Ольга Боочи
Замкнувшийся круг. Верлибры и хокку

Полная версия

Книга 1. Ноябрь. Хокку

1.

день в ноябре.

гроздья рябины мерцают в сумраке…

снегирей позывки.

2.

О занятиях бегом

бегу вдоль берега,

и тень бежит со мною.

утки на остывшей воде.

3.

листья каштанов

на земле, как мёртвые зверьки, (скорчились).

холодный дождь идёт.

4.

бог смешал языки.

на одной ветке сидят, но не понимают друг друга

синица и ворон.

5.

побурело всё.

снежноягодник один в предзимье

белеет.

6.

ремонтируют

железнодорожные пути. в тумане

гудки протяжные.

7.

с утра шёл снег,

и снова дождь стучит в окно

в вечерних сумерках.

8.

лес стал прозрачным,

листья смёрзлись опавшие, но ещё различимы

листья дуба, клена, осины.

9.

среди бездорожья,

в лесу, не знаю, кто я – мужчина, женщина?

никто.

10.

закат догорел.

в морозное небо вдруг желны (потревоженной)

крик. ¹

11.

ночами ухает земля.

вбивают сваи. легонько

стёкла шкафа книжного дрожат.

12.

с утра белые мухи

летят и летят. смотрю – в лесу

лыжня уже первая.

Книга 2. Книга зимы

Часть 1. Декабрь

1.

день первый зимы.

реку в тумане метелью накрыло,

уток не видно за мглой.

2.

снег. под снегом спят

церцерисы, долгоносики, златки

и корни растений. ²

3.

лёд становится

на реке. как тихо вокруг

перед закатом.

4.

электричка ночная

промчалась и скрылась. старые тополи снова

в сны погружены.

5.

года двенадцатый месяц,

и всё, что останется в этом году,

становится медленно прошлым.

6.

район домов под снос.

срубили тополи. лежат замшелыми телами на земле

и в небо смотрят.

7.

ночное зарево тихое:

спасательный катер над стылой водой

лучом берега озирает.

Часть 2. Январь

1.

зачаток января.

новый год, как новый дом,

необжитый ещё.

2.

летит снег,

тени снежинок на белой земле

(вихрятся).

против метели деревья

стеной стоят.

3.

день гаснет.

молчание зимы над далью. по памяти

в лесу ищу дорогу.

4.

причал «Крылатское».

граница леса и предел для бега – дальше

в дымке город встал.

5.

день после выпавшего ночью снега

белое небо.

ветви тяжёлые

ветер качает.

Часть 3. Февраль

1.

тихо. вдруг ветер вздохнул -

звонко сыплется с веток

смёрзшийся снег.

2.

под снегом спит река,

лишь золотом в далёкой полынье

сверкает солнца луч.

3.

поздней зимой

вдруг глянут в лицо

моей бесприютной юности сумерки.

Книга 3. Молчание весны

Ещё не двинулся лёд…

ещё не двинулся лёд,

лишь небо весна потревожила –

две белые чайки летят.

Баобабы

баобабы притворились соснами.

словно вечерним солнцем африки

древесные стволы освещены.

Весна переписывает начерно…

весна переписывает

начерно. старые следы на снегу

солнцем прожгло до земли.

Солнце и ветер…

солнце и ветер.

с клёнов крылатки летят прошлогодние –

стрекоз полёт.

Прощание с местом

По этим полям ты когда-то вечером

бегала,

ловя бумеранг,

и он не возвращался к тебе.

По этим полям и лесам ты носила

тяжёлым камнем (от любви) вдруг выросшее

сердце.

Позже – носила огромную дыру от него, и ветер свистел по её краям.

Дыра затянулась, и ты стала меньше и легче. Плотнее.

Стала вся здесь.

Запломбированный вагон.

Лёгкий как пуля.

Те же поля вокруг.

Стена в тени становится белее…

стена в тени

становится белее с наступленьем лета.

полудня тишину в себя вобрав, стена белеет.

В сторону Химок³

Памяти Антонова А. К.

умирая, люди уходят

за большую кольцевую дорогу,

проплывают над автомобильными развязками

к своим новым городам.

там так же светит солнце

и ездят троллейбусы.

и люди не возвращаются.

Деревья вдоль улиц…

Деревья вдоль улиц

В приветствиях машут ветвями -

Лето идёт!

Книга 4. Косноязычие лета / (городское лето)

17 июня

счастье – родиться летом,

и счастье – летом умереть.

половина дела сделана.

