Ольга Раш
Игра в любовь
– Она уже все нервы нам вытрепала. В полиции почему-то ничего решить не могут, да и не хотят, бояться огласки, нет желания пачкать свои руки, разбираясь с журналистами и поэтому она спокойно продолжает наводить беспорядок в нашей фирме, отпугивая клиентов, а так же разводить смуту в желтой прессе. А сейчас, дошло уже до того, что она демонстративно встала напротив входа в офисное здание и облила себя бензином у всех на глазах, требуя моего личного присутствия.
Фуух, слава богу не любовница. Волна облегчения прокатилась по моему телу. Хотя, сложившиеся ситуация конечно очень напряженная и сложная, хоть и не связанна с его личной жизнью. Женщину конечно было очень жаль и я ей действительно сочувствовала, потеря ребенка несоизмерима ни с чем.
– Мать вашу, – выругался Сергей, вылетая из автомобиля чуть ли не на ходу.
Возле офисного здания столпилась целая куча людей, которые с интересом следили за развитием событий, направив камеры своих мобильников на эпицентр всего происходящего. В стороне стояли несколько полицейских машин и скорая, а так же фургон, принадлежавший центральному телеканалу. Мда, дело было действительно паршивым. Я бы даже сказала, что запахло жаренным.
Женщина, облитая бензином, стояла прямо напротив центрального входа бизнес-центра и кричала что-то невнятное, обращаясь к толпе зевак, пытаясь убедить их в своей правде, но они тихо посмеивались над ней, не испытывая ни дольки сострадания, скорее жалость как к душевно больной. Глядя на сосредоточенные лица зевак, можно было сделать вывод, что практически всем было абсолютно плевать на жизнь несчастной, все жаждали, с неудержимым желанием, хлеба и зрелищ.
Представшая картина перед моими глазами, почему-то напомнила мне времена инквизиции, когда несчастных женщин, обвиняли в колдовстве и безнравственно сжигали на виду у целой толпы кровожадных зрителей, которые ликовали и откровенно наслаждались публичной демонстрацией жестокого убийства человека. Сказать, что мне стало противно и стыдно, это ничего не сказать. Мерзко, безнравственно, тошнотворно и грязно – вот какие ассоциации у меня вызывала вся эта ситуация. Когда люди стали настолько бесчувственными и чёрствыми? Очнитесь, эй, тут человеку нужна помощь, человеческая поддержка, а вы улыбаетесь! В большой толпе наблюдались лишь изредка те, кто искренне сострадал и переживал несчастной, но их было настолько ничтожно мало, что не стоило даже заострять на этом внимание.
Плотнее завернувшись в утепленный плащ, вышла из автомобиля и стала потихоньку продвигаться к самой гуще событий, где сейчас находился Сережа. Он стоял рядом с ней и на нем просто не было лица. Словно пустая оболочка находилась на его месте. Глаза очень уставшие, а взгляд обреченный. Он что-то говорил этой женщине, но естественно ничего не было слышно. Полиция отцепила периметр вокруг самоубийцы сигнальной лентой и никого не пускала за ее пределы. Сергей устало потер переносицу, прикрыв глаза и тяжело вздохнул, и я поняла, что они так и не могут прийти к обоюдному согласию. Лицо женщины становилось все более озлобленным и напряженным.
– Я сожгу себя! – истерично завопила она, сжав зажигалку в своей маленькой дрожащей ручке.
Сергей поднял обе руки перед собой, пытаясь успокоить ненормальную, убеждая не делать глупостей и пытаясь вразумить ее и призвать к спокойствию. А полиция в это время потихоньку продвигалась к ее спине, показывая Заславскому, чтобы он продолжал с ней разговаривать, отвлекая ее от них. Толпа будто замерла в ожидании, вытесняя друг друга, стараясь увидеть, что происходит и не пропустить ни одного момента. Мужчина в форме полицейского, на корточках, тихонечко продвигался вперед и уже практически схватил женщину, медленно подносящую огнеопасный предмет к своему пропитанному бензином телу, как вдруг какой-то сумасшедший крикнул прямо из толпы:
– Сзади!
