Ольга Геннадьевна Шпакович
Немецкая мечта
– Прямо сказка про Золушку!
– Да. Петер не принц, конечно, но свой строительный бизнес имеет. Так что, может, он и нас пристроит, а что – чем чёрт не шутит.
VI
На автобусе мы приехали обратно в Страсбург. Там разыскали мою машину. Как я её оставил, так она меня и дождалась, в целости и сохранности, как будто я её час назад здесь припарковал, а у меня было впечатление, что в прошлой жизни – столько всего произошло за это время!
В Германию возвращались также через Люксембург. Переехали границу и взяли курс на Ганновер. Значит, всё-таки Ганновер… Что ж, я как чувствовал…
Несколько часов в машине развязали язык моему приятелю. Может, он подумал, что теперь, когда мы будем вместе какое-то время, можно уже и рассказать кое-что о себе, а может, успел приглядеться ко мне и стал доверительнее, только он разговорился, и я, со всё возрастающим удивлением, узнал о новом знакомом много чего интересного… Тарас поведал, что он из семьи работяг, после школы поступил в училище на слесаря, ему ещё и восемнадцати не исполнилось, как его подружка залетела, стали жить вместе, только вот у неё случился выкидыш, но совместную жизнь продолжили… Ну, допустим, эти факты его биографии для меня не очень интересны… Интерес вызвало другое: то, что после распада Союза жизнь его стала стремительно развиваться по сценарию детективного романа. Получив диплом слесаря, он обнаружил, что заводы массово закрываются и слесари никому не нужны. То есть, ещё четыре года назад нужны были, а когда парень выучился и диплом получил, стали не нужны. К счастью, помимо никчёмного диплома слесаря, Тарас имел спортивный разряд кандидата в мастера спорта по боксу – вот откуда у него сломанный нос – и какой-то знакомый предложил ему крышевать магазины. Надо, говорит, помочь ребятам, молодым бизнесменам, на которых бандюганы наезжают, всё, что заработано непосильным трудом, подчистую из них выбивают. Тарас согласился. Позже он, конечно, понял, что и сам стал частью бандитского мира, участвуя в выбивании из молодых бизнесменов заработанное непосильным трудом. Однако втянулся и стал относиться к своей криминальной деятельности, как к обычной работе. К тому же криминалом тогда промышляли все кому не лень. Да и деньги нужны были. Микрорайоны города были поделены на зоны влияния, в которые попадали и магазины, и рестораны, и полуподпольные точки игорного бизнеса, и прочие легальные и нелегальные заведения.
Всё закончилось неожиданно. Бандитским группировкам стало тесно и начался передел зон влияния. Поступил сигнал, что какие-то пришлые ребята вторглись на их территорию и нагло трясут их подопечных. Делать нечего, поехали на разборки. В ходе сурового мужского разговора в чьих-то горячих руках появилось огнестрельное оружие. А, как известно, если на сцене появляется ружьё, оно должно выстрелить. Выстрел прозвучал, как гром среди ясного неба. И отрезвил всех. Один бедолага из вражеской группировки оказался лежащим на земле вниз лицом, из-под его тела растекалась лужа тёмной крови. На некоторое время все застыли, с ужасом глядя на убитого.
– Какой идиот стрелял? – заорал лидер их группировки Женя Плохой.
– Я, – виновато признался Костя Бухарь, который не отличался крепкими нервами. Вот и сейчас его руки предательски тряслись.
– На фига?!
– Нервы не выдержали, – пролепетал Костя.
– Менты! Разбегаемся! – крикнул кто-то и все рассыпались в разные стороны, как горох из банки.
