Ольга Николаева
Лекарство от скуки. (Не) твоя девочка
ПРОЛОГ
– Уходи! – Аля рассерженно шептала, беспокойно оглядываясь на дверь. – Уходи, и больше не смей появляться, ты слышишь?!
– Я приду завтра, и послезавтра, и буду приходить каждый день.
– Не наигрался, Пальмовский? У меня ребенок! Ей нельзя привыкать к посторонним! Я уже не девочка, к которой можно бегать, если захочется лекарства от скуки!
– Ты – не лекарство, Аля. Ты – отрава.
– Виктор, не нужно играть словами. Я и раньше тебе не особенно верила, а теперь – и подавно. – Девушка устало присела за стол, глядя на него отчаянно, почти с мольбой. – Но я – взрослый человек, а Настена – ребенок, ей не нужны эти наши с тобой разборки.
Виктор не хотел с ней спорить. Хотел смотреть, как она ходит по маленькой кухне, наливая себе ромашковый чай, как трикотажные брюки мягко облегают ее бедра, совсем немного округлившиеся, как хрупкий позвоночник выступает под майкой, когда Аля наклоняется за чем-то. Ничего не изменилось за эти пять лет: он снова дышал чаще, двигался резче, тянулся руками и взглядами к одному-единственному человеку, как только тот оказывался рядом.
– Мне тоже налей. – Прозвучало резковато. Вздохнул, добавил с неохотой. – Пожалуйста.
Аля встала перед ним, уперев руки в бока. Тонкие ноздри маленького носа гневно раздулись.
– Ты. Уходишь. Витя. Что непонятного?
– Малышка спит. От того, что я попью чай на вашей кухне, уже ничего не изменится. Мы весь день провели вместе, ты не была против. Откуда сейчас такая агрессия?
Сделал к ней шаг бессознательно. Потянулся к лицу девушки, забыв, что между ними уже целых пять лет. И еще девочка, о которой он сегодня узнал впервые.
Серьезные препятствия, если вдуматься.
Сущие мелочи, если до одури хочется снова ее потрогать, втянуть носом воздух где-то в районе женского ушка, поймать губами пульс на шее под нежной кожей.
Аля так же инстинктивно отдернулась, шагнула назад.
– Пальмовский, ты заигрываешься. Собирай свои манатки и сваливай! Подарки можешь тоже, кстати, забрать, Настя даже не заметит, что они пропали!
– Врешь. – Еще один шаг в ее сторону.
– Нет. – Такой же шажок назад, от него.
– Ты скучала. – Всего пара движений, и девушке придется упереться в стену.
– Нет. Ты слишком высокого о себе мнения! – Она понимала, что отступать некуда, но все равно отступала.
– А я скучал. – Виктор почти прижался к ней, оставил между телами каких-то пару миллиметров. Руками уперся в плитку по обеим сторонам от ее головы. С каким-то осязаемым, животным удовольствием коснулся розового ушка губами, зашептал. – Уверен, что ты скучала тоже. У нас ведь взаимная зависимость, Алька. Не ври, что это не так! Ты – моя, была и осталась.
– Успокойся, Пальмовский! – Она пыталась вырваться из жесткой хватки, отворачивалась. Он мог бы поверить в искренность, если бы не ощущал, как дрожит ее тело от каждого нечаянного прикосновения.
И это было не отвращение, Виктор знал точно.
– Не могу успокоиться. Думал, увижу тебя – все пройдет. А нет, видишь – не проходит.
– Убери от меня руки, я сказала!
– Тоже не могу.
Когда-то Але нравилась его наглость и легкое хамство. Она любила, когда он тянулся к ней, несмотря на правила, этикет, приличия. Хотел – обнимал. Хотел – целовал. В любое время, в любом месте.
– Пальмовский, не будь уродом! Не пользуйся тем, что я сейчас не могу заорать… – Она шептала горячо, с откровенной злостью. Но эффект был совсем другой: Виктор тянулся к ней еще больше.
– Ты тоже от меня зависишь, Аля. Не спорь. Зачем себя обманывать?
– Мою зависимость зовут Настей. Других у меня нет. А теперь отпусти!
– Сначала поцелую. А потом – хоть убивай.