Время буквально остановилось, все происходило будто не по-настоящему, безумное наваждение, просто страшный сон. Яркое вспыхнувшее пламя медленно распространялось вдоль хрупкой плоти несчастной матери, постепенно заглатывая ее кричавшее тело в свои опаляющие объятия. Толпа ахнула от потрясения, а молодой полицейский, находившийся позади жертвы, моментально среагировал и в считанные секунды накрыл загоревшуюся женщину пледом, который у него уже был на готове. Сергей, подбежал к упавшей женщине и стал помогать полицейскому затушить беспощадное пламя, разъедающую женскую одежду. У меня все это время был самый настоящий ступор, я не могла пошевелить даже пальцем, просто молча стояла и смотрела на все происходящее безумие, испытывая целую бурю эмоций внутри себя.
Когда увидела, что руки Сергея покрылись ожогами, меня словно что-то резко толкнуло к нему навстречу. Щёлкнул включатель и мой ступор куда-то быстро улетучился, испарился в небытие и пропал бесследно. Я как ненормальная, расталкивая всех на своему пути, прорвалась к своему мужчине и схватив его за талию, оттащила от лежавшей на земле обгорелой женщины. Он голыми руками тушил огонь на ее одежде! На его руках были огромные волдыри, но он как будто не замечал их, и даже не морщился от боли. Его взгляд был стеклянный и мужчина просто молча стоял и смотрел на лежавшее тело. Я продолжала обнимать его за талию, боясь отпускать, а вдруг он снова сделает себе больно, нельзя отпускать.
Женщину погрузили на носилки и покатили мимо нас. Ее лицо наполовину обгорело, но она лежала молча, даже ни разу не ойкнув от боли, просто лежала смотрела прямо на нас.
Она смотрела на меня!
Неожиданно мне стало действительно страшно и жутко от ее, леденящего душу, отрешённого взгляда. Но в то же время я ей очень сопереживала, мне было действительно искренне жаль ее. Я ведь прекрасно ее понимала, потому что тоже когда-то потеряла близких своему сердцу людей и эти раны никогда не заживают. Пока мы живы и полны сил – в смерть не верится. Часто кажется, что смерть это иллюзия, ее нет. И никакие жизненные планы, никакое счастье, веру в себя, полет успеха не может прервать такая нелепость как смерть. Смерть это не про нас. Но это рано или поздно случается с каждым и всегда кто-то теряет кого-то. Со временем боль потери притупляется, но раны остаются с нами навсегда. И смириться с потерей близкого тебе человека, который совсем недавно был для тебя всем, просто невозможно не через год, не через десять лет.
30 глава
Сергей
Не знаю о чем я думал в тот момент, когда синие пламя нещадно захватило женщину, постепенно поглощая ее одежду и опаляя кожу. Я просто пытался потушить огонь, остановить этот кошмар на яву, не чувствовать этот ужасный запах горелой кожи и не слышать истошных воплей сгорающей заживо жертвы. Сбивая непотухаемый огонь, совершенно не ощущал боли на своих руках, просто действовал на уровне инстинктов. Бензин поспособствовал слишком быстрому возгоранию и он не позволял потушить пламя. Полицейский замотал ее тело пледом, но даже это не помогло сразу затушить бессмертный быстро распространяющийся огонь.
Винил ли я себя в случившимся? Наверное, да. Логически я конечно осознавал, что не виноват, но у меня в голове постоянно всплывали мысли: "А если бы я сказал ей что-нибудь другое? Обманул бы, пообещал возмездие, сказал бы, что закрою Рамазанова за решеткой". Может быть тогда бы она не подожгла себя? Но я стоял на своем и пытался упрямо убеждать ее в том, что парень был тоже случайной жертвой, а не жестоким убийцей ее дочери. У него есть своя семья и невеста, он тоже человек и хочет счастливо жить. Старался, в очередной раз, вразумить ненормальную, сбитую столку и психически неуравновешенную, женщину.
