Ольга Сергеевна Рузанова
Пигалица

Глава 17.

Три года спустя.

Мы слышим музыку, когда до площадки остается еще не меньше трехсот метров. Не дожидаясь, пока тачка Серенького остановится, отстегиваю ремень безопасности.

– Успели, – скалится он.

Мы с Леськой выскакиваем на ходу и сразу несемся в толпу. Судя по оживленному гулу, старт буквально через несколько секунд.

– Соболева! Белова! – поворачиваю голову на голос и взглядом нахожу поднятую руку.

Это Даня Грачев. Он с ребятами уехал из клуба чуть раньше. Я беру руку Леськи и тащу ее в самую гущу, туда, откуда хотя бы что-то будет видно.

Сегодня гоняются Зверюга и Петров. Друзья в повседневной жизни и непримиримые соперники на трассе. Такое пропустить смерти подобно.

Парни получают последние наставления, согласно кивают и одновременно переводят взгляды на грид – герл, девчонку, не смотря на почти минусовую температуру, одетую в кожаные шорты, больше похожие на стринги и лифчик, как с бразильского карнавала.

Стоя между двумя газующими тачками, она делает финальный взмах руками и исчезает в столбе пыли, поднятой стартанувшими автомобилями.

Круто. У девчонки стальные яйца. Но я больше мечтаю оказаться на месте парней – гонщиков, нежели на ее месте.

Реагирую на легкий толчок в плечо и принимаю из рук Серенького бутылку пива. Не отрываясь, всматриваюсь в две, оставляющие после себя пыльные хвосты, тачки.

– Петров будет первым, – уверенно говорит Леська, – Ленька огонь.

Ой, не знаю. Раньше она всегда за Зверева болела, но после того, как он ее отшил и прилюдно заявил, что минет в ее исполнении ему не понравился, она пересмотрела свои симпатии.

– Зверь не позволит, – заявляю авторитетно.

Я редко ошибаюсь. Все это знают. И словно в подтверждение моим словам Скайлайн Зверя режет Супру Андрюхи Петрова на повороте, отчего ее ведет, и она задевает задницей бетонный блок, выполняющий роль ограждения, и значительно теряет в скорости.

– Зверь козел! – шипит на ухо Леся.

Здесь правил нет. В жопу обиды. Поддавшись стадному чувству, ору вместе с армией поклонников Зверева, когда он вырывается вперед, оставляя Петрова глотать пыль.

Последние два круга Зверев делает скорее для галочки, а, финишировав, с победным ревом выскакивает из тачки.

– Зверюга, молоток!

– Я верила в тебя, звереныш, – томно проговаривает и виснет на его шее девица в белой парке.

Кто-то протягивает ему открытую бутылку вискаря, он делает из нее внушительный глоток, снимает с себя девку и, резко развернувшись, вдруг обхватывает меня руками.

– Эй! – только и успеваю рявкнуть.

– Соболенок, и ты здесь? – играя бровями, под улюлюканье толпы, сажает меня на горячий капот своей тачки, – не хочешь меня поздравить?

Я дар речи теряю. Во-первых, от его поступка, во-вторых, от того, что он вообще имя мое знает.

Зверь у нас в городе вроде как знаменитость. А в определенных кругах и вовсе Бог. Я это признаю, но к числу его фанаток себя никогда не относила.

– Простите, мы знакомы? – взмахнув ресницами, спрашиваю я.

Толпа взрывается хохотом, а в зеленых глазах Зверева мелькает неподдельный интерес, вперемешку с азартом.

Кажется, я погорячилась. Его энергетика даже в спокойном состоянии кого хочешь с ног собьет, а сейчас, когда он на адреналине после заезда, я чувствую себя в центре торнадо.

Обхватив мой подбородок цепкими пальцами, склоняется так, что между нашими лицами остается не больше двух сантиметров.

– Не дразни Зверя, девочка, – шумно втягивая воздух, ведет носом по моей щеке, – Зверь может наказать.

