Ольга Брюс
Превратности судьбы, или Как избавиться от свекрови
– Господи, – шептала Оксана, заливаясь слезами. – Пусть всё будет хорошо, пожалуйста!
Иван вернулся с недовольным лицом.
– Мать разревелась… – присел на стул и потёр скулы. – Отец говорит, что всё нормально будет.
– Позвонил, полегчало? – Оксана смотрела на мужа, кусая губы.
– Ну… Да… Не надо было звонить.
Позже Иван уехал. Оксана не спала всю ночь. Она сторожила Аню, прислушиваясь к дыханию, и вытирала лицо от пота. Наутро в палату заглянула заведующая отделением.
– Здравствуйте, – молодая женщина подошла к ребёнку. – Она просыпалась?
– Нет, – уставшая Оксана смотрела на врача. – Я с ней разговариваю, а она не реагирует.
– Будем делать пункцию. Вы согласны?
Оксана наслушалась от женщин из военного городка, что это за манипуляция, и ужаснулась. Ей наговорили, что неопытные врачи могут не попасть в нужную точку и ноги отказывают на всю жизнь. Также она запомнила, что кроме этого метода нет других способов, чтобы поставить правильный диагноз.
«Значит, у них подозрение на менингит», – подумала Ксюша и дала согласие.
– Несите ребёнка к нам в смотровую, – врач убрала капельницу и ушла.
Оксана без сил. Руки трясутся, ноги будто ватные. Кое-как она взяла дочь на руки и понесла. Благо, смотровая – это соседний кабинет. Положив Анечку на специальный стол, женщина обратила внимание на рядом стоявший медицинский столик. Боже, какие огромные иглы на нём разложили.
– А Вы идите, мы Вас позовём, – та же врач попросила удалиться.
Оксана вернулась в палату. Через несколько минут послышался дикий крик дочери. Оксана зарыдала и зажала уши. Это невыносимо. Всё слышно: крик ребёнка и уговоры врача лежать спокойно. Через полчаса в палату вошла медицинская сестра.
– Заберите девочку, – слегка улыбнулась светловолосая женщина. – Вы не переживайте, у нас хороший врач. С первого раза взяла анализ.
Оксана рванула в смотровую. На том же столе лежала Аня лицом вниз. На спине был наклеен пластырь. Девочка всхлипывала сквозь сон. Оксана подняла дочь и понесла в палату. Уложив Анечку на кровать, обняла и поцеловала в щёчку, обливая личико слезами. Было ощущение, что это ад на земле. Оксане не верилось, что всё это происходит с ними. Какие боли приходится испытывать маленькому ребёнку. За что всё это?
С первого дня начались постоянные заборы крови из вены и пальца. Приходил ЛОР. Осмотрел нос и уши.
– Подержите ей руки. Там пробка, – скомандовал седой мужчина и взял в руки маленькую воронку и какую-то иглу, закрученную на конце. Только полез иглой в ухо, как Аня начала вопить. Минут пятнадцать врач и его помощница пытались достать пробку из уха. Наконец, когда всё закончилось, в палату вошли несколько человек. Оксана поняла – консилиум. Женщины и мужчины в белых халатах осмотрели ребёнка, посовещались, покачали головой и вышли. Через час к Оксане подошла заведующая.
– Переливание крови не будем делать, – сделала паузу, глядя на спящую Анечку. – Смачивайте ей губы водой.
– Скажите… – только Оксана хотела задать самый важный вопрос, как врач её перебила.
– Ничего обещать не могу. Очень тяжёлый случай… Гнойный менингит… – положив руку на плечо матери, врач посмотрела ей в глаза и направилась к выходу.
Внутри всё сжалось. Ком в горле, слёзы и полная растерянность атаковали сознание Оксаны. Она положила голову рядом с дочерью и начала молиться. Оксана не была верующей. Она никогда не обращалась к Богу с просьбами, не считая случая, когда муж переболел похожим заболеванием. Но сейчас Оксана была на грани. Единственный любимый ребёнок…
Трое суток практически бессонных ночей. Без еды, так как организм в стрессовом состоянии, без надежды, которую не давали даже врачи, – всё это сломило Оксану до такой степени, что она всё-таки решила позвонить матери.
