Ольга Лисенкова
Невеста Хранителя Стихий
Глава 8
Мясо таяло во рту. Хлеб был свежим, с хрустящей золотистой корочкой и мякишем, похожим на белоснежное облачко. Ника опасалась опьянеть, потому специально уточнила, чтó в бокале, – это оказался компот, и его вкус напомнил ей о беззаботной поре малолетства, когда набегаешься по огороду, по ослепительному солнцу, раскалишься, словно сковорода, а потом заскочишь в дощатый домик и залпом выпьешь целый стакан этого прохладного концентрата жаркого лета. Она даже прищурилась от счастья, смакуя вкус детства.
Мир наблюдал за ней благосклонно. Сам он ел очень мало и едва притронулся к своему бокалу, до краев наполненному неизвестной прозрачной жидкостью.
Наконец Ника насытилась. Это ощущение пришло внезапно: вот только что она жадно тянула к себе корзинку с хлебом и искала взглядом официантку, чтобы попросить еще компота, – и тут поняла, что не может больше осилить ни капельки, ни крошки.
– Все очень вкусно! – сообщила она служанке, тщетно пытаясь поймать ее взгляд. – Передайте, пожалуйста, повару! Поварам! Тем, кто готовил! Это божественно.
– Я рад, что нам удалось вам угодить, – меланхолично отозвался хозяин.
«Угодить!» Слово подтолкнуло воспоминание, требующее немедленно получить ответ хотя бы на один вопрос. Ника сняла с подола салфетку, свернула и пристроила ее на краю стола.
– Виола сказала, что вы хотели угодить Аните и, зная, что она пловчиха, заказали для нее это сине-голубое платье.
– Мы до конца вашего пребывания здесь будем говорить только об Аните? Я ни разу в жизни не встречал ее, не перебросился с нею и словом. Она не дорога моему сердцу. Я видел ее – далеко не напрямую, – рассматривая и оценивая перспективы. Она не видела меня никогда и не подозревает о моем существовании. Чего вам еще, Ника?
Ника нахмурилась и встала.
– Платье. Виола сказала, что это платье водяное. Это как вообще?
– А, это… Водное – было бы правильнее.
Мир поднял руку и щелкнул пальцами.
– Посмотрите на подол, если вам угодно.
Ника опустила глаза – и даже подпрыгнула от неожиданности. Между слоями полупрозрачной лазоревой ткани заскользили юркие красные рыбки, заколыхались длинные космы темно-зеленых водорослей и заблестели перламутровые ракушки.
– Ой! Никогда такого не видела! Даже в кино!
Ника подхватила подол и слегка растянула его, приподняв, чтобы получше разглядеть эту прелестную картину. Ей показалось, что вода плеснула ей на руки, а пара рыбок вдруг запрыгали по ковру, хватая ротиками воздух.
– Ой! – завопила Ника уже с совсем иным чувством. – Что я наделала!
Она стремительно присела и столь же стремительно выпрямилась, схватила со стола кувшин с прозрачной жидкостью – оставалось только надеяться, что это вода, раз налита в кувшин, – бухнулась на колени и, сложив ладонь ковшиком, стала ловить судорожно дергавшихся рыбок.
– Ника…
– Сейчас, я только…
– Ника, это иллюзия.
Мир снова щелкнул пальцами, и платье стало совсем обычным: сухим и теплым, ничего примечательного, только шершавые слои газа и искорки позолоченной нитки, искусно пропущенной между нитями синего цвета. Рыбок на ковре больше не было, и Ника, стоящая на коленях с кувшином, почувствовала себя очень глупо. Подняться в этом платье с пола грациозно, да еще с кувшином воды в руке, было просто невозможно, пришлось ставить кувшин на ковер и отталкиваться руками, распрощавшись с последней надеждой предстать перед хозяином дома красавицей.
– Простите, что расстроил вас, – привычно повинился Мир.
– Что вы! Я никогда не видела такой иллюзии, она настолько убедительна, что… Я, наверное, выглядела как дурочка, как ребенок, особенно когда понеслась спасать несуществующих рыбок! – От смущения Ника рассмеялась и, вернув кувшин на стол, снова села на место.
Кажется, она покраснела до корней волос. Сделаем вид, что это от жары. Ника снова приложилась к бокалу с компотом. Мир задумчиво смотрел на нее, поставив локти на стол, и под его взглядом ей сделалось неуютно.
