Ольга Герр
Желанная

Глава 7. Мародеры

Остаток дня я коротала за вышиванием. Пальцы Алианны делали аккуратные, ровные стежки, хотя я сама даже пуговицу толком не могла пришить. «Прежняя я» была искусной вышивальщицей. Любопытно: что еще я умею?

Пока руки занимались делом, голова тоже работала. Страх, что у меня отнимут сына, сдавливал грудь обручем, мешая полноценно дышать. Если с Иваром что-то случится, я умру. Чтобы его обезопасить, необходимо разобраться в местных интригах и обзавестись союзниками. Гунхильда намекнула, что с моим обвинением в смерти Вилфреда еще не покончено. Нельзя сидеть, сложа руки. Придется спуститься в общий зал.

Кто бы знал, чего мне стоило войти в зал после всего, что там пережила. Я долго стояла на пороге, успокаивая дыхание. Первый шаг как вхождение в ледяную воду, второй – еще хуже, и так до полного погружения. Только после этого стало чуть легче. С водой тоже всегда так – пока не нырнешь с головой, будешь дрожать, ежиться и мечтать повернуть назад.

Наконец, я в зале. Здесь яблоку негде упасть, время ужина. Лавки заняты, столы заставлены снедью. Этакая средневековая столовая. Совместный прием пищи в крепости норма и возможность пообщаться. В остальное время люди работают, как правило, тяжело. Лишь я да несколько знатных дам живут в праздности. Прочие, включая знатных мужчин, работают на износ. Дел хватает: конюшня, дрова, скот, охрана крепости, забота об оружие, обучение мальчиков военному искусству. Всего не перечислить.

Я двинулась вдоль столов. Готова поспорить здесь есть иерархия. Нельзя просто взять и сесть, где вздумается. Так где же место хозяйки крепости? Рядом с хозяином крепости – рассудила я.

Мне потребовалось время, чтобы сообразить – лучшие места у огня. Чем дальше от камина, тем холоднее и темнее. Там сидит челядь.

Я не ошиблась: Тор расположился в центре ближайшего к камину стола в окружении верных наемников. Муж делал вид, что не замечает меня, я тоже не горела желанием общаться с ним. К тому же ни одного свободного места, где я могу присесть, за столом не было, как, впрочем, и других женщин. Зато они полностью занимали второй в ряду стол. Туда я и направилась.

Едва приблизилась, дамы подвинулись. Выходит, я не ошиблась с выбором. Это маленькая победа вселила в меня уверенность.

Я села, и служанка поставила передо мной тарелку с похлебкой – в каше плавали куски мяса. Я осторожно попробовала варево и чуть не подавилась – заиграла музыка. Услышав лютню, покраснела до корней волос. Словно вернулась к моменту, когда меня практически на этом самом месте заставили прилюдно заниматься сексом.

Но никто в зале не повернулся в мою сторону, люди вели себя так, словно ничего особенного с моим участием здесь не происходило. Неужели для них публичный секс в порядке вещей?

Выедая из каши мясо, я поглядывала по сторонам и отметила закономерность: девочки носили две косы; незамужние девушки – простую косу, некоторые позволяли себе выпустить пряди у лица. Замужние, как я уже знала, заплетали «рыбий хвост», а вдовы – своеобразный венок из косы. Очень удобно. Сразу видно, кто есть кто.

– Поздравляю, Алианна, ты как всегда выбрала лучшего, – рядом присела моя ровесница с такой же косой, как у меня. Замужняя. Она обращалась ко мне по имени без приставки «миледи», вероятно, мы на одной ступени социальной лестницы.

У нее были вьющиеся волосы с рыжиной, как у большинства местных, а еще грудь пятого размера. Последнюю как свое главное достоинство она выставляла на всеобщее обозрение в глубоком вырезе декольте. Рядом с ней я почувствовала себя плоской доской.

– Моего мнения никто не спрашивал, – парировала я.