– … мама, – старалась не заплакать. – Мы в больнице. Врачи говорят, что…
– Послушай меня, доченька, – Елена говорила спокойным голосом. – Анечка всё чувствует. Тебе, как матери, нужно держать себя в руках. Думай о хорошем, я же говорила. Не бери в голову, молись. Бог услышит нас. Я в церковь съезжу. Вот увидишь, Анечка встанет.
Разговор с матерью приободрил Оксану. Она перестала плакать, привела себя в порядок и встала у окна. В голове крутились только лишь мысли о дочери. Она попыталась вспомнить что-нибудь хорошее, чтобы отвлечься, но не смогла – в голове полная каша.
Зазвонил телефон – это звонила Ольга.
– Ксюш, вы правда в инфекционке лежите? – грустным голосом спросила Оля.
– Да…
– Ой, тогда мы не сможем к тебе приехать… – Оля чувствовала себя виноватой. – Ты извини.
– Нет, не надо приезжать, Олечка, – Оксана всхлипнула. – Ты мне не звони пока… Я не могу разговаривать. Мне так плохо…
– Я понимаю… Ты держись там. Мы с тобой. Пока.
Оксана положила телефон на тумбочку и решила набрать воды из кулера, который стоял в коридоре. Взяв кружку, вышла из палаты. Набрав воды, она попросила мимо проходящую медсестру сменить капельницу, которая уже заканчивается. Девушка пообещала подойти через десять минут. Оксана толкнула дверь палаты и остановилась. Пальцы правой руки разжались, и кружка ударилась о пол, расплескав тёплую воду.
Перед Оксаной предстала удивительная картина: Анюта встала с кровати, придерживая трубку капельницы, и потянулась за горшком, который стоял под кроватью. Вытащила и подняла глаза на маму. Оксана опомнилась. Подбежала к дочери, усадила на горшочек и прошептала:
– Анечка, я сейчас… – рванула за врачом.
С силой открыв дверь кабинета заведующей, женщина начала заикаться.
– Там… Там… – слёзы полились ручьём. – Она встала…
– Что? – врач смотрела на мать обезумевшими глазами.
Отодвинув стул, резко вскочила и ринулась в палату реанимации. Войдя внутрь, заведующая молча посмотрела на девочку и так же молча развернулась и ушла. Через несколько минут в палату начали подтягиваться медсёстры и врачи. Все эти люди не верили своим глазам. Как? Как ребёнок, будучи в таком тяжёлом состоянии, вдруг на четвёртый день не просто начинает шевелиться, а встаёт на ноги и совершает обычные, повседневные движения. Женщина, которая ежедневно брала кровь на анализы, нарушила тишину словами:
– Вам, мамочка, нужно сходить в церковь, когда вас выпишут. Обязательно. Благодарите бога за чудо…
С этого момента Анюта очень быстро пошла на поправку. Ей хотелось прыгать, бегать и смотреть мультики, но строгая врач запретила.
– Ей нужен покой, никаких резких движений.
– Можно привезти телевизор? – Оксане хотелось отвлечься, так как в палате никого, да и в эмоциональном плане она была вымотана до предела.
– Можно, только ребёнку смотреть категорически запрещено, – согласилась женщина. – Лучше, конечно, чтобы был магнитофон. Анюте пойдёт на пользу спокойная музыка.
– Я буду включать, когда Анюта будет спать…
Сказано – сделано. Иван привёз в палату маленький телевизор. Оксана смотрела его поздно вечером и без звука, чтобы не разбудить дочь.
На пятый день Анюту с мамой перевели в обычную палату на первом этаже. Двухместная, с туалетом и раковиной. В памяти Оксаны всплыл изолятор, где они всей семьёй провели начало отпуска.
– Дежавю… – женщина оставила дочь и пошла за сумкой.
На душе стало так хорошо, что Оксане хотелось бежать вприпрыжку по ступенькам. Телевизор остался в реанимации на несколько дней. Ваня позже его заберёт. Вечером он привёз в палату музыкальный центр.
– А где ты его взял? – удивилась Оксана, когда муж заносил большие колонки.
– Купил, – гордо ответил Ваня. – У меня ещё сюрприз для вас. Узнаете, когда домой приедете.
– Ты там сильно деньгами не разбрасывайся, – Оксана взглянула на мужа. – Мало ли, что может Ане понадобиться…
– Да нет, я аккуратно…
В этот же день Ане на руку возле запястья поставили катетер.
– А почему сюда? – задала вопрос Оксана, успокаивая плачущую дочь.
