Ольга Гусейнова
Пепел на ветру
Дотронулась своей ладонью в том месте, где он касался стекла, только со своей стороны. Тихо прошептала, но так, чтобы он услышал меня:
– Прости, что не поверила. Ты, как всегда, лучше меня разбираешься в моих предчувствиях.
Так мы простояли пару минут, упираясь в стекло, разделяющее нас, лбами и ладонями. Странное чувство единения сейчас охватило меня: ведь мы никогда не были так близко друг к другу, как сейчас, не в физическом, а в духовном плане.
– Прости, что поднял на тебя руку, детка! Я до сих пор не могу понять, что тогда мною двигало. Какая-то бессмысленная злоба, страх… Страх потерять тебя навсегда…
Чуть отстранилась от стекла и заглянула в лихорадочно горящие карие глаза, к которым так привыкла за эти три года, что мы были вместе. Поэтому, не думая о последствиях, пообещала:
– Я прощаю, слышишь, я прощаю тебя. И ты не потеряешь меня, Нелюбин. Мы всегда будем вместе… Видишь, даже в такой момент мы все равно вместе.
Карие глаза напротив вспыхнули счастьем, затем он убрал руку, словно размыкая наше рукопожатие, и обрисовал по стеклу черты моего лица.
– Это сильнейший стимул для меня, чтобы выжить…
Я нахмурилась, ощущая, как предчувствие вновь острыми ледяными осколками врезается в сердце. Наверное, поэтому еще сильнее прижалась к стеклу, из-за чего оно кое-где запотело от моего учащенного дыхания, но настойчиво и нервно заговорила:
– Все будет хорошо, Нелюбин! С нами все будет хорошо, не смей даже думать о плохом. Не будь паникером и не трать силы на смирение. Направь их на борьбу…
– Девочка моя, когда я впервые тебя увидел сидящей в открытом кафе на улице, показалось, что меня кто-то ударил под дых. Вся такая сияющая от счастья, сама весна с тобой заигрывала, теребя пряди волос… Столько невинности в твоих карих глазах, столько тепла, я не смог пройти мимо. Больше не мог думать ни о чем. Я просто стоял и смотрел, любовался твоими плавными изящными движениями, твоими маленькими ручками, которые держали салфетку… Клянусь силой, я чуть не взорвался от наслаждения, наблюдая, как ты облизываешь ложку с шоколадным мороженым.
Он сглотнул, глядя на меня сейчас теми же голодными глазами, которые преследовали и даже пугали меня в начале нашего знакомства. Потом продолжил говорить, а мне показалось, что он уже не видит меня, а погружен в свои воспоминания:
– А потом ты встала, и оказалось, в тебе сочетается несочетаемое. Невинность и греховная сексуальность, которая сквозила в каждом твоем жесте, движении тела, изгибе округлых бедер, высокой груди, хоть и не такой большой, как я люблю, но у меня снесло крышу – так захотелось ее коснуться… Вроде и ноги не от ушей, но сильные икры и изящные ступни в серебристых босоножках на шпильке… Разрез на юбке, а там, о сила, там мелькнула полоска от чулок… Я впервые не мог думать, анализировать, меня просто с чудовищной силой тянуло к тебе. Даже когда я увидел кайму на радужке, свидетельствующую, что в тебе течет часть крови полиморфов, ничего не смог поделать. Меня, чистокровного мага-менталиста, ничего не могло остановить, да я и не пытался. А дальше, постепенно узнавая тебя ближе, я понял: такое сокровище должно быть только моим… Твоя невинность неизбежно досталась мне, и я все делал, чтобы привязать тебя к себе, приручить словно животное… владеть безраздельно, забрать волю и убить даже мысли о других… Моя…
Я отшатнулась от стекла, в ужасе уставившись на Савелия, который сейчас не видел меня, забылся в себе и своих мыслях, а его речь становилась все более бессвязной, отрывистой. Лицо перекосило от бессильной ярости, непонятно почему сейчас испытываемой им.
