Ольга Николаевна Кучумова
Потому что дочь
Для Алёны похороны были тяжёлым испытанием, но в данном случае наступил момент в жизни, когда требовалось исполнить свой долг. Хотя мать и призывала её не ехать в Брест, сама женщина прекрасно понимала, что никогда себе не простит, если останется дома. Но на душе у Алёны было очень тяжёло, страх и беспокойство терзали её. Тяжесть, как чёрная туча, навалилась и как будто придавила её к земле. «Ничего, – утешала себя Алёна, – нужно только пережить завтрашний день, а потом постепенно боль пойдет на убыль, и через какое-то время она будет вспоминать об отце с тихой грустью».
Неожиданно в дверь позвонили. Алёна очень удивилась, так как время было уже позднее, но открыла. На пороге стояла очень старенькая сгорбленная старушка. Алёна с трудом узнала соседку отца по площадке, которую она видела несколько раз в свои предыдущие приезды. Старушка, держась за стены, прошла в гостиную и опустилась на диван.
– Алёна, какое горе у Вас, – запричитала она. – Александр Васильевич был таким хорошим человеком. Я понимаю, как Вам сейчас тяжёло.
«Вы даже себе представить не можете насколько», – согласилась про себя Алёна.
– Я Вас приглашаю к нам ночевать, – продолжила старушка, – негоже оставаться одной в таком горе.
Несмотря на настойчивые уговоры соседки, Алёна отказалась. Она не хотела никого стеснять и чувствовать себя неловко, ночуя у чужих людей. Поэтому Алёна поблагодарила старушку и вежливо отказалась. Спать хотелось настолько сильно, что казалось – только преклони голову к подушке и сразу же погрузишься в глубокий и крепкий сон. Женщина невольно задумалась, что происходит с душой после смерти и не витает ли она где-то здесь. С другой стороны, папина душа в любом случае не причинит вреда дочери, так что беспокоиться не о чем. К тому же Алёна, несмотря на некоторые комплексы, отнюдь не суеверная и не трусиха. Она прекрасно переночует в квартире отца, никого не напрягая. Старушка нехотя удалилась.
Вздохнув с облегчением, Алёна умылась, переоделась в халатик и свернулась калачиком на тахте, укрывшись одеялом. Торшер она оставила включенным, просто так, на всякий случай. После этого женщина мгновенно отключилась.
Через некоторое время Алёна неожиданно проснулась, было ощущение, будто её кто-то разбудил. Женщине показалось, что уже глубокая ночь, но посмотрев на часы, она поняла, что нет ещё и 23 часов. Зловеще светил зеленоватый торшер, недобрым взглядом с противоположной стены смотрела Джоконда, как будто она знала какую-то ужасную тайну. Алёна почувствовала мороз по коже. Из-за необъяснимого страха она поняла, что уснуть уже не сможет. Решение пришло быстро и как бы само собой – нужно идти ночевать к сердобольной соседке, пока есть вероятность, что она ещё не спит.
Ругая себя последними словами, Алёна быстро засобиралась. «Не думала я, что ты такая трусиха, – говорила себе женщина, – Почему ты не можешь находиться в этой квартире? Ведь она же заперта на ключ, рядом, за стенкой, мирно спят соседи, за окном тихий район спокойного городка Брест. Тебе же, в принципе, ничего не угрожает! Но нет, ты идешь на ночь глядя напрягать совершенно посторонних людей, которые из вежливости пригласили тебя погостить».
Несмотря на острое недовольство собой, Алёна подскочила с тахты, быстренько оделась, взяла ключи и вышла на лестничную площадку. Через минуту она уже звонила в дверь соседней квартиры. Антонина Ивановна, так звали сердобольную женщину, к счастью, ещё не спала и смотрела телевизор. Соседка и её муж, высокий сутулый старик, встретили Алёну очень радушно.