Я пытаюсь увернуться, отвожу голову в бок и натыкаюсь на полный обиды взгляд Леськи.

Да твою ж налево!

Помимо нее насуплено смотрит на меня еще и Серега. Мы же с ним вроде как встречаться начали.

– О’кей, зверь! – иду на попятную, – я тебя сильно поздравляю. Ты умница.

Беру за грудки и дарю смачный поцелуй в щеку. После чего соскальзываю с капота и ныряю в толпу.

– Ты с ним знакома? – спрашивает догнавший меня у машины Даня.

– Дурак, что ли?

– А выглядело так, будто ты давно с ним плотно общаешься.

– Понятия не имею, чего он ко мне прицепился, – отмахиваюсь от друга и начинаю выискивать глазами Серенького.

Он появляется из толпы вместе с Леськой. Не торопясь, идут в нашу сторону, о чем-то переговариваясь.

Ясно, кости мне перемывают.

– Серёнь, может, поторопишься? – кричу ему, у меня сейчас попа отмерзнет.

Надувшись, как индюки, оба проходят мимо меня и молча садятся в тачку.

Ладно, мы не гордые. Открываю дверь и, послав Грачеву воздушный поцелуй, прыгаю на переднее сидение.

– Поехали?

– Это че щас такое было, Соболева? – с вызовом спрашивает Белова с заднего сидения.

Серенький молчит, нервно выбивает сигарету из пачки и чиркает зажигалкой, пытаясь ее прикурить.

– А что сейчас такое было?

– Дуру не включай!

– А ты не ори в машине моего парня! – обернувшись, смотрю в лицо подруги, затем на Серёню, – объясняю первый и последний раз. Ничего у меня со Зверем никогда не было. Откуда он знает мое имя и чего ко мне прицепился, понятия не имею. Теперь мы можем ехать?

Серега быстро докуривает сигарету и, попрощавшись с друзьями, мигнув фарами, выруливает на гравийную дорогу.

В машине висит напряжение. Серенький, стиснув челюсти, смотрит только на дорогу. Леська зло пыхтит на заднем сидении.

А мне до лампочки. Я виноватой себя не чувствую и оправдываться ни перед кем не собираюсь.

– Меня завтра к Лыковым на концерт позвали… – подруга выдерживает паузу, – наверное, Натаху с собой позову.

Ой, как обидно-о-о… Уже можно начинать биться в истерике?..

– Отлично вам… с Натахой отдохнуть.

– А ты посиди дома и подумай над своим поведением.

– Не получится, дорогуль! Я завтра к брату улетаю, на День Рождения.

– Вот коза драная! Даже не сказала!

Вижу боковым зрением, как Серёня поворачивает ко мне голову.

Ага, ему тоже не сказала. Забыла.

– Надолго? – подает он голос.

– Два дня.

Машина останавливается у дома Леськи, но та выходить не спешит.

– Ты там уснула? – спрашиваю я.

– Ты меня сегодня обидела, Элечка, – выдает она, – подруги так не поступают.

– Ой, все!

Она хлопает дверью и гордой походкой удаляется в сторону подъезда.

Серега не комментирует. Молча везет меня к моему, расположенному в двух кварталах отсюда, дому.

– Тебя я тоже обидела? – спрашиваю, когда он паркует тачку на свободном месте.

– Это имеет какое-то значение?

– А как же!

– Докажи мне свои чувства, крошка, – опускает свою лапищу на мое колено, – а то я сильно сомневаюсь…

Начинается…

Закатив глаза, тянусь к обиженке через консоль. Он встречает на полпути. Обхватывает бедра и перетаскивает мою тушку на себя.

Я, устраиваясь удобнее, немного ерзаю на его коленях, а затем сама целую в губы. Он классно целуется, и я, благодаря ему, теперь тоже.

Слегка прикусив, всасываю его нижнюю губу. Ему нравится, обожает, когда я так делаю. С тихим рыком проталкивает в меня свой язык.