Глупо и безрассудно. А главное, бесполезно.
Сейчас Рохманову определили в психиатрическую лечебницу, поэтому больше она не будет осаждать "Константу". Вздохнули ли мы с легкостью? Не буду скрывать, что действительно работать стало легче, хоть неприятный осадок еще остался и вряд ли ее поступок забудется в ближайшее время.
Лера очень старалась заботливо поддерживать меня все эти два дня, во время меняли повязки, смазывала мазью ожоги, помогала с важными и срочными документами, в общем была моими руками. Ее взгляд был совершенно другим, она с таким теплом и особым вниманием смотрела на меня, что в голове часто возникали мысли о том, что я этого абсолютно не заслуживаю. Что бы случилось в тот вечер, если бы не приехал мой помощник, ведь я до такой степени обезумел от страсти, что чуть было не взял ее прямо там, на этом долбанном балконе, среди целой толпы. Прямо в доме, у любимого папочки, который так бесцеремонно хватал мою девочку за руки, несколькими минутами ранее, стараясь упрямо настроить ее против меня. Будь это какая-нибудь Вика или Света, мне было бы совершенно плевать где и в какой позе придаваться плотским утехам, но Лера – это совсем другое. С ней надо нежно и в полном уединение, по крайней мере, на первый раз.
Уж не знаю, что она там наговорила моему отцу, мы как-то не задеваем эту тему. Потому что я вижу как она смущается каждый раз, когда я собираюсь поговорить с ней о произошедшем, думая совершенно о других вещах. Но отец приехал на следующий же день и лично извинился перед ней за свое столь некорректное, совершенно неоправданное и гнусное поведение. Сказать, что я был шокирован его поступком, это не сказать ничего. Я бы ни за что в жизни не поверил бы в эту чушь, если бы своими собственными глазами не увидел, что мой папа действительно извинялся перед женщиной! Ерунда несусветная, мраки и только, не может этого быть, это все иллюзия и обман! Попросил прощение, даже крепко обнял ее по-отечески, я бы даже сказал, что благословил наши отношения. Не знаю надолго ли его хватит, но он мне твердо заявил, что Виктория больше не побеспокоит меня своим присутствием и что мне несказанно повезло с Валерией и я буду полным идиотом, если разочарую ее.
Я буквально сгорал от разъедающего нутро, любопытства, что же она ему такого наговорила? Адреналин в ее крови зашкаливал в тот вечер, когда она пустила меня на балкон, неспеша отперев запертые двери. Ее обезумевший взгляд был одержимым и диким. Я не мог оторваться от нее в тот момент, все смотрел и любовался новым образом уверенной в себе тигрицы, пока она внезапно не обняла меня. Боже, я никого так сильно не желал, как ее в тот вечер и я бы действительно сделал это, задрал бы ее платье и вошел бы настолько глубоко, насколько это было бы возможно.
Но стоит только мне заикнуться о том вечере, она сразу же заливается краской и переводит наш разговор на другую тему, или просто сбегает от меня, придумав очередное "срочное дело". Она каждый раз вспоминает наши жаркие объятия и страстные необузданные поцелуи и ей становится стыдно за свое поведение. Ну конечно, моя правильная и примерная девочка никогда себя так не ведет. Боже мой, она действительно настоящий ангел во плоти, не иначе. Когда она так умилительно смущается, а на щечках появляется розовый румянец, хочется еще больше ее волновать, зажать где-нибудь у стенки и прижать к своему возбужденному телу, чтобы она в полной мере ощутила все моё накопившиеся, за все это время, необузданное и почти неконтролируемое желание оказаться внутри нее, от которого я скоро окончательно рехнусь.
– Сережа, я кажется поняла, кто сливает информацию, – резко вывел меня из размышлений сладкий голос моего ангелочка.
