Ольга Сергеевна Рузанова
Легенда о розе. Цена предательства
Аннотация
Я всегда любила его. Подонка, предавшего меня 8 лет назад. Тогда он втоптал мое имя в грязь на глазах у всего города, а затем много лет скрывался от возмездия.
И вот теперь, когда все, кроме меня о нем забыли, он вернулся.
– Брось расклад, ба, – прошу я, подаваясь вперед и опираясь локтями в стол.
– Что, Крысеныш покоя не дает?
Я даже не удивляюсь. Не знаю, откуда, но старая ведьма всегда в курсе событий.
– Он вернулся…
– И ты хвостом закрутила, – добавляет, туша окурок в пепельнице.
Ловко перетасовав карты, предлагает вытянуть одну из них. Делаю, как велит, и протягиваю ей пикового валета.
Она недовольно качает головой и начинает раскладывать карты полукругом, а я внимательно слежу за выражением ее морщинистого лица.
Разложив веер, сильно хмурится и принимается постукивать узловатым пальцем с огромным перстнем по красному дереву стола.
– Ну?..
– Че, ну! Дура ты!
– Почему?
– Дура баба! – начинает хрипло смеяться, а у меня от ее смеха мороз по коже, – дура и все! Не тем местом думаешь!..
Пока я пытаюсь разгадать значение ее слов, каркающий смех переходит в кашель. Хронический, застарелый кашель курильщика с огромным стажем.
Быстро встав, наливаю в стакан воды из графина и подношу к трясущимся губам.
– Пей.
Бабка делает несколько жадных глотков, а затем, отдышавшись, добавляет:
– Ноги в кровь сотрешь, пока за своей любовью бегать будешь. А когда поймешь, что не в ту сторону бежала, будет уже поздно, – обреченно машет на меня рукой, – говорю же, дура.
Глава 1.
Прислонившись лбом к прохладному стеклу, прикрываю глаза. Начинает болеть голова.
Бизнес – встречи всегда утомляют, а они в последнее время случаются все чаще и чаще. Сегодня с договорным отделом утверждали список вип – арендаторов нового торгового центра «Кристалл-молл». Завтра – торжественное открытие бьюти – студии.
– К Гиви заедем?
Приоткрыв глаза, фокусирую взгляд на короткостриженном затылке нашего начальника охраны Алекса.
– Да, давай.
Люблю этот ресторан. И Гиви мужик приятный. Жаль, он не знает, что скоро нашей дружбе конец. Через пару месяцев у меня самой откроется целая сеть ресторанов грузинской кухни.
Вадик, мой водитель, аккуратно паркуется на стоянке для постоянных клиентов. Алекс выходит и, окинув профессиональным взглядом местность, открывает мою дверь.
– Ирма Сергеевна, – сложив руки в молитвенном жесте, нараспев произносит хостес, – просим – просим…
– Добрый день, – отвечает за меня Алекс.
Прямым ходом идем в закрепленную за моей семьей кабинку, в которой, как по волшебству, нас уже ожидает официантка с планшетом.
– Бодриони, ростбиф и зеленый чай, – сходу диктую свой заказ.
– Хорошо, а вам? – девчонка смотрит на моего начальника охраны, и я буквально вижу, как вспыхивает ее взгляд.
Не удивлена. Закономерная реакция на достойного самца. Он у меня бывший СОБРовец, два метра роста, военная выправка и подавляющий взгляд.
Настоящий мужик.
– Стейк медио и овощи на гриле.
– Вино? – чирикает девка.
– Вода без газа.
Ослепительно улыбнувшись, она выплывает из кабинки.
Новенькая. Вряд знает, у кого взяла заказ.
Ужиная, тихо переговариваемся о делах. Завтра трудный день. Будет телевидение и приглашенные звезды. Вечером – большой банкет.
У меня только от одной мысли об этом заранее трещит голова. Ненавижу эти сборища.
Отправив в рот кусочек баклажана из салата, внимательно слушаю Алекса. Сверяясь с записями в телефоне, он перечисляет мне основные пункты нашего завтрашнего маршрута.
Я киваю, изредка внося поправки, и отвлекаюсь на звук быстро приближающихся к нашей кабинке мужских шагов.