Тарас тоже убежал. Однако, как выяснилось позже, не все оказались столь проворны. Пару человек поймали, а те стали выдавать информацию. Начались аресты. И тогда Тарас понял – надо валить отсюда. Жену он отправил на деревню к бабушке, а сам поехал в Белоруссию, где и перешёл, вернее, перелез, через польскую границу. Сделал он это так: сначала обследовал место, где планировал перелазить – место глухое, лес, никого нет, включая пограничников, куда ни глянь – снежная равнина, да чёрные остовы деревьев, но – путь на запад преграждала колючая проволока. Тарас вернулся, набрёл на ближайшее село и у какой-то старухи, коротавшей время на завалинке, купил старый матрас, который старуха продала ему с удовольствием, так как на те деньги, что отвалил ей Тарас, можно было купить пять таких матрасов. Хозяйка столь ценной вещи прониклась к нему, пригласила в дом, накормила варениками, дала возможность обогреться, а на дорогу сунула беглецу банку с деревенским молоком, шмат сала, горбушку хлеба, несколько варёных картофелин в мундирах и солёных огурчиков из деревянной кадки. Мелочь, а на ближайшие пару дней пропитаться ему хватило. Молоко, правда, скисло, зато превратилось во вкуснейшую сметану… Так вот. В сумерках Тарас вернулся к облюбованному месту, перекинул матрас через колючую проволоку и перевалился на другую сторону границы, считай, на территорию чужого государства. А там – тот же лес, те же снега. Ничего не изменилось, кроме того, что он уже – в Польше. Он стремительно удалялся от границы, углубляясь в лес. Тем временем совсем стемнело. Было, конечно, жутко. Места глухие. Если людей нет, значит, есть звери. Тарас захватил нож, но против крупного зверя такое оружие бесполезно. Ночевать в лесу он, ясное дело, побоялся. Да и не хотелось спать, настолько сильно было возбуждение и радость от того, что пока всё получается. Так и топал он всю ночь. Бог миловал – зверя он не встретил. А чтобы не заблудиться, смотрел на компас, подсвечивая фонариком. Путь его лежал на запад. Лес скоро кончился, взошла луна и осветила всё фантастическим светом… Теперь идти было не так страшно – видно далеко вокруг, если зверь или человек – заметишь издали. Но никто не встретился. Словно во всём мире только он один и остался… Когда начало светать, силы оставили его: перевозбуждение стало спадать, адреналин сменила сонная апатия. Однако он продолжал идти.
Рассвело… Самую страшную и длинную ночь в своей жизни он пережил, можно было выдохнуть… А уж если выдохнул, значит, расслабился, вот тут-то и стало заметно – и что идти тяжело, и что бессонная ночь даёт о себе знать, – стал накатывать сон. А чтобы не накатывал сон – надо накатить: у Тараса для этой цели в рюкзаке болталась бутыль с разбавленным спиртом «Абсолют». Он периодически отхлёбывал из неё. Чудодейственное зелье помогло – сил прибавилось, приятное тепло разлилось по онемевшему и продрогшему телу, появился весёлый и бесшабашный настрой.
Примерно в одиннадцать часов утра он вошёл в какой-то город, где стал тормозить все фуры и спрашивать, не едут ли они до Германии, не подбросят ли. И опять ему повезло. Водитель одного грузовика, пожилой мужик, услышав русскую речь, приветливо разулыбался:
– Из Союза?
– Да.
– Как там?
– Тяжело.
– Понятно… В Германию?
– Да.
– Садись, братишка.
В тёплой кабине Тарас окончательно расслабился, разомлел, да и выпитый спирт дал о себе знать, в общем, уснул намертво. Водитель с трудом растолкал его.
– Эй, просыпайся!
– Что? Где мы?
– Германия. Приехали.
Во Францию Тарас добирался тем же путём: останавливал большегрузы и спрашивал водителей на скверном немецком, не довезут ли его до Франции. Вот так и попал он в Страсбург, в сборный пункт Французского иностранного легиона, где через день и состоялось наше знакомство.
Так, за разговорами, мы приехали в Ганновер. Меня охватило такое ликование, словно я вернулся на родину после долгой разлуки. С замиранием сердца я смотрел на знакомые, уже полюбившиеся мне места. Ну всё, странствия окончились.
Мы отыскали дом, где жили Петер и Зоя.
Дверь открыл худощавый и узкоплечий черноволосый парень с длинным носом. Он удивлённо уставился на Тараса.
– Здорово, Петер!
– Тарас, ты?! Какая хорошая встреча! – на русском он говорил бегло, но с сильным акцентом. – Зоя! – крикнул он в глубину квартиры и кивком головы пригласил нас входить.
