Ольга Авдеенко
Отдайте ее мне!
– Наверно, многое… зависит от вкуса, – с трудом выговорил молодой человек.
– Кажется, вы не очень хорошо в этом разбираетесь. Довольно странно для человека из мира искусства, – Лорейн смерила его пренебрежительным взглядом. – Впрочем, неважно. Который час?.. О, я должна вас оставить! Хотя мне и не нужно каждый день ходить на работу, но все же у замужней женщины бывает много дел дома. Было очень приятно познакомиться. Мисс Кроуфорд, надеюсь, мы с вами скоро увидимся.
Женщина сделала движение, чтобы встать, и мигом подлетевший официант отодвинул для нее стул.
– Пожалуйста, одну минуту, мэм, – задержала ее Мэри Коллинз.
Она вытащила из сумочки крохотную записную книжку и карандаш, написала несколько слов и протянула женщине:
– Не будете ли вы любезны посмотреть, верно ли я записала рецепт маски?
Лорейн, снисходительно подняв брови, прочла написанное.
– Да, – кивнула она, возвращая записную книжку. – Да. Все правильно.
– Благодарю вас.
Лорейн Саттерфилд попрощалась и направилась к выходу.
– Она тебя прямо околдовала! – насмешливо заметила Мэри Коллинз, глядя на Шермана, который смотрел женщине вслед, приоткрыв рот.
Тот отозвался не сразу:
– Я художник, Мэри, и замечаю все красивое. И вы правы, мисс Кроуфорд: ваша знакомая – действительно вылитая герцогиня Девонширская!
– Что ж, раз мы с этим разобрались, – ворчливо сказала Мэри, вставая, – мне пора возвращаться на мое рабочее место. Идем, Брайан, посадим мисс Кроуфорд в кэб. А ты пойдешь со мной и заберешь список своих шедевров.
– Вот где ты прячешься! – воскликнула Патрисия, врываясь в кабинет своего дяди. – А у меня такие новости!
Сэр Уильям, сидя за столом, изучал какие-то бумаги. Оторвавшись от своего занятия, он с интересом взглянул на племянницу.
– Убили испанскую переводчицу! – возбужденно продолжала та. – В издательстве кишмя кишат полицейские!
Из-за высокой спинки стула, стоящего напротив хозяина кабинета, высунулась знакомая темноволосая голова:
– Боюсь, один из них кишит у вас дома, мисс Кроуфорд.
После этих слов гость появился целиком и поприветствовал девушку.
– Инспектор Найт! – смутилась та, но лишь на секунду, дальше посыпались вопросы: – Удивительно, как скоро мы встретились, правда? У вас новое дело? Неужели это самое убийство? Вы пришли рассказать нам о нем? Я все пропустила?
– Я, собственно, пришел к вашему дяде за советом, мисс Кроуфорд, – ответил Найт, не в силах сдержать улыбку. – Однако мне почему-то кажется, что вы и сами уже каким-то образом соприкоснулись с моим расследованием.
– Это судьба! Правда, дядя?
– Согласен с тобой, дорогая, – кивнул сэр Уильям, заговорщицки подмигивая племяннице. – То, что инспектор пришел посоветоваться именно со мной, нельзя назвать случайностью.
По предложению Патрисии все трое переместились в гостиную, и горничная вскоре принесла туда чай и лимонные кексы.
– Наверное, я мог бы посвятить вас в некоторые детали, – сказал Найт, делая вид, будто колеблется, – учитывая, что вы оба прекрасно зарекомендовали себя при расследовании в Борнмуте… Конечно, если у вас нет возражений…
– Никаких возражений! – поспешила заверить его Патрисия.
– Хорошо. Но прежде, мисс Кроуфорд, скажите: вы были в издательстве «Джордж Раутледж и сыновья»?
– Да.
– Если не секрет, с какой целью?
– Не секрет, пожалуйста: мне повезло получить заказ на иллюстрации, – похвасталась девушка. – Это мой первый в жизни настоящий заказ!
– Поздравляю.
