Ольга Михайловна Болдырева Завет Лазаря. Книга 1. Слуга

Глава 5

Бойтесь, блаженные! Бойтесь, грешные! Склонитесь перед Йехи Готте и восславьте имя Его! Ибо один Он свят, один имеет власть над всем родом человеческим, один вправе вершить Суд.

Первой отреагировала фон Латгард, приказав:

– Ни слова об услышанном. Никому! Казню! Демону и мизинца вашего не перепадет!

Следователи и медики вздрогнули, переглянулись и слаженным хором доложили, что все поняли и будут молчать. Селма также заверила, что информация не выйдет за пределы стен дома бургомистра:

– Не беспокойтесь, фрайфрау. – Она поправила шаль на покатых плечах и поудобнее перехватила альбом, прижав к груди. – Здесь собрались верные и, главное, здравомыслящие люди. Мы ничего никому не скажем.

– Очень надеюсь, – проворчал Маркус и нервно рассмеялся. – Не задался Адвент в этом году. Бесы, лавина, убийство… Что дальше? Не думал, что вместо вечерних посиделок в «Рыцарском погребе» в компании пива и свиных ребер придется разыскивать демона.

Если до этой реплики я ощущал только боль и холод, то стоило ей прозвучать, как рот наполнился слюной, а язык закололо фантомным ощущением терпкой хмельной горечи. Тело наконец сообразило, что ему необходима еда, и желудок тут же скрутило спазмом.

Люди, обменявшись парой комментариев, решили, что из-за страшных демонов жизнь не заканчивается здесь и сейчас. Дюжину дней Миттен беспокоился только о невидимых тварях. И то не очень активно, ведь благодаря магическому щиту в город бесы попасть не могли.

Фон Латгард повернулась ко мне:

– Герр Рихтер, правильно ли понимаю, что ваш дар выявляет зло в человеке? Если так – сразу проверим слуг. Демон мог затаиться среди них. И когда потребовалась жертва, просто взял ближайшего человека.

– Неправильно, фрайфрау. Мой дар слуг убьет. Или же нанесет настолько серьезный вред здоровью, что смерть покажется лучшим вариантом. Впрочем, мне их не жаль. Если настаиваете на проверке и хотите прибавить еще несколько трупов к уже имеющемуся, а также готовы отвечать перед семьями и взять на себя организацию похорон – я исполню долг.

– А если это не слуги, Хильда? – Маркус устало прикрыл глаза и потер переносицу. – В городе проживает почти тысяча человек. Или больше – последняя перепись пять лет назад была. Еще твой гарнизон. Сколько голов?

– Сто пятьдесят, – отозвалась она и сжала пальцами виски. – Рихтер, объясните, в чем я не права. Неужели рассказы о том, как вы убиваете демонов и судите людей, – ложь?

– Я служу святейшему престолу и империи. – Внутри все пережало от гнева. Говорил я тихо, выбирая слова. – Делаю многое, о чем вы, фрайфрау, не имеете ни малейшего понятия. О чем вы даже не захотите знать. Поэтому давайте остановимся на том, что рассказы – ложь. Иначе я бы также ходил по воде и прикосновением оживлял мертвецов. И у меня нет ни малейшего желания проводить занудную лекцию о возможностях и особенностях дара.

До теплой дрожи предвкушения хотелось посмотреть, как с фон Латгард смоет напускное дружелюбие. Как она, не задумываясь, воспользуется правом приказать и напомнить, где место герра Рихтера на самом деле. А не это тошнотворное «дар важнее происхождения».

Взгляд фон Латгард, острее ее шпаги, вонзился в меня. Лицо исказилось от злости и ненависти, но уже в следующий момент она взяла эмоции под контроль.

– Лекция сейчас неуместна, да. Однако я уверена, что вы в состоянии несколькими предложениями указать на ошибки в моих суждениях, чтобы в дальнейшем мы с Маркусом уже не полагались на вашу помощь.

Дрянь!

Лучше бы приказала. Я не был готов, что она при всех посмеет назвать меня бесполезным. Первый порыв – развернуться и уйти – я подавил. Второй – съязвить, что судья Рихтер для такого слишком туп, – тоже пришлось проглотить.