– Вен нет, – медсестра приклеила очередной пластырь, чтобы пластмассовая трубка надёжнее держалась. – Приходится ставить здесь. Это ещё ничего, у нас и на ноги могут поставить, если на руках вены не найти…
– Час от часу нелегче, – вздохнула Ксюша и вытерла зарёванное лицо Анечки.
– Значит так, уколы у нас ставят каждые шесть часов, – предупредила медсестра, сунув в карман пакет и колпачок от катетера. – Шесть утра, двенадцать дня и так далее… Тем более, у вас пенициллин. Должен ставиться строго по часам. Ночью ставлю сонным детям, чтобы не успели понять, но… Этот укол быстро вливать не получится, а он жутко болючий…
– Поняла, – тихо ответила мама Ани, обняв свою девочку.
– Подселять к вам никого не будут. У ребёнка сильно понижен иммунитет, подцепит ещё что-нибудь. Отдыхайте, – открыла дверь. – Только не выводите девочку в коридор, у нас тут и с гепатитом лежат.
Забирая ужин с кухни, Оксана познакомилась с женщиной тридцати лет по имени Татьяна, которая лежала в соседней палате с шестимесячной девочкой.
– Ангина у нас, – Таня поправила халатик и взяла кружку с компотом. – Второй раз за месяц попадаем сюда.
– Ого! – Оксана поставила тарелки на поднос.
– Мне уже привычно, – усмехнулась мама грудного ребёнка. – Со старшим тоже часто лежали. Меня тут уже в лицо узнают. Сейчас свою покормлю, и зайдём к вам в гости…
– Нет, к нам нельзя. Врач запретил.
– Почему? – Таня вытаращила глаза.
– Менингит…
– Так это о вас тут весь этаж говорит?! Ничего себе! Вы тут единственные с такой болезнью. Сначала говорили, что девочка умерла, а потом вдруг ожила…
– Глупости какие.
– Значит, сплетни. Ну да, тут много чего рассказывают о пациентах. Ладно, пойду свою кормить. Как уложим девчонок – поболтаем.
Оксана принесла ужин в палату. Анюта посмотрела на тарелки.
– Я это не буду, – поморщилась на котлету и потянулась к картофельному пюре.
– А зря, очень даже вкусно, – Оксана поставила поднос на тумбочку.
Поужинав, Оксана взяла книгу по английскому языку для детей. Анюта прочитала стихи на память, повторила новую тему и легла спать. Оксана отнесла посуду в кухню и удобно расположилась в кресле в холле, ожидая новую знакомую.
– Ты уже здесь? – Татьяна быстрым шагом вышла из палаты. – Еле уложила свою крикунью. Твоя уже спит?
– Спит, – улыбалась Оксана, наблюдая за резкими движениями Тани. Она вела себя так, будто находится не в больнице, а на курорте.
Оксану такое поведение впечатлило. Она вспомнила про Олю, которая ведёт себя также – непринуждённо и свободно.
– Ты выглядишь так… – Татьяна уселась на соседнее кресло. – Будто ничего не случилось. Если бы с моим ребёнком такое произошло, я бы, наверное, волосы на голове драла.
– Мы же здесь не первый день, – Оксана закинула ногу на ногу. – Насмотрелась. Сейчас полегче…
– Понятно, – Татьяна подпёрла рукой подбородок. – Ой, а у нас тут в четвёртой палате бабушка с внуком лежит. Она рассказывала, что дочка сына бросила, приходится самой воспитывать. А внуку чуть больше года… Дочка вроде как наркоманка. Так мальчонка на ногах спокойно стоять не может зачастую. Тонус у него. То ходит, то нет. А ещё у нас тут богатенькая лежит. Ой, видела я её мужа… Высокий, красивый. Говорят, иностранец вроде как. Финн, что ли… Он ей сюда сумками вещи возит. Сын у неё, что ли… не помню. Даже телек крутой припёр. Везёт же людям, живут богато…
Оксана слушала Таню и думала о своём. Кому как: кому и в богатстве радость, а кому и здоровье ребёнка дороже всего.
Утром выходного дня Ваня приехал всего лишь на пол часика, чем удивил жену.
– Ксюш, подготовка началась. В поля скоро…
– Почему раньше не сказал?