– Но как удачно совпало! Ты умудрилась сохранить положение тойоны крепости. Правда, говорят, что суда тебе не избежать. Может, еще посмотрю, как тебя столкнут с мыса в море. Торвальд отлично все рассчитал. Если тебя осудят, он останется единственным опекуном Ивара.

– Меня оправдают, – произнесла без особой уверенности.

– Поживем, увидим, – улыбнулась собеседница. – Как, кстати, отношения с Тором? Насколько помню, вы расстались врагами. Из-за тебя он покинул крепость.

– Прошло столько времени, – я беспечно махнула рукой. Ни к чему демонстрировать страх. – Старые обиды забылись.

– Тор не из тех, кто прощает обиды. Не обольщайся.

Я все приглядывалась к девушке. Черты ее лица казались смутно знакомыми, как и ее слова. Где-то я это уже слышала. Наконец, меня осенило – она же похожа на Гунхильду! Глаза – северное море. Такое же синее и холодное как то, что за окном. Прямой нос, тонкие, поджатые губы и фамильные скулы клана Арвид. Я буду не я, если передо мной не родственница моих мужей. Какая-нибудь двоюродная сестра. Еще бы узнать, как ее зовут… Но спрашивать об этом напрямую нельзя. Ни у нее, ни у других.

Разговор прервал звон колокола. От неожиданности я чуть не опрокинула на себя похлебку.

– Корабль! – глаза собеседницы зажглись азартом.

Я едва не поинтересовалась: «что это значит?», но вовремя прикусила язык. До чего сложно делать вид, что происходящее для меня норма, когда все в диковинку.

Люди в зале пришли в движение. Вскоре они потянулись к выходу, я в том числе. Пока мужчины накидывали легкие кожаные куртки и вооружались, женщины поднялись на стену. Мне повезло занять место в первом ряду, но я не знала, на что смотреть, пока кто-то не крикнул:

– Вон он! Глядите!

Десятки рук указывали на открытое море. Уже стемнело, завывал ветер, и волны бились о скалистый берег особенно ожесточенно. В преддверие шторма угодил корабль. Он был обречен разбиться о скалы без путеводной звезды, которой мог стать огонь маяка на одинокой скале, выдающейся в море.

Мужчины покидали крепость через открытые ворота. Но вместе того, чтобы пойти к маяку и зажечь его, они свернули к берегу и принялись спускаться к воде.

– Что они делают? – спросила я у близстоящей женщины. Было темно, на мне капюшон, да и женщина смотрела в сторону моря, а не на меня – подходящее сочетание для расспроса. Она не вспомнит, с кем говорила.

– Ждут, когда корабль напорется на рифы, – ответила она. В ее голосе сквозило предвкушение. Женщины на стене походили на спортивных фанатов, болеющих за любимую команду.

Мне стало не по себе. Вплоть до мурашек.

– Корабль разобьется! Погибнут люди! – ужаснулась я.

– Разумеется, – кивнула собеседница. – И Владыке будет чем поживиться.

Мужчины, между тем, снаряжали лодки, складывая в них сети. Они собирались выйти в открытое море, но не для того, чтобы спасти людей. Их интересовал исключительно груз.

Гибель корабля произвела на меня гнетущее впечатление. Деревянный исполин то поднимался до самых облаков на волне, то ухал в пучину вод. В одно из таких падений он напоролся на выступающую из воды скалу. До крепости донесся скрежет, словно огромный кит застонал.

С такого расстояния не были видны детали, но я живо вообразила пробоины в днище и прибывающую воду. Корабль тонул. Команда металась по палубе, но все происходило слишком быстро. Им не спастись. А еще мне почудилось, будто из воды вылезли гигантские щупальца, утягивая корабль на дно. Но я списала это на шторм и темноту. Померещится же такое.

Пошел дождь. Холодные капли коснулись моих разгоряченных щек, смешиваясь со слезами. Я впервые наблюдала массовую гибель людей и уже жалела, что вышла вместе со всеми на стену. Но уйти сейчас означало привлечь к себе ненужное внимание.