– Извольте, фрайфрау. Мой дар находит в людях не зло, а грехи. И судит именно за них. Как вы, надеюсь, понимаете, безгрешных ничтожно мало, а наказание следует незамедлительно. «Который воздаст каждому по делам его…» – мрачно процитировал я.

Артизар встрепенулся. На усталом лице появились робкое любопытство и недоверие. Будто не ожидал, что другие тоже могут вырывать пафосные фразочки из Писаний. Он на всякий случай отступил еще, чтобы я точно не дотянулся, и спросил:

– Послание апостола Саула?

Чудовищно. Голова кронпринца должна быть забита драками, выпивкой, девчонками. В худшем варианте – политикой и планами на будущее правление. А вовсе не богословской чушью!

– Ты отвратителен. Оно, да. Если совсем просто, фрайфрау: дар сам определяет, наказать человека или благословить. И как именно. Это может быть и обычная боль, и мучительная агония, и смерть. Счастливчиков, ведущих праведную жизнь, ждет… К примеру, исцеление от недуга или даже исполнение сокровенного желания. Так что, если бургомистру не прислуживают святые, оставьте мысли о быстром суде. И уж тем более нет резона ради поимки одного демона уничтожать все население Миттена.

Мы отошли с прохода, чтобы не мешать полицейским и медикам. Я следил за их работой со скукой, надеясь, что фон Латгард наконец сообразит, что делать здесь больше нечего, и подумает о нашем с Артизаром размещении. Каким бы выносливым я ни был и как бы ни любил быть в курсе событий – у всего есть предел.

Прислушивающаяся к беседе Селма плотнее запахнула на груди теплую шаль и, воспользовавшись паузой, приблизилась к фон Латгард.

– Позвольте откланяться, фрайфрау. Я поспешу привести наброски в должный вид и сделаю копии для Бердена.

Шлейф парфюма Селмы – роза, ваниль и ежевика, оттененные мускусной нотой сандала, – разбавил запах крови. Со стороны девица казалась милейшим созданием. Мягкие русые волосы, двумя кокетливыми прядками выбивающиеся из-под чепца, большие темные глаза в обрамлении светлых бровей и ресниц и приятное лицо с плавной линией подбородка и тонкой – носа придавали ей юношеское очарование олененка. Но стоило присмотреться – иллюзия таяла. Подобным взглядом отличались хищники, которые не могли взять свое силой, но знали, насколько выгоднее бывает притвориться добычей.

– Конечно, дорогая. – Фон Латгард ласково провела по плечу и расправила подвернувшуюся сбоку шаль. – Рассчитываем на тебя.

Селма присела в сдержанном книксене. На нас с Маркусом она не посмотрела, а Артизар удостоился внимательного взгляда, задержавшегося на нем чуть дольше положенного. Словно Селма искала знакомые черты и вспоминала, где раньше видела это лицо. Я сомневался, что она пересекалась с Абелардом и знала, как тот выглядел, но что-то в щенке ее заинтересовало.

– Герр Рихтер, развейте и мои сомнения, – проследив, как служащие оборачивают труп бургомистра темной тканью, чтобы вынести из дома, Маркус вернулся к уже осточертевшей теме. – Ходят слухи, что все-таки есть у вашего дара лазейка. И ею частенько пользуются власть имущие. В том числе сам император.

Жаль, цена не оправдывает риск. Потому что заранее узнать, сработает лазейка или нет, никогда не получается. Раз получилось, другой, даже третий… А потом, когда решил, что все понял и нашел беспроигрышный вариант, приходит расплата.

– Исповедь. – Отогнав непрошеные мысли и воспоминания, которые еще недавно казались счастливыми, а теперь приносили боль, я криво усмехнулся. – Только не обычная, когда вы после службы пятнадцать минут ноете священнику, как позавидовали соседу, предались чревоугодию или, выругавшись, помянули Господа всуе. Подойдет лишь искреннее, по-настоящему осознанное раскаяние в каждом совершенном проступке, даже в самой ничтожной злой мысли. Сможете? И под силу ли такое всему Миттену? Если да, исповедуйтесь и приходите.

– Подождите, Рихтер. – Фон Латгард махнула рукой, требуя помолчать, и несколько секунд хмуро рассматривала меня, будто видела впервые. – Сначала исповедь – потом суд? Это шутка? Крайне неудачная! Или вы всерьез заявляете, что демон может исповедаться?

