Ольга Кабацкая
Верни нас
Глава 17
– Снова поступила? – удивился Глеб, когда я упомянула про заочное. – Но раньше ты…
Он замолчал, опустив глаза на кружку с чаем, что держал в руках.
С поздним ужином было покончено, и, честно говоря, мясо мне понравилось. Даже очень. А вот с беседой у нас что-то пошло не так. Разговор явно не клеился.
Глеб осторожно задавал вопросы про мою жизнь, я, так же осторожно, отвечала, мысленно одёргивая себя, чтобы не язвить ему и не сыпать претензиями. Думаю, тот факт, что я никогда его не прощу – он и так прекрасно знает. Как и то, что я ему не очень рада. Мне оставалось напоминать себе, что я взрослая самостоятельная женщина и вполне могу пережить несколько часов без истеричных упрёков в его сторону. В конце концов – он, и всё что было с ним связано, в прошлом. Кроме Матвея, разумеется. Но насчёт сына Глеб не торопился задавать вопросы.
– Да, Глеб, – когда пауза затянулась, я медленно отпила чай, поставив кружку на стол. – Тогда я училась. Потом стало не до получения диплома. Сейчас Матвей стал достаточно взрослым, чтобы я смогла доучиться.
– Он замечательный, – тихо произнёс Глеб, едва заметно улыбнувшись. – На меня маленького похож очень. А вот глаза твои унаследовал.
– Угу, – буркнула я, снова взяв в руки кружку.
– Настя, – позвал он меня, вынуждая поднять на него глаза. – Я и так уверен, что Матвей мой. Но тест всё равно нужно будет сделать.
– Зачем? – я нахмурилась.
– Я хочу оформить всё официально, – на этих словах бывшего я закашлялась, подавившись чаем. – Я так понимаю, ты против?
– Я просто не понимаю, а зачем? – прочистив горло, пояснила я своё удивление.
Допустим, Глеб решил потешить себя и дать сыну свои отчество и фамилию. Очень мило, конечно, но мне эта лишняя волокита была ни к чему. Да и больше скажу – это всё добавило бы мне лишних проблем. Жить с сыном под разными фамилиями? Да я с ума сойду, как только потребуются куда-то справки или ещё что!
– Он мой наследник, – пояснил Глеб, всем своим видом показывая, что к предстоящему спору на эту тему готов, и свою позицию будет отстаивать до последнего. – Всё, что есть у меня – по праву достанется Матвею.
– О, а ты умирать собрался? – я криво усмехнулась. – И много накопил?
– Никогда не знаешь, Настя, что принесёт тебе новый день. Ситуации бывают разными. Никто и ни от чего не застрахован, – вкрадчиво пояснил Глеб. – Я хочу быть уверенным, что Матвей и ты…
– Слушай, – перебила я его. – Если ты так хочешь что-то оставить Матвею – можешь открыть на его имя счёт. Мне от тебя ничего не нужно.
– Настя…
– Да и вообще, – снова не дала я ему вставить слово, – однажды ты наиграешься в отцовство. Женишься, заведёшь ребёнка… Тебе станет не интересен взрослый и чужой, по сути, мальчишка. А у меня останутся лишь проблемы от твоего поспешно-запоздалого благородства и…
– У меня не будет детей, Настя, – заявил мне Глеб. Настала его очередь повышать голос и перебивать меня. – Никогда. Это официальный диагноз. Если бы не Матвей… для меня это всё очень важно. И, нет. Я не наиграюсь в отцовство. Для меня это далеко не игра.
– Не будет детей, – медленно повторила я за ним, снова схватив свою кружку, стараясь скрыть дрожь в руках. – Подцепил какую-то инфекцию, бурно развлекаясь?
– Можно сказать и так, – ответил Глеб.
«Так тебе и надо!» – чуть не сорвалось с моего языка, но…
Было что-то такое во взгляде Глеба, что я интуитивно почувствовала, что он врёт. Лжёт мне глядя в глаза.
– Правду не расскажешь? – спросила я, пытаясь прочитать его мысли. – Что случилось?
