Ольга Романовская
Я вам не ведьма
Глава 5
Вот зачем я согласилась!
От отчаянья хотелось побиться головой о сундук. Он у Акселя большой, кованный, заменял шкаф. Такой захочешь, с места не сдвинешь.
Время стремительно утекало сквозь пальцы, а я не сдвинулась с места. Взгляд снова и снова обращался к кровати, но не могла я! Убеждала себя, что миллионы женщин через это прошли, даже удовольствие получили – бесполезно. При одной мысли о том, что придется раздеться перед Акселем, раздвинуть ноги и прочее, меня била крупная дрожь. Может, не поздно сбежать? Вряд ли сероглазый расстроится, быстро найдет себе любовницу с длинными волосами и нормальной одеждой.
Увы, меня постигло горькое разочарование: старая рама заела. В тупом исступлении я дергала снова и снова, пока, отчаявшись, не разрыдалась. Проклятая деревяшка! Хотя, даже если бы рама поддалась, живой и невредимой я бы не выбралась. Нет ни водосточной трубы, ни карниза – хоть чего-то, что бы облегчило бегство. Спрыгнешь, непременно сломаешь ноги и, того хуже, угодишь под колеса телеги. Правил дорожного движения местные не знали, кто ловчее, быстрее и сильнее, тот и прав, переехали бы за милую душу.
Бросив тоскливый взгляд на улицу, отвернулась. Нечего дразнить себя пустыми надеждами.
Тяжко вздохнув, поплелась к кровати и стянула футболку. Чуть помедлив, избавилась от куртки и джинсов. Все, хватит, остальное пусть снимет сам! Кинула мокрую одежду на пол и устроилась в изголовье, среди подушек.
Эх, мне бы горячую ванну!.. Если уж меня собрались насиловать, пусть хотя бы вымоют, а то самой противно, воняет как от мусорного ведра. Стоп, помнится, Аксель говорил о кувшине за занавеской.
Вода оказалась ледяной. Как только сероглазый такой умывается! Кое-как смыла прилипшую грязь, вытерлась покрывалом, потому как полотенца не нашла, и в гордой позе замерла возле кровати. Холод взбодрил, я даже заготовила обличительную речь. Суть ее сводилась к избитому тезису: порядочные мужчины женщин не насилуют. Если пару минут назад я смирилась, то теперь собиралась бороться за свои права. Только вот нарушать их никто не спешил. Я успела назубок выучить пламенный монолог, а Аксель все не появлялся. Ну и наглость! Я тут мучаюсь, а ему даже не надо?
Насупившись, плюхнулась на сундук лицом к двери. Просто сидеть было скучно, и я принялась осматривать нехитрую обстановку. Часто она многое может сказать о человеке. Только вот объектов для изучения не хватало. Ни каминных полок, ни секретеров, ни картин, даже завалящего гобелена нет. Откуда только кровать взялась? Слишком она не вязалась с прочей аскезой, словно из другого мира. Явно дорогая, с балдахином, резной спинкой, а рядом грубо сколоченный табурет, линялая занавеска, сосновый стол, такой же одинокий стул. Ну и сундук, на котором я уселась. Небогато! Декоративные изыски заменяла паутина в углу. К счастью, без паука, иначе бы я всколыхнула весь город криком.
Когда время ожидания перешло допустимые границы, я, обернувшись покрывалом на манер тоги, занялась стиркой. Изнасилование изнасилованием, а мне надо в чем-то ходить. Не в покрывале же по улицам шастать! Чувствую, мне придется задержаться в новом мире. Однако не успела я погрузить футболку и джинсы в таз, как за спиной послышался источавший приторную сладость голос:
– Как, ты еще здесь?
– А где же мне быть? – фыркнула в ответ.
Вода щипала ранку, но я мужественно терпела.
– И даже разделась? – отчего-то удивился Аксель.
Воистину, странный мужик! Сам приказал дожидаться его обнаженной в соблазнительной позе. С обнаженной вышла промашка, зато поза имелась – я как раз наклонилась.
