Ольга Козырева
Дневник Аси Лазаревой. В поисках простой любви. Часть первая
«Все живое»
На следующий день в соседнее кафе буквально ворвалась женщина с охапкой журналов и пламенным воодушевлением во взоре. Она была страшно обрадована моим звонком и спешила посвятить меня во все тонкости издательского дела сразу. Это и была Валя. «Это же, как ребенок», – объясняла Валя, проникновенно смотрела в глаза и прижимала к сердцу подшивку. Я отодвинулась подальше, чтобы не заразиться этой странной болезнью «журнал, как ребенок», и на меня посыпались тонны информации.
Через час я уже была «почтиспециалистом» в области бумажной периодики. А еще Валя знала тот журнал, который мы собрались покупать, и сказала, что его покупать не надо, а надо покупать другой. Тот, в котором она работала главредом – и который тоже закрылся. Но в отличие от того, который мы хотели покупать, ее журнал закрылся совсем недавно. «Все еще живое», – с таинственным придыханием прошептала она. В смысле?! Можно подумать, мы тут про сокрытие трупов разговариваем!
Встреча оказалась очень полезной. Вале удалось ответить на главный мучивший меня вопрос: за что тут платить деньги? (Он же – вопрос о том, что такое «все живое»). Журнал может зарегистрировать, кто угодно. Не велика сложность. Набрать штат, печатать. Но за что тут платить? А ведь мужичок-продавец первого журнала хотел ни много, ни мало пятьдесят тысяч евро. «Живые сети» – вот что, оказывается, стоит денег. Сети – это те места, где люди покупают журнальчики: супермаркеты, киоски. Туда надо «заходить», а это дорого. Даже вход в маленькую сеть из нескольких киосков стоит денег, а ценник за супермаркеты состоит из семизначных цифр. Предмет торга стал понятен, и вскоре в очередную кафешку пришла хозяйка Валиного журнала, блондинка неопределенного возраста. По ней было видно, что она долго, упорно и не из Москвы шла к тому, что имела, и не уступит ни пяди. И точно: блондинка сказала, что ей не хватает на BMW двадцать пять тысяч долларов, поэтому на меньшее она не согласна. Это и была цена вопроса.
Я сказала Эдуарду, что действительно брать надо Валин журнал, это недорого, мы получаем семь рабочих сетей, вход в каждую из которых стоит не меньше десятки, и он согласился. А я подумала, что я молодец, сэкономила человеку двадцать пять тысяч долларов, причем он купит лучший продукт, чем собирался.
Что за бизнес эти журналы? И зачем ему уперлось что-то издавать, да еще непременно на психологическую тематику? Ведь он зарабатывает свои богатства, торгуя аксессуарами и женской одеждой. Никакой психологии и рядом не стояло. Но чужая душа – потемки. Поэтому мы взяли – и уже почти купили Валин журнал вместе с Валей. Теперь Валя, осчастливленная возможностью делать любимое дело, бомбардирует меня именами неизвестных мне актеров. Вот столько всего произошло за этот месяц!
И поэтому сейчас мне пора удирать со спокойной и понятной первой работы на странную вторую – обсуждать там договор, документы и почему-то обложку. Почему я должна обсуждать обложку? Я не понимаю. Все происходит как-то слишком быстро, но я надеюсь, в итоге это будет хотя бы оплачено. И лучше поехать сейчас, чем убить на это выходной. С этой светлой мыслью я докрасила губы, кинула косметичку в сумочку, нашла ключи от машины и посмотрела в окно. Дождь не утих, значит, на метро не получится, пока дойду – промокну, хорошо, хоть машину недалеко поставила, у красных лакированных туфелек есть шанс выжить.
– Фекла, пока, – попрощалась я с Дусей. Она вынырнула из монитора, серьезно на меня посмотрела и сказала:
– Ну, правда, я не знаю, почему у тебя нет мужика. Для меня это загадка.
– Для меня тоже, но я помню, в случае чего, ты на мне женишься, – и, помахав рукой, я вышла из кабинета.
– Даже не сомневайся, – донеслось вслед.