Она протягивает мне фотографию из той стопки, которую мы приготовили для бракоразводного дела Ростовского. В кафе ее бывший муж сидит и по-хозяйски обнимает дочку Жиглова, а рядом сидит ее брат с какой-то очень знакомой девушкой. Я смотрю и не могу вспомнить кто это. Лера заметила моё замешательство и сказала:
– Каменская из отдела по работе с клиентами. Ей сам бог велит сливать информацию, посмотри как она смотрит на Михаила Жиглова (родной брат любовницы Димы).
– И как она смотрит?
– С обожанием, она явно влюбленна в него. Отсюда и вывод, чтобы угодить сыночку Жиглова она сливает ему клиентскую базу "Константы", – уверено ответила Лера, продолжая что-то высматривать в документах. – На днях Дима приезжает из командировки, поэтому я решила подготовиться к встрече и стала просматривать фотографии, чтобы отобрать самые удачные кадры и увидела знакомое лицо. Мы с этой женщиной на корпоративе вашей фирмы познакомились, поэтому я вспомнила ее имя и пробила по базе данных. Выяснилось, что она напрямую работает с вашей клиентской базой.
– Лерочка, я тебя обожаю, – чмокнул ее в лобик и попросил набрать номер Женьки, чтобы сообщить ему о крысе, пусть разбирается с этой дрянью пока я на больничном.
Скорей бы уже зажили руки, столько работы навалилось, чертовски неудобно без рук! И на ангелочка смотреть нормально не могу, все время хочется вновь прикоснуться к ее бархатной коже, обхватить ее тонкий стан.
– Раз с отцом уже все решилось, мне наверное можно поехать домой? – неуверенно спросила девушка, с надеждой взглянув на меня исподлобья.
Меня как из бочки ледяной водой обкатили. Неужели она вот так просто хочет уехать? А как же все ее влюбленные взгляды и вдохи, я же вижу, что по-настоящему нравлюсь ей. А как она стонала в моих объятиях, плавилась как шоколадное мороженное в моих руках. Неужели я ошибался на ее счет и для нее это ничего не значит? Боже, и когда она успела настолько запасть ко мне в душу, что я сейчас сижу как сопливый пацан и действительно, впервые в жизни, переживаю о своих чувствах и не хочу потерять эту женщину?
Я не хочу ее обижать и не знаю надолго ли хватит моего интереса к ней? Я подпущу ее близко к себе, а потом случайно нажрусь и трахну какую-нибудь девку и сделаю моей малышке больно. Сейчас я даже думать не могу о других женщинах, все мысли лишь только об ангелочке, но может после того, как я перейду грань, получив ее роскошное тело, я потеряю свой пылкий интерес. Прекрасно понимаю о степени бредовости моих мыслей, но ничего не могу с собой поделать. Я пока не осознал своих эмоций и не верю в то, что я действительно влюбился в Леру. Да, я ее дико хочу, член колом стоит 24 часа в сутки, но смогу ли я вкушать лишь ее одну? И нужна ли мне вообще эта дурацкая ответственность и эта кабала, я свободный человек, непривыкший в чем-либо ограничиваться. И пока что не уверен, что готов пожертвовать своей свободой ради одной женщины. А самое главное, я не хочу ей сделать больно так же как ее тупоголовый муженек.
– Задержись еще на несколько дней, поможешь мне с работой, пока мои руки не зажили, – ответил ей, испытывая при этом ужасное чувство дискомфорта и даже непонятной боли в груди.
На ее лице отразилось разочарование и обида? Так она не хочет уходить? Облегчение накатило на меня, и я почему-то как дурачок обрадовался этому факту. Я подошел к моей грустной девочке и обнял ее, она вздрогнула и на ее глазах появились слезы.
31 глава
Лера
Все, это окончательный и безнадежный конец. То, как он это легко произнес, как холодно смотрел на меня, мне кажется он даже удивился моему вопросу:
– Раз с отцом уже все решилось, мне наверное можно поехать домой?
Действительно странный вопрос заданный женщиной, с которой он заключил всего лишь обычный рабочий договор. На что ты надеялась, дурочка, услышав от него:
– Задержись еще на несколько дней, поможешь мне с работой, пока мои руки не зажили.