У него никогда слова не расходились с делом. Не стал дожидаться разрешения, легко прикоснулся к губам. Думал, что получится тормознуть вовремя. Ошибся…
Аля отталкивала его руками, но сама тянулась навстречу. Дышала неровно, тряслась, как осиновый лист на ветру, а ртом прильнула к его рту, ответила. Сначала еле ощутимо, а потом все более жадно и требовательно.
Невыносимо было чувствовать, как она дрожит. Пришлось опустить руки на ее плечи, пройтись по спине одной, второй – придержать за затылок. Вспомнить, как это здорово – стягивать резинку с волос, зарываться пальцами в шелковую волну… Он почти урчал от удовольствия, слышал, как она в ответ выдыхает коротко, пьянел и сатанел от желания усадить ее на что-то устойчивое, чтобы не бояться, что вместе рухнут.
– Мамочка? – Тихий голосок из-за спины.
Пальмовский замер. Так он еще ни разу не попадал.
– Мамочка, я хочу попить. Я звала, а ты не слышала…
Он осторожно оглянулся. Аля в его объятиях, кажется, тихо умирала. Только глаза еще жили, исходя ненавистью.
Маленькая принцесса, у которой даже пижама была усыпана какими-то розовыми единорогами, медвежатами и ромашками, сонно терла глаза, щурилась от яркого света.
Если включить суперспособности и разлететься по разным концам кухни, она еще могла ничего не заметить. Жаль, что таких способностей не было ни у Виктора, ни у Али.
– Ой… А что это вы делаете? – В сонном, тихом голоске мелькнул интерес. Глазенки распахнулись.
Девочка смахнула несколько кудряшек с лица, чтобы лучше видеть, подошла ближе, с любопытством уставилась на взрослых.
– У мамы… – Виктору чуть не отказал голос. Пришлось прокашляться, чтобы дальше говорить. – У мамы соринка в глазу застряла, я помогал ей вытащить.
– Мама, ты поэтому плачешь, да? Опять соринка попала?
Девчушка деловито отодвинула взрослого дядю в сторону, потянула мать за руки.
– Давай, посмотрю! Я тебя пожалею, мамочка, я тебе помогу…
Аля присела на корточки перед ребенком, с явным усилием сжимая трясущиеся губы. Потянулась к дочке, обняла ее, спрятала лицо в детских кудряшках, но в последний момент успела обжечь Пальмовского взглядом, полным злости и чего-то еще, не менее горького и жаркого.
– У меня все прошло, малыш. Нужно просто проморгаться, и все будет хорошо. Спасибо, моя лапушка. Ты такая добрая у меня…
Он сейчас был здесь лишним. Абсолютно чуждым элементом в этой семейной идиллии. Мать и дочь, сосредоточенные друг на друге, и какой-то залетный мужик.
– Дядя Витя тебя целувал, да? – Оба взрослых синхронно поперхнулись. Маленькая ложь во спасение не прокатила…
– С чего ты взяла?
Аля поднялась, увлекая дочь к графину с водой, уводя подальше от того, кто посмел ей все испортить. Оглянулась, намекая, что ему пора сваливать, и ждать чудес не стоит.
– Ты же меня всегда целуешь, когда мне плохо. У тебя же болел глазик? – Кроха доверчиво прижималась к матери, встала босыми пятками на ее домашние тапочки, приподнялась на цыпочках, заглядывая в глаза.
– Нет, малыш. У взрослых людей так не принято. Это только мамины поцелуи так помогают, а чужие – нет.
– Эх…– Она вздохнула демонстративно. Потом еще раз. Почти комично, если бы не сама ситуация. – Эхххх…. – И еще один тяжкий вздох.
– Что такое?
– Я думала, вы поцелуетесь, и он станет нашим папой… – Лукавые глазенки, уже совсем проснувшиеся, выглянули из-за материнской ладони, явно на что-то намекая Виктору, и тут же спрятались. – Эх…
– Нет, малыш. Папами так не становятся. И дядя Витя уже уходит. – Уже другие глаза, не с намеком, а с четким указанием, смотрели на него в упор. – Дядя Витя, скажи нам «До свидания» и иди домой.
Только полный идиот стал бы сейчас настаивать на обратном. Виктор не был идиотом. Послушался.
– Дядя Витя, а ты завтра к нам еще придешь? – Юная принцесса умела быть настойчивой, несмотря на все запреты и шипение матери. Она с явным удовольствием забралась на колени к Але, положила ей на плечо голову и наблюдала, как «дядя Витя», не торопясь, уходит.