– Да чем ты там занята? – теряя терпение, гаркнул сероглазый и, дернув за занавеску, оторопело уставился на большую стирку.
– Кажется, я однозначно выразился: служанка мне не нужна, – нахмурился он.
– Так я не ваши вещи стираю.
Ну вот, кое-как выстирала, теперь нужно высушить.
Ай! Аксель дернул за край покрывала и оставил меня в неглиже. Судя по сползшей с лица сальной усмешке, сероглазый рассчитывал на обнаженные прелести. Оба, он с недоумением, я – со стыдом, уставились на мой повседневный комплект с мишками и горошинами. Сексуального белья я не носила, частенько даже комплектов не подбирала, вот и в день злосчастной прогулки напялила лифчик и трусики разных производителей.
– Это что? – Аксель с опаской поддел пальцем резинку на животе.
– Эээ… Трусы.
Я даже возмутиться позабыла. Взрослый мужчина, без пяти минут насильник, а задает глупые вопросы! Аксель вообще вел себя нелогично: пялился на белье вместо того, чтобы его сорвать.
– А сверху? – не унимался юный натуралист. – На корсет не похоже.
– Покрывало отдай!
Воспользовавшись моментом, вырвала свою «тогу» и прикрылась. Ну вот, теперь можем поговорить.
– Значит, так, – с апломбом начала я в непривычной для себя грубой манере, – я тебе не девушка легкого поведения и…
– Замолкни!
Меня самым грубом образом прервали, заткнув рот ладонью. Похоже, это входит у Акселя в привычку. Проигнорировав возмущенное мычание, сероглазый свободной рукой снова вытащил амулет с луной и солнцем и приложил к моему лбу, для верности даже надавил.
– Да кто ты такая?! – убрав руки, взорвался он.
Ну вот, пошли по второму кругу!
– Ты не ведьма и не шлюха, языка не знаешь, носишь одежду странного кроя и ведешь себя неподобающе, – продолжал сыпать обвинениями Аксель.
– По-моему, – справедливо возмутилась я, – неподобающе ведете себя здесь только вы!
– Да не нужна ты мне в любовницы! – со вздохом закатил глаза собеседник. – Я бы и одним разом побрезговал.
– Тогда почему?..
Я окончательно перестала что-либо понимать. То хочет меня, то брезгует. Хоть бы определился! Я вот точно знала, что спать с ним не стану.
– Я думал, ты откажешься, – неохотно признался Аксель и, на время оставив меня в покое, опустился на кровать. – Приличная женщина отказалась бы, и я благополучно бы от тебя избавился. Мне не нужны проблемы, слышишь?
Сероглазый неприязненно зыркнул на меня и, кажется, одарил проклятием.
– Верни покрывало и убирайся. Думал, ума хватит сбежать, так и его Двуликий не дал.
Вцепившись в «тогу», замотала головой:
– Не отдам!
Пока одежда не высохнет, не расстанусь с покрывалом.
– Сам возьму, – буркнул Аксель.
Он решительно поднялся и шагнул в мою сторону. Взвизгнув, юркнула за занавеску и ухватилась за пустой кувшин – все какое-то оружие. Но боец из меня оказался аховый. В ходе недолгой борьбы Аксель одержал сокрушительную победу, то есть и разоружил, и обобрал.
Прикрываясь руками, я зябко переминалась с ноги на ногу. Со стороны потешное зрелище: девица в белье и в кроссовках. Хуже только голой в короне. И этот еще смотрит… Прижал покрывало к груди, как родное, разглядывает. Разумеется, не лицо, а то, что ниже.
– Ладно, – всем своим видом Аксель дал понять, что делает великое одолжение, – если иначе не уйдешь, награжу семенем рода Ульвов. Но чтобы после глаза мои тебя не видели! Явишься снова, сдам солдатам как ведьму.
И ведь действительно с покрывалом расстался, потянулся к завязкам штанов.
Яркие эмоции сероглазый получил, пригодился таз с водой. Недрогнувшей рукой я щедро выплеснула его содержимое в лицо Акселю, даже одежды не пожалела. Пока тот отфыркивался, снимал с головы мокрую футболку, успела подхватить покрывало и рванула к двери.