На мгновение в памяти ожило наше прошлое. Редкие ссоры, когда я дулась на него, обижаясь на его неразговорчивость. Глеб был из тех людей, кто мало говорит, но много делает. Чьи чувства проявляются в мелочах. Сделать кофе утром, или сходить в магазин, без лишних напоминаний. Встретить, проводить, обнять… Раньше я многое могла понять по одному его взгляду. Но сейчас всё было иначе.
– А разве правда что-то изменит? – ответил вопросом на вопрос Глеб.
– Раньше я думала, что ты единственный, кому я могу доверять. Ты не убегал от правды. Ты был верен своим принципам, как мне тогда казалось, – я грустно улыбнулась, покачав головой. – А сейчас… то ты зачем-то врёшь мне насчёт своих отношений с Варварой, то нагоняешь тумана на свои болячки. В целом, мне не так и интересно.
– У меня нет никаких отношений с Варварой, – чуть ли не по слогам произнёс Глеб. – Я думал, эту темы с тобой уже закрыли.
– Да, ты прав, – протянула я, поднимаясь на ноги. – Нет никаких отношений. А про свою проблему ты ей рассказал, потому что… всем подряд рассказываешь? Да, это похоже на правду. Ты ведь у нас теперь на диво разговорчив! Даже посторонним и совершенно никак не связанным с тобой женщинам выдаёшь всю свою подноготную при первой возможности…
– О чём ты говоришь? – Глеб искренне возмутился. – Я никому кроме… – он замолчал, словно что-то прикидывая в уме. – Варвара узнала не от меня. Если тебе так интересно, то скорее всего ей рассказала подруга, работающая в клинике, в которой… в прочем, неважно.
– Ты прав, – кивнула я. – Мне это не так и важно. Мне нужно проверить сына.
Сердце стучало как бешеное, когда я развернулась и направилась в комнату. Матвей спокойно спал, никак не отреагировав на моё появление. Да и не нуждался он ни в какой проверке. Это мне нужна была передышка от общения с Глебом. А лучшего предлога уйти и ненадолго побыть одной, я не смогла найти.
Опустившись на пол прямо у двери в комнате, я смахнула выступившие на глазах слёзы. Почему мне было так больно?…
Варвара, подруга её, диагнозы… всё звучало такой чушью, но…
Глеб сказал правду. Сейчас я чувствовала это. Пусть и звучало всё так, словно кто-то криво пересказывает мыльную оперу, но всё же.
Глеб не может иметь детей. Когда мне это сказала Оксана, я не поверила. Задумывалась над вероятностью того, что это может оказаться правдой, но до конца всё равно не верила. И как ни странно, мне было сейчас жаль Глеба. Возможно, он действительно это заслужил. Но всё равно, мне было его жалко. Матвей для него стал своего рода спасением. Сын, о котором Глеб уже, наверное, и мечтать не смел.
Я помнила, как Глеб когда-то хотел детей. Помнила, как мы с ним вместе мечтали о большой семье и своём доме.
Что ж.
Некоторым мечтам просто не суждено сбыться.
Глава 18
Не знаю, сколько я просидела на полу в комнате, слушая спокойное дыхание спящего на кровати Матвейки. По ощущениям – не так и долго, но, когда я вернулась на кухню, то обнаружила задремавшего прямо сидя за столом Глеба. Я даже замерла, с неверием вглядываясь в его даже во сне хмурое лицо.
– Глеб? – я позвала его, но отклика не дождалась, осторожно подходя ближе.
Он сидел, откинувшись на спинку стула, скрестив на груди руки. Затылок упирался в стену, не давая Глебу завалиться и упасть лицом прямо в стол.
– Действительно, ты спишь, – прошептала я, навалившись на край стола бедром.
Только сейчас я обратила внимание на небольшие круги под его глазами, да и щетина была явно больше двухдневной. Когда он в последний раз спал?
– Глеб, – я хотела дотронуться до его плеча, чтобы разбудить, но в последний момент замерла, ведомая желанием провести пальцами по щетине на его лице.