Пробки как Tinder
Включаем музыку, печку и едем! До Садового кольца я доехала быстро, что странно, ибо дождь. Перед Садовым встали. Стою уже полчаса, стояние достигло уже той стадии, когда люди начинают заглядывать в окошки близстоящих машин и разглядывать соседей по пробке. Рядом со мной – новейший, огромный, наглухо затонированный «мерс». Интересно, кто внутри?
Но размышления мои прервала Валя: звенит из трубки тревожным вопросом, когда я доеду. А я не знаю, «когда я», похоже, к ночи. Потом позвонила давешняя испуганная девушка, настойчиво пытавшаяся отправить меня к нотатриусу. Тоже спросила, когда я приеду. Потом еще какая-то девушка по поручению Эдуарда. Еще ничего нет, а уже столько звонков. Ура! Мы проехали метр! Позвонила мама, она тоже хотела узнать, когда я приеду, и сообщила, что она только что пришла с работы, а Даня играет и не слушается. Сыну восемь. Не слушаться в этом возрасте – это нормально. Но это я так считаю. Мама считает, что дети должны быть послушными – и точка.
– Поговори с ним, – сказала мама и сунула трубку Дане.
– Когда приедешь? – строго спросил сын.
– Не знаю, сынок, ты пятый, кто задает мне этот вопрос за последние десять минут.
– А кто первые четверо?
– Валя, две неизвестные девушки и твоя бабушка.
– Кто такая Валя?
Выслушал ответ и сказал, чтоб приезжала скорее.
– Постараюсь, но ты не жди меня, ложись спать, слушайся бабушку, не заставляй ее нервничать.
Я положила трубку и почувствовала себя мерзко. Ребенок скучает, а я куда-то «спешу» в глухой пробке, на ночь глядя. Когда я выходила замуж за его отца, я думала, что все будет по-другому. К этому моменту, по моему плану, у меня должно было быть уже двое детишек – и я должна была бы ими заниматься лично. Все пошло наперекосяк. Не двое. И не занимаюсь. Прусь куда-то, сын на маме. Да, я никогда не мечтала о карьере, я всегда хотела семью и детей, хотя бы двоих. Я обожаю домашние хлопоты, вкусно готовить, наводить уют и красоту. А мне же уже немного за тридцать… А дождь кончился… Я никогда не угадываю, что будет происходить с погодой, а жаль. Час бы точно сэкономила на метро…
Окно соседнего «мерса» приоткрылось, мужчина лет… не знаю даже. Пятьдесят? Или больше? Явно хочет что-то сказать. Да! Иногда люди знакомятся в пробках. На моей практике это второй случай. Первый раз был года три назад, я была еще замужем и, как порядочная женщина, немедленно отвергла кавалера, сообщив ему этот факт. Он ехал за мной пару кварталов и кричал на всю улицу, что даст мне больше, чем муж. Я тогда совсем была дикая, испугалась. Говорю же, что я лохушка. Знала уже на тот момент, что буду разводиться, могла бы хоть в кафе сходить. Чего испугалась? Решено: я буду повнимательнее рассматривать все варианты, предлагаемые судьбой. Под лежачий камень…
Я приоткрыла окошко и придала лицу как можно более приветливое выражение. Что-то вроде: «Да, да, что вы хотели? Ах, вы не помните, как проехать к Красной площади? Конечно, я подскажу».
– У вас очень красивое лицо, с вас хочется писать картину, жаль, я не умею.
Блин, приятно. Ну, естественно, я ему дала телефон, а вдруг это любовь не с первого взгляда? С пятого, например? Ну и что, что сильно старше, мне тоже не шашнадцать, поди. Ура, я подъезжаю, всего каких-то два часа!