Впрочем, женщины тоже притихли. Ажиотаж сменился настороженностью. Чувствовалось, что, несмотря на грядущую добычу, происходящее им нравится не больше, чем мне.

Мужчины на лодках добрались до места крушения – оно было не так уж далеко от берега. Они забрасывали сети и что-то вытаскивали из воды. Порой доставали людей, но я знала их судьбу из слов Руны – рабство. Это не спасение из человеколюбия. Голый расчет.

– Им не страшно выходить в море на лодках? – поразилась я вслух. – В непогоду это большой риск.

– Владыка мертвой воды оберегает род Арвид, – ответила все та же женщина, сочтя меня любопытной гостьей крепости. Я все лучше понимала местный диалект. Подозреваю, не последнюю роль в этом играла память нового тела. – Мы регулярно приносим ему жертвы. Взамен он не забирает наши жизни.

Мужчины действительно ничего не боялись. Как если бы договорились с морем, и то обещало их не трогать. Владыка мертвой воды? Речь о морской воде? Ее нельзя пить, так что в каком-то смысле она мертвая.

Магия? Тут без нее явно не обошлось. Только магия способна удержать на воде лодки в шторм. Это открытие меня потрясло. Неужели в этом мире настолько иные законы? Я ощутила себя принцессой, угодившей в заколдованный замок.

Дождь все усиливался, и женщины решили вернуться к огню. Я охотно последовала за ними. Хватит на сегодня зрелищ.

Я сидела, склонив голову над тарелкой, пытаясь прийти в себя. Меня занесло к мародерам. Крепость и ее обитатели живут за счет грабежа разбившихся у берега кораблей. Не передать какая неприязнь к местным на меня накатила. Мой сын вырастет таким же?

Вот уж чего-чего, а подобного будущего я ему не желала. Именно в тот вечер во мне зародилось желание сбежать из крепости Арвид, захватив Ивара. Хотя проросло оно чуть позже.

Я пропустила момент, когда вернулись мужчины. Огонь вдруг затрещал, словно в него плеснули воду. Пахнуло морской свежестью, и зал наполнился гвалтом голосов. Смеясь и перекрикивая друг друга, мужчины рассказывали об улове. Женщины, дети и старики слушали, открыв рты. Нервное веселье с горьким привкусом чужой смерти. И чем веселее им было, тем сильнее я ощущала, что не принадлежу этому миру. Дошло до того, что начала ненавидеть людей вокруг.

– Эй, жена! – я не сразу сообразила, что зовут меня. Лишь услышав: «Алианна!», вздрогнула и подняла голову.

Торвальд сидел на соседней лавке – спиной к столу, лицом к залу – и смотрел на меня. С мокрых волос стекала вода. Кожаную куртку (эта деталь одежды походила на нее, а правильного названия я не знала) он скинул и остался в одной рубахе, ткань которой намокла и облепила тело. До чего же развитая у него мускулатура. Тяжелый физический труд не прошел для мужчины даром.

Глаза Тора горели как у зверя только что разорвавшего добычу. Мне вдруг почудился запах крови. Воображение порой шутит слишком зло.

– Подойди, – кивнул мне Тор.

Я повиновалась словно под гипнозом. Приблизилась и встала рядом. Мужчина запрокинул голову, глядя на меня снизу вверх.

– Мои сапоги полны воды, – сказал он. – Сними их.

Сейчас бы вылить на него тарелку похлебки. Чего он добивается? Хочет указать на мое место? Чтобы снять сапоги, придется встать перед ним на колени. Или, по его мнению, это самая подходящая поза для жены?

Во мне встрепенулась свободолюбивая русская женщина. Вспомнилось правило – один раз уступишь, будешь всю жизнь уступать. А я не хотела уступать. Уж точно не человеку, который только что отправил на тот свет команду целого корабля ради того, чтобы забрать их нехитрые пожитки. Но я осознавала, что здесь другие порядки, и за свободолюбие можно схлопотать по шее. Правильнее будет засунуть его куда подальше. Здесь у женщин нет права голоса.