Мы с Алексом быстро переглядываемся. Оба понимаем, что-то здесь не так, потому что весь персонал ресторана обучен передвигаться бесшумно.
Молниеносно соскочив, охранник выхватывает оружие из кобуры и наставляет на появившуюся в дверном проеме мужскую фигуру.
– Стоять!
Высокий парень медленно поднимает руки и скидывает с головы черный капюшон.
То, что я чувствую, сравнимо с ударом в грудь тупым копьем, хотя внешне я само спокойствие.
Марк Кляйс. Любимый мой. Предатель.
Прежде, чем исчезнуть восемь лет назад, выполоскал мое имя в помоях, а заодно, разбил девичье сердце.
Все так же, держа руки поднятыми, склоняет голову набок и, заломив бровь, медленно растягивает губы в порочной улыбке.
– Здравствуй, Ириша, душа моя.
Складываю руки на столе и, сощурив глаза, осматриваю его с ног до головы.
Он изменился. Сильно.
Стал выше, похудел, но раздался в плечевом поясе. А вот глаза… глаза остались прежними. Азарт и бесшабашность и запредельная наглость. То, за что я его когда-то полюбила.
– Убери оружие, Алекс, – продолжая разглядывать Кляйса, проговариваю негромко.
– Остынь, чувак, – поддакивает Марк и расхлябанной походкой подходит к столу.
Плюнув в ладони, вытирает их о черные джинсы и вальяжно разваливается на стуле Алекса.
У меня внутри все полыхает. Утихшая было головная боль, усиливается с каждой секундой.
Ненависть к этому подонку выжигает легкие кислотой.
– Ты стала еще красивее, Иринка.
– Прости, не могу сказать о тебе того же. Выглядишь паршиво, Марик.
На подвижном лице Кляйса мелькает удивление. Откинув голову назад, он начинает звонко смеяться.
Этот смех я тоже любила когда-то. А потом он мне долго снился в кошмарах.
– Что ты хотел? – оборвав его веселье, спрашиваю я.
Продолжая улыбаться, Кляйс, чешет языком верхние клыки.
– Устрой мне встречу со Старым.
Настает моя очередь удивляться.
Устроить ему встречу с моим дядей? Тем, кто предлагал за его голову баснословные деньги?
– Хм…думаю, дядя будет счастлив с тобой повидаться. Место на городском кладбище все еще ждет тебя.
Марк снова заливисто хохочет. Словно хорошую шутку услышал. Но я бы на его месте не была так самонадеянна. Мой дядя Олег Стародубцев до сих пор восстанавливает репутацию нашей семьи после того, что сделал Марк.
Мерзавец. Если бы силой мысли можно было убивать, он уже давно бы кормил червей, но увы…
– Как же я скучал по тебе, красотуля, – все еще смеясь, проговаривает Марк.
Сцепив руки в замок на затылке, ласкает взглядом мою шею и область декольте.
– Сладкая… – облизывает губы.
– Заткнись! – шиплю в ответ, чувствуя, как клокочущая в груди ярость начинает срывать все запоры.
– Я все помню, Ириш… – небрежно отодвинув тарелку с салатом Алекса, ложится грудью на стол, – помоги по старой дружбе, а…
– Валил бы ты из города, Кляйсеныш. А я по старой дружбе никому не скажу, что видела тебя.
Его губы по инерции продолжают улыбаться, а в темно-карем взгляде сквозит раздражение. Неужели думал, что дурочка Ирма встретит его с распростертыми объятиями?
– А если я тебя отблагодарю, как следует? – понижает голос до интимного шепота, – так, что ты потом три дня ходить не сможешь…
Я даже среагировать не успеваю. Всего одно мгновение, и лицо Марка оказывается расплющенным о стол. Сдавив затылок одной рукой, Алекс удерживает Кляйса в полусогнутом состоянии.
Тот даже не сопротивляется, скосив взгляд, смотрит на меня снизу вверх и продолжает нагло ухмыляться.
Мне тоже выдержки не занимать. Накалываю на вилку дольку помидорки, отправляю ее в рот и запиваю водой из стакана.