Кроличья нора
Вечер бесконечного дня
Офис у Эдуарда в жутком месте, что есть – то есть. Вроде бы я только что пересекла Третье кольцо, а Москва в этом месте внезапно кончилась – превратилась в глушь. Съехал с эстакады – и оказываешься на темной ухабистой дороге (да-да, не на улице, на дороге). С одной стороны – кладбище, с другой – пролесок, скрывающий железную дорогу. Даже тротуара нет. Интересно, как люди попадают в офис, если у них нет машин? Еще интереснее, как они выбираются отсюда, если вдруг задержались на работе. Уже темно, вокруг ни души, стая бездомных собак облаяла машину. Настоящий треш. Голая парковка в промзоне. Всего пара машин у какого-то серого двухэтажного зданьица. Да, это и есть их офис. Наш офис. Теперь уже. Когда я искала этот адрес в первый раз, то пять раз проехала мимо. Мне просто в голову не приходило, что здесь может быть чей-то офис. Что вообще это здание может восприниматься как потенциальное помещение для офиса. Я все-таки не понимаю, зачем я тут? Ах, да, деньги.
Меня встретила Валя. Случилась невиданная радость: Эдуард выделил редакции комнату. Так и сказала: «Редакции». Смешно. Какая редакция? Они сговорились? У Эдуарда издательство, в котором я якобы директор, у Вали редакция. У меня ощущение, что я в квесте, и они все меня разыгрывают. Мне надо решить: верю, не верю. И от этого решения зависит ВСЁ. Если я не угадаю, то я… Что я? Останусь здесь навеки – и меня больше никто не найдет? За окном полный мрак, где-то вдалеке одинокий фонарь. Через дорогу кладбище. А вдруг они меня тут сожрут?! Я присмотрелась к Вале. Тень отбрасывает, рогов и клыков нет. Она тараторила с такой скоростью, что слова пулями пролетали мимо ушей. Бррр. Бред в голову лезет. Я сфокусировалась на том, что Валя говорит: рассказывает, что уже заказала статьи. Какие статьи? Зачем мне ее статьи? И она уже провела собеседование с менеджером по рекламе, нужно, чтоб я одобрила. Собеседование? Здесь бывают собеседования? Я? Одобрила? Почему я? Зачем мне это? Точно: квест же, непонятно только, в какой момент он начался и что на кону.
Я зашла в большую пустую комнату. Много голых столов, за одним спиной ко мне неподвижно сидит девушка. Даже так? Муляжом обзавелись? И тут она повернулась! Я чуть не вздрогнула. Блин! Живой человек! Как все реалистично. И вот ее я, значит, должна «одобрить». Почему я? Я еще сама ни на что не соглашалась, мне самой еще ничего не предложили! Я себя еще не одобрила!
Девушка начала рассказывать про свой опыт в продажах. Я смотрю на Валю. Серьезно кивает. Какой опыт? Какие продажи? При чем здесь я? Что вообще она должна продавать? Журналы? Кажется, что-то другое. Девушка закончила и смотрит, ждет вопросов. Я что-то должна сказать? Что-то спросить? Это не квест. Я вспомнила дорогу, как Москва превратилась в Немоскву практически за пару минут. Точно! Это московское Зазеркалье, и я тут Алиса. Я посмотрела на резюме, невесть как оказавшееся у меня в руках. Ее зовут Варвара. Кажется, она не в курсе, что мы в Зазеркалье. Смотрит. Глаза зеленые-зеленые, как у меня. В глазах напряженное ожидание. Она всамделишная и нервничает, бедняжка. Искать работу – это так тяжело. Терпеть, как тебя оценивают. Ждать ответа. Какая-нибудь овца будет изображать любезность, а в это время рассматривать тебя, как микроба в микроскоп. Конечно, я ее одобрю, что мне, жалко, что ли? Пусть продает, что хочет.
Валя уже тащит меня куда-то. Идем к Эдуарду. Смена декораций, Алиса глубже провалилась в кроличью нору. Следующий уровень. Мы в Эдуардовом кабинете. Он заждался. Кстати, не мешало бы ему уже мне заплатить. Как бы на это намекнуть? Я не мастер в таких делах. Защищать чужие интересы – это, пожалуйста, а свои – фиг. Я буду что-то мямлить, намекать. Валя что-то бодро тараторит, сыпет вопросами. Я молчу и смотрю в окно. Темнота. Интересно, Эдуард гулял по этому кладбищу? Судя по местоположению и заброшенному виду, оно очень старое. Десять вечера, между прочим. Интересно, маме удалось загнать Даню спать?