Поэтому я, изображая послушание, нашла компромисс:

– Я позову рабыню. Она поможет тебе.

– Я хочу, чтобы сапоги сняла ты. Делай, что велят, или пожалеешь, – глаза мужчины недобро сверкнули.

Угроза подействовала на меня как удар хлыста. Стало горько и обидно.

– Утопишь меня так же, как тех несчастных? – спросила срывающимся голосом.

– Если еще раз откроешь рот, так и будет, – предупредил мужчина.

Люди, до этого пропускавшие нашу перебранку мимо ушей, начали прислушиваться. Вокруг нас образовался кружок тишины.

Торвальд поднялся на ноги. Он был головы на полторы выше меня и раза в два шире в плечах. Схватив за предплечье, мужчина потащил меня прочь из зала. Вопреки ожиданиям нам не оборачивались вслед. Наказание нерадивой жены здесь в порядке вещей – это рутина и скука, смотреть не на что.

Едва мы вышли из зала, Тор, стиснув мои запястья одной рукой, прижал меня к стене, полностью обездвижив. Я не сопротивлялась. Какой смысл? Он в разы сильнее. Захочет, пришибет одним ударом.

Тор наклонился. Его злое лицо оказалось напротив моего. Свободная рука легла на мою шею, чуть сдавив. Он мог придушить меня, и никто бы его за это не осудил, но мужчина держал так, что мне не было даже больно. Разве что дышать стало чуть сложнее.

– Я – тойон этой крепости, и все, включая тебя, обязаны выказывать мне уважение, – прорычал он. – Если собственная жена не слушает меня, то с какой стати будут слушать воины?

– Прости, – прошептала я.

– Прощу, – кивнул он. – Но прежде накажу, чтобы ты лучше запомнила науку.

Я облизнула пересохшие губы. Надеюсь, меня не выпорют на площади.

Движение моего языка не укрылось от внимания Тора. Он перевел взгляд на мои губы, на миг выражение его лица изменилось. Сквозь гнев проступила похоть, но он тряхнул головой, сбрасывая наваждение.

– Как же мне тебя наказать, Алианна? – спросил мужчина, снова глядя мне в глаза. – Заставить тебя отмыть от копоти камин в общем зале? Но что станет с твоей нежной кожей? Она не вынесет грязи, – он отпустил мою шею и провел рукой вплоть до впадины между грудей, запустив пальцы в вырез платья. Ласка получилась неожиданно приятной, и я с трудом сдержала стон. – А, может, отдать тебя воинам, как рабыню? Они быстро научат тебя уму разуму, не таких строптивых лошадок объезжали. Что скажешь?

Тор угрожал, а я думала – какие у него синие глаза. Глубокие, затягивающие. Усилием воли отбросив эту мысль, я покачала головой. Только не воинам.

– Нет, – протянул он. – Ты – моя. А я своим не делюсь, – он сжал мою грудь. – Я знаю, что заставит тебя подчиниться и быть покладистой, – выдохнул он мне в губы. Мужчина пах морем и стихией. Его губы едва коснулись моих, и я ощутила знакомый привкус соли. К этому моменту я уже окончательно растаяла в его руках. И когда это произошло, он нанес удар: – Я запрещаю тебе видеться с сыном.

Сказав это, он отпустил меня и отошел. Я бы упала, не будь за спиной стены. Тор меня ошеломил и раздавил. Ему мое смятение доставило удовольствие. Мужчине нравилось наносить удары в моменты наибольшей уязвимости. Торвальд Арвид – жестокий тиран, прозрела я.

– Умоляю, только не сын, – я шагнула к нему. – Забирай, что хочешь, но не его. Лучше до конца дней чистить камины, чем разлучиться с ним.

В моем голосе звучало неподдельное отчаяние. Я была готова всю оставшуюся жизнь ползать за Торвальдом на коленях и снимать с него сапоги, лишь бы разрешил видеться с Иваром.

– Нельзя шантажировать мать ребенком!