Резким, каким-то рваным движением потер лицо, а я заткнула рот кулаком, чтобы не закричать от отчаянья. Кожа, словно силиконовые ошметки, повисла на его щеках и лбу. Сава отнял руки от лица и уже невидящим мутным взглядом обвел свой бокс; шторки опустились на его стороне, отрезая от меня. Я рванула к дверям и нажала на кнопку вызова персонала. Уже через пару секунд быстро подошла молодая медсестра из магов, а я лишь тыкала рукой в сторону соседнего бокса. Видимо, по моему лицу она поняла все, что я не смогла выразить словами, чувствуя, как спазмом перехватывает дыхание.
Сползла по прозрачной стене, уселась на полу, обняв колени руками, и замерла в отчаянии. Слезы катились ручьями, а я невидящим взглядом уперлась в пространство. Несмотря на все недостатки Савы, он был последним близким мне человеком, и потерять его я была не готова, но это произойдет очень скоро. Ведь не зря же нас сразу предупредили, что после заражения этим страшным вирусом все проходит слишком быстро, всего сутки от начала до конца. И пока выживших нет, ни одного.
* * *
10 февраля
Я вновь стояла на холодном зимнем ветру и вздрагивала каждый раз, когда очередной кусок промерзшей земли падал на металлическую крышку урны. Как и два месяца назад, я с трудом переносила это обреченное «бум-бум-бум», понимая: больше нас с Савелием действительно не будет. И его не будет, и моих родителей не будет, и вообще, кажется, уже ничего не будет.
Кутаясь в воротник своего кашемирового пальто, тупо смотрела на два маленьких земляных холмика и две простенькие таблички с именами моих родителей и моего первого мужчины. Мужчины, который меня любил, но которого я не смогла полюбить.
Кладбищенские работники уже давно ушли, а я продолжала стоять, чувствуя, как развеваются на ветру полы моего черного пальто и стынет душа. Такая же промерзшая, как и эта земля под толстым слоем серого грязного снега.
Наконец я, словно живой мертвец, направилась к выходу с кладбища, где стоял ожидающий меня автомобиль, любезно предоставленный Агентством национальной безопасности. Наверное, кто-то там решил, что за вторичное посещение этого скорбного места мне полагаются преференции.
Мои вещи уже лежали в машине. Всех участников конференции проверили на возможность заражения и здоровых сразу отпустили. Самое страшное, что таковых оказалось немного. Все полиморфы и лишь десяток магов. Пока я в госпитале ожидала своей участи и кончины Савелия, чтобы хоть чуть-чуть отвлечься, смотрела телевизор. В стране начинались тяжелые времена.
Установилась открытая конфронтация магов с полиморфами в парламенте. Маги прямо обвиняли полиморфов в сговоре с хавшиками и начале тотального уничтожения своих извечных конкурентов – магов. Начались массовые столкновения с полицией и стянутыми в Москану внутренними войсками, потому что большая часть этого контингента – полиморфы.
После первых проявлений вируса на улицах столицы началась паника среди населения. Напряжение росло как на дрожжах, грозя вылиться в нечто жуткое. Те же самые события происходили во всех двадцати государствах ЕвроАзеса. Соседние с Арабексом страны наглухо закрыли границы, но вирус границ не признает. Скорость распространения эпидемии оказалась невероятной. К сегодняшнему дню аэропорты были переполнены: все пытались вернуться домой или просто убраться из столицы подальше в надежде, что беда минует их.
Машина катила по пустынным улицам. Люди либо отсиживались дома, либо шли с палками и бутылками с горючей смесью, готовясь к новым стычкам, выплескивая таким образом свой гнев и страх перед будущим и беззащитностью перед невидимым врагом.
Водитель – в этот раз это молодой парнишка-маг – напряженно следил за дорогой и старался ехать только по хорошо освещенным улицам. Несколько раз я с ужасом замечала людей, которые с лихорадочно горящими пустыми глазами, шатаясь, брели по улицам, падали на землю или лавки. Столько зараженных, которым никто и ничто уже не поможет…
Живые вопили о бездействии властей, о тупости ученых, которые не могут справиться с вирусом, но уже все были в курсе, спасти ситуацию может только вакцина, а для ее разработки должен быть хоть один выживший.