– И даже зайти в кирху, – подтвердил я, думая, как бы незаметнее и вроде невзначай опереться о стену. Перед глазами даже немного расплывалось: казалось, панель рядом с камином отклоняется в сторону. – Мы говорим о князе ада. Такими стали сильнейшие даже не из ангелов – из херувимов и господств [14], соблазнившихся речами Самаэля. Их не корежит от распятия, и не идет дым, если попасть на кожу святой водой. Не исключено, что проведенный здесь ритуал должен защитить и укрепить физическую оболочку демона, чтобы ничем не отличаться от добропорядочной паствы.

– Это значит только одно: он знает, что в городе судья, – сделала вывод фон Латгард. – И очевидно, о вашем даре ему известно больше, чем другим. Но, признаться, я не представляю, с какой целью в нашем захолустье вызывать демона. Тем более князя ада. Что ему нужно в Миттене?

Мы с Маркусом посчитали вопрос риторическим.

– Может, тогда начнем с поисков чернокнижника? – предложил он. – В демонологии мы с ребятами смыслим мало. Но определить круг подозреваемых, кому бы понадобилось такое безумие, кто из миттенцев тяготеет к подобному, реально. Город у нас маленький, все друг друга знают. Кто-то наверняка заметил, что сосед ведет себя странно. Найдем убийцу – найдем демона.

– Если это не один человек, фрайгерр. Но ход ваших мыслей мне нравится. Здесь не Берден, когда не запоминаешь лиц соседей. Есть шанс найти зацепки.

– Как демон и чернокнижник могут быть одним человеком? – нахмурилась фон Латгард. – Не сам же он себя призвал?

– Нет. – Я почесал отросшую за почти две недели бороду и локтем все-таки оперся о полку ближайшего к нам книжного стеллажа. – Это, можно сказать, классика. Призывающий кончает жизнь самоубийством, отдавая себя демону. Именно такой обмен наверняка пробивает границу между нашим миром и инферно. Хотя последнее время среди сектантов подобные ритуалы популярностью не пользуются. Возможно, тела нет. Демон очнулся посреди пентаграммы, убрал следы и продолжил вести жизнь носителя как ни в чем не бывало.

– Йамму! – выругалась фон Латгард.

– Вряд ли он лично. – Хотя я ничему не удивлюсь. Особенно после слов Балберита, что Самаэль оставил трон и ад.

– Выходит, верить нельзя никому, – вздохнул и устало потер лицо Маркус. – Ни жене, ни сыну, ни молочнику, ни приору. Кажется, стоит выйти из дома – небеса рухнут на Миттен. Как жить и работать, зная, что в любом прохожем может сидеть чудовище?

Судя по тому, как замерли на прозвучавших словах медики и полицейские, вопрос доверия их тоже волновал.

– Проверьте меня, Рихтер. – Фон Латгард протянула ладонь. – Это приказ!

Артизар вскрикнул. Впрочем, за общим изумлением его вряд ли расслышали.

– Хильда… – Маркус придержал ее за локоть. – Не принимай поспешных решений. Ты не святая. И в сложившейся ситуации Миттену никак нельзя потерять рыцаря-командора.

– Если судья сочтет меня недостойной жизни, значит, такой рыцарь-командор Миттену не нужен! – Фон Латгард резко выдернула локоть, не оглядываясь на Маркуса. – Сейчас же! Без поиска обходных троп. Иначе нельзя! Пусть люди сами все увидят.

– Герр Рихтер… – Тон Маркуса стал умоляющим, будто он надеялся, что я прислушаюсь к нему, а не к фон Латгард.

Но сейчас я, хоть и понимал, сколько грехов накопилось на душе рыцаря-командора, был согласен с ее желанием. Вот так сразу, без условий и допущений. Это правильно и честно по отношению к людям, которые потом последуют за ней и, скорее всего, умрут.

Я протянул руку навстречу.

– Не жалейте меня, Лазарь, – криво улыбнулась фон Латгард, ее узкая бледная ладонь подрагивала.

– Даже если бы я вдруг захотел – это невозможно.

Крепко сжав запястье командующей, я призвал дар:

– Ибо нет лицеприятия у Господа…

Фон Латгард пронзительно, страшно закричала.