– Спасибо. Там выпускают серию «Железнодорожная библиотека» – дешевые книги, которые продают прямо на станциях10. В дороге ведь бывает скучно.
– Какая трогательная забота о пассажирах!
– Теперь вы.
Найт коротко поведал об убийстве Рамоны Дэвис, о визите посла Испании в Скотланд-Ярд, о похищенных сокровищах и их связи с войной за испанское наследство. Он принес с собой найденный в тайнике манускрипт, и Патрисия принялась с интересом рассматривать тщательно и подробно нарисованные изображения драгоценностей.
– Интригующая история, – заметил сэр Уильям. – Напоминает начало приключенческого романа.
– К сожалению, у нас почти нет сведений, чтобы его продолжить, – с досадой сказал Найт. – Я побывал сегодня у поверенного миссис Дэвис. На случай своей смерти она оставила только одно распоряжение: ее имущество не должно быть передано родственникам ее мужа. При этом я убедился: ни о каких тайных сокровищах поверенному неизвестно. На Фредерик-стрит, где жила миссис Дэвис, ее знали в лицо, но не более того. Мы надеялись выяснить что-нибудь о ней в издательстве, но получили лишь слухи и наговоры сотрудников друг на друга. Видимо, миссис Дэвис, хотя и не была замкнутой, почти ничего не рассказывала о себе. Мы с моим помощником опросили уже множество людей, но пока нам не удалось хоть сколько-нибудь продвинуться. Сегодня он снова отправился в «Раутледж», но, боюсь, вернется ни с чем.
– Могу сэкономить вам время, – небрежно заявила Патрисия, перевернула несколько листов манускрипта и указала на один рисунок. – Я знаю, у кого находится вот этот перстень с изумрудом.
Изумленные взгляды, который устремили на нее дядя и инспектор Найт, доставили девушке немалое удовольствие. Она продолжила:
– Перстень украшает безымянный палец правой руки художника по имени Брайан Шерман. Двадцать пять лет, холост. Рост – примерно пять футов одиннадцать дюймов. Блондин с серыми глазами. Нос прямой, губы чувственные. На левой щеке родинка размером с чечевичное семя. Живет в доме-студии в Примроуз-хилл. Любит черный кофе без сахара и булочки с корицей. Дамский угодник.
– Вы меня поражаете, мисс Кроуфорд! – воскликнул Найт. – Откуда у вас такие сведения?
– Не только у полиции есть свои источники, – с загадочным видом сказала девушка.
Глядя на озадаченное выражение лица инспектора, она рассмеялась:
– Брайан Шерман сегодня угощал меня кофе и шоколадным тортом в «Кафе Роял». Говорил в основном он, так что мне оставалось только слушать его и разглядывать.
Сэр Уильям кашлянул:
– Дорогая, не слишком ли это было… ммм… смело?
– Не волнуйся, дядя, все было прилично: с нами была еще мой куратор из издательства, мисс Коллинз. Она нас и познакомила.
– Я вам очень благодарен, мисс Кроуфорд, – с чувством произнес Найт, закончив делать пометки в своем блокноте. – Ваши наблюдательность и превосходная зрительная память дали мне подсказку, как действовать дальше.
– О, не стоит благодарности! – Патрисия, польщенная похвалой, махнула рукой и тут же с любопытством поинтересовалась: – А какой совет вам нужен от дяди?
– Похищенные драгоценности преступники попытаются продать и, конечно, обратятся к тем, кто тайно скупает краденое. С утра я порылся в нашей картотеке и выбрал несколько подходящих, на мой взгляд, кандидатур.
– Я изучил ваш список, – сэр Уильям тронул лежащий перед ним листок. – На мой взгляд, выбор правильный. Только я бы вычеркнул вот это имя, – он указал пальцем на одну строчку. – Я лично подписал ему приговор на три года, и это было… если не ошибаюсь, полтора года назад.
– Очевидно, недоработка нашей канцелярии, – нахмурился Найт.