Мы обогнали машину черного цвета с белыми крестами по бокам – труповозку, которая собирала зараженных и трупы на улицах города. Но кладбища пустовали, потому что в соответствии с указом президента всех умерших должны были сжигать, чтобы предотвратить дальнейшее распространение эпидемии.
На территорию аэропорта мы смогли пройти только потому, что мой водитель на заградительных постах демонстрировал пропуск сотрудника АНБ. Сотни мрачных жестких лиц военных провожали нас взглядами, заставляя остальных поворачивать назад, потому что рейсов нет или все места на самолетах заняты. Мне все страшнее делалось от мысли, что будет дальше. Билеты у меня имелись, причем, как это ни жутко, – на двоих, ведь со мной сейчас должен был лететь Сава. Но в такое время наличие билета отнюдь не гарантирует попадание на борт самолета. А что мне делать в Москане на грани гражданской войны, я даже не представляла.
Аэропорт… Как много, оказывается, означает это слово: надежду вернуться домой, облегчение от того, что смог сюда добраться. Даже свет многочисленных огней, заливающих парковку, и вход в него дарит странную уверенность, что все теперь будет хорошо.
– Мест нет! – резкий голос уставшей замученной женщины-мага добил меня окончательно.
Сотни людей, толпившихся в здании аэропорта, мешали думать, сосредоточиться на решении проблемы, как улететь домой. Не давали найти правильные слова и вообще силы потребовать, чтобы меня посадили на борт самолета, ведь у меня на руках целых два билета вместо одного. Меня толкали, отодвигали все дальше от стойки регистрации, отчего я все больше погружалась в панику и полную безнадегу.
Я даже не поняла, как оказалась возле одной из информационных колонн с зажатыми в руках, бесполезными теперь билетами и бездумно смотрела на всю эту суету. В мозгу билась в истерике мысль: «Что делать?»
– Здравствуйте, Кира Юрьевна! Я рад, что с вами не случилось ничего плохого. Хотя я слышал, ваш друг…
Участливый мужской голос с рычащими нотками заставил чуть повернуться и поднять голову. Передо мной стоял Артур Конев и мягко улыбался с сочувствием и печалью в глазах.
– Почему вы стоите здесь, Кира?
Я неосознанно пожала плечами, все еще находясь в прострации, а потом, очнувшись, ответила:
– У меня два билета до Гавра, но я не могу улететь, хотя вылет уже через час. Мне сказали, мест нет, и не пускают в зону досмотра. Не могу пройти регистрацию… а ведь у меня два билета.
Конев осторожно вытащил из моего сжатого кулака билеты, прочел все внимательно, а потом глубоко вздохнул, на миг задумавшись. А я тихо спросила:
– Как там ваша семья поживает, Артур? Они в безопасности?
Он нахмурился и тяжело ответил:
– Мой старший сын Эдик сейчас присматривает за всеми, но мне необходимо срочно вернуться домой… Тогда они будут под моей защитой в полной безопасности… – он бросил внимательный изучающий взгляд на пропускной пункт, снова на билеты в своей руке, а потом тихо добавил, но, похоже, скорее для себя, чем для меня: – До Челвинска из Гавра ближе и явно проще добраться, чем из Москаны… сейчас. Кира, вы готовы поделиться со мной одним билетом?
Я лишь кивнула головой, соглашаясь; оборотень ласково погладил меня по голове:
– Ты похожа на мою сестру, Кира! Это странно, но впервые магиана вызывает у меня чувство защитника…
– Я так слаба?
– Нет! Просто беззащитна, и это лично во мне рождает родственное чувство. Пойдем, девочка, выбьем нам места на твоем рейсе.
Уже не глядя на меня, одной рукой подхватил свой чемодан, а второй – мою руку, заставляя следовать за ним, катя свой саквояж на колесиках по мраморному полу регистрационного зала.