– Отзови пса, Ириш, – хрипит Марк, – я все понял.
Делая знак рукой, велю Грозовому его отпустить. Только вместо этого Алекс сдавливает шею Кляйса еще сильнее. Лицо багровеет, дернувшаяся рука смахивает со стола одну тарелку.
Звон разбившейся о кафельный пол керамики оглушает.
– Алекс… – повторяю, поднимая на него взгляд.
Охранник мой посыл принимает. Постепенно ослабляет хватку, а затем и вовсе отпускает шею Кляйса.
Марк, хватая воздух губами, поднимается, трет горло, пошатываясь, идет на выход.
– Рада была повидаться, Марик, – посылаю в спину и кладу в рот еще одну помидорку.
– Увидимся еще…
Как только стихает звук его шагов, у меня начинается жесткий откат. Меня начинает колотить так, что я не в состоянии удержать в руках вилку. Роняю ее в тарелку с салатом и закрываю лицо руками.
– Отвези меня домой.
Глава 2.
Сидя на заднем сидении Мерседеса, скольжу слепым взглядом по проплывающему мимо городскому пейзажу. В груди разрастается тревога. Интуиция шепчет, что мы на пороге больших проблем.
Неспроста он объявился. Пришел требовать свое. Только кто ж ему теперь отдаст? Капиталы его семьи давно поделены между Шумовыми и нами, Стародубцевыми, завод продан.
Фамилия Кляйс больше не числится в списке хозяев нашего города.
Но не это самое неприятное. Я не могу отрицать факт, что этот гад все еще волнует меня. Что его развязное поведение и наглая ухмылочка заставляет сердце биться чаще.
Ненавижу мудака.
Достаю из сумки звонящий телефон и принимаю вызов.
– Ирма, ты где? Скоро будешь? – спрашивает в трубке голос Митрича.
Ясно. Значит, все уже в курсе.
– Да, скоро буду.
– Крысеныш вернулся, – после недолгой паузы проговаривает он.
– Знаю. Встретились уже.
– Как? Где? Когда? – тараторит мой крестный.
– Только что у Гиви… – отвечаю я, – Митрич, давай дома поговорим.
Присутствие Алекса меня не смущает. Он мой телохранитель во всех смыслах этого слова, и от него секретов нет. А вот говорить о подобном при водителе – моветон.
– Жду, Ирмочка, не задерживайся.
– Угу…
Отключаюсь и роняю телефон на колени. Давящая на виски головная боль поднимает волну тошноты.
– Я займусь им, – подает голос Алекс.
По спине змейкой ползет холодок. Просто я очень хорошо знаю, что Грозовой имеет в виду.
– Не надо… Пусть просто уберется из города.
Пусть живет, но где-нибудь на другом конце Света.
Ловлю внимательный взгляд Алекса в зеркале, тихо усмехаюсь.
– Роз купи мне.
Молча кивнув, он говорит Вадику, где остановиться и выходит из машины в цветочный бутик. А уже через несколько минут на мои колени опускается охапка благоухающих красных роз.
– Спасибо, – бормочу тихо, поднося бутоны к лицу.
Розы. Моя слабость. Ни дня не могу прожить без их аромата, только они в силах восстановить мое душевное равновесие.
Наполняю легкие их запахом и чувствую, как отступает головная боль, дышу ими, пока едем до дома.
Наша усадьба находится за городом. На охраняемой территории площадью почти в 20 гектаров. Помимо жилой застройки, мы владеем огромным сосновым бором, чистым озером, полем для игры в гольф, теннисным кортом, а также базой для подготовки и тренировки силовиков для наших охранных агентств.
Миновав шлагбаум, проезжаем засаженную голубыми елями аллею и останавливаемся у металлических ворот, которым позавидовал бы любой среднестатистический средневековый замок. Пережиток девяностых.
Бесшумно разъехавшись в стороны, они пропускают мой Мерседес уже непосредственно во двор нашего дома.
– Ты как? Легче стало? – помогая мне выйти, спрашивает Алекс.
– Да.
Подхватываю букет и иду в дом. Вручаю его встретившей меня на пороге Люсе, нашей домработнице и сразу направляюсь в кабинет дяди, надеясь найти там Митрича.