– Нет, котенок, дядя Витя завтра уезжает, очень далеко. Не расстраивайся…
– Нет! Скажи, что ты завтра придешь! Скажи! Это неправда, что уезжаешь! Неправда же?
Соглашаться с этой маленькой женщиной было гораздо удобнее и приятнее.
– Конечно, принцесса. Я завтра тоже приду. Обязательно. А ты сейчас ложись спать, спокойной ночи!
Захлопнул за собой дверь, абсолютно довольный и спокойный. Малышку он точно обманывать не собирался.
Часть 1.
Глава 1
Около шести лет назад
– Девушка, вашей маме зять не нужен? – Самый тупой подкат на свете, Виктор это прекрасно понимал. Но на другие сейчас он был не способен.
– Да. Нужен. Очень. Мы сейчас как раз кастинг проводим. Хотите поучаствовать?
– Почему бы и нет? Куда присылать анкету?
Легкий треп ни о чем за стойкой кофейни. Пальмовский в тот день до того замотался, что готов был к любым неудобствам, только бы сделать глоток нормального эспрессо. Здесь подавали такой – густой как смоль. Бодрящий до зубовного скрежета.
– Никуда не нужно присылать. У меня есть с собой. – Девчушка потянулась за сумкой, искристо улыбаясь. Реально достала оттуда папку с бумагами, одну вытащила из файла и подала в руки Виктору.
– Ничего себе, как все серьезно… – Это уже было лишнее, но он зачем-то принял анкету, начал рассматривать…
Эти две трещотки привлекли внимание, как только он уселся за стойку. Виктор не вслушивался в их треп, лишь замечал, что одна смеется заливисто и радостно, почти как ребенок. Можно было слушать этот смех бесконечно, как мелодию – просто наслаждаться отдыхая.
Он обернулся в ее сторону, лишь когда кто-то неосторожно толкнул девчонку в спину, та чуть не свалилась с высокого табурета.
Многолетняя привычка и скорость реакции сработали быстрее, чем Виктор сообразил: он сначала подхватил девушку, спасая от падения, и лишь потом подумал, что делает.
– Спасибо. Извините. – Сказала она растерянно.
– Вашей маме зять не нужен? – Ответил невпопад, потому что завис на мгновение, а потом стало поздно.
Она была слишком хороша, чтобы просто так отвернуться. Слишком молода, чтобы рассчитывать на что-то серьезное. Но если она предлагает заполнить анкету, почему бы и не сделать это?
Ничего из того, что Виктор написал в опроснике, не было правдой. Только зачем-то указал свой настоящий номер. Вряд ли она позвонит Тугодуму Скупердяеву пятидесяти восьми лет от роду, у которого из полезных привычек – только умение гладить кота за ушами.
– Держите. Надеюсь, что вашей маме очень понравится моя кандидатура. Я надеюсь пройти в финал кастинга.
– Ничего не обещаю. У меня очень придирчивая мама. Кому попало свою дочку не отдаст! – Девчушка старательно сдерживала улыбку, отвечая. Но ей до серьезной мины Пальмовского было как до Китая пешком.
– Теперь ваша очередь. – Эспрессо давно уже закончился, пора было встать и отправляться на покорение новых вершин. Но Виктор совершенно не хотел торопиться. Скука – страшная болезнь, от которой так сложно излечиться. А тут попался такой отличный способ хотя бы на время развеяться.
– В каком смысле? – Она, очевидно, растерялась. Глянула коротко на подругу, которая молча слушала весь разговор.
– Мне тоже нужна ваша анкета. Чтобы все было по-честному. Давайте, заполняйте.
Девушка с сомнением прикусила губу, мельком проглядывая писанину Пальмовского. С трудом сдержала улыбку пару раз, больше никак не выдала, что думает о престарелом Тугодуме.
– Хорошо. Пусть будет по-честному. Сейчас и я заполню.
Дуня Скипидарова, если верить написанному, тоже была весьма взрослой – родилась аж в восемнадцатом веке, еще до отмены крепостного права. И любила гладить пузико своему плюшевому кролику. Похоже, только последний пункт и был правдой.