Упав на колени, она забилась в судорогах, из носа потекла кровь. Я не отпускал ладони, со странным, несвойственным облегчением уже понимая, что дар не убьет ее. Да, она была отнюдь не святой. Но для военного человека, привыкшего отдавать приказы, зачастую непростые и неоднозначные, болезнь греха едва тронула ее душу.

Крик оборвался так же резко.

– Дышите, фрайфрау, – подсказал я, перехватывая фон Латгард под руку, – боль сейчас пройдет. Суд свершился, долги и проступки оплачены, грехи прощены. Ныне вы чисты перед Йехи.

– Твою ж мать, Рихтер! – Лицо Маркуса побелело. Он даже отступил на шаг, но спохватился и поспешно взял фон Латгард под вторую руку, помогая подняться. – Хильда, нужно обезболивающее? Позвать магов? Вы чего уставились?!

Медики синхронно сглотнули. Кажется, меньше всего они желали сейчас приближаться. Позади испуганно и быстро, будто перебарывая приступ паники, дышал – едва ли не задыхался – Артизар.

– Обойдусь. – Фон Латгард оттолкнула руку Маркуса, стерла с губ и подбородка кровь и поднялась сама. Глаза ее покраснели от полопавшихся капилляров, лицо покрыла испарина. – Рожать больнее. Но в дальнейшем я два раза подумаю перед тем, как снова столкнуться с вашим даром, Рихтер.

Я пожал плечами. Благодать внутри жгла и требовала еще карать и миловать. Карать, правда, желала сильнее. Боли фон Латгард ей не хватило. Потерев нагревшийся ошейник, я снова оперся на книжную полку.

– Если показательное выступление закончено и нет других желающих доказать невиновность, прошу решить вопрос с нашим размещением. Больше я пользы в этом доме не принесу, а еще немного – свалюсь.

– Кто-нибудь хочет? – Фон Латгард обернулась на служащих.

Один из полицейских шагнул за спину товарища, остальные испуганно замерли на местах.

– Хильда, прости, – опустил взгляд Маркус, – это было смело, но…

– Заканчивайте здесь. Слуг – под стражу и тщательно допросить. Загнать весь Миттен на исповедь мы не сможем, поэтому работаем по стандартному протоколу. Слухи не распространять, рты держать закрытыми, – приказала фон Латгард. – Маркус, через час жду в ратуше с предварительным отчетом. Как раз пообщаюсь с магистратом. Пойдемте, герр Рихтер, герр Хайт.

Мы вышли на свежий воздух. Я сделал несколько быстрых вдохов, избавляясь от тошнотворного запаха крови, и поднял ворот пальто. Остро не хватало шарфа, мой – вязаный и мягкий – сгинул вместе с остальными вещами на перевале. Мороз вцепился в открытые участки кожи, изо рта вырвалось облачко пара. За минувшее время от ясного неба не осталось ни следа: погода в горах переменчива, и с северной стороны к долине сползлись грязно-серые, распухшие от снега облака. Пока осадков не было, но я чувствовал, что вот-вот на голову посыплется мелкая и колкая крупа.

– Ненавижу зимы, – я обреченно вздохнул, – ненавижу холод!

Артизар, также плотнее закутавшийся в казенный плащ, посмотрел на меня с подозрением. Фон Латгард пожала плечами:

– Соболезную, – в ее голосе не мелькнуло даже намека на сочувствие. – В наших краях она задерживается минимум на полгода. Дождитесь нормального снегопада, Рихтер. Наступает удивительная тишина, будто вокруг совсем нет людей. Под вечер зажигаются фонари, жители собираются на ярмарке. Распевают нахтвайнские гимны, пьют горячее вино. Пахнет ванильными кренделями, марципаном и жареной свининой. На озере, когда лед окрепнет, расчистят каток…

Мне было все равно. Артизар, что удивительно, оживился. С учетом его странного отношения к еде, вряд ли из-за упоминания мяса или кренделей. Неужели катки любит?

Закашлявшись, фон Латгард вытащила из внутреннего кармана портсигар и закурила. Потянуло темной «Вирджинией» с теплым хлебным оттенком.

– Я родом не из Миттена, Рихтер. Прибыла по распределению пять лет назад. Выбор был, прямо скажем, отвратный: захолустный гарнизон или списание на «почетную» пенсию. Первое время откровенно скучала, – неожиданно, кажется, даже для себя призналась фон Латгард. – Но теперь думаю, что это отличное место для встречи старости.