Хватит, надоело! Ни минуты больше в доме этого озабоченного не останусь!
Кубарем скатилась по лестнице, распахнула входную дверь… и замерла. Стоило мне столь эффектно возникнуть на крыльце, как движение на улице замерло, все взгляды обратились в мою сторону. Матери торопливо закрывали детям глаза, женщины постарше осуждающе качали головами, одна и вовсе в меня плюнула. К счастью, промахнулась. Попятившись, юркнула обратно и прижалась спиной к двери.
Сердце мячиком подпрыгивало в груди, мысли лихорадочно сменяли одна другую.
И остаться нельзя, и на улице показаться.
Когда за дверью послышались шаги, забряцало оружие, нервы мои сдали, и я позорно бросилась искать защиты у любителя дармового тела. Обостривший слух подсказал: не зря, в дом действительно пожаловали солдаты. Пока они препирались со служанкой, но очень скоро доберутся до меня.
Аксель разочаровал. Вместо того, чтобы сокрушаться по поводу сорвавшейся близости, он работал! Разложил что-то на столе и внимательно разглядывал. Подойдя ближе, убедилась: он еще и фетишист. Сероглазый пристально изучал мои джинсы! Зато внешний вид мучителя пролил бальзам на раны. Мокрый петух, да и только! Волосы сосульками, с носа до сих пор капает…
Заскрипела лестница, и я решилась. К черту девичью гордость, не хочу на костер! Зажмурившись, расстегнула лифчик и патетично выдохнула:
– Берите!
Аксель и взял, но только не меня. Отважившись открыть глаза, убедилась, лифчик ему интереснее девичьих прелестей. Вот скотина! Я ему девственность на блюдечке, а он!..
В дверь спальни требовательно постучали, кто-то окликнул Акселя по имени.
Прокусив губу от страха, неуклюже прикрывая грудь руками, я заметалась по комнате.
– В кровать, дура! – страдальчески закатил глаза Аксель. – С головой накройся, заодно это спрячь.
Он всучил мне влажную одежду. Разумеется, чтобы это взять, пришлось кое-что показать. Моя грудь удостоилась лишь невразумительного: «Хм!» После сероглазый утратил ко мне всякий интерес, спрятал артефакт в сундук и пошел открывать.
Указания Акселя я выполнила в точности. Уткнувшись носом в перину, прижимала к животу одежду и гадала, обойдется ли. Местного наречия я не понимала, но беседовали явно на повышенных тонах. Не иначе, та высокоморальная бабка постаралась! Мало ей плевка, она еще за стражей сходила! Покрывало даже колени прикрывало, чего она придирается?
Постепенно я немного успокоилась, перестала судорожно цепляться за мокрые джинсы, даже рискнула поменять позу, аккуратно выглянуть из-под одеяла.
В гости к Акселю пожаловали двое. Один, по виду солдат, замер на часах у двери, второй беседовал с сероглазым. Градус разговора немного понизился, хотя соперничество никуда не делось. Мужчины не скрывали антипатии друг к другу. Тут и языка знать не нужно, по мимике и взглядам понятно. Гость, важного вида блондин, посматривал на Акселя свысока, будто между делом, то и дело касался перстней на руках. Мол, вот какой я богатый, весь в бархате с золотым шитьем. На его фоне сероглазый казался Золушком, но пасовать перед аристократом (сомневаюсь, будто обычному смертному полагалась охрана) отказывался. Гордая осанка, прямой взгляд, я даже залюбовалась, а ведь гость намного красивее. Только вот разлитая по лицу спесь сводила на нет все очарование.
Судя по раздосадованному виду, так ничего и не добившись, блондин что-то буркнул на прощание, явно не дружеский привет, и, махнув рукой, отчалил.
Выждав немного для верности, я перевернулась на спину и села, прикрыв грудь подушкой.
Так, нужно абстрагироваться, представить, будто на мне лыжный костюм. Только вот я практически голая лежу в кровати, пропахшей мужчиной.
Сердце замерло, ушло в пятки, когда Аксель сдернул с меня одеяло.