– Вы дату верно указали, Дуня? Ни в чем не ошиблись? – Было бы грустно, если такая милаха не умеет вычитать и складывать…
Красивая. Вкусная. Он уже даже представил, какая у нее на ощупь талия – тонкая, перетянутая легким пояском, и какие упругие бедра под шелковым платьем. Но любая красота портится, если к ней не приложены хотя бы минимальные зачатки мозга. Виктор никогда не любил дурочек, с ними чересчур уж тошно.
– Не переживайте за мой возраст, там все правильно. Я просто слишком хорошо сохранилась для своих лет. – Веселая усмешка успокоила: «Дуня» прекрасно понимала, что делала, значит, не так все и плохо с математикой.
– И до сих пор не замужем? Как так вышло?
– Так видите ж… Кастинги… Мама никак не определится… – И чувство юмора хорошее, девочка начинала ему нравиться все больше и больше.
– Уверен, моя кандидатура ее устроит на тысячу процентов. И вам, наконец, не придется больше ходить в старых девах! – Он уже раздумывал, не заказать ли еще эспрессо. Сегодня в этой кофейне его варили просто чудно, иначе откуда бы в Викторе вдруг взялось столько прыти по охмурению?
– Ой, очень хотелось бы верить! Я постараюсь ее уболтать! А можно вашу фотографию, пожалуйста? Я приложу к анкете. Маман не устоит перед таким красавчиком!
Становилось все интереснее… Это кто еще кого тут охмурял?
– Валяйте. Вам как лучше? Спиной повернуться или язык показать?
– Уже никак не нужно. Я все сделала. – «Дуня» спрятала в карман телефон, которым очень оперативно щелкнула. – Спасибо вам, уважаемый Тугодум! Вы покорили мое измученное сердце!
– Конфетку хочешь, Дуня? – Утром прихватил со стола секретарши несколько мятных леденцов. Очень кстати оказались. Таких малышек стоит соблазнять только конфетами, все остальное – слишком рано для юных душ.
– Спасибо. Но мама не разрешает брать от незнакомых дяденек.
– Хорошая у вас мама, Дуня. Правильно воспитывает.
И девочку хорошую сделала, что смотреть, что слушать – одно удовольствие, не оторваться… Виктор уже подумывал, не задвинуть ли, к черту, все самые важные дела, не пуститься ли во все тяжкие.
– Давайте, кофе угощу вас с подругой. Какой вы пьете?
– Спасибо, не нужно, правда. – Девушка почему-то расстроилась, застеснялась. – Я ведь не для этого с вами разговариваю.
– И я не для этого предлагаю.
– А для чего?
– Чтобы был повод еще задержаться и провести с тобой время, Дуня. – Внезапно расхотелось шутить. А еще не мешало бы выяснить, как ее зовут. Ну, не Дуней же, в самом деле?!
– Не стоит. Нам пора уходить… – Девчонка дала сигнал подруге, которая почти не смотрела уже в их сторону, а что-то увлеченно чиркала в блокноте.
– Да нет уж, оставайтесь. Лучше я уйду.
Словно по заказу, затрещал телефон – сначала посыпались сообщения в разных мессенджерах, потому раздался звонок. Абонент, который никогда не приносил хорошие новости.
– До свидания, Тугодум! – Девушка снова расцвела, улыбнулась на прощание.
– Всего хорошего.
Он почти сразу же забыл о Дуне, с ходу окунувшись в сложный разговор. Бросил несколько купюр на стойку, двинулся к выходу.
Анкету смял, хотел уже выбросить в урну у самой двери… Но в последний момент остановился, спрятал скомканный шарик в карман, вместе с бумажником и ключами.
– Здравствуйте. Я хотел бы услышать Дуню Скипидарову. На крайний случай, позовите к аппарату ее маму!
По звонкому «алло» в трубке Виктор уже понял, что девушка дала ему верный номер, ее голос нельзя было не узнать.
– А по какому вопросу интересуетесь? Время позднее. Дуня изволит почивать. – Девчонка веселилась. Настроение Пальмовского поднималось.
Очень странная реакция, если вспомнить, что совсем недавно ему хотелось кого-нибудь убивать или самому вздернуться: все клиенты одновременно сошли с ума и, словно сговорившись, пытались то же самое сделать с Виктором.
– Я на кастинг анкету подавал. Хочу узнать, когда меня объявят победителем.