Старушка предложила гостье переночевать в гостиной на диванчике. Пока бабушка стелила постель, к ним в гости заглянула ещё одна соседка, Марина, довольно молодая и симпатичная женщина из квартиры напротив. Она призналась, что наблюдала в глазок, как Алёна звонит в дверь к Антонине Ивановне, а поскольку просто умирает от любопытства, то не могла оставаться дома, так сказать, вдали от событий.
Алёна, почувствовав себя в безопасности, подумала, как сильно она всё-таки хочет спать. Для того ли она подорвалась посреди ночи и пришла к Антонине Ивановне, чтобы общаться со всеми соседями? А ведь завтра рано вставать, ехать в морг, потом на кладбище…
Но женщины не желали войти в положение Алёны. Они принялись наперебой расспрашивать гостью из далекой Сибири, а также что-то рассказывать про своего внезапно умершего соседа. Марина не преминула тут же сообщить, что Александр Васильевич обещал ей подарить какую-нибудь картину, да вот не успел, умер. «Ну, конечно, – подумала Алёна, – так я тебе и поверила. Теперь можно что угодно говорить. Папа никогда никому не дарил своих работ. А в последнее время он даже отказывался их продавать, так ему жалко было с ними расставаться. Он говорил, что ему картины, как дети, мне так на кафедре рассказывали».
– А какого числа умер Ваш папа? – спросила Антонина Ивановна.
– Как это – какого? – удивилась Алёна, – 19 февраля. У меня так написано в свидетельстве о смерти, мне его на кафедре отдали.
– А вот и нет, – торжествующе заявила пожилая соседка, – он умер гораздо раньше, числа 15 или 16.
– Кстати, это действительно так, – подтвердила Марина, – 19 февраля его тело обнаружили, вскрыв квартиру.
– Но ведь есть же заключение экспертизы, там чёрным по белому написано, – возмутилась Алёна.
– Наплевать на эту экспертизу! – нетерпеливо сказала Марина, – Я тебе говорю, всё было не так, как там написано.
«И чего они мне голову морочат, – с досадой подумала Алёна, – Я сегодня когда-нибудь лягу спать? Конечно, этим теткам хорошо, а в Сибири уже глубокая ночь, у нас же разница во времени 4 часа!».
Но Антонина Ивановна бодро продолжала:
– Мы с мужем 16 числа рано утром пошли выгуливать нашего песика Тяпочку, – она кивнула на рыжую лохматую псину, которая сидела неподалеку и, опустив одно ухо, прислушивалась к разговору. И видим – у Александра Васильевича свет в окне горит.
– Ну и что?
– А то, что свет у него горел и днём и вечером. И на следующий день тоже. С кафедры секретарь прибегала, спрашивала, не знаем ли мы, что с ним произошло. Потому что он не пришёл на консультацию и на звонки не отвечает. А мы откуда можем знать? Он нас, если куда-то уезжал, никогда в известность не ставил. Мы и стучали к нему и звонили – всё бесполезно.
– В общем, – продолжила Марина, – уже сил больше не было терпеть и думать, что там такое случилось. А когда мы увидели, что и 19 свет горит, то вызвали милицию. Они нашли понятых и вскрыли квартиру. А он там лежит в коридоре, лицом вниз, о порог в туалете ударился. Рядом валялся веник. Видимо, подметал квартиру, с сердцем плохо стало и упал.
– Нет, – сказала Антонина Ивановна, – милиция не вскрывала квартиру. Они вызвали пожарных и те зашли через балкон, у Александра Васильевича балконная дверь была открыта.
– Да, точно, – согласилась Марина, – он же любил спать с открытой дверью, закалялся всё. Да и зима у нас в Бресте теплая, сейчас вон +10.
– А ещё, – продолжила рассказ Антонина Ивановна, – соседка снизу, Зоя Васильевна, рассказывала нам потом, что она в ночь на 16 февраля слышала сильный шум, как будто стул упал, потом ещё какие-то звуки, потом кто-то стонал. А после всё стихло. Она и милиции хотела это рассказать, да только они не стали её даже слушать.