– Особое внимание я бы уделил вот этому персонажу: Мелвин Симс. Я хорошо его помню: он как-то проходил свидетелем в процессе о краже. Показался мне исключительно скользким типом. Я поговорил тогда с сержантом, который расследовал дело. Он сказал, что имя этого Симса уже не однажды всплывало при подобных обстоятельствах. Его опрашивали, и всякий раз у полиции возникали сильные подозрения на его счет. Однако сыщикам не хватало улик, чтобы выдвинуть обвинение. Вы меня очень порадуете, если у вас это наконец-то получится.
– Буду стараться. Вот что еще, сэр: судя по словам испанского посла, украденная шкатулка имеет историческую ценность. Я подумал, что она может заинтересовать какого-нибудь коллекционера.
Пожилой джентльмен потер подбородок:
– Не припомню, чтобы я когда-либо судил коллекционеров… А, так сказать, в мирной жизни одного знаю лично: Альфред Саттерфилд, банкир, а также большой знаток истории и весьма интересный собеседник. Кстати, скоро он устраивает благотворительный аукцион, чтобы поддержать молодых художников, а Патрисия ему в этом помогает.
– Брайан Шерман тоже выставляет свои работы на этом аукционе, – вставила девушка.
Найт оживился:
– Когда вы встречаетесь с Саттерфилдом в следующий раз, мисс Кроуфорд?
– Мы с дядей идем к нему послезавтра.
– Возьмете меня с собой?
– Хорошо, – согласилась Патрисия, глядя на инспектора с сомнением. – Но только учтите: это очень известный и уважаемый человек.
Найт приложил руку к сердцу:
– Обещаю прийти без наручников.
Прощаясь, инспектор сказал с улыбкой:
– Честное слово, сэр, мисс Кроуфорд, один час в вашем обществе принес гораздо больше результатов, нежели предыдущие два дня работы. Пожалуй, я изменю свою тактику расследования преступлений: вместо того чтобы осматривать место происшествия, опрашивать свидетелей, искать улики, я буду просто, если позволите, заглядывать к вам на чашку чая!
За обедом Патрисия вспомнила:
– Дядя, сегодня в «Кафе Роял» я встретила миссис Саттерфилд. Знаешь, она так пристально меня разглядывала, словно хотела оценить, сколько стоит все, что на мне надето.
– Вероятно, сказывается то, что она жена банкира, – предположил сэр Уильям, нарезая ростбиф ломтями идеально одинаковой толщины. – Или же у нее неважное зрение.
– Лучше я буду думать, что она близорука, – решила девушка. – Я познакомила ее с Мэри Коллинз и Брайаном Шерманом. По-моему, они оба ей не понравились.
– Мне кажется, это не должно тебя беспокоить, дорогая.
– Ты, как всегда, прав. Какой соус тебе передать – горчичный или сладкий?
11 мая 1887 года, среда. Скромные труженики
В то время как стажер Лейтон с утра продолжил методично опрашивать жителей Фредерик-стрит – тех, кого не застали в предыдущие дни, инспектор Найт отправился так же методично навещать персонажей из своего списка. Он решил начать с менее благополучной, восточной части города. Лавки, которые он там посетил, маскировались под магазинчики домашней утвари, часовые мастерские и пивные. Встретился даже один торговец птицами. И сами заведения, и их хозяева выглядели так, что если бы на двери висело объявление: «Покупаю и продаю краденые вещи», то инспектор бы не удивился. В то же время он убедился, что преступник, укравший бесценную шкатулку и старинные драгоценности, вряд ли стал бы сюда обращаться с таким товаром: в этих заведениях явно никогда не видели действительно больших денег, а самым дорогостоящим, что приняли бы здешние торговцы, могли стать золотые часы или меховая одежда.
Во второй половине дня инспектор добрался до Мелвина Симса. Его лавка разительно отличалась от тех, где инспектор побывал ранее. Прежде всего, в ней было довольно просторно и очень чисто. И находилась она не на тесной и неопрятной улице Восточного Лондона, а неподалеку от Риджентс-парка, на Стэнхоуп-стрит.