– Ах, вот оно что… – Он как будто вживую представил, как девчонка на том конце провода закусила губу, чтобы не рассмеяться. – Вы так уверены в своих шансах?
– А что, у Дуни есть более интересные варианты по смене фамилии? Моя – самая классная, тут даже сомнений быть не может!
Зачем звонил – и сам не сказал бы. Случайно обнаружил клочок бумаги, когда вытряхивал из карманов пиджака содержимое. Знакомство, которое он никак не планировал продолжать, вдруг стало шансом хоть немного развеяться.
– Вы даже не представляете, Тугодум, как много интересных предложений нам поступало. Наверное, придется тянуть жребий, иначе никогда не сможем определиться…
– Давай, по видео поболтаем, Дуня? – Ему хотелось не только слышать, как она улыбается, но обязательно еще и видеть.
– Нет. Это некомильфо.
– С чего бы вдруг?
– Дуня в пижаме. Приличные дамы в таком виде не показываются мужчинам.
– А ты простынкой до носа укройся, и будет все нормально. Выбери такую, чтобы не просвечивала.
Мужской интерес, до этого слабенько тлевший, вдруг проснулся. Воображение зацвело буйным цветом. От простого-то упоминания пижамы…
– Нет. Пижама – мелочи. Я же всю красоту с себя сняла…
– Это какую же, если не секрет?
– Парик, ресницы, ногти, зубы… Губы вот сдулись, их нужно будет утром снова подкачивать. В общем, я сейчас очень некрасивая. Тугодум не выдержит такого зрелища и раньше времени сойдет с дистанции.
– Ты, значит, лысая, беззубая, без ногтей и губы выглядят, как спущенные шины? – Он прекрасно помнил, как выглядит девочка. Ничем искусственным там даже не пахло. Но картинка в уме нарисовалась забавная.
– Да. И грудь… – Картинный вздох в трубку, от которого можно было оглохнуть. – Грудь тоже ведь… До самого пупка обвисла. Я так устала каждое утро приводить себя в порядок…
– Знаешь, Дуня, ты просто мой идеал! Обожаю таких естественных красоток! И у меня есть насос автоматический. Теперь ты просто обязана выбрать мою персону. Разве можно остаться без насоса?
– Я подумаю…
– Не надо думать. Я сейчас подъеду. Говори адрес, откуда забрать!
Долгая пауза, во время которой Виктор и сам размышлял, что это на него нашло такое… Мечтал уже несколько недель подряд пораньше оказаться дома, отдохнуть, выспаться, да просто почитать или глянуть хорошее кино. Домашний кинотеатр с аудиосистемой, которой могла бы позавидовать профессиональная студия, давно покрылся толстым слоем пыли… Сегодня были шансы пыль смести. Так нет же, ему эта Дуню приспичило видеть…
– Алло. Дуня, ты на проводе? Или это уже ее мама подошла?
– Алло… Я уже парик обратно приклеиваю, собираюсь.
– Серьезно? – Девушка удивила даже больше, чем он – сам себя.
– Да. Я решила, что нужно поближе познакомиться с таким перспективным кандидатом. Только насос не забудьте, пожалуйста!
– Ты с ним собралась знакомиться или со мной?
– Ну, ты же понимаешь… Озвучил преимущество – доказывай.
– Хорошо. Я пошел собирать по всему дому насосы. – На самом деле, поднялся с любимого дивана и побрел в поисках подходящих случаю джинсов и толстовки. Не в костюме же переться вечером на свидание с девушкой? Его уже тошнило от галстуков и пиджаков. – Адрес мне назовите, Дуня. А то кучер может заблудиться, если поскачет только по интуиции…
– Я сейчас смс-кой сброшу, а то на слух можете не запомнить. Да и имя у вас, Тугодум, наводит на мысли всяческие… – Тут уже Виктор усмехнулся. С его-то работой, да иметь проблемы с памятью – прямой путь в черную дыру, а не к успеху.
– Давай, Дуня, присылай смс-ку! Я подъеду – наберу.
Девушка жила на другом конце города, словно по заказу. Если добираться днем – у Виктора были бы все шансы потратить на дорогу несколько часов. В ночное время – минут тридцать, не больше.
Кататься по ночам Пальмовский любил – это позволяло расслабиться, но при этом не поплыть совсем. Можно было вести автомобиль, автоматически нажимая педали и кнопки, не опасаясь, что какой-нибудь сильно спешащий идиот подставится под капот или вынудит подставиться кого-нибудь другого.