Не сопротивляюсь, послушно наклоняю голову, обеспечивая ему более глубокое проникновение. Но когда Серенький рывком впечатывает мои бедра в твердый пах, торможу.

– Погоди…

– Эль, пойдем к тебе… не могу больше…

– Зай, нельзя.

– Почему?

– Месячные начались, – вру, не моргнув глазом.

– Да бл@ть!..

Глава 18.

Рейс задерживают на два часа, и я в сотый раз хвалю себя за решение не сообщать брату о приезде.

Во-первых, незачем отвлекать его, он у нас и так человек занятой, а во-вторых – СЮРПРИ-И-З!

Он Дни Рождения не отмечает. Не любит. В прошлом году сам ко мне прилетал. Мы съездили на кладбище к родителям, а вечер провели в семейном ресторане.

Еще раньше я тоже к нему летала. Проводила пару дней в его съемной хате, а затем возвращалась домой.

В прошлом месяце он купил себе собственную квартиру. Небольшую, всего две комнаты, но улучшенной планировки и в элитной новостройке.

Так что, отметим Днюху, а заодно и Новоселье.

Заказываю такси через приложение и выхожу из здания Аэропорта, когда оно сообщает, что машина на месте.

На улице ветер и снег с дождем.

Клево. Все, как я люблю.

Мысленно выматерившись, прыгаю через лужи, попутно высматривая на стоянке своего извозчика.

К дому брата, адрес которого я выпытала у него хитростью, добираюсь, когда на улице уже смеркается.

Код домофона я не знаю, поэтому, выудив телефон из кармана куртки, набираю номер Матвея.

– Привет, – будничным тоном говорю в трубку, – напомни код домофона.

Брат без запинки диктует комбинацию цифр, а затем замолкает.

– Тебе зачем?

– Зачем – зачем… встречай гостей.

– Ну, ты даешь! – усмехается он, и в следующую секунду дверь подъезда с писком открывается.

Матвей встречает меня на лестнице между этажами. Подхватив на лету, стискивает с такой силой, что я всерьез опасаюсь потерять выкатившиеся из орбит свои глаза.

– Полегче, – хриплю натужно.

Мотя размыкает медвежьи объятия и забирает из рук сумку.

– Почему не предупредила?

– А ты не рад?

– Херню не неси! Я бы тебя в аэропорту встретил.

– Не маленькая, – ворчу под нос, – такси пользоваться умею и памперсы сама себе меняю.

Брат открывает черную металлическую дверь и отходит, пропуская меня в квартиру.

– Давай, хвастайся своей берлогой.

– Все потом, Элька… опаздываем.

– Куда?

– В ресторан. У тебя десять минут, переодевайся.

Глупо хлопая ресницами, неверяще на него смотрю. Он собрался отмечать свой День Рождения? В ресторане?

Вчерашняя пицца была с галлюциногенными грибами?

– Давай – давай…

– С чего вдруг?

– Пацаны заставили.

– Пацаны? – повторяю эхом.

Матвей, видимо, заметив эмоции на моем лице, приобнимает за плечи.

– Эль, Ден тоже там будет. Скорее всего, с девушкой.

– И?..

– Пойдешь?

– Конечно. Вот если б ты сказал, что он там будет с парнем, я бы осталась дома.

– Так собирайся.

Мне дважды повторять не нужно. Закрывшись в ванной, умываюсь и наношу свежий макияж. Волосы взбиваю щеткой и собираю на затылке в объемный пучок, скрепив его серебряной заколкой.

Надеваю обтягивающее, как вторая кожа, серебристое платье и беру с собой черные туфли – лодочки.

Я рассчитывала вытащить брата куда-нибудь, поэтому взяла с собой наряд. Как в воду глядела.

– Я готова. Погнали?

Мотя, одобрительно цокнув, качает головой.

– Кобели шеи посворачивают.

– Не сомневаюсь.