– Почему вы заявили, что я никакая? – перешла она в наступление. – Да еще так, будто это комплимент! Вы хотели меня обидеть? Только не надо сейчас говорить, что просите прощения, – вы объясните! Может, я не настолько привлекательна, как Ани…
– Мы же договорились, что не будем постоянно припутывать Аниту. Она, как говорят простолюдины, уже, наверное, икает без продыху.
Ника прыснула и пролила компот.
– Ох. Видите, вот, это вы виноваты, – выговорила она Миру. – Объясняйте давайте, хватит юлить.
– Хорошо. – Мир поднялся и прошелся по комнате. – Если вы к этому готовы.
– Более чем, – огрызнулась Ника, промокая мокрый подол салфеткой.
Мир подошел ближе, наблюдая за ее усилиями. Потом положил руку ей на плечо – его ладонь оказалась неожиданно тяжелой, – и по ткани платья побежал крошечный уголек. Ника вскрикнула. Добравшись до мокрого пятна, уголек зашипел и исчез. Платье высохло, и следа не осталось.
– Я напугал вас, простите. Следовало предупредить, что я…
– Так, прекращайте извиняться. Я задала вопрос.
– Я слышал.
– Еще бы вы не слышали! Знаете, для человека, который заявил, будто мне нечего бояться в этом доме, вы ведете себя более чем странно. Судя по вашему поведению, вам есть что скрывать.
Мир склонил голову, соглашаясь.
– Есть. Но я не стану скрывать. Я обдумываю, как преподнести информацию, чтобы не напугать и не расстроить вас еще больше.
Глава 9
Ника сидела под его рукой ни жива ни мертва. Ей не хотелось, чтобы Мир убирал ладонь, о которой он, казалось, позабыл. Тяжесть на ее оголенном плече будто говорила, что он имеет право на этот жест, что он заявляет всем и каждому, кто готов слушать: Ника принадлежит ему.
Она совсем не знала Мира, его поведение представлялось ей противоречивым, и потому такие мысли пугали – но где-то в глубине, рядом с сердцем, от контакта с ним рождалась тихая и безмятежная радость: все идет ровно так, как должно быть.
– Постарайтесь сейчас не дергаться и воспринять мои слова спокойно.
– Я уже успела придумать миллиард самых разных опасных версий, так что вы в любом случае их не перебьете.
Нике было намного легче разговаривать с ним, когда они не встречались глазами.
– Прекрасно. Хорошо, что у вас развита фантазия. Не все люди могут этим похвастаться.
– Вы снова увиливаете.
– Да… Знаю. Смотрите. Вы уже поняли, что вы находитесь в другой вселенной, во вселенной, где присутствует то, что люди именуют волшебством. Вы восприняли это на удивление достойно.
Ника кивнула.
– Я занимаю в этой вселенной особое положение.
– Вы принц? Король?
Мир немного поразмыслил.
– Я служебная функция.
– Что?
– В нашей вселенной безгранично ярко проявляются все известные стихии.
– Что?!
– Государыня Ника…
Ника хлопнула вспотевшими ладонями по бедрам и отчаянно закивала:
– Простите, я молчу и слушаю.
– Стихии сталкиваются и могут повергнуть вселенную в хаос. Стихии по естественным причинам находятся в постоянном колебании, и, если одна из них случайным или неслучайным образом наберет бóльшую силу, вселенной грозит гибель. Чтобы этого не произошло, в нашей вселенной существует специальное приспособление, именуемое Хранителем Стихий.
– Это вы? – шепотом проговорила Ника.
– Это я. В настоящий момент. Временно. Как я уже сказал, это функция.
Мир убрал руку с ее плеча, и Ника едва не попросила его вернуть ладонь на место. Но это было совершенно неприлично, и она лишь обернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Вид у Мира был мрачным.
– Это что-то вроде должности, да? Как смотритель маяка. Живет на маяке, зажигает свет, чтобы корабли не сбились с пути.
Мир взглянул на нее с интересом.
– Я полагал, мне придется объяснять вам это долго. Да, отлично. Хорошая аналогия. Теперь следующий шаг. Мне пришла пора готовить себе преемника.
– А я тут при чем… Молчу, молчу, молчу.
– Государыня Ника, я уже говорил, но позвольте повторить, что вам не будет причинен никакой вред.
– Да я помню! – с досадой отозвалась Ника. – Вы просто в час по чайной ложке выдаете, нельзя же так, в самом деле. Чего вы хотите от меня? Для чего предназначали Аниту, о которой мы с вами договорились не упоминать? Почему между нами для вас нет никакой разницы, когда она налицо?
Мир кивнул своим мыслям.
– Дело в том, что эту… должность может занимать только такой же… скажем, человек, как я. Заняв этот… пост, я знаю, что примерно через тридцать, тридцать пять лет меня сместят.