– Привет, – целую старика в пухлую, как у ребенка щеку и опускаюсь в объемное кресло, стоящее во главе овального дубового стола.
Митрич начинает суетиться, наливает для меня стакан воды, себе – виски со льдом. Достает из внутреннего кармана частый гребешок и причесывает заметно поредевшие за последние годы волосенки.
Смешной и безобидный на первый взгляд, но каждая собака в нашем городе знает, что Залозный Николай Дмитриевич волк в овечьей шкуре. Человек с нюхом ищейки и хваткой бульдога. Много лет был правой рукой моего отца, а после смерти родителей по наследству перешел моему дяде Олегу Петровичу Стародубцеву.
Не имея собственной семьи, живет в нашем доме и фактически является членом семьи.
Сделав внушительный глоток виски, ставит стакан на стол и закусывает долькой лимона.
– Он еще вчера засветился. Устроил дебош в Шумовском клубе.
– У Шумовых? – быстро переспрашиваю я.
Зачем он к ним пошел? Тут одно из двух – либо оказался в их клубе по чистой случайности, что неудивительно, потому что львиная доля ночных заведений нашего города принадлежит им, либо решил играть сразу на два фронта.
Ему известно, что между Стародубцевыми и Шумовыми застарелая вражда.
– Ни с кем из Шумовых не общался, – тут же добавляет Митрич, – набухался и свалил с первой попавшейся шлюхой.
На последних словах стискиваю стакан в пальцах до побелевших костяшек.
Кобель.
– Как думаешь, зачем вернулся?
– Кто ж знает, что в его дурной башке? К тебе зачем сунулся?
– Просил встречу с дядей организовать.
– Даже так? – удивляется старик.
Ослабив галстук на шее, задумчиво потирает круглый подбородок. Сомнений нет, уже завтра ему будет известен весь расклад.
Наш Митрич знает все обо всех. Без его ведома в городе вороны не каркают и кошки не родят. У него уши и глаза абсолютно повсюду. Недаром дядя называет его старой сплетницей, хотя, чего греха таить, его любопытство выручало нас не раз и не два.
– Тебе надо охрану усилить, – постукивая пальцем по столу, вдруг выдает он, – ох, не к добру все это, не к добру…
Я согласно киваю. Надо, значит, надо. Скажу Алексу, чтобы выделил в сопровождение еще одну машину. Потому что я хорошо помню, если за дело взялись Шумовы – жди беды.
Митрич доливает себе спиртного и, выглянув в окно, достает из бара еще один бокал.
– Дядька твой приехал.
Освободив кресло хозяина нашей семьи, с ногами усаживаюсь на диван. Вскоре за дверью слышатся быстрые шаги, а следом в кабинет входит мой дядя, старший брат моего отца, Олег Петрович Стародубцев.
Высокий импозантный мужчина с седыми волосами и модной бородкой.
Бросив на меня короткий взгляд, сразу проходит к своему креслу. Принимает бокал из рук Митрича и выпивает его залпом.
– Что делать будем, Олег? Сопляк встречу с тобой просит.
– Устрой. Послушаем, что скажет.
Я внутренне вся подбираюсь. Вонзаю ногти в ладони и кусаю губы.
– Может, он вину свою искупить перед нами хочет? – продолжает говорит дядя, двигая стакан Митричу, – да, Ирма?
– Я с вами!.. На встречу.
– Нет.
– Почему?
– Нечего там бабе делать.
– Но это касается меня! – упрямлюсь скорее по привычке, прекрасно понимая, что дядя никогда не меняет своих решений.
– Разговор окончен.
Встаю с дивана и, обхватив плечи руками, иду на выход.
– Подергайся мне еще! – летит в спину, но я не реагирую.
Но и хлопнуть дверью себе не позволяю, у нас так не принято.
Выхожу в холл, поднимаюсь на второй этаж и сворачиваю в коридор, ведущий в правое крыло дома, туда, где расположены мои комнаты. Малая гостиная и просторная спальня с выходом на двухуровневую террасу.
Ходом иду в ванную комнату и открываю кран. Горячая вода должна снять напряжение. Возвращаюсь в комнату и раздеваюсь догола. Собрав волосы на макушке, погружаю тело в ароматную пену с ароматом розы.