Машина у него тоже новая. Снова Крузак, только значительно свежее предыдущего. Мы болтаем всю дорогу до ресторана, брат выспрашивает, как дела в универе, я – как работает новый автоцентр.

Но, несмотря на внешнюю беспечность, не могу игнорировать нарастающее внутри чувство тревоги.

Природа его мне известна. Тюменцев, чтоб его черти сожрали.

За последние три года мы виделись от силы несколько раз, но ни разу не разговаривали. Последняя наша встреча произошла летом, когда я приезжала к брату на каникулах. Мы столкнулись на улице у подъезда Матвея. Он поздоровался, а я сделала вид, что не узнала.

Боюсь, сегодня бедняжку, страдающую деменцией, сыграть не получится.

Машина Матвея сворачивает на перекрестке и через шлагбаум въезжает на пафосную стоянку не менее пафосного ресторана. Об его открытии говорили даже в моем городе.

– Только не говори, что он закрыт на спецобслуживание твоей персоны, – ошарашенно пялясь в окно, проговариваю я.

– Не такая уж я важная птица… пока, – скалится он, заломив бровь.

Я одобрительно качаю головой. Брат хорошо поднялся за последние годы. Почти не пьет, с шлюшками не водится. Весь в делах – заботах.

И о ежемесячном пополнении моей карты не забывает.

– Пойдем, и так опоздали.

На входе нас, как положено в приличных местах, встречают, провожают до гардероба, а затем к столику.

Все уже в сборе. Человек двадцать, не меньше. Свободных мест за столом всего два – мое и Матвея.

– Моя сестра Эля, если кто не знаком, – представляет он меня.

Я киваю и благосклонно дарю свою улыбку. Одну на всех.

Этот тоже здесь. Не глядя, точно знаю, где он сидит. То смазанное черное пятно на стуле справа от брата.

– Привет, красавица. Падай рядом.

Опускаю взгляд и вижу Сашу. По левую руку от него девушка. И судя по тому, как по-хозяйски лежат ее пальцы на рукаве его пиджака, они вместе.

– Привет, – элегантно опускаюсь на свободный стул.

Друзья возбужденно голосят и принимаются наполнять бокалы.

– Шампанского? Или чего покрепче?

– Шампанского, – улыбаюсь игриво.

– И мне, – пищит голосок из-за Саниной туши.

Он молча наполняет ее фужер и обращается к черной фигуре, от пристального взгляда которой на мне рискуют волосы загореться.

– Давай, Ден, скажи пару слов другану.

Ладно. Я справлюсь. Врать я умею виртуозно.

Беру шампанское в руку и смотрю на Тюменцева.

Твою мать…

Он, вроде бы, нехотя поднимается со стула, являя себя окружающим во всей красе.

В черных брюках на ремне с массивной пряжкой, белой рубашке, расстегнутой на три пуговицы, из-под которой выглядывает новая татуировка, пиджак, взъерошенные волосы и фирменный, словно делающий одолжение, взгляд, который в данный момент останавливается на моем лице.

Я не здороваюсь, и даже не снисхожу до приветственного кивка. Он тоже. Просто открыто разглядывает то, что видит.

Пусть смотрит, потому что кроме этого ему больше ничего не обломится.

Я с честью выдерживаю экзекуцию и сильно надеюсь, что по моим лицу и шее не расползлись красные пятна.

Но, когда все же он переключает внимание на брата, незаметно выдыхаю и одновременно начинаю злиться.

Я ведь столько раз спрашивала Матвея, как дела у его друга. И что же он мне отвечал?

Стареет. Толстеет. Лысеет. Дряхлеет. И вообще, выглядит, как половозрелый кот в апреле – потасканным.

Какая наглая ложь!

Эта скотина выглядит даже лучше, чем раньше. Красив, как дьявол и притягателен, как грех.

Глава 19.

– Мот, самое главное – Удача, – начинает говорить Денис негромко, – башка у тебя на месте, руки тоже откуда надо растут, характер стальной. Все это вместе с удачей принесет тебе кучу бабла. Так что, желаю тебе удачи, – поднимает бокал, – за тебя, брат.