У Алёны сон как рукой сняло. Сердце защемило от боли. Бедный папа! Ему, наверное, стало плохо с сердцем, он хотел вызвать скорую, но не смог дойти до телефона. Упал и ударился. Он лежал и стонал от боли, но некому было прийти ему на помощь. Возможно, если бы вовремя приехала скорая помощь, его удалось бы спасти. Вот что значит – жить одному! Алёна предлагала отцу переехать в Новосибирск, а он обещал подумать. А чего тут думать-то, когда больше 80 лет на носу.
Алёна решила задать ещё один вопрос, мучивший её.
– А вы не знаете, что случилось у него с медалями? Вроде они куда-то пропали 9 мая, я нашла письмо из милиции.
– Да, неприятно получилось, – закивала головой Антонина Ивановна. – В институте всегда собирают 9 мая участников войны. Вот Александр Васильевич туда и отправился, как всегда, одел свои медали. Ветеранам налили по 100 грамм в честь праздника. Ну и папа твой тоже выпил, не отставать же от других. Хотя выпивать он совсем не мог, ему сразу плохо становилось. Ну а потом всех ветеранов по домам отправили на автобусе, его тоже довезли до подъезда. А он сел на лавочку, да и отключился. А когда очнулся – нет ни одной медали. Все с пиджака сняли.
– Как, прямо на улице? – поразилась Алёна, – Там же, наверное, были люди, всё-таки 9 мая. Неужели никто ничего не видел? С пиджака не так-то просто снять медали, они ведь прикручены.
– Да, вот так всё и было. Александр Васильевич, разумеется, очень расстроился, – сказала Антонина Ивановна. – Он даже написал заявление в милицию. Но потом смирился, сказал, что закажет планки, ведь у него остались удостоверения к медалям.
– Наверное, это ужасно, ведь за эти медали заплачено кровью. Да ещё такое хамское отношение в милиции. Представляю, как отец переживал!
– Мы с мужем его очень хорошо понимали, – откликнулась Антонина Ивановна, – ведь мы тоже участники войны!
Старушка на минуту вышла из комнаты, принесла китель времен войны и с гордостью продемонстрировала его. В несколько рядов китель был украшен орденами и медалями.
На следующее утро Алёну разбудила Атонина Ивановна. Она собрала на кухне нехитрый завтрак – чай, домашние булочки.
– А кофе у Вас, случайно, нет? – с надеждой спросила Алёна, в душе понимая всю безнадежность вопроса. Вряд ли у стариков есть кофе.
Алёна была кофеманка со стажем. Утро без любимого напитка превращало её в нервную раздражительную особу. К обеду мысли о кофе становились навязчивыми, а жизнь – не в радость. Антонина Ивановна отрицательно покачала головой. Алёна вздохнула. Сейчас, когда она испытывала такой сильный стресс, кофе ей был особенно необходим. Он бы взбодрил бы её после почти бессонной ночи и придал ясность мыслям. Но ничего не поделаешь, придётся терпеть.
Алёна поблагодарила гостеприимную хозяйку за завтрак и вернулась в квартиру отца. Залитая утренним светом комната производила впечатление совершенно обычной, огромная репродукция Джоконды не выглядела зловещей. Только беспорядок в квартире был какой-то чрезмерный. «Ну и накрутила ты себя, – подумала Алёна. – К соседям побежала ночевать. Ужасная трусиха!».
Заглянув в спешке собранную дорожную сумку, она не обнаружила там ничего из косметики, ни даже расчески. Поискав, она нашла в квартире отцовскую сломанную пластмассовую расческу и кое-как причесала длинные светлые волосы. Без косметики временно придётся обойтись, хотя обычно даже в магазин за хлебом женщина выходила с макияжем. Вздохнув, Алёна нацепила чёрную водолазку из белорусского трикотажа, купленную в палатке за углом и собралась идти в институт, стараясь не думать, что за кошмар ей предстоит сегодня пережить.
