Ольга Ермакова
Девочка на шаре
Новогодние истории
Новый год
Новый год – это особенный праздник: как будто у всех одновременно день рождения, и каждый в этот день становится чуточку старше.
Его, наверное, придумали для того, чтобы у людей была возможность начать с чистого листа, забыв все плохое, что случилось в уходящем году, и оставив в прошлом ошибки и обиды. А в новом году обязательно случится что-нибудь очень хорошее, ведь так не бывает, чтобы за целых двенадцать месяцев ничего хорошего не произошло.
Еще у этого праздника есть свой особенный запах: он пахнет морозом, елкой и мандаринами.
В нашей семье все очень любили Новый год и ту веселую кутерьму, что была с ним связана. Жили мы небогато, родители не баловали нас дорогими подарками и деликатесами, но они умели радовать нас чем-нибудь особенным, интересным, запоминающимся на всю жизнь.
Мои детские впечатления о Новом годе наполнены ожиданием чуда, волшебством, сияющими гирляндами и каким-то необъяснимым счастьем.
Обычно в преддверии праздника родители приносили нам с работы сладкие подарки, которых мы с нетерпением ждали. Позже, когда мы начали учиться в школе, нам такие же подарки дарили на новогодних утренниках.
Как правило, это были бумажные пакеты с нарисованной елкой или Дедом Морозом. В этих пакетах-подарках всегда было много разных конфет – и мандарины, обычно по две штуки. Они невероятно пахли праздником. Если снять с мандарина кожуру и нажать на нее пальцами, из нее брызгал ароматный оранжевый сок, который наполнял своим чудесным запахом всю комнату.
Мандарины для меня навсегда стали прочно связаны с Новым годом, ведь в детстве мы их видели только в эти волшебные дни.
У меня была своя методика съедания сладких подарков.
Особую радость доставляло раскрыть такой пакет, вытряхнуть из него все содержимое, разложить на столе и определить, с чего начать.
Первыми исчезали мандарины: просто нельзя было удержаться, чтобы сразу их не попробовать. Потом выбиралась наиболее привлекательная и желанная конфета, следующей была опять лучшая из оставшихся, и так до самой последней маленькой ириски. В результате я всегда наслаждалась самой вкусной из всех конфет, а удовольствие растягивалось на несколько дней.
Как это ни странно, некоторые делают наоборот: откладывают лучшее на потом и всегда выбирают худшее из имеющегося. Мне кажется, такие люди не очень счастливые.
Каждый Новый год у нас случалось какое-нибудь чудо.
Помню, как однажды, когда мне было четыре года, к нам на Новый год пришел Дед Мороз. Он был в узорчатой шубе, подпоясанной красным кушаком, в валенках, с белой кудрявой бородой и пушистыми усами, с красным пластмассовым носом. В руках у него был мешок с подарками.
– Здравствуйте, детишки, девчонки и мальчишки! Как вы себя вели в этом году? – густым баритоном напевно произнес Дед Мороз.
Я узнала папин голос и, приглядевшись к узорам на шубе, обнаружила, что это бабушкин фланелевый халат, вывернутый наизнанку. Но для меня ничего не изменилось, я все равно продолжала верить, что это настоящий Дед Мороз, и весело отвечала на его вопросы, поглядывая на мешок с подарками.
***
Новогодние праздники из моего детства мелькают в памяти, как волшебные узоры из разноцветных стекляшек в калейдоскопе.
Особенно запомнились три эпизода.
Торт
Мы, как все дети, очень любили сладкое, но в нашей семье десерты не отличались разнообразием. Конфеты и настоящие магазинные торты с розочками из крема покупались крайне редко. Привычным лакомством у нас были хлеб с вареньем или с маслом и сахаром, а на праздники мама с бабушкой пекли пироги и домашнее печенье.
И вот как-то в один из предновогодних дней мы, как обычно, сидели за круглым столом под оранжевым абажуром и готовили самодельные открытки для родителей к Новому году.
Второклассник Саша в своем фирменном стиле каллиграфически ровненькими строчками выводил текст.
Нина уверенно дорисовывала акварельными красками яркую картинку на листе, вырванном из альбома.
А я, как всегда, сидела в раздумье, что бы такое изобразить. Деда Мороза и Снегурочку я еще не умела. Но можно было снеговика и елочку. Тогда снеговика – папе, а елочку – маме. Надо было подумать.
Продолжая свои размышления, я подошла к окну и стала разглядывать затейливые снежные узоры на стекле. Потом приложила к нему теплую ладошку и держала, пока та не замерзла. Прямо по снежному узору образовался прозрачный след от моей пятерни, в который хорошо было видно, что происходило за окном. И вдруг я увидела, как мама открывает калитку, а в руке у нее огромная белая коробка.
