бы имела силы и возможность сбежать отсюда. Оковы будто послушавшись мужчину, слетели с ног. Меня подхватили на руки и уверенно пошли на выход из темницы. Остановившись напротив своих спутников, мужчина сверкнул глазами, и будто гипнотизируя их сказал:
– Во всей этой истории мне не понравилось следующее. С чего это вдруг в вашем захудалом городишке отсутствует закон и порядок? Какие такие дела имелись там у нашего вороватого маркиза вашим местным королем, и почему имея распоряжение докладывать обо всех лицах имеющих странное происхождение, в том числе и сиротах, эта девушка до сих пор осталась не известной. А сейчас… – глаза неизвестного, но крепко державшего меня молодца засияли еще ярче – Вы оба засвидетельствовали свое почтение мне, после чего в камере мы обнаружили девушку. Она не имела ничего общего с той, которую разыскиваю я, и я лично привел на месте исполнение распоряжения о казни. Вы сообщите об этом его светлости и донесете эту новость до маркиза. О том, что девушка жива, вы забываете, как только мы покинем крепость.
После его слов, молодых людей окинуло туманной дымкой, и они застыли. Мужчина не оборачиваясь, пошел вдоль коридора освещенного пляшущими огнями факелов. Собрав все оставшиеся имеющиеся силы тихо спросила:
– Вы кто?
Открывая последнюю, ведущую на свежий воздух дверь, мужчина магией облачился в плащ и ответил:
– Возможно единственная твоя надежда на жизнь. Хотя, если ты окажешься той, кого мы ищем, то смерть, на мой взгляд, была бы предпочтительнее. Спи.
То ли мужик поколдовал, то ли у меня больше не осталось сил, но в очередной раз я провалилась в крепкий и наполненный кошмарами сон.