В подъезде к ней подошли несколько человек и выразили своё соболезнование. Слава богу, мир не без добрых людей! Одна из соседок, полноватая женщина с русыми волосами и светло-серыми глазами, взяла Алёну за руку и, сочувственно глядя ей в глаза, сказала:
– Я понимаю, как Вам сейчас тяжёло хоронить отца. Такое горе! А Вы одна, в чужом городе. Я предлагаю от всей души свою помощь. Обращайтесь, если что-то надо, не стесняйтесь. Меня зовут Лена. Я Вам помогу прибраться, разобрать вещи отца, там столько работы. Я бывала в гостях у Александра Васильевича. Один раз он помог мне донести ящик с помидорами из огорода. Мы с ним разговорились, и он меня пригласил к себе в гости, показал мне свои картины. Они такие красивые!
Алёна сама прекрасно понимала, как трудно ей придётся без поддержки родных или хотя бы друзей. Нужно как-то совладать со своими эмоциями, ведь столько требуется сделать, даже не знаешь, за что хвататься. Все случилось так неожиданно, что она вынуждена была поехать одна. Даже на это деньги с трудом удалось собрать. Шутка ли, билеты в другой конец страны, расходы на похороны. Все это отнюдь не дёшево. Кто же знал, что основные затраты взял на себя военкомат, а в квартире отца лежат наличные деньги, и их никто не разворовал, несмотря на большое количество приходивших людей.
Похороны прошли как в тумане. Секретарша Полина дала Алёне несколько таблеток валерьянки и сама тоже выпила. Молоденькая девушка сильно нервничала, и когда из морга вынесли гроб, просто сбежала. Алёна на негнущихся ногах подошла попрощаться с отцом. Её удивило большое синее пятно на лбу покойника. Она спросила об этом окружающих. Ей ответили, что это, скорее всего, трупные пятна или следы от удара, ведь его нашли лежащим лицом на пороге.
Алёне предложили пройти в автобус, куда перенесли гроб с телом. Выяснилось, что коллеги отца по кафедре дружно сели в отдельное транспортное средство, и Алёна осталась наедине с покойным. Ах, если бы хоть кто-нибудь из родных был рядом и держал её за руку! Так она и ехала одна в автобусе вместе с мертвым отцом, оцепеневшая, как будто в состоянии сомнамбулического сна. Это, наверное, были худшие минуты в её жизни. Но вот автобус подъехал к дому отца, и соседи шумною гурьбою заполнили автобус. Алёна пригласила всех желающих на похороны и поминки. Лена села рядом и просто взяла за руку с желанием поддержать. От простого человеческого участия сразу стало легче.
Было холодно, дул сырой пронизывающий ветер. На кладбище лежали сугробы. Отца, как и положено ветерану войны, хоронили с воинскими почестями. Молоденькие военнослужащие стреляли вверх, провожая в последний путь старого солдата. Звучал траурный марш. Алёна чувствовала себя героиней какого-то фильма в трагической сцене – «смерть отца». Всё, вот он – финал жизни, финита ля комедия. Как говорят, жизнь – это театр, а мы в нём актеры. Человек рождается и умирает в одиночку, эту неблагодарную работу он должен проделать сам. Кто-то цинично пошутил, что жизнь – это болезнь со 100% летальным исходом.
Не так-то много событий, связанных с ритуалами. Встреча ребенка из роддома, потом крестины. Или, например, свадьба. У всех народов это связано с определенным пышным торжеством. Раньше Алёна считала, что тратить деньги на свадьбу – пустая и глупая затея. К чему это дорогое белое платье, которое оденешь лишь раз, банкет с большим количеством гостей, дурацкая куколка на капоте машины. Все равно некоторые пары, ещё не успев отдать долги, подают на развод. Но сейчас Алёна убедилась, что праздновать свадьбу нужно, ведь так мало в жизни красивых и запоминающихся событий. О чём же потом вспоминать.
Ну и последний ритуал – похороны, нередко пышные и торжественные. Проводы человека в последний путь. Наверное, ему уже всё равно, как его хоронили, кто из родственников и друзей пришёл, что сказали. Или не всё равно и душа человека откуда-то сверху это видит?
