Ольга Четверикова
Трансгуманизм в российском образовании. Наши дети как товар
Хочешь победить врага – воспитай его детей.
Восточная мудрость
От автора
То, что происходит сегодня в нашем обществе, можно понять только в свете тех глубоких глобальных перемен, которые стали следствием перехода мирового правящего класса к осуществлению полномасштабной технологической революции. В начале XXI в. о ней появилась масса публикаций, но единой концепции так и не было выработано, поскольку связанная с ней трансформация общества настолько радикальна и всеобъемлюща, что сделать это невозможно. Одни называют её третьей, другие – четвёртой промышленной революцией («Индустрия 4.0»), кто-то – пятым технологическим укладом. Но в силу массового применения информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) наиболее распространённым стало её определение как «цифровой революции» или строительства глобального постиндустриального информационного общества, переход к которому был официально провозглашён на саммите G8 в июле 2000 г.
Проявляется она в массовой роботизации, автоматизации и компьютеризации, внедрении нано-, био-, информационных и когнитивных конвергентных технологий (НБИК-технологий), в изменении характера и организации производственного процесса, обмена, потребления, социальной структуры общества, системы управления и коммуникации, и главное – самого человека, его сознания и даже природы.
«Цифровой фашизм вылезает из болота правовой смуты»
Каковы контуры строящегося сейчас «Цифрового государства», кто его ключевые архитекторы и их доверенные лица в России? Почему трансгуманисты поторопились и «бросили лягушку в кипяток»? Об этом в беседе с главным редактором «ДЕНЬ ТВ» Андреем Фефеловым рассказала кандидат исторических наук, директор Центра геополитики Института фундаментальных и прикладных исследований МосГУ Ольга Четверикова.
Греф, Собянин и другие, фактически, открыто заявили, что новая реальность сегодня может создаваться столь быстрыми темпами именно благодаря ситуации с коронавирусом.
Недаром кто-то в тему остроумно заметил, что если бы коронавируса не было, его надо было выдумать, чтобы они быстрее всё это дело провернули.
В наступивших условиях хорошо то, что мы увидели все планы цифровиков во всей красе. Отмечу, что кроме ужаса эти меры у нашего народа ничего не вызвали.
Потому что в них нет никакой заботы об экономике, о здоровье и социальном выживании народа. Мы увидели только одно: желание поскорее использовать сложившуюся ситуацию, чтобы дикими темпами оцифровать всё и побыстрее внедрить те цифровые законы, которые у них уже были готовы.
Всё сейчас принимается просто в поразительном темпе, депутаты даже не понимают, за что голосуют. Обсуждения нормального нет.
Но вот принимается закон об этом едином федеральном реестре, который, фактически, является антиконституционным и опаснейшим для нашей безопасности.
Сейчас, кстати, насколько мне известно, по этому поводу пишется серьёзное заявление в ФСБ.
То есть мы видим, что законы не соответствуют Конституции, постановления, которые принимаются указами, не соответствуют законам и так далее. Одни распоряжения и постановления противоречат другим. Подписи в документах, как правило, нет. А если и есть, то странным образом эти документы открыто не публикуются.
Мы присутствуем в правовом хаосе. Я это называю правовой смутой, в которой действует экспериментальный режим.
И вот только при такой ситуации и можно было проводить эту цифровизацию. И, конечно, цифровики крайне заинтересованы в том, чтобы этот режим длился как можно дольше, потому что ещё не всё они успели принять и провести в жизнь.
Из истории видно, что трансгуманисты осуществляют свои планы медленно, постепенно, добиваясь того, чтобы эти мысли и идеи вошли глубоко в сердце человека, в ум человека, чтобы трансгуманизм был ими принят.
То есть используется принцип варёной лягушки: её варят так, чтобы она не поняла, что её варят.
А нынешняя ситуация оказалась для них так кстати, что они сорвались и бросили лягушку в кипяток.
Весь народ, понятно, не может вырваться и выпрыгнуть. Но то, что сейчас происходит очень серьёзное осознание новых процессов – это факт.
Я общаюсь с очень большим количеством людей из разных сфер, разных профессий, разных регионов. И могу заверить: ситуация действительно стала другой.
И вовсе не потому, что проталкивается цифровая реальность, как думают координаторы этих процессов, а потому что их планы – обнажились. Они не смогли их скрыть.