Прохладный воздух мурашками пробежался по телу.
Сейчас все случится!..
Но сероглазый лишь сердито буркнул:
– Как оденешься, ступай в кабинет. Поговорим.
В недоумении покосилось на мокрое пятно, стремительно расползавшееся по простыне. Во что оденусь? Во влажную футболку и рваные джинсы? Но Акселя подобные мелочи не волновали, прихватил мой лифчик и был таков.
Однако расхаживать топлесс мне не пришлось: сероглазый прислал служанку с одеждой. Мокрая постель ее не порадовала. Мое присутствие в ней тоже. Если бы могла, она испепелила меня взглядом, а так просто швырнула в лицо ночную рубашку до пят.
– Нья!
Уходить служанка не собиралась, сложив руки на груди, замерла перед кроватью. Губы презрительно поджаты, в глазах – неприкрытая злость. Что я ей такого сделала? Постель испачкала? Так это Аксель велел туда лечь, с него и спрос.
Кончики ушей пылали. Никогда прежде мне не приходилось одеваться перед посторонним человеком. Повернувшись к служанке спиной, быстро натянула рубашку. Она оказалась велика в груди. Еще бы у нас, со служанкой Акселя разные параметры. Она женщина налитая, сто сверху, сто снизу, а я… Прыщик самый настоящий!
– Норха! – от души припечатала служанка.
Стукнув крышкой сундука, она извлекла из него нечто, напоминавшее распашонку. Застегивалось странная одежда на два грубых крючка. Жестами показав, что распашонку тоже нужно надеть, служанка с чувством выполненного долга удалилась. Одолжить одно из платьев она пожадничала.
Вторично порог кабинета Акселя я переступила в облике средневековой жительницы, только кроссовки из него выбивались. С непривычки тело под грубой рубашкой чесалось, особенно грудь. Изнежила нас цивилизация.
Аксель сидел за столом, разложив под давним предком микроскопа… мой лифчик.
– Много женщин в твоей стране так обманывают мужчин?
Он ткнул в чашечки лифа, щедро набитые поролоном.
– Много, – честно призналась я. – Это единственный способ сделать грудь больше.
Соврала, конечно, но пусть сероглазый пока пуш-ап переварит.
– Можешь надеть. – Аксель милостиво вернул лифчик и, сально улыбнувшись, предложил: – Помочь?
Покраснев пуще прежнего, замотала головой. Потом надену, в одиночестве.
– Итак, – сероглазый хрустнул пальцами и вернулся к прежнему деловому тону, – ты не ведьма и не шлюха. Иностранка. Из мест, о которых я не слышал. А ведь если я не знаю, никто не знает. Не смейся, – строго добавил он, заменив мою улыбку, – я не преувеличиваю. До недавнего времени я был придворным магом герцога Орса. Теперь его место занял тот человек, которого ты приняла за охотника на ведьм.
– Он приходил поиздеваться? – догадалась я.
Аксель промолчал, только заскрежетал зубами.
Блондин мне сразу не понравился, а теперь и вовсе стал омерзителен. Не удивлюсь, если Аксель лишился поста его стараниями.
– Это к делу не относится, – чересчур резко наконец ответил сероглазый. – Речь о тебе. Ресурса артефакта хватит еще часа на два, поэтому говори кратко и по делу.
И я рассказала. Мол, существуют другие миры, я как раз из одного такого, попала сюда случайно. На этот раз Аксель внимательно слушал. Задумчиво подперев щеку ладонью, даже что-то записывал. Затем наступила его очередь задавать вопросы. Аксель пытался меня подловить, по нескольку раз спрашивал одно и то же: о Маше, о тех верзилах в поле, о моей поездке в Прагу. Он искренне сомневался, будто меня отпустили одну без сопровождения. Как выяснилось, Аксель вообще мне не верил.
– Полагаю, тебя действительно ограбили. Затем ударили по голове, отсюда странные видения. Хотели продать в бордель, остригли, но ты сбежала. Думаю, ты из Ланкийского края. Женщинам там позволено многое.