Несмотря на то, что во взрослом возрасте Алёна виделась с отцом всего несколько раз, она его, безусловно, любила. Если подумать, лучшее, что в ней было выгодно отличающее от других – хороший вкус, утонченность, художественные способности, наконец, привлекательная внешность – всё это унаследовано от отца, это его гены. И Алёна была за это благодарна, страшно было подумать, что она пошла бы в маму.
Возможно, при правильном воспитании, если бы отец жил в семье, делился своим жизненным опытом, учил живописи, всё в жизни Алёны сложилось бы по-другому. Она могла стать художником или дизайнером или искусствоведом. Алёна подумала, как мало она знает про отца. Например, он был участником войны, но никогда не вспоминал про эту тяжёлую часть жизни. Даже про кражу наград Алёна узнала только после его смерти, разбирая коробку с документами. Отец любил рассказывать про своё творчество, всякие выставки, работы учеников. Поговорить про искусство, посещение музеев. Другие темы его не особенно интересовали.
После похорон все собрались в кафе при институте, чтобы помянуть ушедшего человека. Алёна с секретаршей Полиной вчера заказали поминальный обед. Слава богу, количество мест рассчитали правильно, осталось даже несколько свободных стульев. Народу набралось немного, не больше 40 человек. Преподаватели с кафедры, несколько старшекурсников, соседи по подъезду. Пришли и представители богемы – художники.
Творческих натур было видно сразу. Вот один из них – короткая куртка из белого искусственного меха, свалявшегося и грязного, фетровый берет с пером, лихо заломленный набекрень, бородка, как у Дон Жуана. Это уличный художник, с которым Александр Васильевич случайно познакомился, такого ни кем не спутаешь. Или Анфиса, невысокая худощавая женщина в потёртых джинсах. Про таких говорят – сзади пионерка, спереди – пенсионерка. Она вместе с отцом вела изостудию при институте.
Собравшиеся чинно расселись, с удовольствием выпили водки – ведь все замерзли от длительного стояния на кладбище. Алёна тоже выпила. Горьковатая жидкость обожгла всё внутри, но сейчас это было даже кстати. Как принято на похоронах, говорили о покойнике только хорошее. Человек, услышав про себя подобные хвалебные речи, передумал бы, наверное, умирать. Многие рассказали про успехи отца Алёны в воспитании студентов и отмечали, какое это благородное дело. Заведующий кафедрой сказал, что Александр Васильевич Черных внёс огромный вклад в обучение молодого поколения. Из его учеников выросли известные в Белоруссии и за рубежом архитекторы и художники. Затем взяла слово Анфиса, коллега отца, которая преподавала вместе с ним рисунок детям в изостудии.
– Я удивляюсь, почему здесь так мало его учеников, – произнесла Анфиса, – тут всё должно быть в венках, столько он воспитал замечательных архитекторов, художников, научил их прекрасному, вложил в них свою душу!
Алёне вдруг стало обидно за отца. Кроме парочки студентов от профкома, никого больше не было. А ведь он столько лет учил молодежь, передавал опыт и знания, давал им всё то, чего была лишена Алёна.
– Конечно, достойный был человек, – подытожил выступления заведующий кафедрой, – про него можно сказать, что жизнь прожил не зря. Оставил после себя талантливые картины, обучил огромное количество студентов, работал даже с маленькими детьми. Его ученики – это его заслуга. Но самое главное – он воевал, защитил нашу Родину. Не про каждого после смерти можно такое сказать, некоторые, прямо скажем, напрасно топчут нашу землю.
После поминок подошла Лена, соседка по подъезду. Она сказала, что вечером неплохо было бы накрыть стол для тех, кто из-за работы не смогли прийти на похороны, но хотели помянуть Александра Черных. Она, Лена, в свою очередь, готова помочь прибраться и что-то приготовить.