В прихожей появилась красивая породистая девушка в облегающих её широкие бёдра легенсах, с огромными карими глазами, опушёнными длинными ресницами, с копной безукоризненно уложенных каштановых волос, подстриженных под модный тогда «каскад». Её грудь едва не вываливалась из глубокого выреза тоже облегающей майки. Я слышал такое выражение – «секс-бомба», так вот, подумал я тогда, это как раз про неё.
– Ой, Тарас! – они обнялись. – Ты как тут? А Нина где?
– Нинка у бабушки. А я… Из Марселя.
– Откуда?!
– Из Марселя. Это мой друг, Марк. Мы с ним два месяца в Обани служили в иностранном легионе. Там и познакомились. А приехали на машине, вот его, Марка. Марк, знакомься – Петер, Зоя.
Мы с Петером пожали друг другу руки. Зоя одарила меня очаровательной улыбкой.
– Ну, удивил! Вопросов миллион… Давайте-ка, заходите, проголодались поди, если с самого Марселя едете.
– Да мы останавливались перекусить.
– Ой, останавливались они… А то я не знаю, чем в придорожных забегаловках кормят.
Через несколько минут мы уже сидели на кухне и уминали наваристый украинский борщ. Одновременно Тарас рассказывал о своих злоключениях. Разумеется, он скрыл тот факт, что сам был частью преступной группировки. По его словам выходило, что на разборках он оказался случайно, как свидетель. «Ну, а вы же знаете, свидетелей у нас нет, сразу обвиняемые». Петер сочувственно кивал. Зоя всплёскивала руками и ахала. Мне показалось, что её встревожили не столько злоключения Тараса, сколько незавидная судьба сестры, которая там, на Украине, оказалась в двойственном положении – муж сбежал, домой возвращаться страшно, у бабки вечно жить не будешь… Да и на что жить?
– Тарас, братишка, а на что Ниночка-то то живёт?
– Ну, на бабкину пенсию. Да и родители у неё есть, как никак… С голоду не дадут умереть.
– Но ты её муж! Как ты мог оставить её?!
– Ну, блин… Обстоятельства!
– Когда ты к ней вернёшься?
– Даже не знаю…
– Не знает он! А как же семья? Ты – здесь, не понять, на сколько, она – там… Ой, мамочки, как всё неудачно!
– Дорогая, не переживай, – вмешался Петер, – сейчас надо гостеприимство. Тарасу и его друг некуда жить. Потом будем решить.
– Да, – кивнула Зоя, – конечно. Оставайтесь тут. Потом видно будет.
Судя по настроению хозяйки, я сразу понял, что мы у родственников Тараса не задержимся. Да у них и условий не было для четверых: кухня, прихожая, две комнаты – одна гостевая, другая – спальня супругов. Зоя постелила нам в гостевой. Тарас расположился на диване, я – на полу.
– А эта Зойка ничего, – сказал я вполголоса, когда мы с удовольствием приняли горизонтальное положение.
– Ага, – зевнул Тарас.
– Не удивительно, что Петер на ней женился и в Германию привёз. Сам-то он неказистый.
– Ага. Ему за счастье с такой бабой.
– Твоя жена такая же красивая?
– Не… Зато она более спокойная, домашняя, что ли… Более надёжная. А с Зойкой Петер ещё намучается, вот увидишь. Она до него гуляла направо и налево.
– Тише ты! – шикнул я на приятеля. – Не дай бог услышат… А мы? Что дальше делать-то будем?
– Жильё найдём, – прошептал Тарас, – главное, чтобы Петер нас на работу к себе устроил. Будут деньги – будет и жильё.
Однако с работой не срослось.
Когда мы проснулись, день был в разгаре. Петер уехал на работу, а его жена гремела кастрюльками на кухне.
– Ну, проснулись, наконец! Айда кушать!
Зоя налила нам вчерашнего борща. К приходу мужа она готовила что-то свежее. Перекусив, мы поблагодарили хозяйку и сказали, что нам нужно пойти осмотреться. На самом деле и мне, и Тарасу просто некомфортно было находиться у Петера и Зои, так как по её отношению мы поняли, что наш приезд как снег на голову ей в тягость.
Выйдя на улицу, мы некоторое время бесцельно болтались по городу, затем зашли в бар скоротать время за парой бокалов пива.