– Всё в кучу навалилось как-то… – Иван сидел на стуле в палате. – Давай телевизор заберу. Ехать надо…
Оксана взяла ключ у медсестры и повела мужа на второй этаж. Открыв палату реанимационной, показала рукой в сторону, где стоит телевизор. Ваня поднял технику и пошёл вниз по лестнице. Ксюша спускалась следом.
– О, я тебя ищу, – Татьяна стояла в маленьком коридорчике, который соединял первый этаж и лестничную площадку.
Спустившись, Ваня обернулся.
– Неси вещи, которые не нужны.
– Сейчас, – Оксана забежала в свою палату и схватила пакет с бельём.
Передав пакет мужу, поцеловала в щёку и попрощалась.
– Так это ты? – воскликнула Татьяна, наблюдая за прощальной сценой. – Охренеть!
– В каком смысле? – удивилась Оксана, обернувшись.
Иван вышел на улицу, а Таня взяла под руку Ксюшу и прошептала:
– Та богатая мадам.
– С чего ты взяла?
– Телевизор же тебе привозили. И мужа я твоего, оказывается, видела. Он русский.
– Ну да, русский. Да с чего вы тут вообще взяли, что мы богатые? Да ещё и сплетни перебираете… – Оксана почувствовала себя неловко.
– За что купила, за то и продаю, – усмехнулась Татьяна. – Везёт же вам – хорошо живёте.
Оксана не стала продолжать эту тему. Она подумала, что нет смысла вообще рассказывать о себе.
Наутро в палату пришла медицинская сестра Ирина, которая была на смене, когда Анюту привезли в больницу.
– У Вас будут брать мазок, – сказала молодая женщина. – Ничего не ешьте и не пейте.
– У меня? Для чего?
– А вдруг Вы носитель. Врач сказала, и Вас нужно проверить, – медсестра посмотрела на Анечку. – Даже не верится, что девочка только недавно была в коматозе.
– И не говорите. Никто не давал никаких прогнозов…
– Если бы не наш заумный Сергеич, – прошептала Ира. – Анализ бы взяли сразу и не потеряли бы ещё несколько часов. Вы же слышали, как я ему сказала, что с глазами у девочки что-то не так – мутные. Ему не понравились мои слова – он же умнее всех… Зря только промывание делали…
Оксана вспомнила тот злополучный день и переменилась в лице.
– Ладно, пойду, – открыла дверь женщина в белом халате. – У вас всё уже позади. Скоро поправитесь.
В одиннадцать часов дня у Оксаны из горла и носа взяли анализ, который ничего не показал. Врач, которая наблюдала ребёнка, вызвала в кабинет Оксану.
– У Вас в семье кто-нибудь болел менингитом?
– Муж. Пять лет назад.
– Мне нужна его выписка. Попросите привезти.
Оксана позвонила Ване, и тот вечером привёз эпикриз. Врач внимательно изучила выписку.
– Хм, нет, это абсолютно разные заболевания. Он никак не мог заразить дочь. У меня только один вывод: пока вы гуляли по улице, мимо прошёл носитель. Возможно, чихнул, и микробы попали Ане.
Пока Оксана беседовала с врачом, Иван ждал её в палате. Как только жена вернулась, Ваня рассказал неприятную новость, которая ходила в части, где он служит.
– Сплетни пошли, что я заразил Аню. Некоторые даже стали обходить стороной.
– Кто начал трепаться, не знаешь?
– Врачи из госпиталя.
Обсудив все насущные вопросы с мужем, Оксана проводила его и позвонила подруге.
– Оль, слышала новость?
– Слышала. Да плюнь ты на них, пусть несут всё, что хотят. Я тут другое узнала, – Ольга откашлялась и продолжила. – Заведующую детским отделением ищут.
– В смысле?
– После вас в госпиталь через пару дней привезли грудного ребёнка. Эта овца поставила не тот диагноз, и ребёнок умер. Потом ещё через пару дней привезли мальчишку двухлетнего. Но там папе что-то не понравилось, и он по знакомству определил сына в Питер. Мальчика спасли… У всех детей был менингит.
– Обалдеть! – Оксана положила ладонь левой руки на шею и сглотнула.
– Теперь ищут врача. Родители грудничка в прокуратуру пожаловались. Хорошо, что вы в инфекционку поехали и не остались здесь.
Пятница – двенадцатый день пребывания в больнице.
– Отведите Аню на второй этаж. Нам необходимо взять повторный анализ, чтобы убедиться, что болезнь отступила, – врач заглянула в палату.