Прикрываю глаза и вспоминаю, с чего все началось.
Глава 3.
На заре девяностых, когда страна увязла в беззаконии и хаосе, власть в нашем городе поделили четыре уважаемые семьи. Четыре бизнесмена, когда-то считавшие друг друга друзьями.
Все они выходцы из силовых структур. Бывшие участковый, опер-уполномоченный по особо важным делам, прокурор и следователь районного отдела милиции.
Бывший опер Шумов Валентин Семенович и до развала Советского Союза не брезговал грязными делишками. А после, воспользовавшись ситуацией и огромными связями с криминальным миром, взял под контроль незаконный оборот оружия, наркотиков и расцветающую в городе буйным цветом проституцию.
Соответственно, все кабаки, ночные клубы, сауны и бордели были, и по сей день остаются, под его семьей.
Кляйс Кирилл Андреевич, бывший следак, тут же приватизировал крупнейший в области вино-водочный завод, а так же поставил на поток розлив паленой водки и псевдоэлитного алкоголя и снабжал ими торговые сети от Калининграда до Владивостока.
Мой отец, Стародубцев Сергей Петрович оказался дальновиднее своих товарищей. Оформив на свое имя принадлежавший тогда государству цех по огранке драгоценных камней, взял обещание с друзей не мешать ему исследовать горные породы Бурятии на предмет новых месторождений.
Был еще Князев Артур Гаврилович, взявший шефство над местной прессой и телевидением. Но как только дружеские отношения трансформировались во вражду и соперничество, и в городе стали происходить странные убийства, он с семьей бросил все и эмигрировал из России в Канаду.
Поначалу, первые несколько лет, в городе царили тишь и благодать. При поддержке столичной братвы, четыре товарища уверенно держали под контролем все сферы жизни нашего города.
Каждый месяц держали Совет и даже дружили семьями.
Равновесие нарушилось, когда один из них понял, что его товарищ куда успешнее, чем он сам.
Когда мои родители открыли свой Ювелирный Дом, а полулегальный экспорт нефрита, добытого в новых месторождениях, в Поднебесную сделал отца долларовым миллионером, Валя Шумов перестал спать ночами.
Сгнивая заживо от зависти, он, тем не менее, еще долго носил маску друга нашей семьи. Валентин так тщательно скрывал свою ненависть, что, когда у отца начались проблемы с провозом нефрита и алмазов через границу, когда по странному стечению обстоятельств начали пропадать целые партии драгметаллов и, наконец, выгорел самый крупный из его цехов, на друга семьи даже тень подозрения не пала.
Это и стало роковой ошибкой.
За день до моего одиннадцатилетия машину с моими родителями расстреляли неизвестные. Папа, мама, а также их охранник и водитель погибли на месте. Меня в ней не оказалось по чистой случайности. Я не поехала с ними в театр из-за начавшейся ангины.
Они так и не узнали, кто был их заклятым врагом.
Правда всплыла много лет спустя, когда Валентин снова решился на убийство. На этот раз мишенью стал Кирилл Кляйс, отец Марка. Но просто нанять киллера, чтобы убрать его, Шумову показалось мало. Он решил убить двух зайцев одним выстрелом. Стравить моего дядю, занявшего место отца, и Кляйсов. А затем повесить его убийство на нашу семью.
Поссорить наши семьи у него получилось великолепно, вот только дальше все пошло не по плану. Марк, который должен был погибнуть вместе с отцом, остался целым и невредимым и в пьяном угаре сболтнул лишнего.
Рассказал, как Шумов подкинул его недалекому папаше идею влюбить меня в Марка, а затем, с целью шантажа моего дяди, снять порно со мной в главной роли.
Фильм получился шикарный и вышел в прокат на всех экранах нашего города. Любой желающий мог рассмотреть все интимные места моего тела, а также сосчитать количество родинок на левой ягодице и обсудить крохотный шрам под грудью.
Жаль только, что актриса оказалась неопытной. Но ее можно простить, это был ее первый раз.