Лето восемнадцатого года / (Лето чемпионата мира по футболу)

От множества чужих

город стал чужой и праздничный.

(Где движение дня

от дела к делу

во времени

заменено передвижениями

в пространстве)

Как будто и у тебя всего и дел,

что пить, когда хочется пить,

и есть, когда хочется есть,

и бродить, бродить, бродить по городу,

где негде прилечь,

и негде приклонить голову,

в ожидании главного действия.

И если от тебя осталось совсем мало,

ты смотришь на этот город

как из-под воды.

Из-под земли.

И радуешься -

то ли за живых,

то ли тому,

что к тебе это больше

не относится.

Другие соседи

Лето,

окно распахнуто настежь,

и я знаю, что человек,

что живёт в соседней комнате,

единственный её жилец,

сейчас во дворе.

Я узнаю его голос

за шумом листвы.

И всё же,

минуту назад за стеной

я слышала

знакомый звук

отодвигаемого стула.

(Стул был отодвинут от стола

привычным движением.)

Что-то там живёт

Ещё.

И спит.

И просыпается

временами.

Отчуждение

Тёплое тельце кошки.

И тёплое тело человека,

лежащего рядом с тобой.

Кошка, пришедшая

и устроившаяся под боком,

не мешает тебе спать.

Как говорил философ,

она не "присутствует"

в комнате.

Она просто есть.

Но тело человека отравлено.

Под теплом его тела

скрыт лёд грядущих

к тебе охлаждений.

В сердцевине этого тела

дремлют зёрна к тебе вражды,

и зёрна непонимания.

И ты не можешь спать,

ты ворочаешься

или, напротив,

стараешься не двигаться, чтобы

не потревожить спящего рядом.

И наконец ты встаешь

и уходишь

на жёсткую кушетку,

что стоит у окна,

И засыпаешь там тут же,

Спокойная.

Куда?

В небе

Облаков миграция -

Плывут куда?

Круги

Замолкая,

человек сжимается

до размера точки

в пространстве.

Говорящий -

и камень,

и круги от него

на воде.

Насекомые в янтаре

Последние фразы

иссякнувших

переписок

висят как памятные

доски.

("Хорошего дня",

"я писатель, а ты?", "ну конечно же")

Окаменелость, отпечаток

случайности.

Насекомое

Без крылышка

В янтаре.

Волчки⁴

Каждый момент настоящего -

это набухшая или спящая

почка,

из которой может вырасти

будущее.

(Ты думаешь:

"сделав это,

может быть, когда-нибудь я…",

ты думаешь:

"может быть, когда-нибудь

с ним…")

Но почка прорастает (лишь)

волчком,

Ствол жизни тянется дальше,

Негибкий и, словно бы,

Основательный.

Столько волчков

отмерло,

не сумев вырасти в ветви,

Что в конечном итоге,

И толстые ветви,

И сам дерева ствол

Порой кажутся

(конечно, только кажутся)

делом случайности.

Природоведение⁵

Ручьи впадают в реки,

Реки впадают в моря…

Слёзы людей

Восходят к небу,

очищаются от соли

и выпадают дождём.

Ручьи текут в реки,

Реки впадают в моря.

И вновь вода солона.

––

Круговорот воды и соли

в природе.

Бабочка Шрёдингера

Куколка бабочки

(И семя растения) -

Колыбель или крипта.

Бабочка Шрёдингера.

Капсула замкнутая,

в которой спит,

то ли жизнь,

то ли смерть.

Поднятие уровня

Время подбирается

к верхушке лета.

И только небо криками,

стрижиными и летними,

ещё полно.

В середине

Жаркий ветер

лета середины

дует над городом,

и дует над океанами,

взбивая там белую пену

на волнах.

Странно,

но и этого лета уход

можно остановить,

лишь прервав

на лету

свою жизнь.

______

для того, кто мёртв, никогда не настанет зима.

Оступившись на пике…

оступившись на пике,

ступаешь во вторую половину лета.

кузнечиков стрёкот в траве.

Снимок

D.R.

Одинокое лето в городе,

В который пришёл дождь.

Только снимок, автопортрет,

человека,

Присланный по почте,

нарушает

Молчание вещей вокруг.

Фотография нечёткая.

"Это 'цветок',

что растёт для тебя".

В пасмурный день

В опрокинутом небе стрижи -

Будто мошки над застывшим прудом

Вьются.

Ветка дерева

Ветка дерева,

Не успевшая вырасти.

Созревший плод сломает её.