– Что-то Зоя к нам не особо приветлива, – озвучил я своё наблюдение.
– А чего ей быть приветливой? – пожал плечами Тарас, – свалился, как с пинды на лыжах, да не один, а с приятелем, сестру её бросил, наговорил разных баек… Что, думаешь, она дурочка, чтобы всем этим басням про случайного свидетеля поверить? Сразу поняла суть проблемы… Да ты не парься! Мы что – жить у них собирались, что ли? Не собирались. Нам, главное, с Петером тему работы перетереть. Будет работа – будут бабки, будут бабки – снимем жильё и заживём…
Тарас закинул руки за голову, откинулся на диване и мечтательно прикрыл глаза.
– А что за бизнес у Петера? – поинтересовался я. Алкоголь сделал своё дело – я расслабился, появился философско-созерцательный взгляд на жизнь, и проблемы отдалились, стали казаться мелкими и легко решаемыми.
– У него строительный бизнес. Малоэтажное строительство. Своя бригада, – пояснил Тарас, лениво отхлёбывая тёмное пенистое пиво.
– Но мы же не строители, – заметил я.
– Понятное дело, – кивнул Тарас, – ясно, что, если мы на общих основаниях в какую-то строительную бригаду проситься будем, нас пошлют. Но на то и расчёт, что Петер вроде как мой родственник. Не пошлёт же он меня!
Однако Петер послал.
Мы вернулись к нашим хозяевам довольно поздно, предположив, что Петер уже должен прийти с работы и застали обоих на кухне за ужином. Зоя предложила нам присоединиться, однако мы вежливо отказались, сославшись на то, что перекусили в баре. Видя Петера в благостном настроении, Тарас, улыбаясь во весь рот, забросил удочку:
– Петер, возьми нас с Марком к себе в бригаду! Первое время на подхвате будем, а там – обучимся всему, даже не сомневайся!
– Нет, – твёрдо ответил Петер.
Наши лица, наверно, сильно вытянулись, потому что Зоя виновато отвела глаза, а её муж состроил скорбную гримасу и стал оправдываться:
– Поймите правильно, я нельзя. Я нельзя взять на работу иностранцев. Das ist nicht in Ordnung. Я получать штрафы. Это повредить мой бизнес. Нет. Извините.
– Не обижайся, – подхватила Зоя, – если бы можно было, то конечно! Ведь ты нам не чужой. А уж ради Ниночки мы на всё готовы… Но брать на работу вас, иностранцев, без рабочей визы… Никак. Петер может здорово поплатиться. Это вам не Украина, мальчики. Это – Германия.
– Нельзя, нельзя, – кивал Петер, всем своим видом выражая сожаление и сочувствие.
– Но погодите паниковать, – продолжала Зоя, – мы тут прикинули, и в итоге вот что можем вам предложить… – Зоя собралась с духом. – Ну, понятно, у нас вы жить не можете… Только без обид, ладно? Сами видите – вчетвером здесь тесно. Так вот. Я созвонилась со своей подружкой Светкой. Она из Киева. Живёт одна в двухкомнатной квартире. Готова вас принять. На первое время. Бесплатно. А уж дальше – как договоритесь. И она мне сказала, что вроде и насчёт работы у неё есть для вас варианты. Так что всё gut! А с документами не переживайте, можете подать на Asyl как политические беженцы. Рассматриваются эти дела годами, платят социальную помощь и предоставляют место в общежитии, где можно и не жить, а только заходить пару раз в неделю за почтой.
На следующий день мы с Тарасом отправились в полицию сдаваться на Asyl. Достаточно зайти в полицейский участок и сказать «Ich will Asyl». На полицейской машине нас отвезли в лагерь для беженцев, там в течение нескольких дней у нас брали интервью: откуда приехали, какие проблемы на Родине… Можно сказать, что вас преследуют люди мэра или губернатора, которому вы влезли в бизнес, и в милиции обещают надолго посадить, и правду найти невозможно, единственный выход – уехать из страны и искать счастья на чужбине… Имена вымышленные, в страну попал нелегально. И у нас получилось! Спасибо Зойке – проинструктировала. Нам выдали Duldung, поставили на учет в «Социальном ведомстве» (Sozialamt), вручили ключи от комнаты в общежитии – и вот мы уже легализованы на пару лет!