Войдя внутрь, Найт ощутил себя так, словно оказался в «Лавке древностей» Диккенса; только у здешнего владельца дела явно шли гораздо успешнее. Вдоль стен выстроились комоды, серванты и этажерки с витиеватой резьбой; на всех горизонтальных поверхностях красовались позолоченные подсвечники и керосиновые лампы с изящными абажурами, расписные керамические вазы и статуэтки из мрамора и слоновой кости; за стеклянными витринами сверкали фарфоровые тарелки и начищенные серебряные столовые приборы; в центре помещения сгрудились несколько столов разнообразной формы и принадлежности, на одном стоял огромный глобус; с потолка свисали многоярусные хрустальные люстры; тикали вразнобой напольные, настенные и каминные часы, числом не менее двух дюжин. Все эти предметы несли на себе несомненный налет старины, но при этом вовсе не выглядели ветхими или негодными.
Внешность хозяина лавки никак не подходила под определение «скользкий»: средних лет и среднего роста, плотный, опрятно одетый, с аккуратно подстриженной седой бородой, он был похож на университетского профессора. Когда Найт ему представился, он не испугался, не засуетился, как другие до него, а вежливо, даже уважительно, сказал:
– Буду рад помочь нашей доблестной полиции.
– Очень приятно, – отозвался инспектор, – честно говоря, такое не каждый день услышишь. Я вижу, у вас здесь много интересного, мистер Симс.
– Верно – для любителей антиквариата. Мебель и предметы интерьера – рамы для картин, подсвечники, каминные статуэтки и прочее.
– И откуда же берется ваш товар?
– Мне приносят, я покупаю. Сам много езжу по распродажам, – охотно объяснил Симс. – Знаете, бывает, люди переезжают и хотят избавиться от старых вещей. Или какой-нибудь молодой наследник желает обставить доставшийся ему дом по-новому и продает с молотка древний, как ему кажется, хлам. Иногда случается найти что-то приличное. Конечно, нередко все пребывает в плачевном состоянии. Приходится реставрировать такие вещи перед продажей – в задней части лавки у меня мастерская. Там трудится мой помощник. Иногда я и сам этим занимаюсь, когда попадается что-нибудь любопытное – какой-нибудь красивый комод или бюро. Но в основном, как сами видите, – торговец широко повел руками по сторонам, – у меня лишь, если позволите так выразиться, одно бабушкино старье.
– А бывает ли так, – Найт улыбнулся, – что бабушка приносит что-нибудь очень любопытное?
– Увы, очень редко! – Симс улыбнулся в ответ и похвастался: – Хотя однажды мне попался секретер времен королевы Анны, представляете?
Инспектор уважительно поцокал языком:
– Ого! Такую редкую вещь, очевидно, купит не каждый?
– Конечно! – согласился Симс. – Это особый случай. Таких покупателей у меня немного.
– Вы, вероятно, ведете учет таких особых случаев? Могли бы назвать имена?
– Я веду учет всех случаев, – веско сказал антиквар, – и честно плачу налоги. Но я не хотел бы без необходимости раскрывать имена. Поймите меня правильно, инспектор: если из-за меня этих уважаемых граждан начнет беспокоить полиция, я лишусь их доверия и, соответственно, своего заработка!
– Что вы! – добродушно возразил Найт. – У меня и в мыслях такого не было!
– Рад это слышать. Среди моих покупателей есть очень солидные люди, с большим вкусом, что называется, сливки общества. Я уже знаю, кого и что может заинтересовать. Бывает, они делают мне специальный заказ, и тогда уж приходится попотеть, чтобы найти то, что им хочется!
Найт с удовольствием провел пальцами по гладкому краю небольшого письменного стола из мореного дуба и спросил как бы невзначай:
– Например, старинные ювелирные изделия?
– Нет, этим я не занимаюсь, – ответил Симс, как показалось инспектору, чересчур поспешно. – Не скрою, время от времени мне их тоже пытаются продать, но – нет, в таких случаях я всегда отказываю. Не дай бог, принесут краденое – ведь такое происходит сплошь и рядом, вам ли не знать!
– К сожалению, да!
– А я не могу рисковать своей репутацией. Я покупаю вещи только у тех, кому можно доверять.