Из Ланкийского края, так из Ланкийского края. Если бы мне как снег на голову свалился попаданец, я бы тоже покрутила пальцем у виска. Ничего, со временем Аксель все поймет, главное, чтобы сейчас не выгнал. Полными мольбы глазами кота из «Шрека» уставилась на Акселя, и сердце его дрогнуло.
– Хорошо, ты останешься, даже языку обучу. Только, – губы сероглазого дрогнули в циничной усмешке, – в моем доме нахлебников нет. Так что думай, чем можешь быть полезна. На свои женские прелести не рассчитывай, не впечатлили.
Глава 6
Если Аксель надеялся выставить меня на улицу, то он просчитался. Умения российских женщин игрой в немецких горничных не ограничивались.
Перво-наперво я вспомнила про диплом, который целый год пылился без дела. Вряд ли местная налоговая система так сложна, чтобы я не сумела организовать бухгалтерию в одном единственном доме. По книгам я знала, что слуги часто приворовывали. Вдобавок у Акселя клиенты (не воздухом же он питается!), нужен строгий учет, иначе договорятся на одну сумму, а отдадут другую.
Словом, не успело стемнеть, как я явилась к сероглазому с деловым предложением.
Я застала Акселя за крайне интересным занятием. Он держал на вытянутых руках помогавшего нам общаться артефакт, окунув его в косые солнечные лучи. Шар пылал, превратился в подобие шаровой молнии. От него под кожу Акселя уходили тончайшие щупальца. Смотрелось жутко! Но одновременно я испытала странный восторг. Замерла на пороге с открытым ртом. Магия! Настоящая магия! Она существует! Нужно выложить на стену Даши Барышниковой фотографию шарика, а еще лучше видео. По привычке я потянулась к плечу, на котором носила камеру, … и нащупала пустоту. Черт, фотоаппарат! Он остался в том сарае. Лишь бы полоумные крестьяне не учинили над ним показательную казнь. С них сталось бы утопить дорогую технику как пособника Дьявола – или как у местных он называется? Бог – Двуликий, а его антагонист? Надо бы осторожно разузнать у Акселя, заодно попросить вернуть камеру. Аккумулятор мощный, надолго хватит, я сумела бы немного поснимать. Тайком, разумеется – что-то подсказывало, даже прогрессивный Аксель убил бы за попытку навести на него объектив.
Задумчиво почесала подбородок.
Просто так сероглазый никуда не поедет, надо посулить некую выгоду. Интересно, смог бы он заменить электричество магией? Стал бы первопроходцем, владельцем первого фотоателье. Уверена, многие знатные женихи отвалили бы кучу денег за возможность получить правдивый, а не приукрашенный портрет невесты. Генрих Восьмой тому пример. Нашелся бы в те времена фотограф, передали бы монарху карточку Анны Клевской, не пришлось бы разводиться, отступные платить. И ведь он король, мог другую жену взять, если старая надоела, а большинство дворян такой роскоши лишена. Сиди себе и жди, пока супруга умрет. Словом, сделала бы я благое дело.
– Надумала?
Аксель боковым зрением уловил мое присутствие и обернулся.
Сияние вокруг шара мгновенно погасло. Сам он тоже перестал шипеть, стал прежним.
Кивнула и решительно направилась к столу. Так, где тут амбарные книги?
– А что вы делали с солнцем? – рискнула спросить я, искоса, с любопытством посматривая на Акселя.
– Тебе какая разница? – огрызнулся Аксель и, чуть помедлив, добавил: – Вещи мои верни.
Вещи? Я не сразу поняла, о чем речь, но потом догадалась – распашонку. Но ведь у меня под ней только нижняя рубашка… Так и сказала. В ответ Аксель осклабился:
– Чего стесняться, все равно сегодня подо мной ножки раздвинешь. Другого все равно не предложишь.
Вспыхнула. Однако каков нахал! Хотя оно и понятно, судя по пренебрежительному отношению к женщинам, они здесь либо жены, либо служанки, либо любовницы. Некоторые совмещали сразу две функции.