Мы подошли к небольшой, но явно с трудом преодолимой баррикаде из стульев, которая мешала беспрепятственно пройти к пункту досмотра. В баррикаде был оставлен узкий проход, чтобы пассажиры могли двигаться по одному, но с чемоданами. С внутренней стороны стояли военные с флегматичными бесстрастными лицами и взирали на мужчину, который что-то тихо, но настойчиво говорил. Тот увлекся и не заметил нашего приближения, а мы услышали, как он вещает охране аэропорта, показывая конфетную бумажку.
– Вы сейчас меня пропустите. Видите, у меня есть билет, поэтому вы сейчас медленно отойдете в сторону и пропустите меня внутрь. Я приказываю пропустить меня, вот мой билет…
Судя по глазам и внушительной комплекции, военные были из полиморфов. Они слушали, но не делали ни одного движения, чтобы выполнить приказ мужчины-мага. Я же, не сдержавшись от глупости этого человека, с сарказмом спросила:
– Скажите, уважаемый, вы плохо учились или с рождения такой? Ваша ментальная магия на полиморфов не действует, тем более такого низкого уровня. Они не поддаются магическому внушению, а вы им тут спектакль бесплатный устраиваете и всю нашу расу позорите… Конфетными бумажками перед носом у них трясете…
Первым порывом мужчины был жест, которым он пытался смять фантик и спрятать руку за спину. Затем его лицо перекосило от ярости, и он заголосил, кидаясь грудью на загораживающих проход оборотней.
– Вы обязаны меня пропустить. Я не могу остаться здесь, меня там ждут. Я должен покинуть этот проклятый город. Я не могу тут остаться и заболеть…
Хмурый крупный мужчина окинул презрительным взглядом истеричного мага и спросил нас холодным голосом:
– Билеты есть? Не фантики?
Плечи неудачника-менталиста поникли, а полиморф развернул его спиной к себе и подтолкнул. Не сильно, но ощутимо, заставляя отойти в сторону. Тот же обреченно отошел к колонне и сел на пол, закрыв лицо руками, вздрагивая всем телом. Похоже, плакал. Мне стало совсем тошно и больно от этой сцены. Но мне не дал утонуть в жалости к себе и всему миру Конев. Он протянул два билета на самолет и, прищурившись, глянул на охрану. Главный просмотрел наши билеты и коротко ответил:
– Вы не прошли регистрацию…
– Да, потому что наши места пытаются украсть… У нас есть билеты, но кто-то перекупленный из работников аэропорта пытается вместо нас протиснуть своих и явно за деньги.
И мы, и охрана молчали. Конев с резкими металлическими нотками в голосе произнес:
– Вы из внутренних? – получив осторожный утвердительный знак охранника, продолжил: – Халилов с вами?
Я продолжала стоять, напряженно наблюдая за полиморфами, а тем временем происходили следующие события. Старший на этом посту связался по рации с кем-то, сообщил, что хотят услышать Халилова. Потом с загадочным Халиловым поговорил по рации сам Конев, передал рацию охране, и нас с кривой усмешкой пропустили внутрь. Я нервно семенила за своим спасителем, волоча за собой саквояж и не глядя по сторонам.
В предпосадочном зале Конев усадил меня на одно из кресел, а сам подошел к мужчине в военной форме АНБ. Я краем уха слышала обрывки фраз. Затем решила сходить в туалет: я долго стояла на кладбище, долгая дорога в аэропорт и вообще…
Извинилась, покраснев под внимательным взглядом интересного мужчины – скорее всего, того самого Халилова, – и сбежала в туалетную комнату. В зале тьма народу, а здесь неожиданно никого не оказалось.
Умылась и, промокнув руки и лицо салфетками, так и замерла, разглядывая себя в большом зеркале. Бледное осунувшееся лицо с большими карими глазами, вокруг радужки которых виднелась бледная, едва заметная темная кайма полиморфов. У чистокровных она ярко-черная. Сейчас эти совсем недавно лучившиеся светом глаза стали тусклыми и усталыми. Даже я видела, как в них плещутся боль и ужас от происходящего. Овальной формы лицо обрамляли каштановые блестящие локоны, густой волной спускающиеся до лопаток. Немного тонкие, но четко очерченные губы скорбно поджаты и потрескались от того, что я постоянно кусала их в последнее время. Не худая, но стройная шатенка с округлыми сексуальными формами, хоть я и похудела от нервотрепки за последние месяцы. Молочная, с эффектом прозрачности кожа… Я похолодела, заметив на скуле ошметок кожи и легкое покраснение под ним. Неужели тоже заражена?
Трясущейся рукой дотронулась до жуткого на вид кусочка на лице, а потом с диким, невероятным облегчением выдохнула, поняв, что это всего лишь частичка влажной салфетки. Нервно усмехнулась, а потом, поправив одежду, бросила последний взгляд в зеркало и вернулась в зал к Коневу.
Благодаря влиятельному Халилову все недоразумения были разрешены, и нас пропустили на борт и помогли занять места согласно купленным билетам. Документы проверять не стали, к моему великому облегчению: проблем мне не хотелось, а совесть молчала. Оба места мои и куплены нами с Савой, так что мы имеем полное право лететь в этом самолете… домой.
После приземления в Гавре мы пожали друг другу руки, я даже чмокнула Конева в щеку, еще раз поблагодарив его за помощь. А потом мы расстались… навсегда.
Часть вторая
10 марта
«…Созданная вакцина позволила остановить рост эпидемии среди магов и метисов, сейчас ведутся работы по генерации вакцины для полиморфов и хавшиков. Так же, как сообщает пресс-служба МВД Россины, волнения удалось прекратить, мародерство и грабежи пресекаются жестко и немедленно – это уже не вызывает прежний ажиотаж и возмущение. Потому что спокойствие наших граждан, а также их безопасность важнее гуманности в отношении бандитов. Количество заболевших практически равно нулю, и это говорит о том, что с вирусом нам все же удалось справиться. По последним данным, численность населения планеты сократилась на двадцать процентов, но благодаря всеобщим усилиям правительств всех стран и их граждан нам удалось избежать новой глобальной катастрофы…»
Слушая голос диктора, я маленькими глоточками пила горячий чай и смотрела в окно, отрешенно наблюдая за восходом солнца. Теперь все слушали новости как жизненно важную информацию.
Из Гавра месяц назад я добралась на машине, мне повезло встретить в аэропорту старых знакомых – друзей моих родителей. Затем я как на каторгу ходила на работу. После смерти Савы наша компания переживала не лучшие времена, но справлялась с трудностями под руководством его младшего партнера по бизнесу, которому отныне она принадлежала полностью. И это несмотря на эпидемию, которая разразилась и в Тюбрине. По требованиям городских властей в городе объявили карантин, впрочем, как и по всей стране. Закрыли все детские учреждения, развлекательные и спортивные центры. Закрыли всё, кроме продуктовых магазинов и компаний, их снабжающих. Поэтому наша тоже работала, так же как больницы и, как это ни страшно звучит, крематории.
Крематории – единственное место, которое за последние две недели работало без перерывов и на грани того, чтобы захлебнуться в поступающих к ним трупах. Двадцать процентов населения, и это только по предварительным подсчетам. Многие потеряли своих близких и любимых, а часто погибали целыми семьями.
В первое время началась открытая конфронтация в правительстве и на улицах: маги против полиморфов. Все уже забыли, что ученые и военные представили доказательства разработки вируса хавшиками, специально ради эксперимента распылившими его на Сургатских островах. В самом начале вирус поражал только магов, из-за этого возникли подозрения и жаркие баталии среди правящих верхушек. Но три недели назад начались повальные заражения полиморфов, многие просто не ожидали, что полукровки магов и оборотней позволят вирусу мутировать, и теперь весь ЕвроАзес горел в лихорадке безумия, встав на колени перед болезнью.
Именно после этого ситуация в корне изменилась. Военная верхушка оборотней совершила переворот во властных структурах и заняла все ключевые посты. Страх, неуверенность и несогласованность действий исчезли. Ввели комендантский час, черные дружины собирали зараженных по улицам и домам, часто действуя по наводкам соседей и прохожих. Вся властная вертикаль работала по четкой, слаженной схеме. Затем произошло фактически чудо.
Нашли выживших людей, которые смогли справиться с болезнью, хотя у двоих из семи остались последствия. Один полностью потерял память, а второй сошел с ума, проявляя лишь животные инстинкты. Но производство вакцины в промышленных масштабах стало первостепенной задачей нового правительства.
Все мероприятия, предпринятые правительством, снизили заболеваемость в рекордные сроки, расчистили улицы городов, наладили привычную жизнь, и впервые за этот месяц в умах людей зародилась надежда на счастливый исход.
– Переходим к другим новостям: в Бинидосе состоялся саммит организации объединенных рас в связи с трагедией, которая затронула весь мир. ООР призывает назначить верховное правительство и объединить под его руководством все страны ЕвроАзеса. Как поделились с нами наши достоверные источники, все это происходит в связи со случаями заражения и среди хавшиков. Как сообщают другие источники, в ФРС поступили неопровержимые сведения: на Амеросе в городах чешуйчатых объявлен пятый уровень тревоги. Похоже, чешуйчатые получили шах и мат, причем от того, что сами же и создали. Пока нет информации о количестве заболевших среди хавшиков, но по данным спутников, над их городами стелется дым поминальных пожарищ. Тысяч пожарищ!»
Убрала звук радио, резко поставила стакан в мойку и уперлась в нее двумя руками.
– Куда катится наш мир? – мой голос жутким карканьем раздался в тишине собственной кухни. Депрессия навалилась и уже который месяц не отпускает из своих цепких объятий. Я плохо сплю по ночам, мне снятся кошмары, и во сне ко мне все время приходит Сава, укоризненно качает головой, а потом жутко кричит от ярости. Родительская квартира теперь угнетает, а не успокаивает детскими воспоминаниями.
Теперь я все чаще езжу в Васино в свой новый дом и именно там нахожу успокоение и спасение от ночных кошмаров. Магазины закрыты, но магсеть работает, поэтому я решила сегодня полазить по ней и заказать себе всю мебель разом. Оказывается, жизнь так скоротечна и полна смертельных неожиданностей, что надо делать все сейчас и не откладывать на потом.
В итоге целый выходной день я убила на перелопачивание кучи информации, заказ мебели и еще массы безделушек. А то у меня в Васине имеется лишь кухонный гарнитур с посудой и печка, сложенная в старинном стиле, а из оставшейся мебели – раскладушка. В течение недели обещали доставить и собрать, если заплачу наличными. Деньги у меня есть, поэтому согласилась. Очень уж хочется переехать из квартиры, ставшей скорее тюрьмой воспоминаний.
* * *
1 мая
В открытое окно магмобиля врывался весенний ветер, превращая мою строгую прическу в нечто растрепанное, но мне было все равно. Запах весны волновал обоняние и заставлял сердце заходиться в радостном предвкушающем биении. Улыбка расползлась по лицу, а душа впервые за последние полгода горланила веселые песни. Даже предчувствие, видимо, устав терзать меня плохими новостями, на время отпустило – то ли для передышки перед чем-то ужасным, то ли все действительно налаживается и счастье ждет не за горами.
Грунтовка резко сменилась хорошей дорогой, стоило вынырнуть из-за поворота, за которым заканчивался небольшой лесной массив, знаменующий границы территории Васине. Я аккуратно вывела «кешара» на асфальтированную трассу, вливаясь в общий утренний транспортный поток, который устремился к Тюбрину. Началась трудовая неделя, и все пытались вовремя попасть на работу.
За два месяца произошло столько изменений не только на ЕвроАзесе, но и во всем мире, что народ уже не успевал все отслеживать и вернулся к привычной размеренной жизни.
Полным ходом шла глобализация. Создали общее правительство, и пока в ускоренном режиме шло его формирование. Маги уже пришли в себя и теперь с пеной у рта отвоевывали свой кусок властного пирога. Хавшики, пережив страшную катастрофу, вслед за магами и полиморфами выступили с просьбой о принятии их в общий союз. Слишком большие потери среди населения вынудили их просить о помощи и искать сотрудничества с бывшими врагами. Несмотря на их вину в случившемся, верхушка ЕвроАзеса решила, что таких союзников лучше держать на виду и под контролем, чем в очередной раз получить нежданный подарочек в виде неожиданной глобальной катастрофы.
Вообще, случившееся всем позволило посмотреть на окружающий мир с новой точки зрения и задуматься о бренности нашей жизни. И хотя еще возникало много ошибок, споров и конфликтов, но зато все теперь осторожны и более лояльны друг к другу. Хотя это все равно не может быстро изменить сложившиеся стереотипы. Представители каждой из рас держались своих анклавов и относились друг к другу с подозрением и предвзято.
Подъехав к зданию компании, где я все еще работала, припарковалась и быстрым шагом, цокая каблучками, направилась внутрь. Начинался дождь. Уже взявшись за ручку на двери своего кабинета, услышала голос Вали:
– Кира Юрьевна, вас вызывают к генеральному.
– А что случилось? Ты не в курсе, Валечка?
Девушка, хитро блеснув лисьими глазами, подскочила ближе и радостно зашептала:
– Вас с Натаном Сергеевичем из отдела логистики вновь хотят послать на съезд пищевиков. Я слышала, он впервые в Гавре проходит, но учитывая, в каком сейчас состоянии Москана, после волнений двухмесячной давности, организаторы, наверное, не решились приглашать участников туда.
Все еще не в силах забыть прошлый съезд, я нахмурилась и задумчиво спросила:
– Я не понимаю, зачем сейчас собирать подобные мероприятия? После всего случившегося?
Валя пожала плечиками и предположила:
– Рая… ну, новая секретарша генерального, сказала, в связи с изменениями в мировой конъюнктуре рынка, с вступлением в союз хавшиков и вообще новые правила и таможенные пошлины обсудить…
– А мы-то тут при чем с Натаном Сергеевичем?
– Ну как же… – Валя хихикнула и добродушно выдала: – все знают, что наш генеральный ни бум-бум в этом бизнесе и пока только на вас и еще на некоторых своих замах и выплывает…
– Валь, ты не должна поддерживать подобные слухи…
– Да это не слухи, Кира Юрьевна, он сам это сказал Натану Сергеевичу, Рая сама слышала…
Я нахмурилась, уставившись на свою секретаршу, а она, запнувшись на полуслове, скривила свою нагловато-хитрую, обаятельную лисью рожицу и затараторила:
– Нет, нет, Кирочка Юрьевна, она не подслушивала, просто они так громко разговаривали, что было сложно не услышать. Рая же из кошачьих…
Хмыкнула насмешливо, качнула головой и, вздохнув, поплелась к генеральному. Очень не хотелось куда-то ехать, но при нынешнем положении в стране искать новую работу сложновато. Тем более все наличные деньги я истратила на приведение своего домика в жилой вид. Теперь он стал уютным внутри и несокрушимым снаружи. Как и хотел Сава, теперь, даже если мир вернется в каменный век, наши два дома могут функционировать автономно. Как недавно заметил Михалыч – главный агроном и техник в Васине, теперь наши дома – это небольшая крепость. Осталось только подземные ходы прорыть, построить казематы – и сходство будет полным.
В этом месяце я часто общалась с хавшиком и помогала своей магией земли на полях. В этой работе я даже нашла какое-то умиротворение и спокойствие, которого мне так не хватало в жизни.