Трансгуманизм сегодня вылез со всей силой.
И если раньше нам заявления трансгуманистов казались фантастичными, то сегодня мы видим, что это уже наша реальность, эти планы реализуются.
Говоря о Сбербанке, упомяну: ключевая структура, которая управляет Сбербанком – это крупнейшая консалтинговая американская компания McKinsey. Она готовила их кадры и, фактически, продолжает заниматься этим делом сегодня.
Кстати, менеджер, отвечающий в McKinsey за Россию – сын Солженицына, Ермолай Солженицын. Второй сын тоже там работал, но недавно ушёл в энергетическую компанию.
Если взять систему здравоохранения в Москве, кто, как думаете, разрабатывал стратегические планы по ликвидации наших больниц и госпиталей, о чём недавно очень хорошо рассказал профессор Гундаров? Тоже McKinsey.
И если мы вообще рассмотрим деятельность этой компании на территории России – люди сами могут почитать историю этой компании, о том, как она связана со спецслужбами США, с ЦРУ – мы узнаем очень много интересного.
Поэтому, когда мы говорим о бенефициаре сегодняшних процессов, надо понимать, что мы говорим о крупнейших корпорациях, которые рассматривают нашу территорию как экспериментальную площадку, где они действуют через те кадры, которые они закладывали уже очень давно и которые контролируют сейчас.
Возвращаясь к вопросу о трансгуманизме. Сами его истоки уходят в глубину истории. А оформился в Америке, в конце 1970–1980 годов в среде футурологов.
Поскольку их интересы касались очень серьёзных вещей – управления и изучения мозга, попадали в сферу нейронаук, когнитивных наук, то, естественно, очень быстро вся эта публика оказалась в тренде в научной среде, объединив мощных учёных.
И неслучайно трансгуманизму было уделено особое внимание в докладе Национального совета по разведке США, госагентства, известно по составлению прогнозов.
В докладе, названном «Глобальные тенденции 2030 год: Альтернативные миры», который был опубликован в декабре 2012 года, говорится: «Расширение человеческих возможностей считается одним из ключевых трендов в ближайшие 15 лет, так как новые технологии позволяют производить все виды модификаций от имплантатов и протезов до экзоскелетов, расширяющих врождённые человеческие способности. Эти дополнительные возможности будут использоваться солдатами, рабочими, пожилыми людьми. Среди них мозговые имплантаты, имплантаты сетчатки глаза, продвинутые нейропрепараты, аватары и прочее». Но позволить их смогут немногие.
В докладе ясно было указано: «из-за высокой стоимости технологий для расширения человеческих возможностей, что станет вероятным через 15–20 лет, они будут доступны только тем, кто сможет за это заплатить, что может привести к возникновению двухуровневого общества».
Не так уж много специалистов исследуют трансгуманизм с позиций гуманистических.
Всегда люди, стремившиеся к власти, хотели изменить человека таким образом, чтобы им легко было управлять.
Самое главное в системе управления – это контроль за сознанием, манипулирование сознанием, ментальный контроль.
И вот сегодня, на наших глазах, дошло всё уже до того, что понятно: ведётся работа в направлении того, чтобы довести человека до такого состояния, чтобы им можно было управлять дистанционно, из одной кнопки. Речь о подключении людей к единой сети компьютеров, распространении через это определённых идей и эмоций. И тогда люди будут как раз вот такими послушными, как надо.
Отмечу: власти Москвы не скрывают, что среди тех футурологов, которые вдохновили их на создание «Умного города», числится и Рей Курцвейл, руководитель Университета сингулярности, располагающегося в Кремниевой долине. Сооснователями учреждения являются NASA и Google.
Курцвейл, в частности, работает над созданием компьютера, который сможет воспроизводить нервную систему человека, чтобы превратить его в «компьютерного друга».
Для этого компьютер обучают не просто отвечать на запросы поиска, но понимать естественный язык и семантический текст.
Поясняется, что система будет на семантически глубоком уровне знать всё то, чем вы интересуетесь, а не только основные темы ваших интересов.
Она будет собирать всю информацию о пользователе и составлять его полный портрет.
Курцвейл заявлял, что эта система сможет использоваться как эмоциональный робот, который будет уже не просто выдавать информацию, но угадывать, что именно нужно пользователю в соответствии с его настроениями.