Алёна подумала, что одной ей находиться будет тяжёло, а так она побудет с людьми, которые ей сочувствуют и хотят почтить память отца. Поэтому она нашла предложение соседки очень разумным. Это было как раз то, что нужно. Женщина почувствовала в Лене доброго и отзывчивого человека и душой потянулась к ней. Было такое ощущение, что они давно друг друга знают. Соседка рассказала, что обратила внимание на Алёну, когда та приезжала к отцу, ведь она такая яркая и запоминающаяся. С Александром Васильевичем Лена много лет проживала в одном подъезде, общалась мало и практически ничего не знала про его жизнь. Художник Черных был очень замкнутый человек и общение с соседями ограничивалось вежливым – «здравствуйте».
Только недавно Лене случайно удалось побывать в гостях у отца Алёны. Александр Васильевич прочёл ей лекцию про искусство, показывал свои книги и картины и очень впечатлил женщину. Еще был случай несколько лет назад, соседи по подъезду решили встретить Новый год, собравшись все вместе в одной из квартир. Александра Васильевича тоже пригласили, он спустился со своего четвертого этажа, посидел немного за столом. Потом все по стопочке выпили, и он сразу же ушёл к себе, стесняясь признаться, что ему от небольшого количества спиртного стало плохо.
Болтая, как лучшие подружки, женщины зашли в магазин, чтобы купить продуктов для поминок. Алёна почувствовала себя богатой – белорусские продукты гораздо дешевле российских, поэтому купили всё, что захотели – водки, колбасы, сыра, селедки, картошки, конфет… Заплатив смехотворную с точки зрения Алёны сумму, новоявленные подружки отправились домой. Дел было невпроворот, нужно навести минимальный порядок, всё приготовить, потому что соседи собирались прийти к 6 вечера. Алёну эти хлопоты отвлекали от тяжёлых мыслей, поэтому она была даже рада.
Женщинам пришлось повозиться, прежде чем они смогли открыть дверь, ключ не хотел поворачиваться, замок заедал. Лена рассказала, что недели две назад Александр Васильевич тоже не смог открыть квартиру, и ему пришлось обратиться за помощью к соседу Лосеву. После этого замок немного отрегулировали, и вроде он стал нормально закрываться. Про эти неприятности Лене рассказал сам Лосев на поминках.
С трудом открыв дверь и попав, наконец, в квартиру, женщины решили быстренько прибраться. Лена свернула постельное белье, лежащее на диване в гостиной, забрала также и полосатую пижаму и унесла в соседнюю комнату. Алёна убрала со стола всё лишнее и протерла его. Потом Лена решила почистить картошку, а Алёна сказала, что вымоет полы в квартире, так как было очень грязно и натоптано.
Соседка сходила к себе за большой кастрюлей, так как народу собиралось прийти много. Алёна же ползала по квартире с тряпкой, пытаясь отдраить пол. Работа была в разгаре, когда в дверь раздался звонок. «Странно, – подумала Алёна, – ещё только 5 часов, слишком рано для приглашенных гостей». Открыв дверь, она увидела молодого паренька выше среднего роста в чёрной кожаной куртке, джинсах и кроссовках, ничем не примечательного. Скорее всего – студент.
– Александр Васильевич умер? – спросил молодой человек тихим вежливым голосом.
Он стоял на пороге квартиры напротив Алёны, и женщина хорошо его рассмотрела. У парня были темные волнистые волосы и маленькие глубоко посаженные глаза с очень длинными загнутыми ресницами. Свежий румянец говорил о молодом возрасте.
– Я обучался у него в изостудии, – продолжал гость.
Алёна обрадовалась пареньку. Как хорошо, что нашлись таки студенты, которые вспомнили добрым словом своего преподавателя и пришли выразить дочери соболезнование! Как это правильно и по-человечески! А то в кафе на поминках собрались, в основном, коллеги по работе и пожилые знакомые отца. А ведь он много лет обучал молодежь.
Молодой человек сразу же расположил к себе Алёну. Он с интересом расспрашивал, как умер Александр Васильевич, где его похоронили. Вкратце рассказав, что было известно про обстоятельства смерти, Алёна вдруг вспомнила про украденные у отца медали и бездушный отказ участкового расследовать это циничное преступление. Со всей энергией возмущенного холерика она обрушила на голову бедного парня рассказ про человеческую неблагодарность, равнодушие милиции к людям, у которых рука поднялась на святое – медали фронтовика, полученные за то, что он рисковал жизнью, защищая таких вот потомков.