– А вот и нет! – победоносно улыбнулась я. Что хмуришься? Не тебе одному гоголем ходить. – Мне очень даже есть, что предложить. Можно взглянуть на записи ваших доходов и расходов?
– Зачем? – напрягся Аксель. – Собираешься меня ограбить?
Сокрушенно вздохнула.
– Если бы я хотела вас ограбить, потребовала бы кошелек. А я, наоборот, хочу увеличить ваш доход. Спорим, вы не записали, сколько получили от офицера, свалили деньги в общую кучу. И со служанки за каждую монетку не спрашиваете. В итоге вы понятия не имеете, какая деятельность приносит больше дохода, вас обманывают слуги и…
– Стоп!
Сероглазый остановил меня поднятой ладонью. На его лице отразилась напряженная работа мысли. Я терпеливо ждала, понимая, повлиять на его решение я никак не могу.
Уж не знаю, какой из немногочисленных доводов оказался решающим, но Аксель ворчливо потребовал отвернуться и, порывшись в ящиках, водрузил на стол ту самую книгу. Судя по истершемуся кожаному переплету, она верой и правдой служила хозяину много лет.
– Вот. – Сероглазый ткнул пальцем в самодельную обложку.
Воодушевленная, я склонилась над амбарной книгой и запоздало сообразила, что мой план обречен на провал. Я абсолютно ничего не понимала! Ни слов, ни цифр. Отчего-то я полагала, последние окажутся арабскими, но не тут-то было! Зато и без знания языка было понятно, в записях Акселя царил полный бардак. Они наезжали друг на друга, прыгали с одной строчки на другую. Сероглазый постоянно что-то зачеркивал и дописывал – словом, ни о каком бухучете говорить не приходилось. Даже элементарное деление на два столбца доходов и расходов отсутствовало. А ведь я экономист, бухучет знала поверхностно, представляю, до чего довел бы этот кавардак специалиста. До инфаркта, не иначе.
– Никуда не годится!
Я с шумом захлопнула книгу и закашлялась от поднявшейся в воздух пыли. Вот еще один штрих к благосостоянию Акселя – работы у него мало, раз нечасто достает записи.
– Некогда мне со всякой ерундой возиться! – обиделся сероглазый. – Прежде был секретарь, он…
Аксель осекся, сразу стал мрачнее тучи, но я уже жадно ухватилась за неосторожно сказанное слово, заодно припомнила другие, про артефакт. Мол, мы вон сколько общаемся, а кто-то утверждал, будто он скоро разрядится.
– Артефакт я только что зарядил, – неохотно пояснил сероглазый.
– Понятно.
Уважительно глянула на Акселя. Вспомнились нити, тянувшиеся от его тела к шарику. Выходит, он использовал собственную энергию (или как это у магов называется?) для подпитки артефакта. Силен! В моем представлении не каждый маг после такого был бы свеж и бодр.
Аксель невесело, с толикой сожаления усмехнулся и добил меня признанием:
– Некогда этот артефакт принадлежал моему учителю. Еще при жизни он подарил его мне.
– Но… – Я ничего не понимала. – Зачем его красть, если он все равно ваш?
– Не твое дело! – неожиданно взорвался сероглазый.
Под его кожей заходили желваки. Пальцы впились в край стола, рискуя превратить дерево в труху. Побелевшие губы, напрягшиеся мышцы рта, практически сошедшиеся на переносице брови красноречиво свидетельствовали: Аксель в ярости. Поначалу решила, его разозлило мое любопытство, но потом сообразила, он ненавидел кого-то из своих воспоминаний. Я всего лишь напомнила о давней обиде.
– Его отобрал тот блондин? – осторожно предположила я и прикинула расстояние до двери: успею или нет? – Тот, который занял вашу должность.
– Украл, – заскрежетав зубами, поправил Аксель. – Подлый мерзавец!
Уверившись, что меня не убьют за излишнюю любознательность, продолжила расспросы:
– Но почему вы не заявили о краже? Если артефакт ваш…
– Отныне он хранится в Палате магов и точка!
Сероглазый со всего размаху стукнул кулаком по столу. От неожиданности я подпрыгнула и набила шишку на затылке.