Что-то дрогнуло в лице мужчины. Он способен на сочувствие? Или нашел новую возможность поиздеваться надо мной?

– Что поделать, если другое на тебя не влияет, – притворно вздохнул мужчина. – Вымолишь у меня прощение, увидишь Ивара, – Тор провел большим пальцем по моим губам. Намек более чем очевидный, и я прозрела: это была игра, призванная напугать, а на самом деле он вел к этому. Напрямую Тор сказать не мог. Тогда бы пришлось признать, что он хочет меня.

– Жду тебя ночью в своих покоях, – произнес муж напоследок.

Глава 8. Покорная

Я тщательно готовилась к ночи. В первую очередь морально. Убеждала себя, что ничего непоправимого не случится. В конце концов, это всего лишь секс. Я совершеннолетняя, не ханжа. Чего мне опасаться? Что мне не понравится? Так не в первый раз. Насилием это тоже назвать нельзя. Я приду сама и к мужу. В общем, надо расслабиться и постараться получить удовольствие, а еще притвориться послушной. Похоже, у местных мужей на этот счет пунктик.

После ванной Руна хотела заплести мне как обычно косу, но я попросила ее расчесать волосы и оставить их распущенными. У Алианны шикарные волосы, прежде я могла только мечтать о таких. Грех не покрасоваться, пока есть возможность. Молодость нового тела тоже не вечна.

Накинув на сорочку халат, я вышла в коридор. Мою спальню от спальни Тора отделяло с десяток шагов и поворот. Едва свернула, как тут же захотела обратно, но я помнила уговор – если не приду, не увижу сына.

У дверей спальни Тора стояли двое воинов. Опыт старшего брата научил его осмотрительности. К нему ночной убийца так просто не войдет и не прикончит во сне.

Я плотнее запахнула полы халата на груди и, придерживая их рукой, подошла к двери. Чтобы взглянуть воинам в лицо, пришлось запрокинуть голову. Прямо букашка перед исполинами.

– Миледи Алианна, – мужчины чуть склонились, приветствуя меня, – тойон вас ждет.

Передо мной открыли дверь, и я мышкой шмыгнула через порог, поскорее в тепло спальни из промозглого коридора.

Тор сидел в кресле у камина: голова откинута на спинку, в руке кружка эля, колени расставлены – типичная мужская посадка. Но главное – на ногах сапоги. И это притом, что он успел переодеться. Об этом свидетельствовала сухая рубаха. Сапоги для меня – сделала неутешительный вывод. Муж учит меня повиновению. Что ж, прикинусь покорной.

Я молча приблизилась к креслу и опустилась на колени. Снять с мужчины обувь не такое великое унижение. Прилюдный секс куда хуже, но я прошла через него и ничего, выжила.

Тор выставил ногу вперед, я взялась за пятку сапога и потянула. Понадобился весь мой вес, чтобы дело сдвинулось. Когда сапог все-таки соскользнул, от неожиданности я повалилась на пятую точку.

Отставив один, принялась за другой. Во второй раз получилось лучше. Если так пойдет дальше, стану заправским снимателем обуви.

Покончив с сапогами, я так и сидела между ног мужчины. Тор первым нарушил молчание. Наклонившись, взял меня за подбородок и произнес:

– Ты доказала свою покорность. Теперь докажи свою любовь.

– Как именно?

– Выполни долг жены в спальни мужа, – потребовал он. – Возбуди меня. Для начала.

Я растерялась. Прежде все происходило как-то само собой, по обоюдному согласию. Более того, мужчина, как правило, вел. Роль куртизанки, обхаживающей клиента, для меня нова.

Отчего-то я робела перед Торвальдом, часть меня отчаянно боялась его разочаровать. Краснея, словно девственница в первую брачную ночь – откуда только взялся этот стыд, можно подумать, никогда не стояла голой перед мужчиной – я пыталась обуздать свои страхи. Я уже давно не девочка, пора воспользоваться нажитым опытом.

Я поднялась и отступила на шаг, встав спиной к камину. Пальцы путались в поясе халата, но с третьей попытки я все-таки его развязала. После томно повела плечами, позволив халату соскользнуть и упасть на пол. Надеюсь, двигалась не очень скованно. Будет обидно, если соблазнение провалится из-за моей неловкости.

Развязав ворот сорочки, отправила ее вслед за халатом. И вот я абсолютно нагая стою перед мужчиной, с которым меня связывает всё и ничего. Огонь в камине, что прямо за мной, нещадно печет. По спине стекают капли пота, а от холода комнаты по животу бегут мурашки и набухают горошины сосков. Неловкость постепенно уходит, уступая место соблазну.

Я снова опускаюсь на колени и точно кошка крадусь к мужчине в кресле. Движения плавные, тягучие. Я не тороплюсь, пусть полюбуется моим телом, насладится каждым изгибом, восхитится отблесками света на коже. Пусть он захочет коснуться меня, да так нестерпимо, что пальцы сведет судорогой.

Подобравшись к Тору, кладу руки ему на колени. Медленно веду ладонями вверх, а сама смотрю мужу в глаза. Слежу за тем, как расширяются его зрачки, как перехватывает дыхание. Тору без сомнений нравится и то, что он видит, и то, что чувствует, но он слишком напряжен.

В итоге мужчина хватает меня за запястья и отталкивает руки.

– Встань, – командует он.

Я – послушная жена, исполняю приказ. Тор тоже поднимается с кресла. Делает ленивый, вальяжный шаг ко мне. Все его движения говорят, что ему вроде и не очень хочется, и не особо надо, но он так и быть принимает мое предложение. Это часть игры. Способ показать мне, что не я здесь главная.

– Распустила волосы для меня? – он касается волнистых прядей, ведет по ним рукой, как бы невзначай задевая плечо, грудь, живот.

– Хотела тебе понравиться, – говорю и тут же понимаю: это правда. Еще минуту назад мне было страшно. Я думала о Торе, как о мародере и тиране. Но то мысли, у тела иное мнение. Оно помнит этого мужчину и хочет его. Сейчас «прежняя я» берет верх, я не могу сопротивляться обоим – ему и ей.

– Нравишься, – кивает Тор одобрительно.

Его пальцы уже на моих бедрах. Я закрываю глаза и кусаю губы. Кто кого должен был возбуждать? Тор нарушает свои же правила.

Подаюсь вперед, тянусь к губам мужчины. Я знаю: у них солоноватый привкус, как у морской воды. Но я не достигаю цели, мужчина резко убирает руку с моего бедра – я едва сдерживаю стон разочарования – и отступает от меня. Он ведет себя так, словно мой порыв напугал его. Избегает поцелуя, как если бы мои губы покрывал яд – коснись их и погибнешь.

– Повернись спиной, – приказывает он.

Я хочу видеть его лицо, читать эмоции в глазах, но я делаю, как он велит. Спорить в моем положении неразумно.

Мужчина сразу становится смелее: обхватывает меня рукой за талию, привлекает к себе. Я чувствую его желание, упирающееся вниз моей спины. Когда его губы касаются шеи, у меня подкашиваются колени. Свободной рукой он накрывает мою грудь, чуть сжимая. Я плавлюсь от его ласк и все еще стою на ногах только потому, что он меня держит.

А потом я совершаю ошибку: завожу руки назад в попытке дотянуться до мужчины хотя бы так. Он вздрагивает, как будто мое прикосновение причиняет ему боль, и отпускает меня. Что происходит? С кем он борется – со мной или с собой?

Я резко оборачиваюсь вокруг оси, чтобы взглянуть на него. Что не так? И вижу – всё не так. Мужчина без сомнений хочет меня, но ненависть Торвальда к Алианне сильнее похоти.

– Теперь я знаю, на что ты готова ради сына, – усмехается он.

– На всё, – я устала это повторять.

Он наклоняется, подбирает мой халат и сорочку с пола, кидает их мне. Я ловлю на лету, прижимаю к груди. Тор передумал. Понял, что не справляется с эмоциями. Ненавидеть тяжело, особенно если хочется любить.

– Завтра за обедом будешь прислуживать мне и моим воинам, – меняет он наказание. – После этого сможешь видеться с сыном, когда пожелаешь.

– Ты все еще носишь мою ленту в волосах, – говорю я в попытке достучаться до него.

– Это напоминание.

– Обо мне?

Надежда вспыхивает и угасает.

– О вероломстве женщин. Эта лента не дает мне забыть, что вам нельзя верить. Все ваши слова – тлен, а обещания – ложь.

Сказав это, Тор ушел, хотя это его спальня и уйти должна была я.

Не помню, как оделась и выскочила из комнаты. Пришла в себя лишь за углом коридора, где прислонилась к стене, восстановить дыхание. По коридору пронесся девичий смех и голоса. Я выглянула из-за угла: две девицы прошли мимо. Но что помешает Тору привести других? Как-то же ему нужно снять напряжение. Что если этой ночью муж изменит мне? Даже странно до чего сильно это меня задевает.

Я видела глаза Торвальда, когда он отказался от меня, прочла в них правду – он не выносит Алианну, а еще как будто боится. Словно я имею над ним власть, и он всеми силами пытается освободиться. Там в спальне он поймал себя на слабости передо мной, поэтому оттолкнул. Ему легче без меня, чем со мной. И, боюсь, «прежняя я» заслужила подобное отношение.

Я вернулась к себе расстроенной. Хотя, казалось бы, с чего переживать? То, что Тор, возможно, будет развлекаться с другой, даже лучше. Отстанет от меня. Ведь я именно этого хочу. Не так ли? Я всерьез подумываю сбежать из крепости полной убийц. Так какое мне дело, с кем спит мужчина, которого я, вероятно, в скором времени покину навсегда? Это во мне говорит «прежняя я», надо учиться различать эмоции Алианны Арвид и Анны Беляевой.

Скинув халат, я заметила, что надела сорочку наизнанку. Ничего удивительного, учитывая, в каком состоянии одевалась. Хорошо бы мои испытания на этом закончились, но завтра ждет обед, на котором я должна прислуживать, а я имею смутное представление о местном этикете. Вдруг выдам себя?

От страха я полночи крутилась без сна, а утром накинулась на Руну с расспросами. Оправдать свое любопытство было несложно: я все-таки благородная дама, откуда мне знать, как прислуживать другим.

– Все просто, миледи Анна, – наставляла Руна. – Вы главное помните: не поднимайте глаз на мужчин, смотрите в пол, и делайте, что велят.

– А если кто-то попросит сесть к нему на колени? – студенткой я подрабатывала в кафе дальнобойщиков. Там подобные просьбы были не редкость, но если в своем мире я могла послать наглеца куда подальше, то здесь этот номер вряд ли пройдет. Еще вырежут язык за сквернословие.

– Что вы, миледи, вы женщина тойона крепости, вас и пальцем никто не тронет. А если тронет, то этот палец ему тут же отрубят. Для воинов честь принимать пищу из ваших рук.

– Спасибо, успокоила, – вздохнула я. Судя по тому, как легко Руна реагировала на мое наказание, оно было в порядке вещей.

До обеда я сидела в комнате, не желая никого видеть. Часы тратила с умом, на изучение письменности. Вооружившись книгой, которую по моей просьбе принесла Руна, я разбирала текст. Здесь мне пригодилось устное знание языка и память прежней хозяйки тела. Она, судя по всему, знала грамоту. Дело продвигалось быстро, если продолжу заниматься, скоро буду бегло читать на языке Ибрии.

Но нервозность брала свое. Близилось время наказания, и все сложнее было сосредоточиться. В итоге я отложила книгу и, устроившись на подоконнике, наблюдала за жизнью крепости. Окна выходили на задний двор, зато маяк был как на ладони.

Руна, заметив мой интерес, заговорила первой – она все больше раскрепощалась в моем присутствии.

– Ах, какая романтичная легенда у этого маяка, миледи. Я плачу каждый раз, когда ее слышу.

– Расскажи, – попросила я.

– Разве вы ее не знаете? – удивилась рабыня.

– Знаю, – кивнула, – но хочу послушать еще раз.

Естественно, легенду я не слышала, но рабыня приняла мои слова за чистую монету. Сев у меня в ногах, она начала рассказ:

– Давным-давно после того, как подлинный король погиб, а его наследник пропал, и из земель Ибрии ушла благодать, девица из рода Арвид полюбила моряка из Ригии. В ту пору через Ибрию проходил великий торговый путь. Корабли со всего света проплывали мимо здешних берегов, а маяк на одинокой скале указывал судам безопасный путь.

Голос Руны звучал напевно, даже речевые обороты изменились. Наверное, пересказывала историю по памяти. Не хватало лишь аккомпанемента лютни.

– Любовь девушки была взаимной. Тайком она и юноша из Ригии встречались у подножия скалы, на которой стоит маяк. Там они обменялись клятвами в вечной любви. Но настал день разлуки. Юноше пора было уплывать на родину, но он обещал вернуться за возлюбленной, выпросив у своего отца дозволения жениться на чужестранке. Много слез пролила девушка по любимому. Ожидая его возвращения, она каждый день выходила на крепостную стену. И однажды увидела знакомые паруса ригийского корабля – любимый сдержал слово, он вернулся за ней.

– Но отец девушки – тойон крепости Арвид – был против ее брака с ригийским торговцем. Он мечтал о другом будущем для дочери. Хотел выдать ее за тойона соседней крепости, чтобы скрепить брачными узами союз с ним. Пусть жених был стар, зато могущественен. Узнав, что возлюбленный непослушной дочери возвращается, он приказал погасить маяк, чтобы корабль разбился о скалы. Тойон забыл, что маяк был построен королем не просто так, и его свет хранит земли Ибрии от древнего чудовища, что повелевает морскими водами.

Желая спасти любимого, девушка бросилась к скале. Если она успеет зажечь маяк, корабль минует угрозу. Как назло на море разыгрался шторм, облака заволокли небо, и стало темно как ночью. Уступы одинокой скалы слишком отвесные и скользкие. Девушка поднималась по ним со стороны крепости. В этом была ее ошибка. Прежде она никогда не карабкалась на одинокую скалу, поэтому не знала, что тот склон лишь с виду легко преодолеть, а на самом деле он круче и опаснее, чем склон с обратной стороны.

Дочь тойона не удержалась, упала и погибла. Когда она перестала дышать, корабль ее любимого напоролся на скалу и разбился. В тот день мужчины рода Арвид впервые вышли в море за уловом. Сетями они достали из моря не рыбу, а драгоценные камни, которые вез юноша из Ригии в дар отцу своей невесты. Среди них был уникальный розовый сапфир размером с детский кулак. Он положил начало казне рода Арвид. Говорят, сапфир до сих пор хранится там. Но я, конечно, не видела. Рабов не пускают в казну.

– Как интересно, – пробормотала я. Вот уж не думала, что сентиментальная история о несчастных влюбленных окажется настолько полезной. А я, между тем, узнала о казне. Если уж подумываю о побеге с сыном, то деньги будут не лишними. Без средств в любом мире делать нечего. Осталось как-то попасть в казну, желательно без свидетелей.

– С тех пор маяк не зажигают, – закончила Руна. – В память о дочери тойона, а еще из страха перед Владыкой мертвой воды. Погибшие ригийцы привлекли его к этим берегам, и он обосновался здесь, топя корабли.

Я все же ставила на желание поживиться, понравилось местным легкая добыча. Но не стала рушить флер романтики и портить любимую историю Руны своими замечаниями.

Любопытно: выдумка история или нет? Ведь когда-то и как-то началось мародерство. Почему не так? Но вскоре мне уже было не до преданий старины. Пришло время спуститься в зал и выполнить отведенную мне Торвальдом роль прислужницы за столом.