– Ну, это пусть Лазарева решает, – эта фраза вывела меня из задумчивости, – она ведь директор.
– Кто директор? – опомнилась я.
– Ты директор. Издательства. Тебе ведь выслали документы? – утвердительно спросил Эдуард, вальяжно покачиваясь в кресле.
Хорошее у него кресло, все такое ортопедическое. Где надо – сеточка, где надо – подушечка. И качается, если хочешь. Но даже кресло не смогло меня сбить с верного пути. Разве в вопросе директорства главное, выслали ли мне документы? Мне кажется, мы перепрыгнули пару ходов? В конце концов, у меня есть хорошая работа, и я в любой момент могу послать Эдуарда с его издательством. Эта мысль вернула мне способность соображать. Я даже вспомнила, что еще можно продавать в журнале, кроме журнала. Рекламные площади!
– Выслали, но мне казалось, что такие предложения делают иначе. Обычно людям не документы высылают, а предлагают что-то. Я не слышала предложения. И вообще неплохо было бы за уже проделанную работу заплатить.
«Уф, – подумала я про себя, – я сделала это, сказала!»
– Хорошо, хорошо, – засуетился Эдуард, – вышли мне на почту, сколько часов ты потратила, расчет, все это, и сколько ты хочешь. Идите там обсудите по обложке, по статьям.
Он встал и пошел натягивать плащ, из чего мы заключили, что аудиенция окончена. Ну что ж, значит документы, в которых я директор, – это всерьез. Можно их и почитать. А Валя зря копила свои вопросы, ни на один она не получила ответа и требовательно уставилась на меня в недоумении. Маленькая, юркая, с быстрыми движениями всегда готовой к подвигу девочки-пионерки-активистки, Валя желала издать журнал прямо немедленно, где-то там уже скопились резюме дизайнеров и редакторов.
– Не спеши, – охладила я ее пыл, – у нас еще ООО не зарегистрировано, мы только договор согласовали с прежними хозяевами.
Октябрь, 2008. Лягушка из «мерса»
Чем пробка не место для ведения дневника? Отличное место! Правда, реально вести дневник получается лишь с большими перерывами. Почти месяц… Уже и забыла, зачем я его завела, этот дневник? Вспомнила! Из-за них, из-за мужиков. У меня с ними явно что-то не то. У меня их нет! Ну, точнее не «их», а «его», мне же один нужен, я не жадная. Я почитала литературу, литература мне указала, что причина, скорее всего, во мне. Я так и знала! Что-то я с ними не то делаю, не тех выбираю, не так себя веду, не туда смотрю, не то говорю? Записываю, чтобы потом прочитать, осознать, поймать за хвост вредоносные паттерны, и тогда…
Ходила с мужчиной из «мерса» в ресторан. Что тут сказать… Когда он открыл дверку в моем авто и помог мне выйти, то я, конечно, вышла. Отчего не выйти навстречу своему счастью? Предполагаемому… Вышла, встала на тротуар, выпрямилась и поняла, что мужчина остался далеко внизу, он заканчивался где-то под моим плечом. «Зря, – подумала я, – зря надела шпильки».
Когда я была маленькая, то жутко стеснялась того, что я такая длинная. Сколько бы отец ни призывал меня гордиться (примерно всем: своими предками, ростом, прочей статью), нести себя высоко и вскидывать голову вверх, я сутулилась и завидовала девочкам среднего роста. И все же мне запомнилась одна мамина история. Была у них на работе Ленка. Ленка была очень красивая и высокая. Несмотря на это, она ходила только на шпильках. А когда ей указывали на то, что бОльшая часть мужчин в их Управлении получается ниже ее ростом, она пренебрежительно замечала, что это их проблемы. До таких высот внутренней свободы я доросла только к тридцати, и то, видимо, не до конца. Иначе бы меня, наверное, не смутил тот факт, что кавалер из «мерса»… коротковат.
Короче, сидеть в ресторане оказалось комфортнее, чем идти пятьдесят метров до него. Начал с комплиментов: у вас, мол, не только лицо, у вас и фигура, вы просто законченная красавица, зеленые глаза, рыжие волосы, у вас, наверное, отбоя от поклонников нет. Я тяжко вздохнула, не жаловаться же ему, что все наоборот. Руки в наколках, но речь идеальная. Видать, из бандитов, но с интеллигентными корнями. Что ж, так бывает с мужчинами из «мерсов».