Когда мама вошла, впустив с собой облако морозного воздуха, мы бросились ее встречать, но коробки у нее не было. Я спросила:
– Мам, а где коробка?
– Какая коробка? – немного смутившись, ответила она.
– Такая большая, белая.
– А это так, ничего интересного, это тете Гале, нашей соседке, просили передать.
Я сделала вид, что поверила, а сама стала думать, куда мама могла деть коробку. Соседке точно не отдавала, я бы увидела. Во двор она зашла с коробкой, а в прихожую уже без нее. Единственным местом, куда мама могла ее спрятать, была веранда.
На веранду мы, дети, зимой почти не заходили: она была холодной и скучной. Мама хранила на ней разные банки с солеными огурцами, вареньем и компотами, бочонок с квашеной капустой. Еще там была тахта, на которой летом можно было спать, и старый кухонный стол. Ничего интересного. Дверь на веранду всегда была закрыта на щеколду.
Как только мама занялась на кухне приготовлением обеда, я незаметно выскользнула за дверь, потихонечку открыла щеколду и заглянула на веранду. На столе, занимая его почти целиком, стояла та самая белая прямоугольная коробка, перевязанная розовой веревочкой. Как бы в нее хоть одним глазком заглянуть?
На веранде я скоро начала замерзать, но любопытство было сильнее.
Веревка была туго завязана. Приложив немало усилий, я наконец-то ее развязала и приподняла крышку.
То, что я увидела, привело меня в неописуемый восторг.
В коробке покоился огромный торт невиданной красоты. Выглядел он как обрамленная узорной шоколадной рамкой зеленая поляна. В центре стояла корзина с земляникой. Она была сплетена из золотисто-коричневой карамели, а ягоды, сделанные из крема и присыпанные красной леденцовой крошкой, выглядели совсем как настоящие. Слева возвышался пенек. Рядом с ним в траве из крема росли симпатичные грибочки с бисквитными шляпками. Справа сидел ежик, у которого на кремовых колючках тоже были грибы и ягоды. По всей поляне росли розовые и желтые цветы с зелеными листочками и земляника, такая же, как в корзинке. На это можно было смотреть бесконечно. И запах от торта шел головокружительный.
Торт был настолько прекрасен, что даже не приходила в голову мысль взять с него грибочек или ягодку, чтобы попробовать. Нарушить это совершенство казалось просто невозможным.
Я оглядела крышку и заметила, что с одного края к ней прилипло немного шоколадного крема. Я осторожно смазнула его и облизала палец. Это было бесподобно вкусно!
Услышав шорох за дверью, я испугалась, что меня заметят, и поскорее закрыла торт, как смогла завязала его и, аккуратно задвинув щеколду веранды, вернулась в дом.
Меня переполняли эмоции: радость от увиденного, чувство вины перед мамой за испорченный сюрприз, раздирающее желание все рассказать сестре и брату.
На следующий день, когда родителей не было дома, я позвала Сашу и Нину и торжественно открыла им свой секрет. Мы все трое пошли на веранду, где я в таинственной тишине развязала уже не так туго связанную веревочку и открыла крышку. Мы все трое замерли от восхищения.
Сашка изучал торт своим профессорским взглядом, в уме оценивая его фактический размер и то, сколько получится кусочков, если его разрезать на равные квадратики.
Нинка смотрела горящими глазами и прикидывала мысленно, можно ли взять из корзинки ягодку и съесть – будет ли заметно?
– Только, чур, не трогать! – сказала я, поняв по взгляду сестры ее намерение. – Мама не должна догадаться, что мы знаем про сюрприз.
Я почувствовала себя главной и ответственной за сохранность торта, так как именно я первая узнала секрет. Со мной все согласились и поклялись к торту не притрагиваться.
Налюбовавшись этим шедевром кулинарного искусства и аккуратно закрыв коробку, мы ушли с веранды.
Потом мы еще ходили смотреть на торт вечером и утром следующего дня: надо же было убедиться, что он никуда не исчез.
И вот наступил тот торжественный момент, когда мы все собрались за нашим любимым круглым столом, покрытым к празднику белой скатертью. В углу комнаты, поблескивая стеклянными шарами, стояла елка. Мы подарили родителям наши нарисованные открытки. Потом мама на минутку вышла и вернулась с той самой большой белой коробкой и поставила ее на стол.
– Дети, это вам подарок от нас с папой, – торжественно сказала мама и открыла крышку.