Теперь можно выдохнуть… И заняться вопросом жилья и работы.
Мы сидели у Зои и Петера и ждали появления её подружки, которая обещала нас приютить и даже трудоустроить. Мы засыпали Зою вопросами: сколько лет её подруге? Давно ли она в Германии? На каких основаниях – легально или нет? Чем занимается? Какую работу она может нам предложить?
Зоя рассказала, что Светке двадцать два, в Киеве она закончила парикмахерское училище («так что, мальчики, модные причёски вам обеспечены»), сама она именно на почве причёсок с ней и познакомилась, ещё в Киеве, – друзья порекомендовали. Сначала ходила к Светке стричься, а со временем их отношения «мастер – клиент» переросли в дружбу. Разумеется, парикмахерша была в курсе всех дел Зои: её замужества («свадебную укладку она мне делала – отпад!»), её переезда в Германию… Поскольку подружки всё время были на связи, очарованная рассказами Зои о прелестях жизни в эмиграции, Светка и сама собралась… Поехала она по гостевой, а приглашение ей по просьбе любимой супруги прислал Петер. А когда истекли три месяца – именно на столько давали гостевую визу – она так и осталась в Германии, подала на Asyl и вот уже полгода живёт здесь, снимает квартиру, которую оплачивает «Социальное ведомство» (Sozialamt). Работает также парикмахершей. Клиентов обслуживает на дому… Вот и всё, что мы успели узнать о Светке, когда в дверь позвонили. Петер пошёл открывать и вернулся с девочкой, выглядевшей настолько молодо, что двадцати двух ей никак нельзя было дать… Я бы подумал, что она младше меня, лет этак шестнадцати-семнадцати. Выглядела она как подросток и больше походила на хорошенького мальчика. Ну, и, понятно, профессия обязывает – прикид, причёска – всё по последней моде. Такую на улице увидишь – шею свернёшь.
– Эти? – спросила она хриплым голосом, небрежно кивнув в нашу сторону.
– Да, это они, – подтвердила Зоя.
Светка окинула нас оценивающим взглядом.
– Сгодятся… Здорово, мальчики! Давайте знакомиться – Лана.
– А мы думали, ты – Света, – усмехнулся Тарас.
– Света осталась в Киеве. Здесь я – Лана. Новая жизнь – новое имя.
Мы назвали свои имена.
– Вещички берите и идёмте.
Наша новая знакомая круто развернулась, однако Зоя окликнула её:
– Ты чего так быстро?
– А чего тут рассиживаться? Я их к себе закину и дальше побегу – дела.
– А когда у тебя до меня руки дойдут? Я вся обросла.
– Ммм… послезавтра в три норм?
– Норм.
– Тогда пока!
Наши с Тарасом вещи находились в машине, собирать было нечего.
Лана, увидев машину, удовлетворённо кивнула.
– Тачка есть? Это хорошо.
Светка, или Лана, жила на окраине города. Мы припарковались во дворе какой-то унылой четырёхэтажки, поднялись на последний этаж по узкой, плохо освещённой лестнице. Светка открыла входную дверь, и мы вошли в запущенную квартиру, состоящую из прихожей и двух маленьких комнат по обе стороны коридора. Что меня удивило – так это то, что прихожая выполняла также и функцию кухни – между обеими комнатами были встроены кухонная мебель, миниатюрная раковина и плита.
– Холодильник у меня, можете пользоваться. Я дверь в свою комнату запирать не буду. Всё равно воровать у меня нечего.
– Странная планировка, – заметил я.
– Это однокомнатная квартира, – пояснила Светка, – это – комната, а это – кухня. Но чтобы было две комнаты, кухню выносят в прихожую.
– Неудобно же, – возразил я, – здесь даже обеденный стол не поставишь.
– А зачем он? – пожала плечами Светка. – Я здесь готовлю, а ем в своей комнате. Так же и вы будете делать. Ваша комната – эта.