– Мое прошлое тебя не касается. Знай свое место!
Еще бы понять, какое – Аксель до сих пор не удосужился его сообщить.
Примиряюще вскинула руки.
– Хорошо, молчу! Ничего не видела, ничего не слышала, никому ничего не скажу.
Почти как в старой советской песенке вышло. Она случайно попалась мне в ретро-подборке и запала в душу.
– Так ты действительно умеешь вести дела? – немного остыв, вернулся Аксель к прерванному разговору.
Кивнула. Даже если не получится, заработаю временный кров над головой.
– Отец учил? – не унимался сероглазый.
– Отец, отец, – покорно закивала в ответ.
Поняла уже, женщин в школы не берут, максимум крестиком расписываться разрешаю. Поэтому пусть моим образованием займутся отец-чудак и местный священник.
– Братьев не было? – продолжал выпытывать Аксель.
Окончательно оправившись от минутной вспышки гнева, он с научным интересом посматривал на меня, будто видел впервые. Ну да, приходилось знакомиться заново, не как с ведьмой или сексуальной рабыней, а как с человеком. Судя по всему, эта ипостась Акселя заинтересовала, иначе бы он снова замкнулся и указал мне на дверь.
– Нет.
Тут я не покривила душой. Единственный ребенок, кровиночка, эгоистка и всякое такое.
– Тогда понятно.
Паззл в голове Акселя сложился. Сероглазый нашел всему разумное объяснение: и моим манерам, и стрижке, и дерзкому языку. По его мнению, меня растили как мальчика. Переубеждать не стала и, воспользовавшись моментом, заговорила про фотоаппарат:
– Аксель, видите ли, когда меня схватили, при мне был ценный механический артефакт. С его помощью можно делать застывшие картинки и показывать другим людям.
Сероглазый хмыкнул. Не поверил.
Покусывая губы, решилась на опасный шаг – сыграла на чужом самолюбии.
– Вам ведь хочется наказать того мерзкого блондина?
– Гарольда Веера, – автоматически поправил Аксель, прекрасно догадавшись, о ком шла речь.
Лицо его снова потемнело, но сероглазый смог быстро совладать собой.
– Тера Гарольда Веера, правильно?
Я вопросительно глянула на собеседника. Вроде, он добавлял к своему имени эту приставку, обозначавшую статус мага. Аксель промолчал и отвернулся.
– Забудь! – наконец глухо произнес он. – Даже если твой артефакт правда работает, он отправит тебя на костер. Если же Гарольд прознает о моей помощи, то и меня тоже.
– И вы вот так все это оставите? – в сомнении покачала я головой.
Аксель не производил впечатления человека, покорившегося судьбе. В нем бурлила злоба, он не побоялся дать отпор противнику днем, хотя тот явился с телохранителем. И тут вдруг…
– Мои дела тебя не касаются, только хозяйственные.
Сероглазый развернулся ко мне, отвязал от пояса кошелек и кинул на стол пару серебряных монет:
– На одежду. Волосы тоже прячь, у нас даже с длинными простоволосыми не ходят. Заниматься с тобой буду вечером, по три оборота песочных часов. Взамен ты до дня Николина должна доказать, что не врешь. Если не справишься, продам в бордель.
– Почему сразу в бордель? – обиделась я. – Почему не в служанки?
– Потому что я не желаю ждать, пока ты долг отработаешь, так проще.
Шумно засопела. Проще ему! Немудрено, что хлебную должность с такой скудной фантазией потерял. Только фиг, обойдусь без экскурсии по кварталу красных фонарей.
– А Николин день когда? – деловито уточнила час икс испытательного срока.
– Не Николин, а Николина, бестолочь! Какой такой священник тебя учил, что имен святых праведников не знаешь? – пробурчал Аксель. – Как луна заново родится, так и отпразднуем.
Ясно, у меня в запасе максимум две недели. Негусто!
Убедившись, что я не испугалась, не взяла слово обратно, сероглазый достал из ящика самодельную тетрадь – десяток листов, скрепленных толстой нитью.
– Счет разумеешь?