Такая же грубая, как я помнила. Некоторые моменты ничто не может вытравить из памяти, как ни старайся. Вот и сейчас, ведя пальцами по небритой щеке бывшего, я словно оказалась в прошлом. Сколько раз я так делала, когда мы были вместе? Неизменно добавляя ему, что кому-то пора побриться… Хотя самой мне больше нравилась именно эта лёгкая небритость. И он знал это. Прекрасно видел, как мне нравится, когда щетина слегка царапает мою кожу…
– Глеб! – я вскрикнула, как только он открыл глаза и перехватил мою руку за запястье.
Сердце стучало так, словно меня застукали на месте преступления!
– Я хотела проверить твою бровь, – пискнула я, вовремя вспомнив про его практически затянувшееся рассечение. – И…
– Бровь у меня выше щеки, – улыбнулся Глеб, и, вместо того, чтобы отпустить мою руку – потянул на себя, усаживая к себе на колени.
– Глеб!
– Не кричи. Матвея разбудишь, – продолжил он улыбаться, удерживая меня на себе. – Мне нужно почаще вырубаться, чтобы привлечь твоё внимание, да?
– Когда ты спал в последний раз? – проигнорировала я его намёк, пытаясь абстрагироваться от близости мужчины.
Это было не так просто. Запах его туалетной воды снова ударил в голову, пьяня, как пара бокалов шампанского. Жар тела, сбивающееся с ритма сердце – всё вызывало слишком много ненужных эмоций.
– Тебе не стоит переживать за меня, – ответил на мой вопрос Глеб, немного сильнее смыкая вокруг меня руки, после чего опустил голову, уткнувшись мне лбом в плечо.
– Глеб! – процедила я сквозь зубы, пытаясь отстраниться.
– Я вчера не спал, – неожиданно произнёс он. – Матвея уложил, позвонил в клинику. С тобой было всё в порядке, но расслабиться у меня не вышло.
– Тебе не стоит переживать за меня, – вернула я ему его же слова, почувствовав, как Глеб беззвучно рассмеялся. – И чем же ты здесь занимался всю ночь? Рылся в моих вещах?
– Почти угадала, – хмыкнул Глеб и повернул голову, словно невзначай проведя губами по моей шее.
– Выпрямись, а? – мне не должны были быть приятными его действия, но – были.
До мурашек и замирающего чувства предвкушения в груди. И это было настолько неправильно, что я была в шаге от того, чтобы вскочить и убежать как можно дальше от Глеба.
– Не хочу я выпрямляться, Настя, – прижав меня ещё ближе, Глеб устроил голову чуть удобнее на моём плече, попутно царапнув открытый участок кожи своей щетиной.
На этот раз сделал он это действительно случайно, но моя реакция не изменилась. Я даже губу прикусила, борясь с желанием выгнуть спину и откинуть голову, прося добавки.
– Я смотрел фотографии Матвея, – прошептал Глеб, немного остужая мои глупые порывы. – На ноутбуке.
– До самого утра? – я прочистила горло, чтобы избавиться от хриплых ноток в голосе.
– Да, – подтвердил Глеб. – До самого утра.
Он замолчал и сейчас я не знала, что ему ответить. Можно было съязвить, но… несмотря на наше прошлое, Глеба мне было жаль. Он никогда не увидит своего ребёнка милой крохой. Фотографии Матвея – вот тот максимум, на который он может рассчитывать. Конечно, есть усыновление и прочее, но смотреть, как растёт именно твой ребёнок – это, как мне кажется, совсем другое для мужчин.
– Мне жаль, что ты не можешь иметь детей, Глеб, – не удержавшись, я провела ладонью по его спине, почувствовав, как под пальцами моментально напрягаются мышцы. – Расскажешь, как… что стало причиной?
– Я попал в аварию, – глухо ответил Глеб.
– О, – только и смогла я протянуть, представив себе не очень приятную картину. – И тебе оторвало…
– Настя! – он так быстро выпрямился, убирая голову с моего плеча, что я чуть не свалилась с него. Пришлось по инерции закинуть руки ему на шею, пытаясь удержаться. – Ты… – Глеб вдруг рассмеялся, прикрыв глаза, после чего совершенно серьёзно выдал мне, глядя в лицо: – Я могу тебе наглядно продемонстрировать целостность и сохранность…
– Не надо! – перебила я его, замотав головой, чем вызвала новую порцию веселья у бывшего. – Я и так всё прекрасно помню, без всяких демонстраций.