Главный вопрос, который не давал покоя: а куда он катится и зачем? И кто его ждет по указанному адресу? И ждет ли, вообще?
Нормальный, рабочий Пальмовский давно уже пробил бы номер телефона и адрес по всем существующим и доступным базам. Это была одна из основных частей его бизнеса – находить и проверять данные.
Но вот этот странный вечерний Виктор зачем-то позволил втянуть себя в авантюру и решил убедиться, что его не разыгрывают, самым примитивным способом: потащился в указанное место.
«Я подъехал. Выходи» – звонить не стал. Отправил сообщение. Пытался угадать, какое из окошек многоэтажки погаснет первым после его отправки. Как юнец, которому больше делать нечего.
«Обуваюсь и бегу»
Он дал себе времени – пять минут. Если не появится – значит, его тупо провели за нос. Его, Пальмовского, которого никто и никогда еще не пытался обмануть.
Глава 2
– А ты смелая, Дуня. – Пальмовский до последнего был уверен, что никто к нему не выйдет. И вообще, не факт, что девушка обитает в этом районе. – Или глупая…
– В моем возрасте уже ничего не страшно. Помните, Тугодум? Видели же анкету?
Девчонка нисколько не обиделась на его замечание, только легко отмахнулась.
– Жить хочется в любом возрасте, Дуня. И желательно – здоровым, с полным набором органов и частей.
– У тебя глаза добрые, Тугодум. Не надо уж так сильно притворяться под свое имя… – Девочка подошла непростительно близко к нему. Так даже взрослые, опытные дамы на первом свидании не рискуют. – Усталые, немного грустные, но добрые. Это же видно.
– Все-таки глупая. – Неуловимое движение, и вот уже Дуня прижата к дверце его машины. Надежно зафиксирована крепкими руками.
Виктор успел заметить, как зачастил пульс на шее, как расширились глаза… Не от ужаса, от удивления.
– А может, мне нравится? Может, мне хочется острых ощущений?
Она быстро справилась с первым шоком, хлопнула ресницами, улыбнулась отчаянно. Вырваться из рук Пальмовского даже не пыталась.
– Ты сумасшедшая? А если я маньяк? Может, я специализируюсь на девушках из баров?
– Я вполне нормальная. А вот вы, уважаемый Тугодум Маньякович, как-то теряете сноровку. Не подтверждаете репутацию!
Стоять вот так, прижавшись к автомобилю, было уже как-то странно. Нужно было отпускать добычу из рук или как-то продолжать начатое. Но девчонка так уютно устроилась в его руках, словно там всю жизнь и провела.
– Это какую же, интересно? – Нужно было отпустить, а он лишь плотнее придвинулся. Эта близость манила, будоражила.
– Сотрудники вашей любимой кофейни все о вас знают, мил человек! А еще про вас многое рассказал гугл-поиск.
– Ты гуглила по мне информацию? – Челюсть Пальмовского, в общем-то привычная к разного рода эксцессам, все же чуть-чуть отвисла.
– А то!
– Серьезно? И что же ты там нашла?
– Что вы не проходите кастинг, дорогой Тугодум. Моя мама не любит, когда ее обманывают. Выдаешь дочку замуж за одну фамилию, а потом обнаружишь совсем под другой.
– Мама не любит загадочных мужчин?
– Нет.
– А ты? – Он склонился к ее лицу, практически не оставив расстояния. Глаза в глаза, нос к носу. Губами ощущал легкое дыхание, вырывавшееся из ее губ.
– А я люблю! – Не увидел, скорее, почувствовал, как она улыбалась.
– Сочувствую твоим родителям. – Сделав над собой усилие, он все же отпустил глупышку. Она, скорее всего, не понимала толком, на что нарывается.
– Что так? Они очень даже счастливы иметь такого ребенка!
– Этого ребенка только что зажимал посторонний мужик в темноте. Чем бы такая история могла закончиться?
Отступил на шаг, от греха подальше. Он не столько пугал девушку, сколько себе напоминал, что ведет себя опрометчиво.
– Папа стоит на балконе с заряженным ружьем. Все под контролем. – Она все так же мило растягивала губы, показывая соблазнительные ямочки.