А потом можешь валить на все четыре стороны, дорогая. Думала, что он кинется к тебе в жаркие объятия и признается в пламенной любви до гроба? Думала, что спросив его о своем уходе, сможешь подтолкнуть его к активным действиям, как случается в бразильских сериалах?
– Милая, не уходи, я так люблю тебя. Останься со мной навсегда! – а потом бы он завалил меня на свою громадную кровать и в дьявольском безумии овладел бы моим телом, распыляя нашу страсть до самого утра.
Зачем я мужчине, у ног которого целые орды, желающих согреть его постель, похотливых и готовых на все, охотниц? Прекрасно видела, какие это женщины, да я в подметки им не гожусь. Яркая внешность и совершенно непробиваемый характер, это точно не про меня.
Да я в первые в жизни, на том самом балконе высказала мужчине все что о нем думаю, прямо в лицо! До сих пор прийти в себя не могу после этого вечера, а когда его отец еще и сюда пришел, чтобы извиниться передо мной лично, да я чуть со стыда не сгорела и сквозь землю не провалилась. Нет, я конечно была безмерно счастлива, что мои слова немного вразумили столь мудрого и влиятельного человека как Александр Владимирович. Сомневаюсь, что он на все сто процентов внял моим словам, но по крайней мере, суть точно уловил. Иначе, Заславский старший точно бы не признал свое поражение, глядя мне в глаза и уж тем более не стал извиняться.
Боже мой, как же мне обидно, что я снова так глупо ошиблась, ожидая в очередной раз, волшебной сказки, позабыв о жестокой реальности. Сергей крепко обнял меня, прижав к себе и я ощутила родной запах и полностью погрузилась в его теплые и нежные объятия. Слезы безрассудной жалости к себе и разъедающей обиды, сами собой потоками хлынули из моих глаз. А он сильнее прижал к себе и стал успокаивающе гладить меня по спине и волосам. Его прикосновения были настолько осторожными, что я ощутила себя хрупкой бабочкой, которую можно погубить, лишь немного сжав свою ладонь. Мне до безумия хотелось почувствовать его тепло и прикоснуться к его коже, чтобы слиться с ним в едино, без всякого разврата и похоти, просто ощутить этого мужчину своим телом и душой.
Одиночество — это чрезвычайно серьезное испытание в моей искалеченной жизни. Смогу ли я остаться одна? А у меня есть выбор?
Нет. Выбора нет.
Я должна стать сильной и пройти через все эти преграды и препятствия с гордо поднятой головой и тогда больше в моей изуродованной жизни не будет место этой уничтожающей и ядовитой боязни остаться одной. Мне просто больше ни кто не нужен будет, я должна стать свободной и независимой, пусть они будут нуждаться во мне, а не я в них. И сейчас я должна буду показать Сереже, что я не жалкая размазня, которую нужно жалеть и опекать, а уверенная в себе личность, которая может обходиться и без его жалости.
Я прекратила реветь, обещая себе, что эти слезы были моей последней слабостью и стала потихоньку выбираться из его объятий. Он не хотел меня отпускать, сжимая все сильнее и теснее прижимая к своему широкому и твердому мужскому телу.
– Не уходи. Давай еще немного постоим так, дорогая. Не знаю, что расстроило тебя, но я прошу тебя не грусти и не злись. Я не хотел тебя обидеть, Лера, – виновато и с едва слышной хрипотцой в голосе, произнес Сережа.
Немного отстранившись от меня, он заглянул мне в глаза, проникая в самую душу своим пронзительным взглядом, цвета грозового неба и нежно улыбнулся. Одной забинтованной рукой он коснулся моего лица, стирая катившуюся слезу, а второй притянул меня еще ближе к себе и слегка поморщившись, сказал:
– Как жаль, что я не могу ощутить твою шёлковую кожу и тепло твоего тела.
Он медленно наклонился к моим губам, замирая буквально в сантиметре от них и прошептал:
– Останься.