Пыль сентября

Солнце становится

радиоактивным;

В древесном царстве

Всё больше рыжего цвета,

Сожжённого,

Спалённого этим солнцем.

Зелёная – крона дерева, но под ним

земля

Цвета ржавчины.

Опавшие листья,

Шуршащие, ломкие,

Стираются в прах,

Давая начало той пыли -

Смертной пыли

первых, сухих

школьных дней сентября,

Которая пахнет

Смертью лета и мелом,

Которая пачкает

Белые гольфы.

Déjà vu

Белая машина в сумерках

Сворачивает

на автозаправочную станцию

(… было. Когда? Когда это было?),

Пересекая этим

времени границы.

Первое лето после

Любовь делает едким

Солнце уходящего лета:

"Лечь и умереть".

(Всё отравлено, тьма вокруг,

Но эта тьма пылает).

Надо мной плывут облака,

Чуть подсвеченные

Ядом горькой любви

по краям.

Чайки кричат пронзительно,

Свист крыльев летящей

Утки

Пронзает моё сердце.

Я узник

Заражённого сердца,

Гляжу

В слуховое окно

под самым его потолком.

-–

… Сердце разжало тиски.

Новое лето,

Свободное,

Не запомнилось

даже.

Чёрные бабочки⁶

На дорожках сада

раздавленные

Яблоки.

Пахнет падалицей.

Флотилия чёрных бабочек

порхает,

плывет батерфляем

в сумраке

Пасмурного дня,

Не поддающееся расшифровке

послание -

Распахивая и схлопывая

траурные

крылья -

Передавая.

Обетованная земля / (Другу, уехавшему в другую страну)

Твоя взрослая жизнь

Течёт там, где нет

Сезонов года,

Где сезонов лишь два,

И это – жарко,

И – очень жарко.

В город,

где жило далёкое

Наше общее прошлое -

Пришёл август -

… (наше общее)

Прошлое,

Давно не важное

(никому):

Мне, ушедшей

во внутреннюю эмиграцию

без возврата,

И тебе,

Что видит

каменистую

обетованную землю,

И знает,

Что, если зацветает пустыня,

Значит,

Скоро зима.

Посланница / (Присоединиться к большинству)

Бабочка

(сегодня это

Павлиний глаз)

залетела в окно

И села

на потолок,

слепящий белизной.

Раскрыла крылья,

Закрыла крылья.

Раскрыла крылья,

Закрыла крылья.

Словно прилетала

посмотреть на меня

И узнать,

не готова ли я

лететь

вместе с ней.⁷

Дом престарелых

1.

За забором

в здании

Дома престарелых -

что когда-то было

Детским садом -

Ложатся спать.

Солнце село,

И летний вечер опускается

На асфальтированный

закрытый двор.

2.

Свет зажигается в окнах,

Свет зажигается в проёме

Открытой

в летний вечер

двери,

(Означая конец рабочего дня

Охранников и

медицинского персонала).

3.

Вырастая из "сада"

Дети уходили когда-то

вовне.

Обитатели дома,

Тоже перерастают

Свой Дом.

Но никто не видит,

Что бы они выходили

из него

Через ворота.

4.

Как будто они,

Напротив,

Уходят в дом ещё

Дальше.

Или тихо выходят

Через заднюю калитку,

рано утром,

быть может.

Голосовое сообщение

D.R.

Сквозь слои

переписки,

Толщу написанных

и посланных

слов,

ставших почвой,

Вот голос пророс.

Как живой цветок.

Отсутствие звуков музыки

В переулке,

позади музыкального

училища,

тихо.

Окна закрыты.

Лишь сверху, над крышами,

горы белых

статичных облаков

Едва перемещаются по небу, царящего

Отсутствия

(здесь звуков музыки,

всегда присутствующих)

не нарушая.

Зелёная комната

В эту комнату

залетают бабочки

И садятся,

сложив крылья,

в тёмных углах.

Солнце приходит в неё

после полудня,

А по вечерам она наполняется

сумерками.

В жаркие летние

Душные ночи

На её тусклый свет

Прилетают

Жуки, однодневки

И мотыльки ночные.

Уховёртки.

Совки и бражники.

Они бьются о лампу,

Сердито жужжат,

И тихо шуршат

Географическими картами,

на стенах висящими.

Днём снаружи

слышны крики ястреба,

Что живёт в "старом месте",

где за старым

забором

когда-то был

Детский сад.

Эта комната -

зелёный колодец,

С летом, которое за окном -

сосуд

сообщающийся.⁸

После ста лет одиночества

D.R.