Я заказала кофе и салат. И до половины салата в попытке оживить беседу честно рассказывала о себе. А потом подумала, что негоже все выбалтывать. Пусть о себе расскажет. Очевидный плюс свидания с тем, кто не особо нравится. Можешь сохранять трезвость рассудка и следить за балансом «я рассказала – ты расскажи». Рассказал. Хорошие дела, он женат! Еще один. Господи, за что мне это?! Детей нет. Жена в Америке. Хорош брак: она за океаном, а он тут знакомится на светофорах. Просто блеск. И вот еще нюансик… Он мне не нравится. Совсем. Я начинаю собираться, так как не знаю, о чем еще тут говорить, и не понимаю, зачем мне это. Говорю, что меня ждет ребенок, мне пора. На прощание снова ручку подал, а она ледяная и влажная. Как лягушка. Бррр.
Я села в машину в смешанных чувствах. Каждый раз ты надеешься, ну, если не на Принца, то хотя бы не на лягушку же! На что-то мало-мальски приличное. Тут все было так многообещающе: машина дорогая, позвонил сразу. И вот: женатый, неприятный мужик, из «бывших» и с лягушиными руками. Это издевательство!
Деньги – весомый довод
Я, как и большинство разведенных женщин в РФ, не могу рассчитывать на алименты. Мой бывший муж занимает приличную должность в госкорпорации, но у него свои взгляды на содержание ребенка. Он полагает, что мне нельзя давать деньги, так как я их потрачу на себя. Я то считаю, что Семейный кодекс здраво решает этот вопрос: купила ли маманя машину, сделала ли ремонт, – это все на пользу ребенку. На машине мы в школу ездим, на ней же привозятся продукты. А в красивой отремонтированной квартире ребенку жить всяко лучше, чем в убитой. Но мой бывший супруг ненавидит меня и моих родственников. Просто для примера: когда он мне отдал машину, то запретил возить на ней мою маму. Соответственно, и алиментов мы не видим. Вдруг я откушу от колбасы, купленной для ребенка?
Я, конечно, все взыскала и даже получила исполнительный лист. #Яжюрист. Подала документ на исполнение. Бывший супруг стал угрожать. И не чем-нибудь, а убиВством! Но я ооочень сильно хотела сделать ремонт. Мы с сыном жили у мамы, и наша старенькая квартира требовала вложений. Я подала лист в Службу судебных приставов и заявление в полицию. Угрожать он перестал, но нерадивый судебный пристав, будь он неладен, взял да и послал лист ему на дом. Вместо того чтобы послать его на работу. Бывший муж мой возликовал, лист порвал в клочья – и теперь ничего нам не должен.
Получить новый исполнительный лист оказалось очень сложно. Надо доказать, что приставы не туда его отправили и что документ уничтожен. Судебные приставы, что-то мямлили и не хотели давать никаких справок о том, как они облажались. Весь этот процесс требовал столько времени на присутствие во всех этих организациях, и именно в рабочее время, что я плюнула и сама заработала на ремонт. Точнее, в долг взяла. Сначала, как и сейчас, работала на двух работах. А потом нынешний арбатский начальник взял меня на полную ставку. Целый год я жила счастливо и спокойно. И вот опять. Вторая работа. Надо решать, идти мне туда директором или нет. Теперь я просыпаюсь и засыпаю с этой мыслью.
Часто бывает, что мы засиживаемся с журналом допоздна. И когда я вывожу из «кладбищенского офиса» Валю, Варвару и девочку дизайнера в одиннадцать вечера, то чувствую себя благородным Лыцалем. А моя старенькая Toyota превращается в верного коня. И мы спасаем заблудших путников (они же Прекрасные дамы, они же несчастные мои сотрудники), которых иначе сожрут стаи бродячих собак. Я сейчас серьезно, кстати, про собак. Они бегут за машиной с громким лаем, а мы удираем.