– Помнишь, значит, – улыбка на его губах из беззаботной превратилась в немного лукавую. – А что именно…
– Ты мне рассказывал про аварию, – отстранившись чуть назад, напомнила я, пытаясь вернуть разговор в прежнее русло.
– Да, – Глеб в миг отбросил всю весёлость. – Дурацкая авария. Водитель фуры заснул и его вынесло на встречную. Я пытался избежать столкновения и свернул с дороги, – он замолчал, нахмурившись. – В себя пришёл уже в больнице. По большей части, я отделался довольно легко. Немного повредил спину.
– Спину? – меня не покидало ощущение, что Глеб мне словно что-то недоговаривает.
Возможно, я просто становлюсь параноиком. Здесь нет абсолютно никакого повода мне лгать. Скорее всего, я зря себя накручивала.
– Да, спину, – ответил он. – Потребовалась небольшая операция, ну, и лекарства. Вот их побочным действием и стало… то что стало.
– Подожди, – я даже головой встряхнула, пытаясь собрать его слова в единую картину. – Операция на позвоночнике?
– Угу, – как-то нехотя кивнул Глеб, пристально за мной следя. Точнее, за моей реакцией на все его слова.
– Мне казалось их в принципе редко проводят, – возмутилась я, вспомнив рассказы одной из наших официанток с работы. Её тётку инвалидом сделали, когда уговорили грыжу вырезать! Во всех тонкостях я разбиралась плохо, но именно этот момент прочно засел в моей памяти. – Ты в курсе, что тебя могли на всю жизнь в кресло посадить, если бы операция прошла неудачно? И что за побочные такие от лекарств? Тебя предупреждали про них? Если нет, то…
– Предупреждали, что такая вероятность есть, и довольно высокая, – ответил Глеб на последний вопрос. – Ты чего так распереживалась, Насть?
И правда, чего это я. Это его жизнь, его выбор, его долбанная спина, в конце концов! Остался бы инвалидом до конца своих дней – мне то что? Наши пути давно разошлись… сказала она, сидя у него на руках. Мда…
– Давно это случилось? – задала я новый вопрос, не став ничего отвечать по поводу своих переживаний.
Да и не знала я, что на это ответить.
– Чуть больше… года назад, – с заминкой ответил Глеб.
– Значит и правда, ничего серьёзного не было, – хмыкнула я. – Иначе ты бы дольше восстанавливался. А так… по тебе и не скажешь. Может не стоило рисковать с теми лекарствами? Всё же…
– Стоило, – бескомпромиссно заявил он.
– Но теперь у тебя никогда не будет детей! – не смогла я оставить его слова без возражений.
– У меня есть Матвей, – неожиданно тепло улыбнулся Глеб. – Спасибо, что сохранила беременность тогда.
– А у меня были варианты? – от его слов я почти перешла на крик, забыв про спящего в комнате Матвейку. – Я бы никогда не избавилась от своего ребёнка, Глеб! Думай, что говоришь…
– От нашего ребёнка, – поправил он меня. – Я очень виноват перед тобой, Насть. И я не знаю, смогу ли загладить вину. Но я сделаю всё для этого.
Глава 19
– Или шоколадные, – сын перебирал новые упаковки с хлопьями, старательно выбирая, чем будет завтракать. – А эти в форме ракет. Мам, какие лучше?
– Не знаю, родной, – отозвалась я, снимая нагретое для него на плите молоко. – Решай сам.
– Наверное, шоколадные, – Матвей замер с упаковкой в руках, косясь в сторону трёх других.
На муки его выбора я смотрела с улыбкой. Так происходило всегда, если у Матвейки было больше двух пачек с хлопьями. Интересно, а тем утром с Глебом, сын тоже разыгрывал это представление?…
Десятый раз за утро я вспоминаю про бывшего.
Не к добру это всё…
Вчера, огорошив меня заявлением, что он всё исправит, Глеб отправился в гостиницу, не став больше ни о чём разговаривать. Да и было ли ещё, что нам обсудить?
Вспомнив его слова про аварию, я едва заметно передёрнула плечами. Всё же, это кошмарная ситуация. И сама авария… и её последствия.