Я хмыкаю. А здоровья и счастья не надо было пожелать? Одно бабло на уме.

Ден опускается на стул и ловит мой взгляд, делая рукой с бокалом виртуальный дзинь, и при этом даже не утруждается чокнуться с девушкой, сидящей по его правую руку.

А ведь она та, о которой говорил Матвей. Девушка Дениса.

Проигнорировав жест, пригубляю шампанское и подставляю ушко Саше, когда он начинает мне что-то говорить. Спрашивает об учебе. Я отвечаю, не вдаваясь в подробности, вяло интересуюсь тем же.

Вечер идет своим чередом, друзья один за другим говорят тосты, а Саша продолжает бессовестно насиловать мои уши.

Складывается ощущение, что три года назад, убитый горем после моего внезапного отъезда, он дал обет молчания и вот сейчас, на радостях, щедро купает меня в словесном потоке.

Послать его не позволяют мои ангельское терпение, светское воспитание и навязчивое молчаливое внимание со стороны лучшего друга брата.

Какого черта он так пялится?! Даже его подружка это заметила. Обиженно надув губки, ноет ему в ухо.

– Я же продал свою Хонду, – просачивается в сознание голос Сашки, – новый байк себе купил.

Навострив уши, двигаюсь к нему ближе.

– Какой?

– Ямаху.

– Да ладно!.. – роняю челюсть.

– Ага… Семерку…

– Шутишь?! Ямаха R7?! Ты обе почки продал?

Саня, довольный произведенным эффектом, скалясь, чешет затылок.

– Накопил…

– Фигасе! Гонял?

– В августе в гонках участвовал…

– И?..

– Я вам не мешаю? – влезает в наш диалог писклявый голос его девушки.

– Не мешаешь, – отмахиваюсь от нее и обращаюсь к Сане, – ну, так что?

– Пойдем где-нибудь в другом месте поговорим, – шепчет он на ухо, – я тебе фотки моей красотки покажу.

– Пойдем.

Он поворачивается к своей девчонке, говорит пару слов, а затем, встав, галантно отодвигает мой стул.

– Ты куда? – спрашивает Матвей.

– Покурить.

– Эля…

– Сейчас приду, – проговариваю одними губами, делая вид, что не замечаю прищуренного взгляда Дена.

Саша выводит меня из банкетного зала и ведет в холл с панорамными окнами, многочисленными растениями в кадках и небольшим, подсвеченным неоном, фонтаном в самом центре.

– Сколько кобыл?

– 72.

– Маловато…

– Зато крутящий момент 66!

Мы встаем у окна с видом на ночной город и склоняемся над смартфоном Саши, в котором целая папка фотографий, где он с Ямахой.

Саша у Ямахи. Саша на Ямахе. Саша за Ямахой. Саша под Ямахой.

– Круто, че… Любишь ее?

– Да, пи@дец, как люблю!

– Я о твоей девушке, вообще-то, – пряча улыбку, рассматриваю байк.

– О ком?

– Вот ты дурень!

Парень заметно тушуется и теряется с ответом.

– Сань, – как гром среди ясного неба, разносится надо мной голос Дена, – тебя там твоя Ирина ищет.

Кожу облепляют мурашки, а сердце в панике начинает метаться по грудной клетке.

– Так я же сказал ей, что скоро приду.

– У нее там ребенок шевелиться, что ли…

Вот Саня жук! Два часа лил в уши, а о том, что скоро отцом станет, сказать забыл.

– В восемь недель?.. – хмурится он недоуменно.

– Это газы, – заявляю авторитетно.

Он понятливо трясет головой и напряженно смотрит за мою спину.

– Иди, – следует оттуда приказ.

И Саша, выхватив из моих рук, свой телефон, быстро теряется среди кадок с пальмами.

Я собираюсь последовать его примеру, но путь мне преграждают.

– Привет, – говорит тихо в макушку.