– Опять? – Оксана сидела рядом с Анечкой на кровати, раскладывая карандаши на тумбочке.
– Да, надо проверить, что всё чисто.
– Господи, – вздохнула Оксана и повела девочку в смотровую.
Её руки дрожали, а ноги стали настолько тяжёлыми, что, переступая по ступенькам, Оксана спотыкалась. Аня задала вопрос, куда они идут. Оксане пришлось сказать, что её сейчас будут осматривать. Но про анализ не смогла ничего объяснить. Сказала, что она сама толком ничего не знает.
Оксану попросили удалиться. Она медленно спустилась на один пролёт и остановилась. Душераздирающий крик дочери заставил убежать в палату. Женщина плюхнулась на кровать и зажала уши, обливаясь слезами. Минут через пятнадцать в палату вошла врач с обезумевшим взглядом. Она села на стул и посмотрела на рыдающую Оксану.
– Я не смогла сама взять анализ, – вполголоса говорила женщина, которая делала эту манипуляцию с холодным сердцем вот уже несколько лет. – Я вошла, а Анечка меня сразу узнала, сидит на кушетке, задрала футболку и с улыбкой говорит: «Вот, послушайте меня.» Я никогда так не волновалась. Прокол пришлось делать заведующей. Надо же, насколько сильный ребёнок – мы вчетвером не могли её удержать. Сделали обезболивающее, а на неё не действует, что ли. Еле справились…
Оксана слушала лечащего врача и замечала, как женщина сдерживает слёзы.
– Минут через десять можете приходить и забирать Аню, – медленным шагом вышла из палаты.
Десять минут тянулись очень долго. Оксана ходила по палате от окна к двери и обратно, пытаясь успокоиться, чтобы дочь не видела её состояния. Наконец, пора забирать ребёнка. Открыв дверь смотровой, Оксана увидела, как Анюта сидит на том же месте и всхлипывает. Взяв дочь на руки, ещё раз выслушала рекомендации – два часа лежать на животе. Дойдя до своей палаты, Оксана не смогла открыть дверь. На помощь пришла медсестра Ирина. Закрывая за собой дверь, Ира смотрела на всхлипывающую Аню и сочувствовала ей.
– Так кричит, что на первом этаже слышно, – прошептала медсестра. – Конечно, пережить такую боль…
– Подождите, обезболивание же делают, – Оксана гладила дочь по голове, пытаясь успокоить.
– Угу, – женщина уперлась спиной о стену. – Никакого обезболивающего не дают. Ставят специальный укол, чтобы не двигались. А взрослым вообще ничего не колют…
– Да Вы что? – Ксюша подняла глаза. – Врач же сказала…
– Мало ли, что они там говорят, только правду никто не скажет.
На следующий день врач подтвердила – болезнь полностью ушла.
– Мы вас понаблюдаем до понедельника. Никаких уколов и лекарств больше не будет. Сегодня снимут катетер.
– А выписаться можно? Ещё два дня здесь лежать… – Оксана наслушалась нытья Ани, как ей хочется уехать домой побыстрее. Да и Ксюше тоже хотелось забыть обо всём, что произошло за последние тринадцать дней.
– Ваше право, но я бы понаблюдала…
После обеда Оксана позвонила мужу:
– С тебя четыре пакета, и быстро сюда. Мы больше не хотим здесь оставаться.
– Не понял. Зачем? – Иван очень удивился.
– Врачам раздать в знак благодарности.
Ваня приехал в больницу в районе четырёх часов. Оксана сказала, кому раздать презенты и кого поблагодарить. Ваня так и сделал. Последний «подарок» отдал лечащему врачу с просьбой выписать ребёнка. Женщина не стала переубеждать. Она дала рекомендации: не смотреть телевизор целый месяц, можно читать книги и рисовать, не гулять на улице до мая и не контактировать с посторонними, давать ребёнку витамины в виде сладкой массы (упаковка напоминала зубную пасту). Также врач дала направление к специалистам узкого профиля, которые обязаны поставить Аню на учёт: к окулисту и невропатологу. Посетить их необходимо прямо сейчас.
– А талон? – Ваня сомневался, что врачи примут без очереди.
– Я сейчас им позвоню, и они будут вас ждать, – успокаивала врач.