И вот пойми – стебется или говорит правду? Виктор никогда не баловался табаком, но тут подумал, что можно бы и затянуться разок. Чисто, чтобы расслабиться. Искал себе развлечение, чтобы забыть про рутину и скуку? Похоже, нашел. Да такое, что закачаешься!
– А толку? Нужно было стрелять, давно уже. – Противореча сам себе, открыл пассажирскую дверь. – Садись. Покатаемся, любительница острых ощущений!
– А давай!
И села. Просто так вот взяла и села в его автомобиль.
– И часто ты так развлекаешься? Катаешься непонятно с кем?
– Нет. Ты – первый. Я очень скучно живу, вообще-то.
– По этой причине твой папа держит ружье заряженным?
– Он в юности занимался биатлоном. Как зарядил, так и держит в таком состоянии. Привычка.
– Тебе восемнадцать хоть есть, дочь биатлониста? Не хотелось бы огрести потом за совращение малолетних…
– Обижаете. Мне двадцать один!
Ее было невозможно ничем пронять: девушка продолжала излучать отличное настроение. Как игривый щенок, сорвавшийся с цепи…
– И вы уже собираетесь меня совращать? Так быстро?
– Ну, можем сходить на пару свиданий, для начала… Тебя как зовут по-настоящему, Дуня? Давай уже признаваться…
– Аля меня зовут.
– А полное имя?
– Это полное и есть. Папа в ЗАГСе решил не заморачиваться. Аля Петровна Ракитина.
– Волшебно.
– Конечно, Виктор Сергеевич Пальмовский – звучит намного приличнее… – В первый раз она фыркнула почти обиженно и отвела взгляд в сторону. Словно там, за окном, вдруг что-то очень важное показали.
– Ладно. Ты меня сделала, Аля Петровна. Я тебя никак не пробивал. Ты знала, что я Виктор, а я – не знал ни адреса твоего, ни имени, вообще ничего, кроме номера телефона.
– Это я тебе так сильно понравилась, Виктор Сергеевич? – Глаза моментально зажглись интересом, вернулась на лицо заразительная улыбка, снова заиграли ямочки…
Виктор усиленно смотрел на пустую дорогу. Только чтобы на эту смешливую заразу не пялиться.
– Мне скучно, Аля. Даже крутые возможности порой надоедают…
– Вот и мне скучно. Хотя и без крутых возможностей. – Она гордо вздернула носик, мотнула головой.
– Не лучший способ развлечения ты придумала, Аля Петровна. Опасный. – Пальмовскому самому стало смешно от назидательного тона. И промолчать не мог. Такие же дурочки умеют вляпаться в передрягу, а потом предки бегают с седыми волосами, зовут на помощь.
– Твой номер телефона есть у моих родителей. Номер автомобиля записали камеры на всех подъездах. У меня стоит геолокация, найти, где нахожусь, ни для кого не составит труда…
– Ну, ты же понимаешь, что когда тебя найдут, может быть уже поздно, Аля? – Вечер так легко начинался, его не хотелось портить нравоучениями. Но, черт побери, кто-то же должен был вправить ей мозги?
– Виктор Сергеевич, я к опасным людям даже близко не подхожу. Успокойся.
– А я не опасный, значит?
– Нет. – Она опять улыбалась.
– Вот сейчас было чуточку обидно…
– Не обижайся. Ты хороший. Мне дядя сказал.
Захотелось ударить по тормозам и высадить девочку, от греха подальше. Но Виктор сдержался. Любопытство победило.
– И кто же у нас дядя, если не секрет?
– А вот сам узнай. Теперь твоя очередь проводить расследование!
– Договорились. Чем займемся?
– Ты обещал покатать меня на крутой тачке. Давай кататься.
– И все?
– И все. Можно музыку еще включить.
– Включай. Выбирай, какая нравится…
Виктор никогда не увлекался бессмысленной ездой по дорогам: было просто некогда страдать ерундой. Сейчас пытался понять смысл этого удовольствия.
– Тогда на трассу, чтобы с ветерком?
– Давай. Проветримся…
– А твой дядя не устроит погоню? Вдруг, решит, что я тебя похищаю?
– Ну, если превысишь скорость… Может и такое случиться. А вообще – нет. Не должен.