– Очевидно, вы хорошо разбираетесь в людях, мистер Симс?
– А как же иначе? – торговец улыбнулся, широко и обаятельно. – Вот сейчас я, например, вижу, что вам приглянулся этот письменный стол.
– Да, – признался инспектор. – Он бы очень удачно поместился в моей квартире. Мой нынешний слишком громоздок…
Симс тут же воодушевился и пустился с восторгом расписывать необыкновенные достоинства мебели из дуба, нахваливать ее прочность и долговечность. Для вящей убедительности он принялся демонстрировать, как удобно устроены отделения в выдвижном ящике; как хорошо продумано расположение полочек на рабочей поверхности – они невелики и в то же время позволяют разместить в них предметы, которые должны быть под руками; как небольшой размер и отсутствие тумб позволяют поставить данный великолепный экземпляр даже в маленьком помещении… Найт слушал его вполуха и вскоре прервал поток его словоизвержения, спросив о цене. Получив ответ, он пообещал зайти, когда бабушка принесет что-нибудь поскромнее.
Прощаясь, инспектор сказал:
– Собственно, я зашел вас предупредить, мистер Симс: в городе появилась шайка грабителей. Бьют витрины, хватают первое, что подвернется, и убегают. К сожалению, мы пока никак не можем их поймать. Так что будьте бдительны.
– Благодарю, инспектор. Теперь я буду настороже.
– Вы ведь дадите мне знать, если увидите кого-то подозрительного рядом с вашей лавкой?
– Разумеется, – торжественно пообещал Симс, – незамедлительно.
«Сэр Уильям прав, – думал Найт, уходя. – Скользкий тип. И, конечно, он не поверил моей выдумке о шайке».
Имя Мелвина Симса завершало список инспектора Найта. Он составил маршрут таким образом, что от антикварной лавки обаятельного торговца до цели его последнего на этот день визита можно было дойти пешком.
Квартал, куда он направился, получил название от холма Примроуз-хилл, расположенного к северу от Риджентс-парка. Когда-то в этих местах находились королевские охотничьи угодья, но сорок с лишним лет назад парламентским актом часть территории была открыта для публичного посещения, и с тех пор на холме образовался общественный парк, а у его подножия вырос тихий и зеленый жилой район. Не так давно в этом районе, недалеко от Фицрой-роуд, появилась группа необычных домов-студий – колония, специально построенная для художников.
Однажды, когда инспектор еще только переселился жить из Йоркшира в Лондон, ему захотелось увидеть, насколько велик этот город. Для этого он забрался на вершину холма Примроуз-хилл – и замер при виде открывшейся ему бескрайней панорамы серых стен и красно-коричневых крыш, среди которых, словно маяки, выделялись купол собора святого Павла, башни Вестминстерского дворца, церковь святого Климента Датского и – никуда не деться – фабричные трубы. Найт до сих пор помнил охватившее его тогда ощущение – оно было сродни тому, которое возникает, если стоять на вершине утеса, обрывающегося в море: хочется взлететь и нырнуть одновременно.
Колония художников – двенадцать небольших кирпичных домов-мастерских с остроконечными, похожими на пирамиды крышами – находилась в глубине квартала. Со стороны Фицрой-роуд к ней вел узкий проулок, по которому – с трудом – мог проехать экипаж. Дома примыкали друг к другу вплотную и располагались по периметру длинного прямоугольного двора. Построенные около десяти лет назад, они еще не успели закоптиться угольной пылью и сохраняли почти первозданный нарядный вид. Перед некоторыми были разбиты маленькие аккуратные цветники и стояли деревянные скамьи.
Найт остановился у нужной ему глухой массивной двери и постучал дверным молотком. Ответом была тишина. Инспектор с досадой подумал, что, должно быть, пришел слишком поздно и Брайан Шерман уже, наверное, отправился черпать вдохновение в каком-нибудь пабе. «Хотя, – подумал он, снова стуча и еще больше досадуя, – мог бы и поработать, ведь еще совсем светло».