– Скорее, фрайфрау, мы встретим здесь смерть.

– Тоже неплохо, – выдохнула она дым. – Не представляю себя старухой. Итак, Рихтер, вы говорили, что в отсутствие указаний Йозефа Хергена переходите в распоряжение старшего легата. В таком случае разместим вас и герра Хайта у него. Будете жить среди своих…

Показалось или новость Артизара обрадовала? То он «Гезец Готт» наизусть зачитывает, то цитаты из апостольских посланий угадывает… Не кронпринц, а образцовый послушник. Может, поэтому Йозеф выступает за его кандидатуру? Преклоняющийся перед делами приората, набожный император – подарок для святейшего престола.

Перспектива ночевать под боком очередного святоши мне не понравилась.

– Решили же, фрайфрау: я – приорату, приорат – вам. Зачем усложнять? Я бы предпочел разместиться в гарнизоне. Если, конечно, никого не потесним.

Фон Латгард докурила, отправила бычок в мусорку и кивком указала идти за ней.

– Нас не потеснит и рота.

Мы снова прошли через центральную площадь, дальше улица резко уходила вверх.

– Прежний бургомистр отдал гарнизону свой замок. Хинричи на тот момент давно жили в черте города, а старые рыцарские чертоги простаивали и разрушались. До того, как в горах обнаружили самоцветы, Миттен являл печальное зрелище умирания и держался на одной добыче соли. Военных в городе не было. Майор и десяток солдат – не та сила, которая заслуживает упоминания. Когда же взялись за разработку новой шахты и в столицу привезли первые камни, Берден озаботился безопасностью. Но вот беда: прибыв на место, первый рыцарь-командор обнаружил, что солдат негде размещать. В Миттене не было ни пригодных для жизни пустующих домов, ни привычных казарм. Можно было, конечно, разбить палатки и построить все своими руками, но военным предложили привести в порядок замок и занять его.

– Удобно.

Я оценил выгодное расположение: в стороне от серпантина, на возвышении и с одной широкой дорогой, ведущей по открытому участку, – незамеченным к воротам не подобраться. А с тыла крепость защищали крутые скалы.

– Ко мне замок перешел обустроенным и полностью соответствующим нуждам армии, – продолжила фон Латгард. – Так что поселить вас с солдатами легко. Не знаю только, отыщутся ли отдельные покои…

– Фрайфрау, – сделал тон нарочито укоризненным, – мне не нужны ни покои, ни специальные удобства. Согласен даже на общую комнату с пятьюдесятью соседями. Главное, выделите койко-место и полку в шкафу. На нее, правда, все равно класть нечего. Комфорт я, конечно, люблю, но и легко приспосабливаюсь к любым условиям.

– А герр Хайт? – Фон Латгард оглянулась на насупленного Артизара. – Слуга не слуга, он вряд ли знаком с армейскими порядками.

– Привыкнет, – отрезал я.

Может, я и вынужден следить за безопасностью мальчишки, но нянчиться с ним, потакать капризам – увольте. Пока, правда, Артизар до отвращения послушен и скромен. Не спорит, не истерит, указания выполняет. Но насколько хватит его терпения?

Замок был типичным: несколько ворот, которые предстояло миновать, высокие каменные стены, а посреди них – нагромождение из множества пиков, соединенных арочными переходами. Главный из них поднимался над всем ансамблем примерно на шесть клафтеров. В его верхней части по углам расположились четыре башенки-эркера. Шпиль украшал развевающийся имперский флаг.

– К слову о шкафах и полках, фрайфрау. Нам требуются вещи взамен сгинувших под лавиной. Если возможно, хотя бы на первое время подкиньте пару тряпок. Я достану все необходимое, но чуть позже. Сейчас сил бегать по лавкам, уж простите, нет.

Больше холода я ненавидел сознаваться в слабости. Поэтому, позволь фон Латгард хоть намек на насмешку или снисхождение, развернулся бы и пошел обратно в город разбираться с вещами самостоятельно. Но она только нахмурилась и кивнула.

– Возьмете со склада все, что сочтете нужным, Рихтер. Берден снабжает нас с запасом, а мои люди расходуют ресурсы экономно. Так что не стесняйтесь. Вам понадобятся деньги?

– Нет.