Разворачиваюсь и упираюсь взглядом в крепкую шею с крупным кадыком и колючий подбородок. Неосознанно делаю полный вдох.

Вкусно так, что во рту слюна собирается.

– Привет… пропустишь?..

– Как живешь, Малая?

– Лучше всех.

По венам носятся электрические разряды, нервы гудят как высоковольтные провода. Три года, это не три дня. Оказывается, я здорово по нему соскучилась.

– Как учеба?

– Отлично.

– Когда сессия?

– В декабре, – чеканю и вскидываю подбородок, – одеваюсь тепло, кушаю хорошо, спать ложусь вовремя. Еще вопросы будут?

– На Новый год приедешь?

Я на миг зависаю на глазах цвета черного кофе в обрамлении загнутых вверх ресниц.

– Новый год, – прочищаю горло, – я буду встречать со своим парнем.

Делаю шаг вправо и ныряю между ним и гибискусом.

Пошел он к черту. Снова режим брата включил. Учеба… сессия… Новый год…

Врываюсь в зал и принимаюсь искать глазами Матвея. Предупрежу, что домой сваливаю и такси вызову.

Иду мимо площадки, на которой в медленном танце кружат пары, и чувствую захват на локте.

– Вот ты где! – восклицает Саша, словно это я убежала, а не он, – потанцуем?

Я еще раз сканирую помещение и, не найдя Мотю, соглашаюсь.

– Где твоя Ирина? Поехала в роддом?

– Да нет, – смеется он, – с девчонками поболтать вышла.

– Странная она у тебя, – улавливаю знакомый запах и, как ищейка, веду носом в сторону его источника.

Он находится сразу же. Обняв свою красавицу за талию, Ден танцует медленный танец, время от времени задевая мою спину.

Чудны и неисповедимы пути Господни. Первый раз вижу Тюменцева танцующим. И у него неплохо получается. Ноги своей телочке точно не оттопчет.

– С чего ты взяла?

– Что?..

– Ну, что она странная.

– Я бы на ее месте кишки тебе выпустила.

У парня вырывается нервный смешок, отреагировать на который я не успеваю. Сашу наглым образом от меня отодвигают.

– Смена партнеров, – невозмутимо сообщает Ден.

– Мы что, кадриль танцуем?

Мое мнение никого не волнует. Саша снова трусливо сбегает, а меня впечатывают в твердое тело. Слишком сильно.

Я тяжело сглатываю и опускаю ладони на его плечи.

Ладно, это всего лишь танец, вытерпеть пару минут смогу. Если не смотреть, ни дышать и не думать.

– Я скучал по твоему острому язычку, – шепчет, слегка задевая губами ушную раковину.

По телу проходит дрожь, но голос разума воинственно пищит: ты же не поведешься на это, как последняя овца?!

Действительно.

– Куда подевалась твоя девушка?

– Она устала, у нее каблуки неудобные.

– Каким был мудаком, таким и остался, – усмехаюсь я.

– А ты, напротив, сильно изменилась.

Ладони на моей пояснице сползают чуть ниже. Недостаточно, чтобы это заметили окружающие, но достаточно для того, чтобы я в полной мере почувствовала его радость от встречи со мной.

Дядя хочет поиграть? Боюсь его расстроить, но в этом виде спорта у меня звание чемпионки Мира.

Расслабляю спину и немного прогибаюсь в пояснице. Тоже незаметно для постороннего взгляда.

Одновременно с этим веду ладонями к его шее и, обхватив ее, принимаюсь выводить на затылке узоры подушечкой большого пальца.

Дыхание его учащается, а бугор, упирающийся в мой живот, значительно увеличивается в размере.

Нихрена себе! Так на мои невинные ласки еще никто не реагировал.

– Играешь с огнем, – хрипит в ухо.

– Я? – вполне искренне удивляюсь и резко останавливаюсь, потому что заканчивается медленная музыка.

Снимаю с него свои руки и выбираюсь из захвата.

– Счастливо оставаться.