– Шоколадные! – всё же определился Матвей, осторожно насыпая себе хлопья в тарелку.
– Мой сладкоежка, – хмыкнула я, заливая их молоком.
– А ты не будишь кушать? – вдруг нахмурился сын, замерев с не донесённой до тарелки ложкой в руке.
– Я уже позавтракала, не переживай, – не удержавшись, я чмокнула его в макушку, показав в сторону раковины. – Видишь? Моя тарелка стоит там.
– Хорошо, – удовлетворённо кивнув, Матвей начал кушать. – Глеб сказал смотреть, чтобы ты вкусно кушала.
– Да что ты говоришь, – хмыкнула я, взяв в руки чайник и набирая в него воду.
– Да, – сынок довольно улыбался, жуя свои хлопья. – Он сказал, что я – главный в семье и должен следить за тобой.
– Кто-то слишком много говорит, – прошептала я, щёлкнув кнопкой включения чайника.
– Глеб мало говорит, – Матвей всё же услышал мой комментарий и не согласился с ним, восприняв слова всерьёз. – А он придёт сегодня?
Я чуть не выронила из рук кружку, которую достала из шкафчика.
– Не знаю, скорее всего нет, – честно ответила я, расстроившись вопросом Матвея. – А почему ты спрашиваешь?
– Мы подружились, – как само собой разумеющееся ответил мне сын. – И я не все рисунки ему показать успел.
– Покажешь, как-нибудь, – протянула я в ответ и постаралась перевести тему: – Давай, меньше говори и больше кушай. Иначе в кино мы опоздаем.
– Я ем! – тут же возразил мне Матвей, усердно зажевав своими хлопьями.
Налив себе чая, я отвернулась к окну, немного нахмурившись.
Меня пугало то, как быстро Матвей привязался к Глебу. Сможет ли он его так же быстро забыть, если Глебушка решит пропасть из наших жизней?…
Конечно, нет.
С другой же стороны, какая-то часть меня отчаянно верила, что никуда Глеб пропадать не собирается, но…
Вчера, когда я легла спать, то долго ворочалась, вспоминая наш разговор. Да и не только разговор, если честно. То, как он прижал меня к себе и не спускал со своих рук – тоже очень чётко отложилось в памяти. Вот только…
На ум почему-то пришла официантка Рита, работающая в нашем ресторане. Года полтора назад она пришла вся в слезах, мол, мужа с другой застукала. Несколько месяцев она рыдала, вытирая слёзы то платочками, то нашими жилетками, а потом… простила мужа. Многие из нашего коллектива поддержали Риту. Говорили, какая она молодец, что нашла в себе силы простить «ошибку» мужа, а я…
А я так и не смогла понять, как такое можно простить? Он ведь предал её. Тайно встречался с любовницей, пока Рита работала. Приносил на себе домой запах чужой женщины, ел еду, что готовила для него после смены уставшая супруга. Носил рубашки, что гладила ему жена, для того, чтоб их снимала и мяла своими грязными ручонками другая! Да, чёрт возьми, он на их кровати…
Нет.
Я этого никогда не понимала. И сейчас не могла понять.
Но, в те моменты, когда я оказываюсь рядом с Глебом, у меня случаются приступы избирательной памяти. Я сначала помню про его измену, а потом… словно окунаюсь в прошлое, которое у нас было «до» его отъезда.
Может у меня ранняя деменция? Это бы объяснило проблему с памятью…
– Это Глеб? – закричал Матвей, в то время как я вздрогнула от звонка дверь. – Мы возьмём его с собой в кино?
– Ешь, – с нажимом сказала я сыну, выходя в коридор.
Если честно, я даже и не удивилась. Я ожидала, что он придёт. И даже улыбнулась, представив, как мы втроём пойдём сейчас в кино. Почти как настоящая семья…
– Точно, у меня деменция, – шикнула сама на себя, прогоняя назойливые мысли и не глядя в глазок распахивая входную дверь. – А ты в курсе, что приличные люди сначала… Олег?!
– Привет, Стась, – поздоровался со мной тот, о ком я уже и думать забыла.