Оксана быстро собрала вещи. Проблем с перевозкой множества вещей не возникло – Ваня приехал на командирском УАЗике. С Татьяной прощаться не стала. Женщины, распространяющие сплетни, ей не по душе.
Доехав до городской поликлиники, Оксана и Анюта пошли на приём. Невропатолог задала несколько вопросов Ане, провела пару тестов и развела руками.
– Ну надо же, абсолютно никаких последствий. Как будто и не было такого опасного заболевания.
Следующий врач – офтальмолог. Вот тут пришлось потрепать нервишки. На приём заводили сразу двое детей разного возраста. Самые маленькие кричали от испуга. Те, кто постарше, пугливо оборачивались на малышей и беззвучно начинали плакать.
Войдя в кабинет, Оксана столкнулась с полнейшим безразличием как со стороны самого врача, так и его ассистента.
– Почему Вы заходите без записи? – размалёванная женщина тридцати пяти лет сидела за столом, закинув ногу на ногу.
– Вот, направление от лечащего врача, – Оксана прикрыла за собой дверь. – Вот выписка…
– Мне необходимо изучить личное дело ребёнка, где карта?
– Какая карта? Мне сказали, что Вас уведомили о нашем приходе.
– Ничего не знаю, думайте сами.
Оксана вышла и попросила мужа съездить в больницу. Лечащая врач очень удивилась, что окулист требует личное дело. Она сделала некоторые копии и отдала Ивану.
– Леночка, – обратилась врач к своей ассистентке. – Проверь у этой зрение, вижу, что мама не понимает ничего…
Анюту усадили на детский стул, и помощница, тыкая деревянной указкой на какие-то фигуры чёрного цвета, начала задавать вопросы.
– Что здесь нарисовано?
Анюта молчала, сжав губы и вытаращив глаза.
– Так, ну, а это что?
Аня произнесла, какой предмет она видит, но не угадала.
– Она у Вас видит, что ли, плохо? – Лена посмотрела на Оксану и задала вопрос противным тоном.
– Аня хорошо видит. Только ваши фигуры даже я не понимаю. Вы ей буквы покажите.
– А смысл? Знает, скорей всего, штук пять… – перевешивала плакат дерзкая ассистентка. – Какая это буква?
Аня так напугалась кричащего годовалого малыша, который сидел у своей мамы на коленях и вопил, когда врач пыталась посмотреть его глазки, что начала всхлипывать и путать буквы.
Оксана погладила дочь по голове, приговаривая слова утешения.
– Ага, вот так мы буквы знаем, – с издёвкой в голосе сказала Лена, чтобы все слышали.
– Она весь алфавит знает! – не выдержав противной помощницы и окружающей обстановки, рявкнула Оксана, прижав к себе дочь.
Бросив взгляд на безразличного врача, Оксана заметила, как на краю подоконника лежат стопочкой огромные плитки шоколада. На первый взгляд их там было штук тридцать.
– Всё ясно, – подумала женщина и тут же произнесла вслух. – Если Вы нам не напишите заключение и не поставите на учёт, тогда я буду жаловаться главврачу.
Окулист поморщилась и пригласила Анюту присесть рядом с ней. Посветив в глаза, сказала, что никаких изменений нет. Выдала нужные бумаги и отпустила с миром.
Доехав до дома, Иван занёс вещи и показал тот самый сюрприз, как и обещал. Купил огромный телевизор и кинотеатр, как выяснилось, в кредит. Накопленные деньги давно закончились. Оксана не стала отчитывать мужа сразу, проводила его и, присев на диван, вдохнула полной грудью.
Дома. Наконец-то дома. Ничего так не успокаивает, как родные стены. Ксюша помыла дочь, сложила вещи в корзину для белья и принялась готовить ужин. Переделав все дела по дому, позвонила подруге.
– Оль, нас выписали, – радостным голосом оповестила Ольгу.
– Вы уже дома? Слушай, отлично! Надо встретиться, только я сегодня на сутках…
– На сутках? Ты устроилась на работу?
– Ага. Я не хотела тебе говорить, всё-таки тебе не до этого было… – Ольга сидела на диванчике в салоне игровых автоматов. – Места уже все заняты, к сожалению… Ксюш…
– Блин, обидно… В общем, какая теперь разница, всё равно у нас карантин на месяц.
– Ничего себе! Месяц! Значит…
– Да, встретиться не получится.
– Сад тоже отменяется?
– Естественно. Ладно, Оль, созвонимся ещё.