А потом, с неземной нежностью, с которой ни кто и никогда не прикасался ко мне, он невесомо припал к моим губам, обдавая жаром своего терпкого дыхания. Он еле ощутимо прикасался к моим губам, а рукой ласково гладил лицо и шею, при этом задевая чувствительную ключицу. Его опаляющее губы были настолько нежными и сладкими, что по моему уязвимому и чувствительному, как оголенный нерв, телу, без конца пробегали волны обжигающего тепла, вызывая дрожь во всех конечностях. Поэтому я уже с трудом стояла на подкосившихся ногах, стараясь не упасть на пол.
– Такая сладкая, что земля уходит из-под ног, – шептал он и продолжал терзать мои губы, постепенно углубляя поцелуй.
Потом он утробно зарычал как животное и с большим усилием разорвал наш фантастический поцелуй, оторвавшись от меня и резко отступив на два шага. Его глаза были темны как ночь, взгляд безумен, а руки дрожали. Казалось, что он с огромным трудом себя контролирует и я не понимаю почему? Зачем он это делает, почему не продолжает прикасаться ко мне как тогда, так же неистово и животно? Я хочу этого, до безумия хочу касаться его!
Не ведая сама, что творю, я медленно наступала на него как одичавшая, давно не видевшая близости, тигрица. И сразу вспомнила тех ненормальных женщин на банкете, как они прилюдно и бессовестно вешались к нему на шею и прыгали на колени. И именно эта мысль и отрезвила меня! Ну конечно, наверняка он сравнивает меня с ними и если я поведу себя так же как эти неадекватные нимфоманки, то только испорчу его мнение о себе окончательно. Он не просто так отстранился от меня, значит на это были свои причины. Я опустила взгляд на его трясущиеся руки и на меня накатила волна сожаления. Его руки повреждены, ему наверняка очень больно и тем более, сейчас не до близости, а я как бесчувственная и эгоистичная баба требую от него интима. Чувство вины пожирало меня изнутри, стало так горько и неприятно.
– Прости. Я не хотела сделать тебе больно, – виновато опустила голову.
Сергей дернулся как от удара и его глаза стали проясняться, сбрасывая темную пелену. Он улыбнулся своей фирменной улыбкой и сказал:
– Мне совсем не больно, сердобольная ты моя.
А потом он плавно ушёл от темы разговора, пригласив меня поужинать в ресторан. Как все просто у него, есть чему поучиться. И больше времени на размышления у меня не было.
***
В ресторан мы добрались довольно быстро, и заняли столик в самом отдаленном месте, подальше от чужих глаз. Сделали заказ и под бутылочку игристого увлеклись занимательной беседой. Сегодня мы много говорили, он впервые со мной общался настолько легко и непринужденно, что мне хотелось, чтобы этот вечер никогда не заканчивался и продолжался бы целую вечность. Я совсем позабыла обо всех своих проблемах, и с радостью вспоминала свое радужное и счастливое детство и смешные истории школьных лет. Сережа любовался мной и с радостью поддерживал беседу, в отместку приправляя своими забавными байками давно позабытых и ушедших лет из своей прошлой жизни.
Черное коктейльное платье, которое я схватила, совершенно не выбирая и ни думая, из своего нового гардероба, оказалось слишком откровенным и я постоянно ловила довольный взгляд Сергея на своем широком декольте. Он как насытившийся сметанной кот, не стесняясь наслаждался открывшимся зрелищем, иногда даже забываясь и разговаривая с моей грудью, а не со мной.
– Сережа, мои глаза вот здесь, – привлекла его внимание, помахав ему рукой и направляя его темный взгляд к себе на лицо.
Он ухмыльнулся и продолжил терзать в своей тарелке кусок мраморной говядины, то и дело шипя на свои израненные руки. Я не выдержала и пересела на соседний от него стул, подвинувшись совсем в плотную к нему. В его глазах сверкнула опасность, от чего меня обдало горячим паром изнутри. Я осторожно перехватила вилку и нож из его измученных рук и стала аккуратно нарезать мясо в его тарелке. Сама не заметила как, но моя грудь буквально лежала на его руке и мужчина тяжело вздохнув, сглотнул слюну. Оглянувшись, столкнулась с его потемневшим взглядом, в котором плескался огонь:
– Гадкая девчонка, ты сегодня решила окончательно меня довести? Если ты думаешь, что мои руки мне как-то помешают завладеть твоим телом прямо на этом столе, то ты сильно ошибаешься, моя хорошая. Мне кажется, что сейчас меня даже сам Бог не остановит, чтобы прикоснуться к тебе.