Торт предстал перед нами во всем своем великолепии. Восторг в наших глазах был совсем не поддельным. Ведь мы теперь точно знали, что этот торт – для нас, и от того, что мы его уже видели раньше, он не стал менее желанным.
– Такой огромный! Наверное, он раз в десять больше обычного торта! – рассудительно прикинул Сашка.
– А красивый какой! Это самый красивый торт в мире! – воскликнула я.
– И, наверное, очень вкусный! – прыгая от нетерпения, поддержала нас Нинка.
Искренняя радость отражалась на наших сияющих лицах.
– Он такой большой! Можно, мы подружек пригласим?– робко предложила я родителям.
– Конечно, – ответила мама. – Торта на всех хватит.
Круглый стол тут же раздвинули, превратив его в овальный. И вскоре в доме зазвучали веселые голоса соседских девчонок. Все с восторгом и удивлением рассматривали торт.
Мама разливала чай в праздничные чашки. Папа красиво, аккуратно, чтобы не испортить ни одной ягодки, резал торт, оставляя пока нетронутыми корзину и ежика, и раскладывал кусочки на блюдца. А потом мы его попробовали. Он был божественно вкусным! Влажные слои воздушного бисквита чередовались с прослойками белого крема и красного кисло-сладкого джема. Все просили по две-три добавки, и всем хватало, и торт никак не заканчивался. Никто не говорил нам, что много сладкого вредно. Потом, уже разомлевшие от чаепития, мы не спеша вытаскивали ягодки из корзинки, попутно отламывая от нее карамельные кусочки.
Праздник получился очень вкусный. Я была просто счастлива от того, что у нас такая замечательная семья – дружная и гостеприимная.
Карнавал
Я была уже первоклассницей. В конце декабря закончилось учебное полугодие, которое я успешно одолела на одни пятерки, и скоро меня ждал первый школьный новогодний бал.
Учительница сказала, что на него желательно всем прийти в карнавальных костюмах.
В то время готовые костюмы в магазинах не продавались и все мастерили их самостоятельно в меру своих способностей и фантазии. Продавались только маски из папье-маше: собачки, мишки, лисички и прочие зверюшки.
Я рассказала маме про предстоящий карнавал, и мы вместе стали думать, какой костюм можно смастерить. Снежинкой и Красной Шапочкой мне не очень-то хотелось быть, а ничего другого сразу мы придумать не смогли.
Но на следующий день мама вернулась с работы с бумажным свертком. Мне не терпелось посмотреть, что там такое она принесла. И, когда наконец мама, раздевшись, развернула бежевую оберточную бумагу, я увидела отрез ткани невиданной красоты. Это был атлас золотисто-желтого цвета. Казалось, он был сделан из настоящего золота.
– Я придумала для тебя наряд, тебе он должен понравиться, – сказала мама. – Это будет русский народный костюм, как у бабушки.
Моя бабушка, совсем еще не старая, в свободное от работы время участвовала в художественной самодеятельности: пела в народном хоре.
Она часто брала меня на репетиции и концерты. Бабушкин музыкальный коллектив состоял из нескольких женщин разного возраста и троих мужчин. Они пели русские народные песни.
Выступали они в красивых костюмах: мужчины в белых вышитых рубашках, подпоясанных красными кушаками, женщины в длинных блестящих сарафанах, украшенных тесьмой, белых блузках с пышными рукавами и кокошниках. Сарафаны у всех были разных цветов: красный, синий, зеленый, голубой, малиновый, сиреневый. Кокошники были под цвет сарафанов. На каждой исполнительнице красовались длинные бусы. Бабушкин сарафан и кокошник были изумрудно-зеленые. Все это выглядело очень ярко и празднично.
Я думала, что, когда вырасту, тоже буду петь в хоре в таком же красивом наряде.
Мне очень понравилась мамина идея. Тем более что сарафана такого удивительного цвета не было даже у самой главной солистки бабушкиного хора.
Мама с бабушкой принялись за шитье. К изготовлению кокошника привлекли папу, который сделал проволочный каркас, чтобы кокошник хорошо держался у меня на голове.
По центру обтянутого золотистой тканью кокошника папа прикрепил большую бабушкину брошку, усыпанную сверкающими камнями. Потом мама расшила его узорами из разноцветных бусин и бисера.
В результате совместных усилий получился великолепный наряд. Я примерила его и не узнала себя в зеркале. Передо мной, блестя струящимся золотом, предстала настоящая царевна из сказки – в сарафане до пола, блузке с белоснежными пышными рукавами и с ярко-красными бусами. Кокошник сиял и переливался.