– Тридцать лет на маяке – вполне достаточно, я считаю.
Его губы дрогнули.
– Достаточно, – согласился он. – Теперь трудный этап, Ника. По прибытии сюда мои остолопы засунули вас в зеркальный лабиринт, у вас взяли образец крови…
– Змея! Меня там укусила змея! Взяли образец крови?!
– Образец крови. Все для того, чтобы мы могли создать вашу копию.
Ника вскочила. Потом упала на стул.
– Да вы… Да я… – беспорядочно лепетала она, задыхаясь, не в силах подобрать нужные слова.
Температура в комнате заметно снизилась, повеял ветер.
– Это чтобы вам не было душно, – любезно пояснил Мир. – Страшное почти позади. Ваша копия воплотит мне ребенка. Вы вскоре вернетесь в свою вселенную, в свою жизнь, и совершенно забудете обо мне и о своем пребывании здесь. Вас никто не принудит делить со мной постель, вынашивать мой плод. Вы совершенно свободны во всех своих привязанностях, в выборе жизненного пути. Я верну вас в тот самый миг, когда вас выдернули из вашей вселенной. – Мир наклонился вперед, пронзая ее пылающим взглядом, выбивая из ее груди воздух. – Я прошу прощения. У меня лично и у нашей вселенной в целом нет иного выхода.
Он замолчал. Ника схватила салфетку и принялась ею обмахиваться, хотя ей было уже совсем не жарко. Бокал перед ней наполнился компотом будто сам собою: на сей раз она не заметила даже тени прислужницы. Хозяин ждал, давая ей возможность осмыслить полученную информацию.
– Вред, который мы причиняем вашей вселенной и вам лично, минимизирован, – добавил он после паузы. – Ваше тело страдает только тогда, когда берется образец крови. К сожалению, мне не удалось сделать это так, чтобы вы не испытали шока, и я еще раз прошу прощения. Все это… должно было выглядеть для вас совсем по-другому, поверьте.
Он отвернулся.
– Но вы не отпускаете меня прямо сейчас? – дрожащим голосом уточнила Ника.
– Нет. Вам придется задержаться здесь… примерно на три месяца по вашему исчислению времени. Это не отнимет ни минуты от вашей жизни в вашей вселенной.
– Да я там практически утонула! – возмутилась она.
– Да, но этого не произойдет. На этот раз вы быстро вынырнете. Анита тоже не пострадала. В каком-то смысле вы уже обе вынырнули, без сомнения.
– В каком-то смысле! – фыркнула Ника. – Надо же было додуматься!
Ее так выбили из колеи признания Мира, что она не могла понять, что чувствует. Гнев, запредельное изумление, страх? Восторг из-за того, что она наконец попала в сказку, где ей ничего не угрожает, – сказку с гарантией если не счастливого конца, то, по крайней мере, безопасного столкновения с чудесами?!
Не в силах справиться с собственными чувствами, Ника пошла по легкому пути.
– Вы все время уворачиваетесь от ответа! – ткнула она пальцем в сторону Мира. – Почему вы сказали, что я никакая?
При этих словах на его лице неожиданно засветилась мягкая, тихая улыбка, и Ника, опешив, осознала, что Мир улыбнулся ей впервые. Улыбка совершенно преобразила его сумрачные черты.
– Государыня Ника, – сказал он почти ласково. – Меня все время окружают и разрывают на части сильнейшие стихии. Я постоянно нахожусь на их пересечении и постоянно принужден выравнивать их воздействие. Вы совершенно не владеете магией, даже в зачаточном состоянии, и никакая стихия не владеет вашим сердцем, кроме чисто человеческих порывов. Простите мне это слово, в вашей вселенной оно, очевидно, оскорбительно. Простите мне это эгоистическое чувство.
Он снова подошел к ней ближе и даже взял за руку – Ника боялась спугнуть этот момент, эту светлую улыбку.
– Попробуйте понять… Блаженная тишина после оглушительного шума. Твердый берег после изнурительной борьбы с морской бурей. Я мог бы продолжать, но вы поймете. Никакая. Это честь и наслаждение для меня. Тем более острое, что продлится оно недолго.
…После ужина Мир галантно проводил Нику до дверей ее спальни, хотя заблудиться тут было невозможно. У дверей он снова поцеловал ей руку.
Ника была рада возможности остаться одной. Как она и говорила, она успела выспаться с запасом, так что теперь ей предстояло обдумать невероятные известия, которые на нее обрушились. А еще попробовать как-то освоиться с тем небывалым эффектом, который производил на нее хозяин дома – Хранитель Стихий, не больше не меньше.