В кармане пальто лежал кошелек с командировочными. На них Йозеф никогда не скупился. Так что средств хватит, чтобы и самому не бедствовать, и Артизара обеспечивать. Да и на что в Миттене тратиться? Столоваться удобнее с солдатами. Одежду и гигиенические штуки возьмем на складе, раз фон Латгард разрешила. Ужинать изредка можно в хорошем трактире. Маркус упоминал «Рыцарский погреб» – с него и начнем, отметив «успешное» прибытие в город. А остальные деньги куда тратить? Не возвращать же обратно айнс-приору? Что ж, пойду проверенной дорогой – спущу на выпивку и продажных женщин.

– Не смотрите, что крепость старинная, – все коммуникации проведены, маги постарались. Есть и горячая вода, и отопление. «Приспосабливаться», Рихтер, не придется – не надейтесь. О своих людях я забочусь на совесть. Когда приведете себя в порядок и поедите, подходите обратно в ратушу. Подумаем над посланием для столицы. Отряд нужно отправлять как можно быстрее. Бесы, ритуалы, демон – чем раньше в Бердене узнают о происходящем, тем проще будет скоординировать действия.

Я кивнул, раздумывая, что и в каких формулировках сообщать айнс-приору. Планы Йозефа всегда отличались точностью и детальной продуманностью. И вдруг такая досадная промашка! Еще и в настолько важном деле, как жизнь и безопасность кронпринца. В своих действиях я ошибки не находил. Да, задержался в дороге – чертовы волки. Но другой на моем месте и вовсе стал бы их кормом. Отряд кронпринца… Хорошо, признаю, не так плохи оказались люди проректора. Справиться с десятком бесов простым смертным, какими бы они умелыми ни были, не под силу. Своим заявлением на перевале я просто желал вывести щенка на эмоции.

Ворот в замке оказалось четыре. Охрана стояла только у первых. Фон Латгард представила нас дежурным, один из которых, хмурый колдун, прикосновением к ладоням поставил на мне и Артизаре опознавательные заклинания.

– Возвращайтесь в крепость к отбою, – наказала фон Латгард. – Не желаю, чтобы мои люди смотрели, как вы, Рихтер, наплевательски относитесь к распорядку. И герра Хайта контролируйте.

– Может, с учениями помочь? – предложил я с усмешкой. – Плац почистить?

– Обойдемся. Если задержитесь в городе – там и ночуйте. Где хотите, как хотите. Раз предпочли гарнизон приорату, уясните основное правило: у меня нет любимчиков. Все солдаты в замке имеют одинаковые права и обязанности.

– Не вчера родился. Понял, фрайфрау. Особые права мне не требуются, обязанности вы и без просьбы подкинете. А чтобы не ночевать в сугробе, разузнаю адрес публичного дома, в крайнем случае останусь там. Может, сразу подскажете? Но только хороший. Не тот, куда солдаты бегают, а куда офицеры.

Артизар поскользнулся. То ли от неожиданности, то ли удачно совпало. Он неловко взмахнул руками и полетел носом на лед. Я вовремя подхватил его за локоть.

Фон Латгард замерла. Ожидаемые пятна румянца на острых скулах так и не появились, зато глаза гневно сузились, лицо исказилось от отвращения, словно она ощутила невообразимо мерзкий запах. Ей следовало бы заявить, что вопрос неуместен. Напомнить, что она приличная женщина, которая не намерена обсуждать подобные темы…

– В Миттене всего один публичный дом. Найдете без моей помощи. – Коротко выдохнув, фон Латгард продолжила путь и растянула рот в неприятной улыбке. – Придется вам, Рихтер, делить удовольствие не только с солдатами, но с кем попало. Советую озаботиться безопасностью, чтобы не подцепить какую-нибудь мерзость. И, бога ради, не притащите в замок клопов! Сами выводить будете.

– Спасибо за беспокойство, фрайфрау, – хохотнул я и придержал за капюшон снова запнувшегося Артизара. – Зараза ко мне не липнет. Но скудность выбора печалит. Еще и клопы… А вы, кстати, не замужем?

Пощечина была ожидаемой и сильной. Щеку обожгло болью, сразу сменившейся ощущением сотен тонких игл, впившихся в кожу. Еще одно мгновение фон Латгард молчала, будто давила застрявшие в горле оскорбления, а затем, пересилив гнев, почти спокойным тоном сообщила: