Ольга Боткина
Пиросмани в юбке
Зоя вернулась в родное село Ахалцихе, что расположено на подступах к горам Сванетии. Все родственники собрались, чтобы встретить дипломированного специалиста – художницу.
– Поздравляем, поздравляем!
Проходили гости на веранду, где уже был накрыт стол. Но хозяйка, мать Зои по имени Мимоза, или коротко Мими, все же не была довольна количеством и разнообразием пищи. А потому суетилась и уже ставила блюдо на блюдо. В этом ей помогали подруги. Глиняные пиалы с мясными и рыбными блюдами, подносы с рыбой, жареной на костре, припущенные с дымком перцы и томаты, приготовленные на вертеле поросята, ароматные лепешки, рубленая зелень, соусы – все это изобилие ожидало начала пиршества.
– Э, Мими! Куда ты все это? Стол не резиновый, – заметил пожилой сосед Лука.
Наконец, все расселись. Слово взял уважаемый на селе вдовец Хвича. Он славился как хороший тамада на всю округу. Этот человек обладал редким сочетанием практически несовместимых качеств – любовью к застолью и умением оставаться трезвым. Одно это делало его присутствие незаменимым на любой вечеринке по всей Мегрелии.
– Дорогая Мимоза! Сегодня настал знаменательный день в твоей жизни. Твоя дочь, красавица Зоя, дай ей Всевышний лучшего жениха, какой только есть во всей Мегрелии, а если такого не найдется, то мы раздобудем, клянусь мамой, достанем из-под земли и прямо вот сюда доставим, живого или мертвого, – его глаза начали гореть, а одна рука оторвалась от кубка, чтобы подкреплять жестами пламенную речь, – я клянусь тебе, Мими, что так и будет, верь мне, я слов на ветер не бросаю, ты меня знаешь Мими еще с тех самых пор, как мы с тобой ходили вместе в школу, а я носил твой портфель, ты не можешь этого не помнить, красавица Мими, – тут его голос задрожал от нахлынувших чувств. – Какой ты была красавицей, но ты такой и являешься по сей день, клянусь мамой, в округе нет ни одной женщины, которая сравнилась бы с тобой красотой, – тут он осекся, оглядывая присутствующих дам, которые устремили на него свои взоры.
Он оправился и продолжил:
– Не считая присутствующих здесь женщин, каждая из которых является настоящим бриллиантом, который может украсить меч или уже украсила таковой меч славных сынов наших гор и предгорий.
Старец, держащий сухой рукой полный рог с вином, прослезился:
– Как красиво говорит!
Приободренный этими словами, Хвича еще долго вил кружево своего велеречивого тоста, не забыв упомянуть покойного мужа Мимозы, свою покойную жену, отдав им по заслугам за их уникальные человеческие качества. Наконец, он вплотную подобрался к талантам виновницы торжества.
– У такой достойной пары родилась красавица дочь, Зоя. Она оказалась наделена от природы не только небесной красотой, но и талантом живописца. Я помню, будучи еще маленькой девочкой, как она гениально изобразила меня да так, что потом восторгалось все село.
При этих словах наиболее осведомленные люди потупили глаза и хитро улыбнулись, переглядываясь. При этом одна соседка по имени Мтвари начала что-то шептать другой. Она в общих чертах посвятила ее в тот случай, который долго был на слуху односельчан. Коротко расскажем, что же вышло. Маленькая Зоя начиная с пяти лет делала портреты всех, кто приходил в их дом. И люди, желая того или нет получали в подарок свое изображение. У большинства хватало мужества принять это с юмором и улыбкой. Но с Хвичей вышло иначе. Он в свое время страшно влюбился в младшую сестру Мимозы, Тамрико, ходил к ним в дом и уже почти считался женихом. По роковому стечению обстоятельств, в тот момент, когда Хвича уже хотел сделать предложение своей возлюбленной, маленькая художница украдкой изобразила жениха на крышке от коробки шоколадных конфет, с которыми он и пришел в их дом. Два круглых огненных глаза были словно горой Эльбрус разделены орлиным носом, всклокоченные волосы почему-то словно дымились, тонкая жилистая шея с выпирающим кадыком посажена на узкие и покатые плечи. Конечно, все восприняли каракули должным образом – всего лишь детский рисунок, но беда в том, что несмотря на все несовершенство, это была точная копия Хвичи. Юноша стерпел, нашел в себе силы выдавить кривую улыбку. Сестры Мимоза и Тамрико, едва сдерживая смех, начали убеждать гостя, что он вовсе не похоже. В этот момент зашли их родители, и отец, схватив рисунок, воскликнул:
