Ольга Герр
Тенеловы. Сердце ночи

Глава 3. Всегда везде вместе

Мы без приключений пересекли улицу. Разве что Коля пару раз чуть не грохнулся на асфальт, но я привычно его поддержала. Попасть внутрь дома было несложно, как и добраться до Колиной спальни. Его родители с бабушкой смотрели сериал в гостиной. Старушка плохо слышала, и телевизор работал на полную громкость. Под такой шум не то, что человек – слон прокрадется на второй этаж.

В Колиной комнате все выглядело в точности так, как я помнила. Подзорная труба стояла около окна и была направлена на наш дом. Заметив мой интерес, Колька пояснил, что при помощи трубы они с Ксюшей посылают друг другу сообщения. Я молча проглотила эту информацию, хотя это была наша с ним идея. Но какой смысл что-то доказывать?

Присмотревшись к фотографиям на комоде, я увидела, что мое место на снимках заняла Ксюха. Некоторые вещи не изменились, независимо от того, со мной они произошли или с другими – меня просто изъяли из жизни друга, заменив сестрой. Ведь если отбросить версию с изъятием, то получалось, что дело во мне, а я категорически не желала признавать себя ненормальной. Лучше буду винить во всех бедах пришельцев или правительственных агентов, ставящих на мне эксперименты, или кого угодно другого.

– Ты, что ли, правда думаешь, что мы были друзьями? – Коля мялся на пороге комнаты.

Отчего все держатся от меня на расстоянии? Я вроде не бешенная, на людей не кидаюсь.

– Я не думаю, я помню. Взять хотя бы этот день, – я дотронулась до рамки со снимком с катка. – Фотка сделана позапрошлой зимой. Было ужасно холодно. Градусов двадцать мороза. Но мы все равно пошли на каток и ели мороженое. Мама сказала, что мы чудом не подхватили воспаление легких.

– Ого, – впечатлился Коля, – ты рассказываешь так, будто все происходило с тобой.

– Но так и было! – воскликнула я. – Мы вместе это пережили. Ты и я.

– Я помню все то же самое. За исключением одной детали: со мной была не ты, а Ксюша.

– Наверное, нельзя просто взять и стереть воспоминания, но можно заменить в воспоминаниях одно действующее лицо на другое. Ксюша идеально подходит для моей замены. У нее практически нет своей жизни! Она вечно таскалась за нами. У нее даже друзей нет.

– Интересная теория, но в нее не вписываются твои родители. Они-то тебя совсем не помнят.

– У меня не было времени проверить, но убеждена: все, что происходило со мной в их воспоминаниях теперь связано с Ксюшей.

За разговором Коля, преодолев неловкость, отлип от двери и сел на компьютерный стул:

– Почему тебе тоже не стерли память?

– Потому что это невозможно? – предположила я. – У меня нет альтернативы для подмены воспоминаний. Если стереть всех вас из моей головы, что мне останется?

– Мистика какая-то, – пробормотал Коля.

Он понимал не больше моего, но почему-то не торопился выгонять меня из своего дома. Настоящей дружбе не в состоянии помешать никакие стирания. Даже не помня меня, Коля мне доверял.

На стене в рамке висел лист А4. «Манифест лучших друзей» – так мы его назвали. Мы сочинили его с Колей несколько лет назад, чтобы всегда помнить кто мы друг для друга. Просто написать пункты манифеста от руки нам показалось скучным, и мы вспомнили фильм, где были записки с угрозами, составленные с помощью слов из газеты. Мы взяли способ на вооружение, и наш манифест пестрел разнокалиберными словами и буквами, вырезанными из газет и журналов и криво приклеенных к листу. В моей комнате висел похожий лист с манифестом. Разумеется, когда у меня была своя комната.

– Я помню этот манифест наизусть, – я отвернулась от стены. – Там всего пять пунктов.

– Расскажи! – потребовал Коля.

– Всегда во всем помогать другу, – я загибала пальцы. – Всегда всем делиться с другом. Всегда во всем доверять другу. Всегда ото всех защищать друга. И главное правило «трех в» – всегда везде вместе.

– Ты его только что прочла, – не поверил Коля.

– Я бы не успела.

– Значит, ты видела манифест в комнате Ксюши.

Я собралась возмутиться. Что наш с Колей манифест делает в комнате сестры? Но быстро сникла. Она и здесь меня подменила. Я не сказала, что не заметила манифеста у Ксюши, так как была слишком поражена происходящим. Пусть думает, что хочет. Какая теперь разница.

После непродолжительного спора мы сошлись на том, что я буду спать на полу. Коля как истинный джентльмен предлагал мне свою кровать, но я отвергла его широкий жест. Вдруг его мама зайдет, проведать сына? Вот она удивится, застав в его кровати незнакомую девушку. В том, что тетя Наташа меня не узнает, я ни капли не сомневалась. Есть ли в этом мире хоть один человек, который меня помнит?

Я постелила себе на полу. Между мной и дверью стояла кровать. Она надежно скрывала меня от визитеров. Коля, как ему и положено, лег в свою постель. Смущения от его присутствия я не чувствовала, мы и раньше, бывало, ночевали друг у друга в гостях.

Пытаясь заснуть, я подумала: как здорово, что завтра суббота. В университет идти не надо.

– Как считаешь, в универе меня тоже не узнают? – спросила я.

– Трудно сказать, – Коля свесился с кровати, посмотреть на меня. – Ты на каком факультете?

Дальше можно было не расспрашивать. Коля, сам того не подозревая, дал исчерпывающий ответ.

– С кем ты сидишь на парах? – поинтересовалась я.

– По-разному бывает. В том году сидел с Мишкой Солодиным, в этом с Катькой Савельевой.

– Ясно, – я не уточняла, что раньше он всегда сидел со мной. Да и было ли это раньше или оно лишь у меня в голове?

Коля уснул быстро. Его не беспокоил страх за свое будущее, чего нельзя было сказать обо мне. Я долго ворочалась. Спать на полу, пусть даже на пуховом одеяле, было неудобно. Не то что на моей бывшей кровати. Но, в конце концов, усталость взяла свое, и я провалилась в тревожный сон.

…Меня разбудило солнце. Открыв глаза, я не сразу сообразила, где нахожусь. Поморгав, узнала Колину спальню, и вчерашние события лавиной обрушились на меня. Утром свыкнуться с мыслью, что моя семья меня не признает, было труднее. В глубине души я верила, что все вернется на круги своя. Но нет. Когда я растолкала любящего поспать подольше Колю, он по-прежнему считал, что мы познакомились вечером накануне.

Совершая привычные утренние процедуры, я до конца осознала плачевность своего положения. У меня не было ни зубной щетки, ни сменной одежды, ни чистого белья. Из благополучного студента я превратилась в беспризорницу.

Зубы чистила пальцем. Рубашку мне выделил Коля. Она была мне велика, и с закатанными рукавами я выглядела по-дурацки. Чехарда с предметами первой необходимости испортила и без того отвратительное настроение.

Я затаилась в спальне, пока Коля спустился завтракать. Ни компьютер включить, ни музыку послушать. Единственное развлечение – подзорная труба, но субботним утром на улице не на что было посмотреть.

Через полчаса вернулся Коля. Он принес два сырника и стакан яблочного сока. При виде угощения у меня пропал аппетит.

– А колы в холодильнике не найдется?

– Нет, моя мама…

– Помешана на здоровом питании, как и моя, – закончилась я за него.

– Откуда ты знаешь? – Колины брови взлетели вверх. – Ах да, постоянно забываю, что тебе как бы все обо мне известно. Рядом с тобой я чувствую себя героем фантастического боевика.

– Причем тут боевик? – заволновалась я, надкусывая сырник. Голод есть голод. Возможно, скоро я буду искать еду в помойных контейнерах. О подработке в магазине тоже можно забыть, вряд ли хозяин меня вспомнит. – Надеюсь, обойдется без кровопролития.

– Я все пытаюсь понять, кому и зачем так поступать с тобой, – Коля нахмурился. Темноволосый и кареглазый, в очках с толстой оправой он выглядел старше своих семнадцати лет и серьезнее многих наших сверстников, а уж когда хмурился, тянул на лауреата Нобелевской премии по химии. – Если твоя теория верна, то кто-то должен был это сделать – стереть тебя из памяти всех знакомых с тобой людей и убрать следы твоего существования.

– Ты мне веришь? – ухватила я суть его рассуждений.

– Я верю, что ты в это веришь, – выкрутился он.

Шанса возмутиться мне не представилось – шаги в коридоре и поворот дверной ручки прервали нашу беседу. Мы с Колей заметались в поисках убежища. Он, прищемив палец, едва затолкал меня в шкаф, как дверь открылась.

– Будь на моем месте тетя Наташа, она бы удивилась, застав в спальне сына незнакомую девушку, – произнесла Ксюша, входя в комнату.

– Закрой за собой дверь, – велел Коля. – И подопри, что ли, ее стулом.

– Ты чего приперлась? – поинтересовалась я, вылезая из шкафа.

– Очевидно же, что я ни за что не останусь в стороне от этого дела. Ты все-таки моя сестра. При условии, что ты не врешь.

На Ксюшином лице был написан энтузиазм и острая нехватка приключений. Светлая челка прилипла ко лбу из-за пота. Должно быть, неслась сюда во весь опор.

Ксюшино желание помочь не имело ничего общего с нашими прошлыми отношениями. Мы с ней так много, как за последние сутки, не общались, даже живя в одном доме. Если и были у меня сомнения насчет того, что все это розыгрыш, и родные притворяются, что не помнят меня, то они окончательно развеялись.

Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, пока эти Пинкертоны строили планы относительно моей дальнейшей судьбы, я отвлеклась на рюкзак. Непривычно было наблюдать за Колей с Ксюшей и видеть их дружными. Зависть накатывала на меня удушливыми волнами. Это я, я должна быть на ее месте! Но вместо того, чтобы возненавидеть Ксюшу, я проклинала неведомых стирателей.

В рюкзаке кроме пары книг, тетрадей, письменных принадлежностей и протухших остатков обеда завалялись сотовый и кошелек. Телефон я убрала в карман джинс. Еще пригодится. А вот кошелек не торопилась прятать. Его мне подарила мама на восьмое марта. Странно было касаться его. Покажи я кошелек маме, она бы отрицала, что видела его, не говоря уже о том, чтобы дарить его незнакомой девушке. Между тем, вот он – у меня в руках.

Я открыла кошелек и проверила наличность: тысяча триста рублей. Не пошикуешь. Знала бы, что меня ждет, была бы экономнее.

– Что это? – Ксюха выхватила у меня кошелек.

Я дернулась, забрать его, но проследив за ее взглядом, застыла. Сестра уставилась на фотографию в прозрачном отделении. Когда-то я лично ее туда вставила и забыла о ней. Фото превратилось в одну из повседневных вещей, которые всегда с нами, и на которые мы со временем перестаем обращать внимания. Есть они и есть. Но учитывая ситуацию, снимок был сравним со случайно найденным кладом отчаявшимся золотоискателем.

На фотографии была запечатлена вся наша семья: я, мама, папа, Ксюша и даже Бакс. Мы стояли в обнимку на лужайке перед домом. Правда Ксюхино лицо я после очередной ссоры в порыве гнева закрасила черным фломастером, но лица остальных были четко видны. Родители вели себя со мной не как с чужой. Чувствовалось, что они меня знают и любят.

– Так вот как ты ко мне относишься, – пробормотала Ксюша.

– Подумаешь, – я пожала плечами, – все сестры терпеть друг друга не могут. Это закон природы.

– Я начинаю радоваться, что у меня нет старшей сестры.

Я заподозрила, что Ксюха откажется мне помогать. С нее станется. Но желание поучаствовать в чем-то интересном взяло вверх.

– Это доказательство, – Ксюша подняла кошелек над головой. – И хотя я по-прежнему тебя не помню, фотография подтверждает, что мы знакомы.

– Вот это да! – обрел дар речи Коля. – Похоже, стиратели не добрались до твоего рюкзака и в нем сохранились улики.

– Какие стиратели? – спросила Ксюша.

Мы с Колей посвятили ее в теорию о группе лиц, которая стерла память обо мне у всех знакомых мне людей. Ксюха слушала и одобрительно кивала. Под конец рассказа я забрала у нее кошелек и спрятала в задний карман. Этот снимок был единственной вещью, связывавшей меня с прошлым. Я собиралась хранить его, как драгоценность.

Ксюша согласилась с теорией о стирателях и заявила, что мы обязаны их найти. Только так можно восстановить меня в правах на семью. «Хотя, – добавила она, – я не уверена, что хочу вспоминать такую сестру».

Пока я боролась с желанием придушить ее, Коля изучал мой дом в подзорную трубу. Возня на лужайке полностью завладела его вниманием.

– Куда ты смотришь? – не выдержала Ксюша. Толкнув Колю локтем, она заглянула в окуляр трубы. – Ого! У дома целая делегация.

Настал мой черед всех распихивать. Из окна я и без трубы видела, что около дома стояли два черных автомобиля, но лишь добравшись до подзорной трубы, разглядела их владельцев – троих мужчин и женщину, одетых в одинаковые серые плащи, из-под которых выглядывали костюмы того же непримечательного цвета. Их лица также имели сероватый оттенок, словно они несколько лет не выходили на солнце. Осень выдалась дождливой и пасмурной, но не до такой же степени.

– Это люди в черном, – прошептал Коля. – Они явились за тобой, Света.

– С чего ты взял? – поинтересовалась Ксюша. – Они, кстати, в сером, так что ты не прав.

– Цвет значения не имеет, – настаивал Коля. – Ты вглядись в них. Они похожи как клоны.

– Люди в черном, клоны, – бормотала я, наблюдая за незнакомцами в подзорную трубу. – Почему вы решили, что они пришли по мою душу?

– Это очевидно, – сказала Ксюша. – Ведь их вызвала мама.

Я выпрямилась:

– И ты молчала?

– Не было подходящего случая сообщить тебе об этом.

– Теперь случай самый подходящий, – заверила я.

Ксюха достала гель для рук и выдавила немного на ладонь. Она всегда так делала, когда нервничала, и когда не нервничала тоже. Привычный ритуал показался мне до боли родным, и я едва удержалась, чтобы не обнять сестру. Сделаю это, и мы обе не отмоемся до конца наших дней.

– Утром мама не нашла тебя ни в одной из комнат (поверь, она обыскала каждую), – сказала Ксюша, протирая руки. – Тогда она позвонила в полицию и рассказала о тебе и твоем побеге. Ей ответили, что немедленно пришлют кого-нибудь, разобраться на месте. Я как раз шла рассказать вам об этом.

– Четыре человека на одну Свету? – сказал Коля. – Они ловят беглого рецидивиста или одинокого подростка?

Я снова наклонилась к подзорной трубе. Про себя я прозвала представителей соцопеки четверкой. Они действовали как слаженный механизм и воспринимались как единое целое. Так вот четверка и родители стояли на крыльце и о чем-то беседовали. Мама и папа выглядели взволнованными, четверка, напротив, сохраняла спокойствие. Их лица не выражали эмоций. Прямо роботы какие-то. Я рассмотрела каждого из них вплоть до незначительных деталей. Откровенно говоря, это оказалось самым скучным из моих наблюдений. Четверка была похожа между собой до мелочей. Цвет волос и глаз – и те совпадали. Не иначе среди требований приема на работу в полицию сказано, что берут исключительно темноволосых и сероглазых.

Родители пригласили четверку в дом. Это затрудняло слежку, но я не могла оторваться от окуляра. Присутствовало в этих людях нечто странное и смутно знакомое. Жаль, на Колину память нельзя было рассчитывать.

– Я видела похожие глаза прежде, – после нескольких минут мучительного раздумья меня озарило. – Вчера. У тети Вали.

– У тети Вали светло-голубые глаза, – сказала Ксюша.

– Именно! – встрепенулась я. – Вчера, когда все еще было в норме, мы с тобой, Коля, возвращались из школы и встретили тетю Валю, которая, как обычно, стояла на углу со своим лотком. Она поздоровалась с нами и предложила купить пирожки. Помнишь? – я вгляделась в лицо друга, но прочла на нем недоумение. – Неважно. Ты сказал, что она как-то необычно на меня смотрит, и я обернулась. Тогда я заметила, что у нее серые глаза, но не придала этому значение. Я забыла, что у тети Вали голубые глаза.

– Продавщица пирожков носит цветные контактные линзы, – то ли спрашивала, то ли утверждала Ксюша. – Зачем?

– А зачем кому-то стирать память всем, кто когда-либо меня знал? – я указала на родной дом, превратившийся в обитель зла.

– Ой! – Ксюха проследила за моим жестом. – Они идут сюда.

Сердце упало в район желудка и, не задерживаясь там надолго, провалилось к пяткам. Если четверка меня поймает, мне конец. Хорошо, если они доставят меня в отделение полиции, но я не была в этом уверена. Вдруг меня ждет заброшенный подвал или лаборатория для опытов? И тот, и другой вариант меня не устраивали.

– Спрячься в ванной, что ли, – Коля подтолкнул меня к двери. – Мы их задержим.

– Они обыщут дом, – сказала Ксюша.

– Возьми с собой рюкзак и куртку. Услышишь шаги на лестнице (я буду специально громко топать), вылезай через окно в ванной. Под ним проходит карниз и водосточная труба. По ней спустишься на землю. Я сам так не раз делал, когда сбегал из дома.

Я впитывала инструкции и кивала. Если уж Колька с его неуклюжестью не переломал себе все кости, слезая по трубе, то я и подавно справлюсь.

– Встретимся в кафе у заправки, – сказала Ксюша. – В семь ноль-ноль. До вечера спрячься где-нибудь.

– Может, все обойдется, – подбодрил меня Коля, уходя вместе с Ксюшей, и, кажется, сам себе не верил.

Глава 4. Беда не приходит одна

Не обошлось.

Я, следуя плану, спряталась в ванной комнате, и, затаив дыхание, ловила шорохи с первого этажа. Четверка еще не ступила на лестницу, а я уже поняла, что они намерены подняться. Пора было воспользоваться «запасным выходом».

Окно в ванной оказалось достаточно широким, чтобы я в него протиснулась. И выходило оно очень удобно – на задний двор, не просматриваемый с дороги.

Я влезла в акриловую ванну, высунула голову в окно и оценила расстояние до земли. Не близко. В случае чего падать будет ох как больно. Карниз, названный Колей надежным, показался мне тоненьким и хлипким. Никакой уверенности, что он выдержит мой вес. А я, между прочим, девочка рослая, пусть и худая.

Сомневаясь в крепости карниза и своих альпинистских навыках, я не спешила покидать ванную, но меня подстегнули шаги за стеной. Судя по топоту, четверка разделилась, быстро и эффективно обыскивая второй этаж. Медлить было нельзя.

Я мысленно перекрестилась и головой вперед полезла в окно, что было глупо с моей стороны. Но изменить это было поздно – кто-то уже ломился в ванную. Щеколда задержит четверку на некоторое время, но потом они захотят узнать, кто запер ванну изнутри, а распахнутое окно натолкнет их на мысль о побеге, и они бросятся в погоню.

Я чудом перевернулась в воздухе в нескольких метрах над землей и пальцами ног нащупала карниз. За подобный маневр меня бы с распростертыми объятиями приняли в цирк, акробаты рыдали бы от зависти. Цепляясь за оконный выступ, я добралась до водосточной трубы. Обхватив ее руками, точно она мне родная мать, сползла до земли. Внизу перевела дух. Все-таки скалолазание – не мое.

Пригибаясь к земле, мелкими перебежками от дерева к дереву я пересекла задний двор. Коля забыл упомянуть, что забор выше меня на голову. Раньше я не обращала на это внимания, но при бегстве от органов опеки любая мелочь важна.

После нескольких неудачных прыжков я, наконец, уцепилась за край забора, подтянулась и перевалилась на другую сторону. Это стоило мне колоссальных усилий и порванной на груди куртки, но тем сильнее я гордилась собой, спрыгивая на асфальт. Вот она свобода! Недолго думая, я понеслась во весь опор подальше от Колиного дома.

Следующие два часа я бесцельно бродила по торговому центру. Для игры в прятки с полицией он подходил идеально: я легко затерялась в субботнем наплыве покупателей.

От разнообразия витрин пестрело в глазах. До Нового года было меньше месяца, и дух праздника витал в воздухе. Разглядывая новогодние игрушки, я задумалась, где его встречу. Еще вчера у меня был ответ на этот вопрос. А сегодня… Я затруднялась сказать, что будет через час. Надо ли мне в понедельник в универ? А вдруг меня там будет поджидать четверка в сером? Наверняка места, которые я прежде посещала, теперь под их наблюдением. И к Коле вряд ли получится вернуться. Буду ночевать на вокзале, как какой-нибудь бомж.

Терпение мое подходило к концу. Неужели четверка задержалась у Коли в гостях? Он мог бы позвонить и рассказать, как идут дела.

«Не мог», – поправила я себя. У нового, не знакомого со мной Коли нет номера моего телефона. А у меня? Я вытащила сотовый. Если повезет, то в моем телефоне сохранился его действующий номер. Учитывая фотографию в кошельке, я всерьез рассчитывала на успех.

После нескольких гудков в трубке раздался знакомый голос:

– Алло.

– Коля, это Света, – я едва не расплакалась от облегчения.

– Откуда ты знаешь мой номер? – опешил он. – А, забудь. Я пообещал себе ничему не удивляться.

– Как у вас дела? – от нетерпения я пританцовывала на месте.

– Они как бы ушли, – Коля прикрыл динамик рукой и понизил голос до шепота. – Обыскали дом сверху до низу. Даже под кровать заглянули. Окно в ванной их насторожило, они буквально обнюхали его. Честно говоря, они больше смахивают на разведчиков, чем на полицейских.

– Наша встреча в силе?

– Ага. Жди нас с Ксюшей в кафе, что ли. К семи будем. Ко мне не приходи. По-моему, машина в начале улицы поджидает тебя. Она приехала сразу после того, как четверка укатила, и до сих пор стоит.

Коля подтвердил мои опасения. Лучше мне держаться подальше от родной улицы. Но чем заняться до вечера? Часы показывали два часа дня, и я решила потратить последние деньги на обед. Побег отнял силы, и организм урчанием желудка настойчиво требовал их восстановить.

После двойного гамбургера и большой колы я откинулась на спинку стула и блаженно улыбнулась. Имелся в моих страданиях один плюс: я могла кушать все, что пожелаю, не выслушивая от матери нотаций о вреде фастфуда.

Не успела я предаться мечтам о жизни без родительских запретов, как зазвонил мобильник. Приятная мелодия звучала недобро. Кто мог мне звонить? Рискнув, я нажала кнопку ответа.

– Света?

– Ксюха?

– Коля дал мне твой номер, – пояснила сестра. – Дома творится сущий кошмар. Никому кроме тебя я этого рассказать не могу. Не поверят.

Ксюха говорила тем же сдавленным шепотом, что и Коля, но в ее тоне также улавливался неподдельный страх. Против воли меня охватила тревога за сестру.

– У тебя все в порядке?

– Хотела бы я сама это знать, – вздохнула Ксюша. – Все дело в родителях. Вот с кем точно не все в порядке. После Коли полицейские еще раз заглянули к нам. Понятия не имею, о чем они говорили с мамой и папой, но когда я вернулась домой, их как будто подменили.

– Как это подменили?

– У них глаза цвета асфальта! – в Ксюшином голосе сквозила истерика. – Мама с папой стали такими же, как полицейские. Что делать?

– Может, это линзы? – робко предположила я.

– Ты издеваешься? Какие линзы? Я говорю тебе: это больше не мои родители.

– Немедленно убирайся оттуда, – я не произнесла этого вслух, но первая моя мысль была о том, что зараза перекинется на Ксюху. – Бери с собой Колю и дуйте в кафе. Я жду вас там.

Ксюша отключилась. Сестра схватывала на лету, ей ни к чему повторять дважды. Недаром она по всем предметам круглая отличница.

Я добралась до кафе в рекордные сроки, проделав путь до него бегом. Пару раз чуть не упала, скользя на обледеневших лужах, но темп не сбавляла и на месте встречи оказалась раньше всех.

Внутри было светло и тепло. Я любила это место не только за уютную обстановку, но и за чудесные кофейно-молочные коктейли, но бывала здесь редко. Мама считала, что кофе вредно.

Я выбрала столик подальше от входа и заказала себе огромную чашку глясе. Должна же быть и в моем плачевном положении отдушина.

Я почти допила кофе, когда дверь открылась и вошли Ксюша с Колей.

– Отлично место выбрала, – похвалил Коля, присаживаясь напротив меня. – Отсюда просматривается зал, и при этом ты сама не бросаешься в глаза.

– Ты говоришь, как герой детектива, – сказала я.

– Это еще что, – фыркнула Ксюха. – Знаешь, почему мы задержались? Коля хотел убедиться, что за нами нет хвоста. Он водил меня по всему городу. Мы побывали в закоулках, о существовании которых я и не подозревала.

Ксюша передернула плечами, намекая, что это были за закоулки и какое впечатление они на нее произвели. Со стороны сестры с ее маниакальной страстью к чистоплотности подобная прогулка была настоящей жертвой.

– Расскажи толком, что с родителями? – попросила я, изнывая от беспокойства.

– Они попали в секту сероглазых, – Ксюша погрустнела. – Я боюсь оставаться с ними наедине. Что если они перетянут меня на темную сторону?

– Это как? – заморгал Коля.

– Кто-то же сделал их такими. Утром, когда я уходила из дома, мама и папа были абсолютно нормальны, а сейчас это два зомби. Сидят, смотрят телевизор. Вид у них отсутствующий. Зато о тебе спрашивают каждый час. Надоели уже, если честно.

Выговорившись, Ксюха переключилась на меню, а мы с Колей многозначительно переглянулись. На его лице был написан страх за собственную семью. Сегодня четверка побывала и в его доме. Что если завтра они вернутся, и у его родителей тоже сменится цвет глаз?

Ксюша заказала чай с бергамотом и кусок диетического пирога из манки и яблок, Коля, как и я, предпочел кофе. Когда заказ выполнили, мы вернулись к разговору.

– Есть еще кое-что необъяснимое, – прежде чем приступить к еде, Ксюша тщательно протерла столовые приборы. – Сначала я думала, что мне почудилось, но после небольшого эксперимента над мамой, уверилась в своей правоте.

– Ты ставила на маме эксперименты? – возмутилась я.

– В интересах науки. Я заметила, что те четверо из полиции не отбрасывают тени, но не придала этому значения. Подумала, может, они стоят не так или солнце в зените, да и голова тогда была занята другим. Но после того как цвет глаз мамы и папы изменился, они тоже лишились тени. Я подманила маму к лампе и проверила. Ни намека на тень.

– Разве это возможно? – спросил Коля.

– Теоретически нет, – ответила Ксюша. – Но я провела скромное расследование. На полноценное не хватило времени. Интернетовские источники утверждают, что тени не имеют вампиры, призраки и те, кто продал душу дьяволу.

– Звучит бредово, – сказал Коля. – Вампиры и призраки? Серьезно? Ксюша, ты – образец здравомыслия. Ты мечтаешь стать ученым. И ты же утверждаешь, что вампиры существуют?

– Мозг ученого открыт для новой информации, – парировала Ксюша.

– Как ты себе это представляешь? Тетю Иру и дядю Сашу укусил вампир, что ли? Или они подписали договор с дьяволом? Кровью?

Даже я признавала, что Ксюшина теория звучит фантастически. Откуда в пригороде взяться вампирам и демонам? Визит пришельцев и то более вероятен.

Завязался спор. Каждый отстаивал свою точку зрения. Коля полагал, что мы имеем дело с сектой. Но как сектантам удалось так быстро завлечь в свои ряды наших с Ксюшей родителей, он не смог объяснить и быстро сошел с дистанции.

– Вампиры! – напирала Ксюша.

– Пришельцы! – не сдавалась я. – Мама с папой отражались в зеркалах?

Ксюха на секунду задумалась:

– Вроде, да.

– Значит, не вампиры. Всем известно: вампиры не отражаются в зеркалах.

– Это средневековые заблуждения, – отмахнулась сестра. – Ты еще скажи, что они боятся чеснока и света.

– Точно! – Ксюша против воли подкинула мне аргумент. – Мы все видели, что четверка спокойно выходила на солнце. Вампиры этого не могут.

Ксюха ненавидела проигрывать в споре. Она надулась как рыба фугу и засопела. Я отчетливо представила, как шестеренки в ее голове завертелись в поисках достойного ответа.

– Снег пошел, – Коля указал на окно.

Я по инерции обернулась. Снежинки похожие на гусиный пух кружились в воздухе. Первый снег в этом году был густым и походил на лебяжий пух, медленно падающий с неба. Сквозь белую пелену едва проглядывали силуэты пешеходов. Печально, что мы с Колей не отметим первый снег, как привыкли. Наша традиция исчезла вместе с его воспоминаниями обо мне.

– Ну вот, – сказала я, – как я буду спать на улице?

– Ты собралась ночевать на улице? – в Ксюшиных глазах мелькнул ужас. – Я думала, у тебя есть план.

– Откуда ему взяться? У меня и денег-то нет. Кстати, за мой кофе расплачиваетесь вы. У меня дефицит налички.

– А мне что делать? – спросила Ксюша. – Я не могу вернуться домой к этим монстрам. Я надеялась, ты, как старшая сестра, позаботишься обо мне.

– Ах, теперь я уже старшая сестра, а не сумасшедшая девица с улицы.

– Будешь жить у меня, – сказал Коля.

– Нет, – вмешалась я. – Никто у тебя жить не будет. Ни я, ни Ксюха. Ты сам сказал: за улицей следят.

– Я что, беспризорница? – Ксюша потянулась к гелю для рук.

– У меня есть деньги, – Коля достал кошелек и выложил на стол пять купюр, каждая достоинством в тысячу рублей.

– Ты что банк ограбил? – уставилась я на деньги.

– Нет, пока только папин кошелек. Мне, конечно, влетит, если он заметит. А он обязательно заметит. Сумма-то крупная. Но я подумал, что тебе, Света, деньги нужнее. Трудно в бегах быть на мели.

– Ты мой герой, – я с умилением посмотрела на Колю. – На эти деньги мы снимем комнату в гостинице.

– Как же, – проворчала Ксюха. – Кто сдаст комнату несовершеннолетней? У тебя хоть паспорт с собой?

Ненавижу, когда она права. Мой паспорт хранился дома, и теперь он не существует. Мы вернулись к тому, с чего начали. С той лишь разницей, что у нас есть деньги, но потратить мы их не можем.

И снова положение спас Коля:

– У Мишки, с которым я сидел на парах в прошлом году, бабушка в гараже оборудовала комнату и сдает ее постояльцам. Я попрошу его устроить тебя и Ксюху туда на несколько дней. А потом что-нибудь придумаем.

– Его бабушка сдаст гараж несовершеннолетним? – уточнила Ксюша.

– Она как бы не знает, кому сдает гараж. Она уже старенькая, плохо слышит и видит. Мишка сам занимается гаражом. Его я смогу убедить. Главное, нам есть чем заплатить.

– Звучит, как отличный план. Я бы не отказалась поспать пару часиков, – я потянулась и зевнула. – А потом надо разобраться во всей этой ерунде.

– Обязательно надо, – кивнули Ксюша. – Хочу вернуть маму и папу.

– Я с вами, что ли, – Коля вытянул руку, и я положила на нее свою.

– Правила «трех в» – всегда везде вместе, – вздохнула Ксюша, но, в конце концов, опустила ладонь поверх моей.

– Да здравствует клуб «Искателей правды», сокращено ИП, – провозгласила я.

Мы разъединили руки, и Ксюха тут же их протерла. Следующий час мы придумывали пароли и явки. Это походило бы на увлекательную игру, если бы не одно «но»: мы с сестрой лишились дома.