Валентин рассчитал все до мелочей. Зная жесткий характер моего дяди, он ждал кровавой бойни, под шумок которой можно было избавится от обоих Кляйсов, а их смерти повесить на мою семью.
Но… вышло, как вышло.
Выживший Марк спутал Шумову все карты и пустился в бега. Восемь лет прятался и от Шумовых и от Стародубцевых.
После его исчезновения еще целый год в городе была большая смута. В перестрелках и резнях погибали люди каждой из враждующих сторон. Горели клубы и рестораны Шумовых, взрывались наши склады, автомобили и недвижимость. На всех членов обеих семей велась настоящая охота.
Это обязательно закончилось бы полным уничтожением одного из кланов, если бы московскому смотрящему не надоело смотреть на этот беспредел.
Под угрозой лишения всего имущества им предложили либо помириться, либо обоим покинуть город и разъехаться по разным сторонам. Никто из них терять нажитое не захотел, поэтому оба сделали вид, что простили друг другу все обиды и продолжили дальше жить в одном городе и заниматься тем, чем занимались раньше.
Только теперь, вместо четырех фамилий, осталось две.
Шумовы и Стародубцевы.
А вот зачем вернулся Кляйсеныш, или как его стали называть после того скандала, Крысеныш, еще предстоит выяснить.
Из воспоминаний меня вытягивает ощущение холода. Ванна давно остыла, а за окном совсем стемнело.
Выбравшись из воды, быстро обматываю вокруг груди полотенце и босиком, на цыпочках, бегу в комнату. Проходя мимо комода, машинально пихаю нос в красные бутоны, делаю вдох полной грудью и только после этого надеваю сорочку из тончайшего шелка. Набрасываю на холодные плечи плед и звоню Люсе с просьбой, принести мне чаю с мятой.
– Вы бы поели, Ирма Сергеевна, – предлагает женщина, подавая мне чашку с чаем.
– Не хочу, спасибо, – отзываюсь вяло, – в ресторане поужинала.
При воспоминании о неожиданной встрече меня невольно передергивает. Пред мысленным взором тут же всплывает наглая ухмылочка Кляйса.
Как же я любила его!
Все эти его ужимки, нахальные улыбочки, насмешливые взгляды. Пошлые шуточки и откровенные прикосновения.
Подонку даже пальцем пошевелить не пришлось, чтобы я бегала за ним, как мартовская кошка. Я и так была влюблена в него чуть ли не с семи лет, с первой встречи на чьих-то там похоронах.
Помню, как в отместку родителям за то, что они притащили меня на столь скучное мероприятие, я специально спряталась от них среди толпы скорбящих родственников покойного. Да так хорошо, что в итоге сама потерялась.
Испугалась сильно. Бегала от одной кучки людей к другой, пока меня не остановил мальчишка чуть старше меня с двумя ямочками на щеках и смешливыми глазами цвета кофе без молока.
Похохотав надо мной от души, взял за руку и отвел к моим родителям. Они ругались, а я смотрела в спину удаляющегося мальчика и понимала, что влюбилась навсегда.
Тайно вздыхала по нему десять лет, пока вдруг однажды, встретившись на очередном банкете, он не позвал меня на свидание. Родителей тогда уже не было, а мой дядя опекун был категорически против нашей с Марком дружбы, несмотря на то, что я была уже совершеннолетняя. Не нравилось ему его воспитание.
Но разве меня было возможно остановить? Любой запрет тогда воспринимался мною, как вызов. Я стала сбегать, тайно встречаться в стенах балетной школы, в которую меня возил водитель, обжиматься с ним на заднем дворе гимназии, а с выпускного и вовсе исчезла с Марком, дав ему возможность записать то самое кино.
Боль от его предательства была пропорциональна моей к нему сумасшедшей любви.
Выстрел в грудь, при котором пуля застревает в сердце. Поначалу выжигает все внутри раскаленным металлом, а затем, остыв, провоцирует нагноение и гангрену.
Я тогда разума лишилась. Да так, что после окончания школы никуда не смогла поступить. Дядя с крестным, опасаясь за мое состояние целый год возили ко мне психологов, врачей и даже медиумов. Но помогло лишь время.
Через год стало легче, а еще через два года начальником нашей охраны стал Алекс.