Я от радости не могла дождаться следующего дня, когда должен был начаться карнавал.
И вот наступило завтра. Я пошла в школу на праздник с большой тканевой сумкой, в которую мама аккуратно уложила мой шикарный наряд.
В школу я чуть-чуть опоздала. Когда я переоделась, все уже были в актовом зале и смотрели начавшееся новогоднее представление.
На сцене настоящая Снегурочка в голубой шубке и белых сапожках вместе со снежинками – девочками из танцевального кружка, наряженными в сверкающие платья, – пыталась спасти Деда Мороза, заколдованного злой волшебницей Вьюгой. Еще были танец летучих мышей, смешной добрый снеговик и много всего другого интересного.
Когда представление закончилось, все отправились в другой зал, в центре которого стояла огромная настоящая елка, украшенная крупными блестящими игрушками, разноцветными флажками и гирляндами. Вышел расколдованный Дед Мороз – тоже настоящий. На нем была красная бархатная шуба и красная шапка, отороченная белым мехом. В одной руке он держал блестящий посох, а в другой – большой мешок с подарками. А еще у Деда Мороза был настоящий дедморозовский голос – густой, звучный – и добрые веселые глаза.
Все начали водить хоровод вокруг елки и петь «В лесу родилась елочка» и другие новогодние песенки. Громче всех пели Дед Мороз и Снегурочка.
А потом Дед Мороз позвал всех ребят, которые пришли в карнавальных костюмах, чтобы полюбоваться на них и выбрать лучший.
Я в этот момент стояла с другой стороны большущей елки. И, когда дети, отталкивая друг друга, побежали к Деду Морозу, я, как всегда скромная и застенчивая, пропускала всех вперед.
И вот уже перед Дедом Морозом и Снегурочкой дефилировали: Красная Шапочка – в красивой красной панаме, похожей на ту, что надевают летом от солнца, в красной юбке, белой блузке и короткой черной жилетке; Мальвина – девочка в нарядном розовом платье с огромным голубым бантом на макушке, хотя у нее должны быть голубыми волосы, а не бант, но она все равно была похожа на настоящую Мальвину; симпатичный Буратино – мальчик в коротких штанишках, трикотажной полосатой шапочке с кисточкой на конце и с длинным картонным носом; несколько снежинок – в пышных белоснежных юбочках, сшитых из накрахмаленной марли и украшенных серебряной мишурой; несколько зайчиков в белых полотняных комбинезонах с ушками на голове; просто ребята в масках из папье-маше…
Дед Мороз со Снегурочкой с восхищением расхваливали участников конкурса. А я стояла и любовалась на все происходящее как зритель из-за елки. Что-то мешало мне выйти из моего укрытия: сначала я как-то замешкалась, затем увлеклась разглядыванием ребят в костюмах и забыла, что тоже должна быть участницей, а потом мне показалось, что выходить уже слишком поздно и неуместно.
И вот начали вручать призы.
Первое место досталось Красной Шапочке. Ей подарили огромную коробку пластилина. В ней было много брусочков разных цветов, цветные пластмассовые палочки и ножички для лепки и уже готовые образцы пластилиновых фигурок. Я такого пластилина раньше никогда не видела. «Как бы я хотела такой!» – подумала я и загрустила.
Второй приз – очень красивую коробку с тремя рядами цветных карандашей – получила Мальвина.
Третье место занял Буратино. Его наградили большой книгой сказок в ярком переплете.
Всем остальным участникам карнавала Дед Мороз тоже вручал подарки, доставая их из своего бархатного мешка. Эти подарки были попроще: обычные небольшие коробки карандашей и пластилина, альбомы для рисования, тонкие книжки с картинками.
Довольные дети начали потихоньку разбегаться по залу, и тут Дед Мороз увидел меня.
– А это что за красота такая?! Ну прямо царевна-королевна! Кто же тебе такой удивительный костюм сделал?
Я как будто очнулась от глубокого сна, даже вздрогнула от неожиданности.
– Мама… И бабушка… И еще папа помогал, – пролепетала я, а на глаза уже начали наворачиваться слезы.
– Да у тебя же самый лучший костюм! А почему я тебя раньше не заметил? Где ты была? Ну-ка, посмотрим, что у меня там есть для тебя…
Пошарив рукой по опустевшему мешку, Дед Мороз достал последнее, что у него было, – маленькую коробочку цветных карандашей. Растерянно улыбнувшись, он протянул ее мне.
– Вот, все, что осталось! Но ты не переживай, ты все равно самая красивая! – приобняв меня за плечи, сказал Дед Мороз. – И скажи своим родителям, что они молодцы!