– У меня еще тысяча вопросов, – предупредила она Мира.
Он кивнул. Казалось, когда он рассказал ей главное, гора свалилась с его плеч, и теперь он был готов на все, что она может запросить. Напряжение между ними никуда не делось, но оно неуловимо изменилось, и это тоже следовало осмыслить.
– Зачем я должна находиться здесь, если зеркала в лабиринте и кровь уже сыграли свою роль? И почему именно столько? И чем я буду заниматься? И почему книги в моей комнате все на незнакомом языке, однако я понимаю то, о чем говорите вы, и Виола, и Флоризель, а вы понимаете меня? Это тоже волшебство, да? И что если я не хочу забывать обо всем, когда попаду в свою вселенную?
– Не хотите? – Он удивленно поднял бровь.
Ника смущенно улыбнулась. Она еще никому не говорила о своей мечте, но, после того как Мир поведал ей свою тайну, ей подумалось, что будет только справедливо, если она поделится с ним.
– Я хотела бы сочинять истории, которые потом… покажут в кино. Как сказки, знаете?
Мир медленно покачал головой.
– Сказки? – И тут в его глазах полыхнула искорка, живо напомнившая Нике уголек, который высушил ее платье. – Вы хотите использовать историю моей вселенной как сказку для своей? И сделать на этом карьеру?
Ника слишком плохо знала Мира, чтобы толковать выражение его лица, а тем более его тон, который даже без учета произносимых слов мог вызывать у нее мурашки. Она потупилась.
– Я надеюсь, что не оскорблю этим вас, и, конечно, я укажу, как положено, что все персонажи вымышлены, все совпадения с реальными личностями – и вселенными —случайны, а имена изменены, и…
Мир прислонился к стене и вначале сдержанно усмехнулся, а потом в голос расхохотался.
– Клянусь всеми четырьмя стихиями, вы бесподобны, Ника.
Интерлюдия. Эвита
Золотоволосая девушка, сжимая в руках карту, внимательно оглядывала окрестности. Можно ли считать гору, на которую она взобралась, самой высокой? Эвите казалось, что да: простирающиеся внизу поля и леса и синеющее вдалеке море открывались ей, словно птице, парящей под облаками. Да и на карте было обозначено, что выше пика Дракона ничего не найти. Опять же – название. Названия раздавали предки, наверняка не с потолка их брали.
Что теперь?
На вершине царила тишина. Здесь было тяжело дышать. Почему-то обнаружилось множество божьих коровок, они врезались в грудь Эвиты, обтянутую мужским дублетом, лезли ей в лицо. Божьи коровки – существа безмозглые, их с посланием не отправить. Эвита высматривала кого-то посерьезнее. Голубя. Орлана. Чайку.
Неужели здесь ничего не предусмотрено для того, чтобы как-то связаться с тем, кто ей нужен?
У Эвиты подкосились ноги. Она проделала такой путь, чтобы – что? Чтобы об нее самоубились самые резвые божьи коровки?
– Эй! – крикнула она в отчаянии. – Выходи! Я пришла к тебе!
Ответом ей было молчание.
Отмахнувшись от назойливых насекомых, Эвита села на ближайший камень и вскинула голову, щурясь от слепящего солнца.
– Слушай! – проорала она. – Я пришла! И я не уйду!
Глава 10
Непривычная к слугам, Ника решила не дергать за шнурок и никого не звать – сама высвободилась из платья и, с удовольствием облачившись в ночную рубашку, влезла в кровать, растянулась под пуховыми одеялами. Небольшие светильники под потолком постепенно притушили свет, но все же его оставалось достаточно, чтобы Нике было комфортно.
Все, что с ней произошло, было невероятно, это просто не укладывалось в голове. Ника пыталась сосредоточиться, но мысли расплывались, утекали звонким ручейком, и, хотя она напоминала себе, что расслабляться не стоит: она одна в незнакомом краю, в чужой вселенной – не хухры-мухры! – все ее существо пело от радости. Отпуск там, где никто никогда еще не бывал! Приключения с гарантией безопасности! Магия без конца и без края, сосредоточенная в человеке, владеющем всеми стихиями сразу, – и нуждающемся в контакте с ней, никчемной, «никакой», ничем не отличающейся от других, но очень везучей девушкой! Целых три месяца чудес.
Хорошо бы получилось сторговаться, чтобы Мир не стирал ей память. Она обязательно все запомнит и потом воплотит на экране. Этот гипнотический голос, этот магнетический взгляд… А платье, которое вдруг превратилось в живую волну! Для воссоздания этого эффекта можно будет, наверное, подключить компьютерную анимацию.