Оставалось только поверить. А потом проверить. Уже руки чесались, чтобы прямо сейчас отправить данные нужным людям и выяснить всю подноготную девочки, которая пыталась казаться непростой. Но выезд из города, внезапно загруженный автомобилями, ночная трасса, скорость…
Неожиданно для себя, Виктор увлекся процессом. Девушка рядом никак не отвлекала от дороги – время от времени переключала треки, лишь только видела, что Пальмовский морщится, услышав не очень приятную мелодию. И молчала, что удивительно для ее пола.
– О чем думаешь? – Он первым не выдержал. Содержимое хорошенькой головы интересовало все больше.
– О тебе.
– Кхм…
– И что же сочинила?
– Ты мне нравишься.
– Уже? Так быстро?
– Ага. Прямо сразу. Поймал меня в кафе тогда, я же чуть носом об столешницу не стукнулась. И все.
– Ты навеки моя теперь?
– Ну, навеки – это сильно сказано. Но пока да, почти твоя.
– Меня не устраивает «почти», я собственник.
– Меня тоже.
– И как будем решать эту проблему? – Забавное признание в «почти» любви. Звучало странно, но Виктору понравилось.
– Не знаю. Ты взрослый. Мужчина. Сам придумывай как-нибудь.
– Продолжаешь дурака валять? – Слишком серьезная мина. Слишком напыщенный тон. Так не могло продолжаться долго.
– Конечно. А что я могу тебе предложить? Давай поцелуемся и проверим нашу совместимость?
Он все-таки ударил по тормозам и съехал на обочину. Благо, местность позволяла остановиться, никому не мешая.
– А давай. Зачем откладывать? Сразу и поймем, моя ты или не моя!
Виктор все ждал, когда девчонка даст заднюю: и когда отстегивал свой ремень, отодвигая кресло дальше от руля, и когда отщелкнул ремень Али… когда наклонялся ближе к лицу, когда притягивал ее к себе, обхватив за плечи… После каждого движения был уверен: вот сейчас остановит! Вот сейчас крикнет, что шутка затянулась, она против, и вообще – верните ее домой, к маме, и прекратите безобразничать!
Но нет… Красивые глаза лишь только расширялись, отражая в радужках лицо Пальмовского, аппетитные губы приоткрылись от волнения… Сама девушка замерла, даже дышать перестала, кажется…
– Ну, что, проверяем? – Дал ей последний шанс на отступление, когда между лицами осталась всего лишь пара миллиметров. Зря, конечно, спрашивал: его сейчас уже никакая сила не смогла бы остановить.
– Ага. – Аля выдохнула ответ ему прямо в губы, даже еще чуть приблизила их… Но все равно оставила ему право сделать самый первый шаг.
Вот так, со слегка удивленной усмешкой, он прикоснулся к ней в первый раз по-настоящему. Моментом забыл про свои же принципы и правила, про то, что советовал ей помнить про осторожность. Какая, к чертям, осторожность, когда током прошибает всю нервную систему, да так, что разряды отдаются зудом во всех нервных окончаниях?!
Она была нежная, сладкая, податливая. Последние предохранители выбило, когда Аля не только позволила целовать, но сама потянулась навстречу, ответила, прикусила осторожно его нижнюю губу, потом еще раз, облизнула верхнюю… Словно кошечка, пробующая лакомство на вкус…
Дальше Виктор не помнил, какие мысли его посещали. Вернее, ничего в голове и не было. Голые инстинкты и ничего больше. Не смог бы восстановить в памяти, как перетягивал ее к себе на колени, усаживая верхом. Где-то смутно отложилось ее «ой» и шипение – за что-то зацепилась в процессе, попой на руль уселась… Громкий сигнал, наверное, смутил всех проезжавших мимо. Пальмовскому с Алей до него было просто параллельно. Гудит и гудит себе, что такого?
Было чуть-чуть жарко и совсем немножечко неудобно, сущие пустяки по сравнению с тем, как оказалось здорово ощущать под руками гибкое, мягкое, горячее тело. Чувствовать, как тонкие пальчики крепко стискивают его шею, как ворошат волосы на затылке… Слишком чистый кайф для первого поцелуя, слишком здорово, слишком вкусно, чтобы самому вот так вот взять и остановиться…
В сознание вернула полицейская сирена и сине-белые проблесковые маяки. Несколько машин с ревом, гулом и миганием пронеслось мимо, заставив отпрянуть друг от друга, очнуться…