В конце этого лета

В любом обычном

человеке,

Идущем по улице,

Я могу увидеть тебя.

Самая обычная майка,

И самые обычные шорты,

В которых ходят

Тысячи туристов по

Сотням городов

Мира.

Быть может,

Чуть более стройный

(Чем мужчины

одного с тобой возраста

в моей стране).

Ты слишком далеко,

Чтобы появиться здесь

с помпой, под своим

именем

Появиться открыто,

Но так,

Иностранцем,

Незнакомцем,

Не говорящим ни слова

По-русски,

(И, конечно же, не

знающим меня)

По нашим летним улицам

пройти ты можешь,

под видом любого другого,

Проскользнув

в приоткрытую дверь

пространства и времени.

В конце лета

приоткрываются

двери.

И даже мёртвые

Ходят среди живых

по улицам,

Не говоря уж о тех,

кто живёт пока

на одной с тобою

земле.

Море и пустыня

Всё более дырявые,

Всё более дрожащие тени:

Лето истончается

Ближе к завершению.

В небе,

оставленном стрижами,

Больше места.

Небо – словно синяя

Пустыня с миражами белых

гигантских

облаков.

И небо – словно

Море,

Но некому

Нырять в него.

Цитадель

Женщины чужих народностей

Ходят по улицам,

Завернутые в ткани,

Качают детей,

За руку держат старших.

Их мужья где-то работают,

плохо, но всё лучше,

говорят на местном языке.

Их дети учатся в школах.

Холостые мужчины

их нации

Дробят, поднимая

каменную пыль,

Мостовые,

Укладывают тротуарную

плитку,

Срывают зелёные наши холмы,

И вновь насыпают насыпи.

Собирают яблоки

На зиму

в городском саду

(бесплатные дары всеми забытого

старого сада).

А вечером

В тесных и прокуренных

Бытовках

Галдят и смеются

На своём языке,

И им изнутри кажется,

будто снаружи, вокруг,

Родные пески

И село родное.

Снаружи же

виден лишь

свет

В окнах бытовок,

(В выросшем за два дня

посёлке дорожных рабочих)

И кажется,

и пески средней азии,

И родное этим людям село,

Поместилось внутри,

в тесном вагоне времянки,

Откуда слышится смех

И незнакомая речь.

Путём простого сложения

выходит, что

В этот час,

Село и пески

наступают везде,

Внутри и снаружи

(Как силовое поле бытовки):

Пустыня всемирная,

И небо над ней

С его звёздами.

Вечерний свет

На улице, ведущей

к городскому парку,

чернеющему за домами,

Из открытого окна

с решёткой

(лето на исходе,

но не закончилось ещё),

вдруг долетает

кислый запах старости,

мочи и немощи:

(как облако),

Он как пятно живое,

Пульсирующая точка

В инфракрасной

Темноте.

________

… Перемещаются по стенам

Солнечные блики,

С раннего утра

Снаружи

Слышен щебет

птичий.

Комната и солнечные пятна,

послеполуденные тени -

то испытание последнее.

________

Освещённое солнцем

вечерним

Последнее поле,

Что нужно пройти,

Возвращаясь домой.

Перечень уходящего лета

Что есть в парке,

на городском пляже,

Перед тем, как в него

Входит осень?

Красные стрекозы,

Крики ворона.

Жёлтые, самые скромные,

Безымянные почти,

Цветы

(Золотарник и чина,

Поздние лютики,

Ледвянец…

Зверобой на другом

берегу…

Прозрачная до невинности

(невинная до прозрачности)

Недотрога)

Солнце,

Проплывающее в тучах,

Серебристое, как луна.

Жёлуди, со стуком падающие

с дубов

на пустые лежаки

Пляжа.

Бурундуки и мыши,

Снующие меж норок

(под лежаками).

Запах реки,

И сама река,

идущая мелкой рябью,

постепенно обретающая

Безымянность

и покой

Безвременья.

… Ветер.

(Ветер, который уносит

Из города лето.)⁹

Лицо

В конце весны,

Полгода назад,

В одном из пригородов,

Которые выглядят, как сам

Город,

Но не имеют истории

(Так и кажется, что

Из-за поворота

Покажется старая водонапорная

Башня или здание

Сталинской эпохи,

Но оно не показывается,

Новое всё),

В большой белой церкви,

Просторной и тоже новой,

Отпевали человека,

Рождённого со мной

в один день.