В источниках указано, что в итоге «произойдёт такое сращивание человека с компьютером, при котором незаметно инициатива перейдёт от пользователя к компьютеру, который, в свою очередь, под видом угадывания будет формировать и направлять интересы человека».
Но мы же прекрасно понимаем, что не компьютер будет управлять, а тот, кто разработал эту программу.
За всеми этими компьютерами стоят конкретные люди, которые хотят получить все наши данные, чтобы использовать их как товар и делать на этом деньги.
Неслучайно и в московском проекте «Умный город» человек, фактически, рассматривается как биологический объект.
Я думаю, что сейчас надо массово распространять информацию о планах цифровиков. Мы, наконец, узнали, в кого нас хотят превратить. Необходима гласность.
Мы на своей земле. Мы здесь родились. Эта наша родина, которая пропитана кровью наших отцов и дедов. И мы должны жить так, чтобы быть достойными наших предков. Нужно, наконец, всем людям просыпаться, подниматься и говорить о том, что происходит.
Кстати, вопрос, куда в этой ситуации смотрят наши службы безопасности и другие наши силовые структуры, задача которых – спасать нас, людей».
Людям грозит массовая чипизация, но планы власти страшнее[1]
Директор Центра геополитики Института фундаментальных и прикладных исследований Ольга Четверикова в интервью «СП» рассказала, что сейчас, поднимая тему чипирования и пытаясь маргинализироватъ ее, власти отвлекают внимание общества от гораздо более важных угроз, которые стоят перед ним уже сегодня. Это тотальная цифровизация, изменение системы управления страной, ограничение прав и свобод граждан, введение генетических паспортов и многое другое, что еще недавно казалось фантастикой, но после пандемии коронавируса стало намного ближе к реальности.
– Все, что у нас происходит, очень напоминает сказку «Волшебник изумрудного города», где правитель Гудвин управлял городом с помощью слухов и страхов, на которых концентрировались человеческие мысли, и люди не могли думать ни о чем другом и узнавать, что реально происходит. Наша самая большая беда в том, что нас постоянно погружают в виртуальный мир, и люди теряют способность мыслить разумно, способность и возможность видеть реальность и изучать ее.
Первое, что нужно понимать – пандемии нет. В информационном пространстве активно тиражируется мысль, что это пандемия или эпидемия, но официально в нашей стране она не была признана таковой и карантин не был введен, поэтому власти стыдливо называют эту ситуацию с коронавирусом режимом повышенной готовности.
Но раз говорят о пандемии, люди начинают думать, что в этих условиях есть необходимость всеобщей вакцинации. Однако за последнее время выступило достаточно много хороших эпидемиологов, вирусологов, которые сказали, что невозможно вакцину изобрести в считанные месяцы. На это как минимум нужно несколько лет.
Второй момент, который активно обсуждают, – это насильственная вакцинация. Её тоже быть не может, потому что это преступление, и насильственная вакцинация невозможна по Конституции.
Когда мы все это складываем, получается, что нет пандемии, нет вакцины и преступно заниматься насильственной вакцинацией того, что еще не изобретено. Поэтому я думаю, что наши люди должны не пугаться тому, чего не будет, а должны найти в себе силы самоорганизоваться в правовом поле для того, чтобы остановить готовящихся к наступлению.
«СП»: – То есть все разговоры о чипизации – это, фактически, тема, которая уводит нас в сторону и не даёт сконцентрироваться на более важных вопросах?
– Не совсем, чипизация существует, уже вышло достаточно информации о Билле Гейтсе, его планах и о том, что все это готовится. Но когда все это сваливают в одну кучу, это известный провокационный приём. Людей запугивают, и они, не зная реальной ситуации, начинают кричать про теорию заговора. Соответственно те, кто организует реальную вакцинацию, начинают выставлять ее противников в смешном свете, как бы разоблачать и компрометировать их. На фоне такого морального и информационного подавления граждан осуществляется то, что им нужно. Поэтому нужно исходить из реальности и действовать разумно.
Наши граждане, самоорганизовавшись в правовом поле, должны потребовать от тех, кто продвигает вакцинацию, полной гласности и отчеты об их деятельности. Кто готовит вакцину, на основе чего, для чего готовят вакцину? Все это должно быть гласно и открыто. И когда это начнет выходить наружу, мы увидим, что в реальности никакой вакцины быть не может в ближайшие годы.
Право, закон – это то, что сейчас в наибольшей степени попирают, делают вид, что их просто не существует. А раз они этого боятся, нам нужно научиться действовать в правовом поле, пока законы, которые позволяют нам отстаивать наши права, ещё не ликвидированы.
«СП»: – Сейчас активно обсуждают тему цифровой идентификации граждан, которая внедрение которой может быть ускорено из-за коронавируса. Есть ли в этом какая-то опасность для населения? В чём она заключается?
– Всё, что произошло с принятием и подписанием Закона о едином реестре, свидетельствуют о том, что правовое поле попирается основательно. Когда начали обсуждать этот законопроект, множество специалистов указали на недопустимость его реализации, потому что он нарушает массу статей Конституции и других законов о правах человека, о защите персональных данных.
Когда произошло принятие в первом-втором чтении, выступили уже представители спецслужб и тоже заявили, что этот закон не допустим, так как практически выводит их из этого процесса, что создаст неконтролируемую ситуацию. Фактически, Федеральная налоговая служба превращается в сверхмонопольного оператора, который будет иметь полномочия даже больше, чем ФСБ.
Единый реестр будет объединять такой массив данных и использовать такие технологии, кстати, не отечественные, которые ставят под удар наших граждан, потому что возможна не только утечка, но и сознательная передача всех данных за рубеж. Все обращения в ФСБ и Генпрокуратуру с просьбой дать правовую оценку этому законопроекту были проигнорированы. Все было быстро принято в Госдуме, в Совете Федерации, и в конечном итоге его подписал президент.
Но на этом история не заканчивается, потому что закон от того, что он подписан, не перестает быть антиконституционным. Думаю, что главная борьба ещё впереди.
Закон о едином регистре населения создает все условия для перестройки государственной системы и перевода её на цифровую платформу управления на основе цифровых платформ ФНС и Сбербанка. Сбербанк имеет свой сверхмощный компьютер, созданный американской компании NVIDIA. Соответственно и все чиновники, все государственные традиционные органы будут заменены цифровыми технологиями.
И это только начало. Потом голосование будет проходить в электронной форме, уже принят соответствующий закон. А дальше встанет вопрос о том, чтобы и сами граждане в электронной форме имели возможность обсуждать законы и законопроекты, которые будут на цифровой платформе. При такой системе управления большая часть законов и статьи Конституции просто не будут действовать.
«СП»: – Так ли плоха цифроеизация, может, это естественный процесс?
– Важнейшие факторы цифровой экономики – это большие данные. Ее бизнес-моделью становится цифровая платформа, которая убирает всех посредников, то есть тех, кто в цепочке создания добавочной стоимости является лишним звеном. Убирается традиционная торговля, вместо неё интернет-торговля, убираются учителя, вместо них внедряется цифровая платформа обучения.
Традиционная система образования требует наличие зданий, учителей, учебников, инфраструктуры – это дорого, это большие издержки. Если мы всё это убираем и переводим в дистанционную форму – это намного дешевле. Потому что у тебя и так есть компьютер или гаджет, а если нет, тебе его всучат насильно, как по время недавней дистанционки.
Достаточно одной технологически хорошо проработанной платформы, чтобы освободилась масса учителей и других специалистов. Другой вопрос, куда они пойдут? Но это тех, кто все это внедряет, не интересует, потому что владельцы этих цифровых платформ получают громадные деньги.
Кстати, во время дистанционного обучения, были задействованы только две государственные программы: МЭШ – Московская электронная школа и РЭШ – Российская электронная школа. Остальные 40 цифровых платформ – это частные компании, которые очень хорошо заработали от государства. Одна из самых успешных – это цифровая платформа Сбербанка, которая принимает самую активную роль в навязывании дистанционного обучения.
Далее система будет убирать остальных посредников. Это не только преподаватели, но и, например, судьи, потому что весь процесс судопроизводства тоже собираются переводить в цифровую форму. Далее убираются государственные чиновники, тоже посредники между человеком и его данными.
В итоге кому принадлежат эти цифровые платформы, кто участвует в разработке, тот и получает большую прибыль. А поскольку эта система глобальная и создается на основе технологий западных IT-компаний, у нас просто будет создан национальный сегмент общего цифрового управления.