6 мая
Мы с Натаном Сергеевичем, а в народе Натусиком в связи с его нетрадиционной ориентацией, зашли в большой концертный зал Гавра, где должна была проходить общая конференция. Организаторы постарались на славу: в высоких канделябрах горели свечи, столы, расположенные буквой «П», убраны в белые с золотом скатерти, кругом цветы, судя по магическому фону, с заклинанием неувядания. И по залам этого старого, но еще весьма крепкого и внушительного здания ходят леди и джентльмены в смокингах и красивых платьях.
Я не ожидала подобного приема, но надела классическое черное шелковое платье с жемчужной ниткой, обвивающей шею и завязанной узлом на груди. Ну а Натусик щеголял в серебристом смокинге, ничуть не смущаясь немного шокированных взглядов остальных участников. Не знаю, как насчет таможенных пошлин и новых правил торговли, но пропиаримся мы здесь однозначно. Единственное, что меня примиряло с вычурным видом Натусика, – лучшего логиста еще поискать нужно, на него позарится любая компания, и не только нашего профиля.
Рядом со мной раздался радостный писк; резко развернувшись, я увидела Лену Пивоварову. Леночка когда-то жила в доме по соседству с моими бабушкой и дедушкой. Мы с ней часто гуляли, а потом перезванивались. Недавно она вышла замуж за владельца компании, подобной нашей, и сейчас я смогла лично познакомиться с ним.
– Кирочка, познакомься, это Леонид Крашевин, мой муж. Ленечка, про Киру Нехорошеву я тебе рассказывала.
Мы с улыбкой кивнули, рассматривая друг друга. Если сама Леночка довольно сильная магиня земли, работающая в ботаническом саду, обладает потрясающей фигурой с весьма аппетитными формами и очаровательным личиком, обрамленным золотыми кудряшками, то ее муж – полная противоположность. Худая жердина, на котором даже дорогущий смокинг висел как на вешалке. Лицом смахивает на ворона, но этот маг поражал силой ауры, горящими глазами и невероятной харизмой, почувствовав которую, я непроизвольно расплылась в улыбке. Заметив, как у Леонида насмешливо выгнулись брови, с подозрением оглянулась на Натусика и хмыкнула. Наш логист сейчас чуть не капал слюной на свой смокинг, сверля обожающим взглядом Леонида. Ленка нахмурилась и крепче прижалась к мужу, а мы с ним рассмеялись.
Тем не менее мы вчетвером уже через пару минут чувствовали себя лучшими друзьями и, прогуливаясь по залу, вели нескучные беседы. Чуть выдвинувшись вперед и оставив мужчин позади, болтали о жизни с подругой. Рассказав свои новости, я впервые почувствовала себя легче, а Лена, оказывается, переживала о возможном бесплодии. Истинная магия жизни встречалась реже, чем магия исцеления, с которой многие поступали в медицинские вузы и становились врачами. Вот так, тихо перешептываясь и делясь наболевшим, мы присутствовали на конференции. Выступали в основном Леонид и Натусик, а мы выбрали роль подруг-болтушек. Но нам никто не мешал и не высказывал претензий.
Расставались мы неохотно, но конференция продлится три дня, так что еще не раз встретимся.
Приняв душ и поужинав, включила телевизор, намереваясь перед сном немного послушать новости, и застыла с пультом в руках.
«…Новая волна заболеваний поражает всех без разбора. Исследования показали, вирус мутировал и… вакцина не действует. Власти бессильны перед новой бедой, правительство Бинидоса бьет тревогу и закрывает все границы с Арабексом, в котором зафиксирована новая вспышка заболевания. Всех беженцев отгоняют от границ выстрелами. Мы на грани всеобщей паники и войны. Скоротечность вируса позволяет прогнозировать тотальное заражение. Как сообщают многие СМИ, очаги заражения уже появились во всех двадцати восьми государствах ЕвроАзеса. Островные государства также закрыли полностью свои границы. Над городами хавшиков вновь зажглись тысячи поминальных костров. На улицы Москаны вышли сектанты, которые кричат, что пришел наш судный день. Триединый нас вновь покинул, как пять тысяч лет назад… Неужели еще через пять тысяч лет наши потомки будут вести новое летоисчисление от нового Черного столетия…»