Высказавшись и облегчив душу, Алёна подумала, что студент разговаривает с ней уже довольно долго, соболезнование свои он высказал, все темы исчерпаны и, казалось, неожиданный посетитель мог бы уже идти дальше по своим делам, ей ещё надо вымыть полы во всей квартире. Но парень топтался на месте, мялся и никуда не уходил. «Что ему в конце концов надо, – начала раздражаться Алёна, – стоит и молчит. Почему он не уходит?». Молодой человек вдруг сказал:
– А почему мы стоим на пороге? Можно я войду в квартиру?
– Ну войдите, – сказала Алёна, которой посетитель всё меньше нравился, но отказать было как-то неудобно.
Из кухни слышался звук текущей воды – Лена чистила картошку. Парень вошёл в квартиру и от внешнего спокойствия не осталось и следа. Он неожиданно встрепенулся, зрачки глаз расширились, взгляд забегал – сначала парень быстро зыркнул в открытую дверь гостиной, а потом в мастерскую. Правда, из прихожей мало что можно было увидеть. Шум воды из кухни прекратился, видимо, Лена, поняв, что визит странным образом затягивается, начала прислушиваться. Теперь студент стоял совсем близко от Алёны и смотрел на неё холодным немигающим взглядом. У Алёны от этого неприятного оценивающего взгляда пошёл холодок по спине. Еще немного помолчав, он сказал:
– Вы не могли бы подарить нашей секции альпинизма какую-нибудь его работу из серии “Горы”. Он нам обещал.
Алёна рассердилась. Только ленивый не попросил ещё в дар картину отца – и половина соседей, и коллеги по работе, даже представитель союза архитекторов, все они нашли время сообщить, что ещё при жизни Александр Васильевич обещал им подарить по картине, и вот не успел – умер. И это при том, что художнику всегда было жалко не то что дарить, но даже и продавать свои произведения. Именно поэтому картинами была уставлена вся мастерская. И почему Алёна должна всем встречным и поперечным раздавать работы отца, у неё что, на лбу написано, что она дура? Странное оцепенение слетело с женщины, она холодно ответила:
– Все картины отца будут на выставке в институте, а потом я решу, что и кому подарить. А теперь я вынуждена с Вами попрощаться. Извините, много дел.
Молодой человек нехотя вышел. Несмотря на детские загнутые ресницы и румяные щеки, от парня веяло ледяным холодом. Можно было подумать, что его гложет какая-то проблема. К сожалению, напившаяся валерьянки Алёна была в сильно заторможенном состоянии и не могла делать какие-либо выводы. Она только фиксировала ситуацию совершенно отстраненно.
Едва за гостем закрылась дверь, из кухни выскочила встревоженная Лена, вытирая руки о кухонное полотенце.
– Кто он такой? Что ему надо? Минут 40 стоял, наверное. Я уже стала нервничать!
– Картину он просил отца в подарок, – произнесла Алёна.
Потом подумала и медленно сказала:
– Дай бог, если ему действительно нужна была именно картина.
В душе что-то шевельнулось и неприятно закололо. Но Алёна отмахнулась от этого чувства, надо было срочно домывать пол, много времени было потеряно из-за неожиданного визита, люди должны были вот-вот прийти. В голове между тем крутилась мысль: «Не успел папа умереть, как тут начали отираться какие-то скользкие типы».
Несмотря на непредвиденную задержку, Лена и Алёна блестяще подготовились к приёму гостей. Они выдраили пол, посуду, прибрались в комнате, сделали бутерброды, нарезали сыра, колбасы, сварили картошку.
Пришло довольно много народу. Но только единицы не были на похоронах и поминках в кафе. Первым появился Гоша, муж Лены, с виду – законченный алкоголик. «А Лена то, оказывается, замужем, – удивилась Алёна, я почему-то думала, что она одинока. И возможно, что у неё с папой роман. Она, конечно, сильно моложе отца, но чего только не бывает в этой жизни. Видимо, я ошиблась».