Он жадно впился в мои губы, неистово и осатанело терзая их, зарывшись рукой в мои волосы, притягивая и сжимая в своих крепких объятиях.
– Вот это да! А Дима тебя святой называл! – услышала я до боли знакомый и до ужаса неприятный, женский писклявый голосок.
Лера
Аленочка Жиглова собственной персоной стояла прямо напротив нашего стола и победно ухмылялась.
– Милая девушка, ваш отец не учил, что лезть в чужие дела некрасиво? – не дал мне и слова вставить Сергей. Скрестил руки на груди и откинулся на свой стул: – Ну что стоишь и смотришь на меня своими глазенками, иди давай туда, куда шла, – его взгляд не обещал ничего хорошего, поэтому на ее лице отразилась сначала растерянность, а потом и страх.
Девушка сразу вся сжалась, скукожилась как от жуткого холода и демонстративно фыркнув, стараясь держать марку, отвернулась и резко направилась вглубь ресторана, к столику, где ее ожидала какая-то взрослая женщина с ребенком.
Ну все, теперь она обязательно доложит Диме и возможно наш с ним разговор придется перенести на более ранний срок. Сережа заметил мой озадаченный вид и прервал мои размышления:
– Он не сможет приехать раньше положенного срока, потому что у него сейчас судебный процесс в самом разгаре. Единственное, что меня немного беспокоит, так это то, что эта новость может повлиять на его внутренне состояние, а на работе он должен быть максимально сосредоточен.
– О, уверяю тебя, Сережа, он и глазом не моргнет, – усмехнулась я.
– Почему ты так думаешь? – удивился он.
– Ты же знаешь, что Дима у нас бесчеловечное создание, если дело касается работы. Тем более, какие у него могут быть эмоции к женщине, на которую ему глубоко плевать?
– Если бы ему было плевать на тебя, он бы вряд ли женился на тебе и устривал бы тебе сцены ревности.
Вот тут он оказался прав, еще совсем немного прошло времени с прошлого раза, когда он разозлился из-за моего похода в клуб и отыгрался на мне, нагнув меня на кухонном столе. Меня даже передернуло от этих воспоминаний и стало сразу паршиво на душе и невыносимый вкус горечи ощутился в моем рту. Я немного поморщилась и встряхнула головой, пытаясь выкинуть эти мерзкие воспоминания из своей головы.
– Детка, прием? – обнял меня за плечи, Сергей, заглянув в мои затуманенные глаза. – Ну ты чего расстроилась? Все в порядке, у нас еще есть время, не переживай, – похлопал меня по плечу, пытаясь по-дружески поддержать.
– Интересно, что означала ее фраза о моей святости? – задумалась я.
– Ну, я думаю, что Дима всегда считал тебя идеальной. Ты как непорочный Ангел, неиспорченный и не оскверненный грязными поступками жестоких людей. Тебя хочется оберегать и лелеять от всего этого смрада вокруг, – серьезно ответил мужчина, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Почему-то мне стало смешно от его слов. Сижу здесь, рядом с ним, придаюсь жаркими поцелуям и ласковым обнимашкам, будучи замужем за другим мужчиной, ага сама невинность. Сергей заметила на моем лице сомнение от его сказанных слов и добавил:
– Это правда, Лера, ты действительно отличаешься от большинства женщин. Непорочная принцесса, с чистыми невинными глазами.
– Скорее наивными, – рассмеялась я, потягивая шампанское из своего бокала.
– Есть немного, – ласково улыбнулся он. – Это еще одна причина, почему хочется тебя оберегать.