Ника собралась было вести дневник и скрупулезно записывать все волшебное, что будет происходить с ней и вокруг нее, но вовремя сообразила, что записи вряд ли получится протащить с собой в ледяную воду заводи, куда она по глупости – или по зову этой вселенной – занырнула.
«Дурочка, дурочка! – шептал ей внутренний голос. – Этот маг выпьет тебя до донышка. Он уже начал отсасывать у тебя кровь. А может быть, ползучий гад впрыснул тебе какой-то яд, который отнимает у тебя рассудок и пьянит безо всякого вина, – и незачем подливать что-то в ягодный компот, если наркотик уже у тебя в кровотоке. Ты смотришь на хозяина влюбленными глазами, тебя приводит в восторг буквально все, что ты видишь. Но все это богатство, вся эта учтивость – такая же иллюзия, как и рыбки в подоле твоего платья. Сколько тебе лет, Ника, боже мой? Пора уже выйти из возраста сладких сказок на ночь!»
Ника села, обняла коленки. С внутренним голосом у нее издавна были сложные взаимоотношения. «Вечно тебе надо все портить, – обратилась она к нему. – Почему нельзя немного порадоваться? И какие у тебя будут конструктивные предложения, позволь узнать? Упор на слове “конструктивные”. Немедленно бежать? Раскрыть ставни, свить из простыней веревку и бежать в неизвестность очертя голову, хотя меня никто здесь не обижал – наоборот?»
Нет, бежать Ника, конечно, не собиралась. Но выглянуть в окно ей захотелось нестерпимо. Кляня себя, она слезла с кровати и подобралась к окну, потянула за ставни – ничего. Попробовала толкнуть их от себя – тоже ничего. Приникла глазом к щели, стараясь различить, что прячется за ними, однако увидела лишь непроглядную тьму. Неудивительно: сейчас в разгаре ночь. Ладно, завтра она ненавязчиво, как бы ненароком попросит Виолу помочь ей открыть окно: свежего воздуха, мол, не хватает, да и темно в комнате. Тогда и посмотрим.
Ника вновь забралась в постель и принялась перебирать, словно камешки четок, все яркие впечатления этого вечера. Естественно, все они были связаны с Миром. Он сказал, что преемник сменит его на посту через тридцать лет и что преемник будет его ребенком от… ее копии. Как загадочно устроена эта вселенная! Как это будет в переводе на реалии нашего мира? Они вырастят клон Ники? Или же это будет гомункул, как в книгах легендарных алхимиков, – некое подобие человека, выращенное искусственно с помощью заклинаний и настоящей крови?
Значит ли это, что самому Миру тридцать или двадцать девять лет? Похоже на то, хотя из-за низкого голоса он порой казался старше. Нет, может быть, он заступил на пост в тридцать лет, а наследником логично было бы обзаводиться не сразу, пообвыкнуться сначала на этом посту. Он сказал «тридцать, тридцать пять». Возможно, ему тридцать пять лет, если здесь вообще можно ориентироваться по нашему летоисчислению.
Значит ли это, что сам Мир рожден – или как он там сказал, воплощен – от копии земной женщины? И кем это делает его? Ника вспомнила, какую паузу он выдержал перед тем, как назвать себя человеком. Какая там была формулировка… «Эту должность может занимать только такой же… скажем, человек, как я». Ника содрогнулась. Радушный хозяин этого дома, приветствующий гостью и старающийся ей угодить, на самом деле вовсе не человек – кажется, это очевидно. Все-таки чудовище. Подделка под человека.
И в самом деле. Разве человек мог бы обладать такими способностями? Даже маги из сказок и фэнтези не могли вместить в себя силы сразу всех стихий. Для того, чтобы выдерживать такую нагрузку, необходимо быть сверхчеловеком. Если он усилием воли может понижать и повышать температуру в комнате, легко призывает сквозняк и, не притрагиваясь к кувшину, наполняет бокал компотом, то он, безусловно, не человек.
Ника сокрушенно вздохнула. Что ни говори, Мир очень ей понравился, и ей больно было сознавать, что у них нет совсем ничего общего. Ладно, если он использует ее в своих целях, она тоже без зазрения совести будет собирать крупицы правды этой вселенной и создавать из них сказку для своей.
Ника полагала, что после долгого отдыха днем будет переживать и размышлять всю ночь, но вскоре ее сморил сон – а снились черные глаза, в которых полыхал нездешний огонь, и больше ничего.