При жизни

не было ничего,

Что бы нас связывало,

Но лишь это,

в конечном счёте,

и разделяло

нас.

Как ни пытаюсь,

я не могу сказать,

Что он, будучи живым,

Был мне другом,

Учителем,

Или чем-то большим.

Всего лишь

Разнояйцевые близнецы,

Со смещеньем во времени

И пространстве.

Брат, дальний родственник,

Близнец

В гробу.

Его лицо после смерти

впервые

Гладко обрили,

Как будто он, умерев,

Попался в сети людей:

любящих женщин,

И общества, -

От которых прежде

Всегда ускользал.

Гладковыбритое лицо -

Как освежёванное,

Как знак чужой власти,

Как надругательство,

И как

подлог, -

Стоит теперь

перед моими глазами,

И постепенно, кажется,

В памяти заменяет

его настоящее,

Не обнажённое

Посмертьем

Лицо.

Развязывание узлов

Вечер,

солнце освещает

Безоблачное

необитаемое небо

Над верхними границами

домов высотных,

Голую, без окон, стену

Небоскрёба,

Белёный

ослепительно-белый

бетонный

Куб клумбы, -

На детский кубик похожий, -

У подножия этой стены,

а также цветы,

сиреневато-голубые,

почти на грани цвета,

различаемого глазом,

мелкие цветы,

Чуть тревожимые ветром,

Пролетающим

у стены

подножия.

Отчуждение.

Небо, ветер,

(смертельно) белый

куб клумбы

с цветами -

Всё разрозненно и

свободно.

Разложение, развязывание

Узлов

Конца августа,

Месяца

перед отлётом

перелётных

птиц.

Городские статуи

Бывшие когда-то людьми,

теперь заключенные

сами в себе,

Навеки пойманные

В собственную

Окаменевшую

форму -

Чувствуют ли они теперь,

Узники камня,

Ставшие камнем,

Изменение положения

каменного тела

относительно солнца?

Изменение степени

Нагретости каждой

Своей стороны,

Когда совершает солнце

Дневной

путь по небу?

Кто были они раньше -

неважно.

Теперь они

неразличимы,

Одинокие фигуры -

Как участники непонятного заговора -

Расставленные по площадям, по углам улиц,

Ненарушимым молчанием,

Странной похожестью

Пугающие.

Книга 5. Искажения осени

Накануне бесприютности

Шестнадцатый день

сентября.

Птицы тревожатся и снимаются

С места.

За птицами бабочки-

Адмиралы

Поднимаются

И батерфляем

Летят на юг.

Единое пространство

Города,

(прогретого солнцем

асфальта),

Намечено дождём

На разделение,

Рассечение -

Накануне морозов,

Ветров

И метелей -

На пространство

Незащищённое,

Открытое,

Бесприютное,

Бесконечное -

И другое:

Переходов и

Вестибюлей метро -

Сшитых между собой

перебежками,

Хранящих

тепло ускользающее -

Пространство

для тех,

кто не находит

приюта,

И найдёт здесь

приют.

Мемориальный парк

От фонтанов,

Кидающих струи

в уже остывшее,

уже осеннее

Небо,

пахнет морем и вечером,

Отливом у пирсов,

И водорослями.

Кусты, в ранних сумерках

Потерявшие тень,

Сами становятся тенью,

Таинственным

Сгустком сумерек.

(Стеллы и статуи

память о чём-то хранят и

возносятся выше.)

Небо светлеет,

Предшествуя ночи.

Рыжие,

до заморозков цветущие,

цветы бархатцев

в сумраке цветом своим

Потаённый свет

источают,

Стирая различие

между цветом и светом.

Всё движется к осени.

Холмы, в последний раз

подстриженные,

Лежат под вечерней бледной

Луной

так покойно, что

Ясно становится:

(Земля уснула),

Трава

Не доставит больше хлопот

Коммунальным службам.

На холмы

торжественно

Опускается вечер

и долгая осень.

И то, что внутри

(Сердце),

Как зеркало – ясно,

(Но,

в отличие от зеркала),

Отражает вовне

Лишь то, что внутри.

Безличный покой.

Молчаливое торжество.

Отсутствие.

Вмещает, не искажая.

Обновление обетов

Менструальной заветной

Густой жуткой кровью

Политая земля.

Впитавшая.

Враждебная.

Заключившая обеты.

Твоя земля.