Себе, понятное дело, Светка оставила комнату побольше и получше – с лоджией, а нас поселила в той комнатке, которая изначально предназначалась для кухни. Там стояли – платяной шкаф, два кресла-кровати, журнальный столик. У Светки было поуютнее – помимо маленького холодильника, раскладной диван, шкаф-купе, трюмо и старенький телевизор на тумбочке. При этом беспорядок страшный: на диване – скомканное несвежее постельное бельё, на полу – пустые бутылки из-под пива, на холодильнике – грязная посуда, кругом – разбросанная одежда, на трюмо – рассыпанная пудра и переполненная пепельница с бычками, на обгорелых фильтрах которых виднелись следы губной помады.
– Чего у тебя такой бардак? – спросил я.
– Буду я съёмную хату вылизывать, как же. Да и некогда мне, работаю я, ребятки. Вот, на вас сколько времени потратила. А время – деньги. Так что поселила вас и сейчас дальше побегу. Приду поздно. А если завтра разбудите меня – убью. Так что ходить, как мыши, и не дышать. Постельное бельё и полотенца возьмёте в моём шкафу. Второй комплект ключей – вот. А между собой, как хотите, делите.
– Может, тебя подвезти?
– Не надо. Ну, пока!
Мы с Тарасом разложили наши скромные пожитки в шкафу, а затем, чтобы показать себя в лучшем виде перед нашей хозяйкой – сходили в ближайший магазин и заполнили пустой Светкин холодильник всякими вкусностями и пивом. Затем засучили рукава и прибрались, так что квартирка приобрела вполне себе уютный вид. Заслужив отдых, мы, уплетая пиццу и запивая её баварским пивом, смотрели по телевизору музыкальный канал. Думали, что, может, Светка вернётся. Но стрелка часов приближалась к двум часам ночи, а нашей хозяйки всё не было.
– Она что – по ночам клиентов стрижёт? Типа ночной парикмахер? – пошутил я.
– Может, она у друга, – предположил Тарас.
– Да ну! Был бы друг, она бы нас к себе не поселила, – усомнился я.
Со скрипом разложив кресла, мы застелили их застиранным бельём и уснули.
Когда мы проснулись, Светка уже спала сном младенца в своей комнате. Чтобы ненароком не разбудить её, мы отправились перекусить в ближайший бар. А когда вернулись – она уже проснулась и мрачно курила на лоджии, кутаясь в дырявый клетчатый плед.
– Есть будешь? Мы вчера всяких вкусностей накупили, – предложил Тарас.
– Видела, – кивнула Светка и выпустила струю дыма. – Есть не хочу, а вот пива, пожалуй, выпью.
Через несколько минут мы уже валялись на Светкином диване, уминали чипсы и пили пиво под грохот хеви металла из её кассетника.
– Как тебе в Германии? – спросил Тарас.
– Всяко лучше, чем в Киеве.
– На немецком-то хорошо шпрехаешь?
– Найн.
– А с клиентами как общаешься?
– Молча, – усмехнулась Светка.
– Кстати, извини за нескромный вопрос – ты их по ночам, что ли, стрижёшь?
Светка поперхнулась пивом и расхохоталась:
– Ага, по ночам и стригу, только в другом смысле.
– А в каком?
– Бабки с них стригу.
Она помолчала, затем тряхнула задорной чёлкой:
– А! Всё равно узнаете. Да я и сама эту тему перетереть хотела… В общем, я тут, ребятки, не парикмахерским искусством занимаюсь…
– А чем?
– Не догадываетесь?
– Нет.
– Недогадливые какие… Ну, да ладно. Мне стесняться нечего. Я уважаю любой труд. Я…
– Проститутка, что ли? – простодушно удивился Тарас.
– Ну да.
– И что тут такого? – пожал он плечами. – Мы – люди взрослые.