– Привет, – немного заторможено поздоровалась я в ответ, осматривая нежданного гостя и коробку с тортом, которую он держал в руках. – Что ты… Вернее, как ты…
– Я решил, что у тебя телефон сломался, – улыбнулся Олег. – У сестры адрес твой взял. Надеюсь, ты не против? Я не помешал?
– Нет, что ты, – вспомнив о приличиях, я отступила назад, пропуская Олега в квартиру. – Заходи! Мы как раз завтракали с Матвеем.
– Это вам, – он протянул мне торт, помахав рукой в сторону кухни. – Здравствуй!
Обернувшись, я увидела разочарованно выглядывающего Матвея.
– Это не Глеб, – хмуро констатировал он, тут же поправив себя, вспомнив о правилах элементарной вежливости: – Здравствуйте.
– Я помешал? – фраза про Глеба не укрылась от Оксанкиного брата. – Ты кого-то ждёшь?
– Нет, – соврала я.
Странно, но я действительно ждала, что придёт Глеб. Надо будет витаминки пропить какие-нибудь… со своим диагнозом я определилась как раз перед приходом Олега. Осталось назначить себе лечение.
– Мы просто в кино собирались, – улыбнулась я, немного тушуясь под пристальным взглядом мужчины.
Пристальным и немного осуждающим, как мне показалось.
– О, замечательно, – обрадовался он, но улыбка не коснулась взгляда. – Я могу составить вам компанию?
– Если хочешь, – протянула я, не зная, как красиво отказать. Слишком внезапно он появился, да и вопрос его застал меня врасплох.
– Очень хочу, – подтвердил своё желание Олег. – Обожаю детские фильмы.
– Мы идём на мультик, – Матвей вновь вышел к нам, с недовольством рассматривая мужчину.
– Мультфильмы я люблю ещё больше, – не сдавался Олег. – Я подожду вас у машины тогда, хорошо?
– Договорились, – натянуто улыбнулась я, продолжая стоять с тортом в руках. – Мы скоро спустимся.
Посмотрев, как Олег сам захлопывает за собой дверь, я отправилась на кухню, чтобы убрать торт, попутно отправив Матвея переодеваться. В холодильник коробку я убрать не смогла – полки были завалены продуктами, что купил нам Глеб. Не зная, как пристроить торт лучше – я оставила его на столе. Придётся кушать его, чтоб не испортился. Жалко, всё-таки…
А ещё оставалось надеяться, что на обратном пути Олег не попросится на чай.
Удивительно. Ещё недавно я рассуждала, что неплохо было бы загладить вину перед Олегом и сходить на нормальное свидание, а стоило ему прийти самому (да ещё и с тортиком!), как я нос начала воротить.
– Возьми себя в руки, – дала я себе наставление, мысленно прокручивая в голове достоинства Олега.
Хороший ведь мужчина. Наверное. Возможно, даже верный…
Когда мысли вновь перешли на Глеба, я окрикнула Матвея:
– Ты готов?
– Да, – без энтузиазма отозвался сынок, выходя ко мне.
– Какой ты у меня красавец, – притянув к себе сына, я подошла с ним к зеркалу. – Смотри, у нас с тобой «фэмили лук».
– Мы просто одеты похоже, – не оценил Матвей мою фразу, пока я любовалась нашими голубыми джинсами и белыми футболками. – А ему обязательно идти с нами?
По тону я поняла, что Матвей недоволен появлением Олега чуть больше, чем я думала. Пришлось подключать всё своё обаяние и давить на жалость, объясняя сыну, что бедный дядя Олег очень хочет в кино, да и вообще – кинотеатры его мечта. Практически несбыточная.
– Ладно, пусть идёт с нами, – Матвей, к счастью, принял мои аргументы.
Закрыв квартиру, мы поспешили на улицу.
– А мы не опоздаем? – с опаской уточнил у меня сын, пока я придерживала тяжёлую дверь подъезда, пропуская его вперёд.
– Точно, – заверила я сына, щурясь от бьющего в глаза солнца.
И лучше бы я вовсе закрыла глаза, так как не пройдя и пары метров в сторону ожидающего нас у машины Олега, я заметила идущего в нашу сторону Глеба.
– Глеб! – радостно закричал Матвей, как и я, заметив его. – Мама! Смотри! У него тоже «фимили лук»! Как у нас!