Все – как фильме ужасов. Вокруг ни души, дорога петляет, тьма тьмущая, а ближайший фонарь на заправке за поворотом. Если бы не мой верный конь, то ноги б моей здесь не было. А Валина и Варварина была бы. Это знаете, чем объясняется? Они тоже тянут детей. Одна полностью одна, другая с невнятным мужем. Они бы и без меня ходили вдвоем с кладбища, то есть из офиса, и отбивались бы, чем попало, от своры собак. Таким образом, мы, одинокие женщины с детьми, самые мотивированные сотрудники на свете.
Ноябрь 2008. Свершилось…
Я бы, наверное, еще думала и тянула с этим директорством, но все как-то сложилось само собой. Сделка была готова, не хватало только юридического лица, на которое оформлять журнал. И в котором я как раз должна была стать директором. Новый номер журнала был собран, можно было отдавать в печать. Сети были рады нас взять «обратно» и тоже ждали юрлицо. Лицо это могло бы издавать, могло бы распространять, могло бы стать пристанищем страждущих, в конце концов. Вся редакция в нетерпении ожидала, когда уже можно будет хоть куда-нибудь в полном составе и с воодушевлением трудоустроиться. Получалось забавно: я над всем этим славно потрудилась, а теперь всех задерживаю. Почему-то мне немного страшновато. А вдруг я не справлюсь?
Все-таки директор издательства – это серьезно. Надо же вывести все это хозяйство на самоокупаемость. Эдуард на сделке заявил, что на прибыль он не рассчитывает, но хотелось бы, конечно, чтобы журнал самоокупался. А я даже и не знаю, возможно ли это в нашем случае. И знания мои о предмете стремятся к емкому понятию «почти ничего». А с другой стороны – это же так интересно… Возможно, мне больше никогда и не выпадет шанс взяться за такое дело. К тому же Эдуард мне заплатил! Причем столько, сколько я ему насчитала по той схеме, что он хотел. Поделила свою ЗэПэ на количество рабочих часов в месяце, получилась стоимость часа моего доблестного труда. Прикинула, сколько часов я потратила на Эдуарда с его журналом, и умножила это на получившуюся в первом действии сумму. И вуаля! Я смогла заработать что-то сверх зарплаты, как и планировала, это круто! Даже не что-то. В этом месяце я заработала две зарплаты. Эдуард не подвел, все-таки он душка.
В это время на моей основной работе было жарко. Мы все лепили эту сделку века с лизингом самолетов, а я там отличилась! В хорошем смысле, не так, как с поисками нового мужа. Я переправила их неудобный договор так тонко, что они захотели его обсудить. Их какой-то Большой Начальник и директор юридического департамента нанесли нам визит, расселись в переговорке, и туда явилась я. Вся такая в образе: стремительная, деловая, в рыжих кудрях, красных ногтях, на каблуках и в узкой красной юбке. Ну, вы поняли. Мужчины в самом расцвете сил охнули, похлопали ресницами и… Короче, согласовали они все наши правки! И мы все подписали! Иногда полезно быть красивой. Теперь наша компания обеспечена на двадцать лет вперед.
Этот факт придал мне уверенности – и я взяла, да и отправила Эдуарду сакральную цифру. Ту, которая устроила бы меня в качестве зарплаты за мои труды. Конечно, больше, чем имела бы в виду в любой другой ситуации, но… Эдуард написал «ОК» – и все завертелось. Я пошла подписывать всю эту дребедень на ООО и директорство к нотариусу. Выходила я от нотариуса со странным чувством, что я почти «женилась» на журнале (тут смайл с обезьянкой с закрытыми глазами). Мама дорогая, но я же выпутаюсь, «если что», да? Я же не совсем тупая, контракт на лизинг я сама готовила и согласовывала все-таки… Надо еще в налоговую эти документы отвезти, кстати.
– Подписала? – грустно спросила Дуся, не отводя взгляда от монитора.
– Подписала, – ответила я.
– И че? – спросила Дуся. – Пойдешь туда? Бросишь меня тут одну?
– Не знаю, стремно там, я как-то до сих пор не верю, что это всерьез и надолго.