Однако если на моего приятеля услышанное не произвело впечатления, то я, наоборот, был ошеломлён. Во-первых, в моём представлении Светка совсем не походила на проститутку: маленькая, худенькая, почти ребёнок… Ну, совсем не сексуальная! Вот если бы Зойка оказалась проституткой – я бы не удивился. На такую – никаких денег не пожалеешь… А наша подружка тем временем поведала свою историю:
– Я же из детского дома. Никого у меня нет. И не надо! Зато ни перед кем не отчитываюсь. Что хочу – то и делаю. В Киеве выучилась на парикмахера, стала работать. Жилья нет. Так, комната в общаге. По сравнению с той моей киевской конурой эта хата – дворец. Тут, по крайней мере, я одна. Могу голая ходить, могу мыться – сколько хочу… Кайф! Когда Зойка замуж за Петера выходила – я ей завидовала безумно! Везёт же, думаю, сейчас в Германию уедет, а я… Что я – так и буду в «совке» прозябать? А потом меня как будто торкнуло – я тоже в Германию уеду! Написала Зойке. Петер мне приглашение прислал. Оформила гостевую визу – и рванула сюда. Денег немного скопила на первое время. А здесь… Спасибо, ребята помогли: Петер помог вот эту хату снять, Зойка стриглась у меня, хоть и подруга, а платила. Петер и других своих знакомых подогнал. Да только я сразу поняла – стрижками на пиво не заработаешь. А как-то раз сидела я в баре по тихой грусти, подсел ко мне парень, разговорились, то да сё… В общем, он стал моим сутенёром, а я – тем, кто я сейчас… И всё было офигенно, но… Короче, посадили его…
Светка стала сосредоточенно чиркать зажигалкой, задумчиво закурила.
– А нашему брату, вернее, нашей сестре, без сутенёра никак. Так я с рук на руки перешла к его напарнику. И моя развесёлая жизнь закончилась.
– А что не устраивает? – спросил Тарас.
– Да всё… Ну, во-первых, он мне зарплату урезал. Во-вторых, грубо со мной обращается. Как будто я не человек. Сам-то он местный… А я как будто негра какая… Ненавижу этот их арийский снобизм! А ещё… Джо так не делал… Джо – это тот сутенёр, который хороший. А этот, Ульрих, расплачивается мною.
Я подавленно молчал. Передо мной сейчас приоткрывалась изнанка совсем другой жизни. Тарас реагировал спокойно и даже равнодушно, хотя в какой-то момент мне показалось, что равнодушие его – наигранное. Лицо его выражало скуку, а в глазах появилось что-то хищное.
– Так чего ты от нас-то хочешь?
– Зойка сказала, что вы во Французском легионе служили.
– Ну, было дело.
– Значит, не слабаки. А разряды спортивные у вас есть?
– У меня – по лёгкой атлетике, – сказал я.
– У меня по боксу, – добавил Тарас.
– Это хорошо! – Светка воодушевилась. – Я тут подумала… А чем чёрт не шутит? Пошлю-ка я этого Ульриха на три весёлых русских буквы, и лучше буду с вами работать. А? Вы как?
– Я, конечно, сутенёром не работал, – усмехнулся Тарас, – но магазины «крышевал». Ты только Зойке не говори. Не надо, чтобы она обо мне лишнее знала.
– Ну разумеется! Всё, о чём говорим, здесь и умрёт. Про меня она тоже ничего не знает. Думает, что я до сих пор парикмахером работаю… Так что, по рукам?
– Погоди, быстрая какая, – возразил мой опытный приятель, – а нам-то от этого какая выгода? На каких условиях мы тебя «крышевать» будем?
– С Джо мы работали так – 50 на 50. С Ульрихом – 70 на 30. Чистый грабёж!
– Ну, а с нами будет 60 на 40. Нас-то двое.
– И чо?
– А машина? Будем тебя на тачке к клиентам подвозить. Это солиднее, круче. Сразу твой тариф поднимется. А машина – Марка. Он будет, считай, твой личный водитель. Видишь, сколько выгод? Да ты, считай, на новый уровень переходишь.
– Да ну вас! – добродушно махнула рукой Светка. – Пусть будет так. Тем более, что вдвоём вы скорее Ульриха на место поставите.
На том и порешили.
Когда Светка вышла на лоджию покурить, Тарас толкнул меня в бок и заговорщицки зашептал:
– Видал, как всё удачно складывается? Всё, что ни делается, всё к лучшему. Я мечтал, что нас Петер к себе работягами возьмёт за копейки, переживал, когда обломилось, а оказалось – к лучшему. Со Светкой мы с тобой в шоколаде будем, и при этом рук не запачкаем – работа чистая. За нас Светка вкалывать будет.
В тот же вечер мы приступили к нашей новой работе.