Появились также соседи по площадке, Лосевы, у которых Алёна ночевала, и соседка из квартиры напротив – Марина, вместе с мужем, высоким крупным мужчиной. Несколько человек посетили мероприятие с явным желанием выпить. Еще одна приятная пожилая супружеская пара, которая пришла почтить память Александра Черных, жила на площадке рядом с Леной. Они также присутствовали на похоронах. Была также соседка, которая проживала непосредственно под квартирой отца и слышала шум в ночь, когда предположительно умер Александр Черных. Алёна всех встречала радушно. Гораздо лучше побыть с людьми, чем горевать в одиночестве. К тому же это хорошая возможность ещё раз поговорить об отце с его соседями, людьми, которые последние годы жили бок о бок с ним.
После того как выпили за упокой Александра Васильевича и немного перекусили, так как многие пришли сразу с работы, соседи разговорились. Первой разговор начала Лосева. Антонина Ивановна и её муж наиболее близко общались с отцом Алёны. Соседи ещё раз довольно подробно рассказали, как они заподозрили, что Александра Васильевича нет в живых, кто были понятые, что говорили следователь и милиция.
В этот момент в коридоре зазвонил телефон. Алёна взяла трубку. Мужчина, представившийся преподавателем, выразил стандартное в таком случае соболезнование. Он сказал, что Алёна молодец, приехала на похороны и взяла все хлопоты на себя. Женщину такое мнение, не единожды уже высказанное разными людьми, крайне оскорбляло. Разве не естественно, что она, единственная дочь, приехала. Если не она, тогда кто? Мужчина продолжил:
– Вы тут одна, в чужом городе. Не знаете местных порядков, у Вас здесь нет друзей и родственников и, если что случится, помочь некому. Будьте очень осторожны!
Понимая, что коллега отца говорит это из лучших побуждений, Алёна про себя подумала: «Почему я должна быть осторожна? Не в лесу же я. Вокруг люди и они доброжелательны. Чего же мне бояться? У папы не было бриллиантов и антиквариата. Наследство, которое то ли есть, то ли нет – маленькая двухкомнатная квартира». Вслух женщина вежливо поблагодарила доброжелателя. Перед глазами неожиданно всплыл недавно приходивший папин молодой и симпатичный ученик с его холодным, странно застывшим взглядом. Сердце неприятно сжалось, на душе стало нехорошо и тревожно.
За столом Лена как раз рассказывала про визитера, который ей не понравился. Про этого студента вспомнил и Иван Лосев, сосед, который очень любил сидеть на лавочке перед подъездом со своим любимым рыжим псом Тяпочкой и женой, Антониной Ивановной. Дедок, несмотря на кажущуюся подслеповатость, всё отлично видел, слышал, а главное – запоминал. Иван Валерьевич сказал, что видел (в глазок), как этот студент приходил ещё раз сегодня, звонил в квартиру, но не застал никого дома и ушёл.
Более того, несколькими днями раньше Лосев также видел этого парня, который крутился во дворе без дела. Лена бросила многозначительный взгляд на Алёну, но та была уже не в состоянии вынести всё одновременно – и похороны и все странные нюансы, на которые в обычной жизни, конечно, обратила бы внимание.
Гости разошлись довольно поздно. Лосева опять стала настойчиво приглашать к себе Алёну переночевать, пугая духами умерших, но женщина отказалась, не желая кого-то обременять. Лена взяла на себя мытье посуды. Когда все разошлись, ей удалось уговорить Алёну пойти к себе в гости, а завтра соседка обещала помочь разобрать отцовские бумаги. С наступлением позднего вечера женщина опять почувствовала себя в отцовской квартире крайне некомфортно и была благодарна за предложенную помощь. В квартиру Лены они пришли поздно, уже за полночь. Это была скромно обставленная, чистенькая двухкомнатная квартира. Лена постелила в гостиной на диване и Алёна, измученная тяжёлым днём, уснула почти мгновенно.