Аксель вырвал один из листов и разгладил ладонью. Ни привычной клетки, ни белизны целлюлозы – под его рукой топорщилось нечто желтое, неровное. Неужели пергамент?
– Ваш нет, – честно призналась я. – У нас принят другой. Могу показать.
Сероглазый очинил гусиное перо и протянул мне: мол, давай. После достал с полки песочные часы и водрузил на видном месте. Выходит, он не шутил насчет трех оборотов.
Песчинки медленно сочились в нижнюю колбу, а я старательно, прикусив кончик языка, выводила цифры, проговаривая их вслух. Перо жутко скрипело, рвало бумагу, делало кляксы. Когда с грехом пополам дошла до двадцати, пальцы болели от напряжения. Зато в руке Акселя перо летало. Он быстро написал рядом с моими цифрами принятые здесь обозначения – геометрические фигуры. Одна палочка – единица, две палочки – двойка, и так до пяти. Пятерку обозначал треугольник. Чтобы получить шесть, к нему надо добавить палочку. Десятка – квадрат, сотня – кружок, а тысяча – эллипс. О миллионе местные не слышали, да и не водилось у них столько денег.
Кое-как освоив новую систему счета, получила практическое задание – разобраться с записями за месяц. Аксель зачитывал строчки, а я ловко разносила циферки по столбикам. В итоге к третьему обороту часов выстроилась четкая картина доходов и расходов, и не просто, а по подпунктам. Столько-то ушло на налоги, столько – на еду, одежду, предметы быта. Доходы я тоже структурировала, благодаря чему удалось выявить недостачу: ушлый клиент забыл додать пятую часть платежа. Аксель неохотно, с видимым стеснением пояснил, что ему часто приходится работать в долг. У простых горожан карманы золотом не набиты, а дворяне к сероглазому не хаживали, отвернулись, как только он попал в опалу.
– Низвели до обычного городского мага! И все ждали, пока Аксель Ульв приползет прощения просить. Но не бывать такому! Лучше в нищете умру, чем стану покрывать душегубов. Я один тогда посмел рот открыть, остальные промолчали, трусы! В итоге вожусь с тобой вместо того, чтобы председательствовать в Ковене, – сокрушенно закончил короткую исповедь сероглазый и, спохватившись, оценил результаты моего труда: – Хм, ты не безнадежна!
Сладко потянувшись, он предупредил:
– За пределами кабинета говорить будем только на ирде. Артефакт я придержу, но надолго оставить не смогу, слишком рискую. Сначала выучишь разговорный ирд, потом до литературного дойдешь. А теперь ступай: мне нужно поработать.
– Куда ступать-то? – растерянно пробормотала я.
– В спальню, – приторно улыбнулся Аксель, без труда возгнав в краску.
Ну вот, все так хорошо начиналось!..
– Да на чердак, дуреха! – сжалился, признался, что пошутил, сероглазый. – Как тебя легко смутить! Ида принесет матрас, устроишься на первое время. В ее комнатушке тесно, вдвоем не поместитесь.
Служанка даже не пыталась скрыть своих эмоций, когда вторично принесла мне одежду: не в ночнушке же по лавкам ходить? На этот раз она выдала полный комплект, не иначе Аксель позаботился. Все это она свалила на пол и едва ли не сорвала с меня жилет-распашонку хозяина. Спрашивается, откуда столько ненависти? Можно подумать, я ее объедала.
– Нужен мне твой сероглазый! Забирай со всем приданым.
Русского Ида не понимала, но промолчать я не могла: надоело. Вот и лишний стимул скорее выучить таинственный ирд – объяснить мадам, что делить нам с ней нечего.
Служанка зыркнула на меня и ушла, нарочито громко стукнув дверцей лаза в потолке.
Пожала плечами. Хочет дуться, пусть дуется, сама дура. У меня без нее дел хватало. Например, разобрать скопившийся на чердаке храм и отыскать уборную. Ох, если бы знала наперед, не отнеслась бы к Иде столь легкомысленно! Но тогда мне казалось, что важно только расположение Акселя, а она так, служанка, побурчит, в суп плюнет и успокоится.