Белой шелковой

Изнанкой, подложкой,

Вейник наземный¹⁰

Стелется, волнуется,

Ходит волнами

Среди берёз

С изнанки деревни,

В позднем скупом

Сентябрьском солнце

С октябрём на границе,

Между дальней деревней

И трассой -

дальней и небывалой, -

По которой ползут,

Как жучки,

Машинки игрушечные,

Их стёкла бликуют из

Далёкой дали,

В дымке,

В хорошую погоду,

При хорошей видимости,

Зорким глазом,

Видные;

Когда разъезженные

Зарастающие травой

Колеи

Выносят тебя на холм,

Приподнимают над местностью,

Дают обзор,

И местность становится картой,

Где отмечено всё:

Перелески

(Здесь жил мохноногий канюк

в наше первое лето),

И поля

(по этому полю

ты брела через дождь,

а то поле – болотной совы),

И овраги.

Деревни,

Те, что рядом, и те,

До которых никогда не дойти

(До которых дороги

ещё не проложены,

Или давно

травой заросли).

Пробившийся луч

Словно кость,

Словно башню из кости слоновой,

Выбеливает вдруг далёкую

Крышу, стену

Или трубу,

И воздух дрожит

От расстояния,

сказочного,

Между тобой и этим объектом；

Поднявшийся

Ветра порыв вдруг доносит

Свист и гудки

С железной дороги,

Что за многие километры

За лесом, за тёмным бором

И волчьими, заросшими

Люпином,

полями,

Отсюда.

По безымянной дороге

сквозь поле,

По вершине холма,

Ты совершаешь обход территории,

И она

Обновляет

Обеты

С тобой.

Дорожный затор на 102-м километре

Тёмная ненастная ночь,

Опустившаяся раньше срока:

Освещая друг друга фарами,

Сотни незнакомых

людей продвигаются вперёд

в ночи.

Угрюмое

Факельное шествие

Через ночной осенний лес,

Каждый движется к своей цели,

(к цели, видной только ему),

Но все движутся в одну сторону.

Облачённые в железные

Корпуса

доспехов.

Светят друг другу огнями

В спину,

Сжав зубы, молчат.

Где вы были в пятницу

Двадцать восьмого числа

В девять часов

Ненастного вечера?

Я был на сто втором километре.

Есть ли свидетели?

Сотни свидетелей.

И никто не даст показаний.

Почтовые ящики

В воспоминаниях -

Остановка автобуса

на краю деревни,

Скамейка в курином помёте,

Колючая скошенная трава.

И покосившийся ряд

зелёных железных

почтовых ящиков,

Покорёженных,

с козырьками над щелью,

с надписанными краской

номерами домов.

_________

Однажды мне снилось, что, когда

человек умирает,

его зелёный,

на скворечник похожий

ящик почтовый

относят на кладбище.

(И тайна его переписки

тем самым

Отныне

Из личной тайны

Превращается в

Трансцендентную

тайну).

Обмеление дна

Высота солнца над горизонтом

В полдень

Всё меньше.

Пространства отданы

На волю ветра.

От фонтанов,

отключенных на зиму,

пахнет портом и

Тухлой рыбой,

Никогда здесь не

водившейся.

Оголённое,

Подставленное ветру,

Обнажённое

Беззащитное

(как брюхо морского животного)

дно

Пересохло.

Все "сокровища моря",

все морепродукты -

монетки тускло

поблескивающие, -

Воспоминание о которых

только и могло пахнуть рыбой,

Выловлены в последний вечер

Старым рыбаком

в плавках и шлёпанцах,

Что завершает здесь свой

Летний промысел,

Вольное житьё

полуденных стран,

И уходит в неведомое долгое

русское зимнее подполье.

Оставляет обмелевшее дно

фонтана

Пустым и ограбленным.

Безжизненным и брошенным произволу

ветра.

На долгий месяц,

Пока на пустые пространства

не выпадет

снег.

Звезда

С утра странные звуки,

Шелест и шорохи за окном.

Дождь-не дождь, ветер-не ветер.

Оказалось,

Клёны кленовой аллеи

сбрасывают листья.

В докладе Организации

Объединённых Наций

(Земли)

Говорится о том,

что

Климат меняется.

(В октябре плюс двадцать；

До необратимости -

Двенадцать лет),

но

Как ни близка точка

невозврата,

Листья с деревьев,

Рано или поздно,

Облетают

и этой осенью.

Нагретое, ядерное,

(Почти) больше не отделённое от

планеты

Озоновым слоем

Солнце

Равнодушно смотрит

на это,

Подозревая грядущий

триумф.

Играет светом

в золотых и багряных

кронах,

Ласкает контрабандным,

Избыточным,

Перешедшим границы

Теплом,

Готовясь в грядущем

В равной степени

Как убить,

Так и не убить всё живое,

Улыбаясь всё той же

улыбкой

Звезды Вселенной,

Космического тела,

(Выступающего в

космическом варьете),

И не интересующейся

судьбой актёров

массовки.

К зиме

Остывающее в октябре,

Солнце, белое, серебристое,

Свинцовое,

Несмотря на холодность,

Всё более обнажено；

как женщина

Глядит сквозь ветки.

Больше не слышно крика

ястреба,

Улетевшего вслед за стаями

Мигрирующих к югу

Мелких воробьиных

птиц.

В гулкости дней

Заходящей всё дальше осени

Вновь слышна

Сама тишина.

Печальные снегирей позывки.

Одинокие стуки дятла.

Звонкие голоса синиц.

На перечёт

Все те, кто остался,

Видят и слышат друг друга,

Тишина дарит эхо их голосам.

Когда выпадет первый снег,

Среди старых лип

Будет кричать на закате

Потревоженная желна.

По ночам, в оттепель,

В феврале, в парке,

Будут ухать совы.

Планета Земля

Стряхнёт с себя старый год,

Замрёт во вселенской

Морозной ночи,

И медленно потянется вверх

К весне

Неизвестного незнакомого

нового

года.

Третье космическое / (Ошибки астрономии)

Летом Земля

расширяется, дышит,

Кишит жизнью

на воде и на суше；

Земля велика и Солнцем

согрета.

Звёзды над ней

– лишь белый крупный песок

в тёмном небе,

Если летней ночью

выйти во двор,

(И взор запрокинуть).

Лету конец.

После Дня

равноденствия

Солнце остывает и отдаляется,

Из единственного светила

Вновь становясь одной из

звёзд, -

Будущим белым карликом.

Остывает Земля,

Сжимается в твёрдое тело,

(Брошенное в космосе,

Холодом скованное).

Бледный камень,

Закапсулированная

Бактериальная спора,

Хранящая жизнь

В ожидании благоприятных

условий.

Зимой Земля

Становится меньше,

И живущие люди на ней

перерастают себя,

К Дню зимнего солнцестояния

увидев себя

частью вселенной.

Месса в ноябре

На мессе звучит орган,

Но свет не проникает сквозь

витражи.

Издалека вступает месяц

особого поминовения усопших.

Ноябрь.

В тёмных соборах

читают длинные списки；

Последние листья

Желтеют

На раздетых кустах,

Не тревожимые ветром,

Не освещённые солнцем,

А словно бы

Прозрачные,

Светящиеся собственным светом,

В тихих сумерках,

без перехода переходящих

в вечернюю тьму,

Последние листья желтеют

Призраками,

Болотными огнями,

Без смысла и без умысла

Приведшими в никуда,

В поздние сумерки года.

О природе молчания / (Ошибки схоластики)

Молчанием можно выразить то,

Для чего нет слов,

Но молчание не может

Преодолеть немоты.

Молчание не может

породить себя.

Раз замолчав,

Нельзя замолчать ещё раз,

Не прервав молчания.

Молчание нельзя

накопить или вырастить,

Молчание рассеивается,

Становится менее плотным,

Становится слабым,

Разреженным,

По мере того, как всё дальше в прошлое

Отходит (последний) звук.

(разреженным воздухом тоже

трудно дышать)

Значит, молчание

Существует только

По соседству со звуком.

Молчание, следовательно,

величина отрицательная.

Отсутствие тёплой волны

Звуковой. Пустота.

(… море, отлив)

Как зло,

Которое есть всего лишь

добра

отсутствие.

Вода

Теперь впереди зима,

Но будет и лето.

Вода, которая теперь ещё

не замёрзла,

Оттает вновь.

Можно выйти на лёд зимой,

расчистить окно,

Заглянуть в него.

Говорить с водой.

(Приходить и

разговаривать с рекой,

Пока не придёт весна.)

Сомневаясь в

существовании Бога,

Можно

не сомневаться больше

В существовании воды

(Одно из двух).

Вода – это тайная дверь,

Если не продают

Снотворное

женщинам,

когда они устали.

Не доверяя жизни,

Можно доверять

воде,

(Хотя бы морю).

Надеясь на то, что оно

Не возвращает обратно

сокровища

и (доверившиеся) тела.

Накануне снега

Явившийся к мёртвому телу

Земли,

Бездыханной Земли,

Под конец,

Свищет ветер.