Вот поэтому появился новый цифровой класс, куда входят собственники IT-компаний, операторы, администраторы. Они невидимы, что для государственного управления особенно опасно, потому что если человек, вступающий в контакт с государственным органом видит чиновника и знает, кто несёт ответственность и с кого спросить, то на цифровой платформе все становится невидимым, ответственных нет.
У нас цифровая экономика никак не коснулась не промышленного производства, сельского хозяйства. Она ушла в сферу умного города, в телемедицину, в цифровое обучение, и в цифровое управление государства. Все хотят брать пример из Китая, но там, первую очередь, произошла как раз-таки цифровизация промышленности. У нас же власть ставит целью развития общества искусственный интеллект. А где человек? А человека вообще нет в этих планах.
Сейчас начинаются безумные дискуссии по поводу цифровизации, хорошо это или плохо. А речь идёт просто об инструментах. Цифровые технологии – это всего лишь технологии, которые использует человек либо себе во вред, либо на пользу. Сейчас они используются исключительно для того, чтобы управлять человеком, изменять его сознание, изменять его тело и внедрять всякого рода имплантаты и прочие чипы.
«СП»: – Но все-таки, для чего нужны эти чипы? На них просто должна храниться информация или это нечто большее?
– Мы точно не знаем, что такое чип, поэтому вполне понятно, что люди его боятся. Возьмите, например программу, национальной технологической инициативы, которую разработала Российская венчурная компания. Одно из ее направлений – это нейронет, нейротехнологии и искусственный интеллект (кстати, эту стратегию разработал Герман Греф), который предполагает реально симбиоз между компьютером и человеком с помощью мозговых имплантатов. При нем уже не оператор управляет компьютером, а, наоборот.
Но ведь и компьютер не сам по себе, он тоже кем-то создаётся, кто-то закладывает программу и за всем этим стоит. Ситуация страшно запутана, тем более, что не было никакого общенародного обсуждения, ни даже обсуждения со стороны специалистов и учёных. Что такое цифровая экономика и куда власть ведет общество? Нам ничего не сказали. Они просто быстро и тихо приняли эту программу цифровой экономики.
И в первую очередь эти цифровые технологии использовались для системы контроля над нашими гражданами. Что конкретно мы получили? Мы получили камеры видеонаблюдения и qr-коды. Мы получили какой-то прогресс, квалифицированную рабочую силу? Нет, зато миллионы людей осталось без работы.
«СП»: – Нам объясняют, что все это делается для нашего блага и чтобы остановить распространение коронавируса
– Вирус просто ускорил процесс перехода на цифровые рельсы, и оказалось, что именно так власти видят эту цифровую цивилизацию. Они все получили все, что так долго планировали. Им понравилось, и теперь нам говорят о том, что осенью грядёт вторая волна чрезвычайного положения. Матвиенко уже сказала, что мы должны привыкнуть к тому, что элементы коронавирусной жизни останутся в будущем. Под это они будут менять законодательство без нормального обсуждения.
Ситуация с коронавирусом во многом создала условия, при котором власть превратила наших людей в жертв, то есть в людей с сознанием жертвы. Одним из основных методов управления наших элит является травмирование сознания. Это методы, которые используются в закрытых обществах – эзотерических, оккультных, масонских. Потому что травмирование сознания позволяет стереть память и заложить туда нужную программу, то есть фактически перестроить сознание человека.
Сейчас был проведён громадный эксперимент во всех странах мира по травмированию сознания. Люди реагировали по-разному, но я думаю, что в нашем случае произошла очень важная вещь. Хотя внешне все оказались в подчинение у этой ситуации, на самом деле, наверное, никогда за многие годы не было столь активного осознания достаточно большой группой людей того, что происходит. Люди стали думать и впервые реально осуществлять действия, направленные на отстаивание достоинства человеческой личности. Они впервые почувствовали себя не просто квалифицированными потребителями, как говорил Фурсенко.
Люди стали просыпаться от потребительской спячки, в которой они долгое время находились, и это самое главное. Как и то, что власть показала свой стратегический проект – это проект без будущего для нас, это концентрационный цифровой лагерь, и они от этой идеи не откажутся.