(Деревья сбросили листья

и встали в ряд.)

В лесах

Лисы, совы и волки

На время сходят с ума,

Заражаются бешенством；

Они бегут (и летят) в темноте,

Сбиваются с курса,

В рёве ветра

Не слышат мысли в своих

головах,

Ранятся ветками,

Глохнут от ветра.

Не помнят себя.

Боятся воды.

Листья лежат у подножья

(и уже не поднимутся).

Ветер ревёт,

Ветер треплет деревья.

Но однажды

в наступившей тиши

осенняя тьма

Сменяется белой

Далеко распростёршейся

тенью

Ночи

Полярной,

пришедшей на Север.

Осенний сон берега

С холма, с обрыва, с высоты

Холодное, светлое тело реки

Стальное

видно:

отражает небо,

Лежит неподвижно далеко внизу -

Раздетому ноябрьскому лесу

Уже не укрыть её свет.

Лес и обрыв, за спиной оставивший город,

отвесной стеной темнеющий,

Может увидеть себя

Лишь

С изнанки,

"с той стороны сетчатки",

Во сне

(я – берег, и берег – я):

Зимой, зимней, словно полгода длящейся

Ночью выйти

На лёд,

спеша и оглядываясь,

Перейти,

По пояс в снегу,

На тот берег, -

Необитаемый, низкий, -

Взметнуть облако пуха,

пробираясь

Через высохший лес рогоза

на занесённом снегом болоте.

Сбив дыхание,

Выбиваясь из сил.

Жечь костёр в снегу и

бояться собак,

Лающих где-то во тьме,

Вдалеке, где огни

(равнинные, низкие)

На берегу

Этом.

В какой-то момент, подняв (слипающиеся)

глаза,

Вблизи увидеть

оставленный позади,

до самого светлого зимнего неба ночного

Стеной вставший склон.

(Увидеть берег, откуда пришёл,

Как тот берег.)

(Берегу во сне увидеть себя.)

Неузнаваемый со стороны.

Отвесный.

В оставленном за рекой лесу

На склоне

Размечая ночь, ухают совы.

… берег уходит сквозь тоннель усталости,

сужающийся, всё дальше…

Костёр потух,

В сырой, обледеневшей одежде

Всё холоднее,

Позади,

(кажется, в далёком прошлом)

Спуск со склона

сквозь снег,

Сквозь лес,

Заснеженное

одинокое пространство замёрзшей реки…

Только снег вокруг,

(рассвет наступит не раньше,

чем пройдёт бесконечность).

… Как будто впервые,

Досрочно

Увидеть (тот берег и) мир таким,

Каким он был бы (и будет), когда

Не будет тебя самого.

Женщина, которая рисует клубни и цветы

Я пишу:

"Женщина,

живущая на полуострове,

на берегах

Не Японского моря,

но будто бы；

Рисующая

Плоды, корни, бутоны цветов,

Приманивающая

Неуловимое

В жесте рук.

Мир слишком груб

И велик, чтобы

Запечатлеть его в целом,

И она

Своей кистью и тушью

ловит его

в сети деталей.

(Работает медсестрой в больнице,

Ждёт прилива на пустом

берегу.)

Она рисует не птицу, но

Перо, обронённое птицей.

Не тело -

Слишком конкретное；

Только тени на чей-то обнажённой

Спине.

Невинность женского живота.

Странный изгиб женской шеи.

Мужскую грудь,

Как щит,

И как старинное

Зеркало в тёмной

Комнате.

Отражение отражений.

Множество твоих картин,

с названиями

в несколько букв,

Для которых ещё не придуман

язык -

Они просто есть;

Как и любовь -

чувство и слово

Слишком сложное и

тяжёлое -

Я назову это

как-то иначе.

Женщина с полуострова

в Неяпонском море,

рисующая нездешние клубни и

цветы,

Ждёт, что её кто-то спасёт

Без любви", -

-–

Я говорю о мужчине: "Женщина…",

Я называю стихотворение

"Женщина, которая рисует

Клубни и цветы", -

И мужчина видит слово "женщина",

думает, что стихотворение о женщине,

И не видит,

Что стихотворение о любви.

Голый человек

В конце осени,

В конце года,

Даже проснувшись

на четыре часа раньше

обычного,

Всё равно оказываешься в лесу

В темноте.

Спортивная площадка

С турниками,

Не освещённая,

(Смутно белеющая)

Среди деревьев,

Пуста.

(Сверху белое небо, как бельмо