Из соседнего дома, оживленно переговариваясь, вышли двое сильно бородатых мужчин. Заметив инспектора, они замолчали, а потом один спросил с любопытством:
– Вам нужен Шерман? На мясника вы не похожи.
Второй бородач крякнул и рассмеялся.
– Я не мясник, – сказал Найт, недоумевая.
– А, – сказал первый бородач и тут же утратил к нему интерес.
– Стучите громче, – посоветовал второй. – Он дома.
Художники возобновили разговор и удалились в сторону Фицрой-роуд. Инспектор с удвоенной силой забарабанил дверным молотком.
Через некоторое время дверь медленно приоткрылась, но не больше чем на три дюйма. В щели показалась половина лица – однако даже на этой половине ясно читался испуг. При виде Найта испуг сменился облегчением, дверь начала открываться шире, лицо показалось почти полностью, и приятный голос спросил любезно:
– Что вам угодно?
Инспектор представился, и дверь замерла.
– Скотланд-Ярд? Но почему…
– Я расследую убийство и опрашиваю всех, с кем жертва общалась в издательстве «Джордж Раутледж и сыновья», – строго сказал Найт. – Вы мистер Брайан Шерман?
– Да, это я. Но кого же убили?
– Вы, вероятно, об этом слышали: миссис Рамону Дэвис.
– Ах, да, переводчицу! Мне сказали в издательстве. Какая ужасная история! Но мы с миссис Дэвис почти не общались.
– Вы позволите мне войти?
– Да, пожалуйста.
Дверь наконец распахнулась настежь, и инспектор увидел молодого человека, чья внешность точно соответствовала описанию, которое дала Патрисия Кроуфорд. Сейчас поверх обычной одежды на нем был надет рабочий балахон до колен, какие носят художники, а за левым ухом торчала кисточка. Найт обратил внимание на его обувь – щегольские ботинки на гладкой подошве.
Миновав тесную прихожую, они прошли в мастерскую. Инспектор с любопытством огляделся.
Они находились в довольно просторном помещении. Привычный потолок здесь как таковой отсутствовал, что увеличивало пространство, а мансардное окно в скате крыши давало дополнительное освещение. Лестница в углу вела на антресоль, огороженную балюстрадой из плоских балясин и прикрытую цветастой занавеской. Из обыденных деталей домашнего интерьера здесь имелся только сложенный из серого гранита камин. Все остальное представляло собой настоящий художественный беспорядок: мольберт с начатой картиной; выставленные вдоль стен готовые работы; композиции для натюрмортов на специальных подставках (одно яблоко надкушено); кушетка с полукруглой спинкой, красиво задрапированная полотном темной материи (явно для натурщицы); небрежно сваленные рулоны холста; гипсовые копии голов античных статуй; стеллажи, где книги и журналы (довольно потрепанные) хранились вперемешку с предметами одежды и оплывшими свечами. Все это обильно дополнялось разбросанными повсюду принадлежностями для занятия творчеством.
Поскольку инспектор молчал, Шерман заговорил первым:
– Идеальное жилище для живописца: здесь светло, даже когда на улице пасмурно.
Найт понимающе кивнул и продолжал молча осматриваться. Художник снова заговорил:
– Извините, что пришлось ждать. Я был занят, увлекся и не сразу услышал.
– Можно поинтересоваться: что вы сейчас рисуете, то есть, простите, пишете?
Шерман с важным видом повернулся к стоящему в центре помещения мольберту:
– Я работаю над серией картин на тему Древней Греции.
Они подошли ближе. На холсте были изображены две женщины – очевидно, госпожа и служанка. Первая возлежала на ложе; ее художник, видимо, только начал писать, но уже было понятно, что она полностью обнажена. Другая фигура выглядела почти законченной: задрапированная в хитон с характерным орнаментом, она то ли протягивала одежду первой, то ли собиралась ее чем-то укрыть – это пока трудно было определить.
В правом нижнем углу, где художники обычно подписывают свое имя, на картине стоял значок – изображение, созданное из тонких линий: латинский крест, под короткими лучами которого «лежали» две полуокружности.
– Какая оригинальная подпись! – заметил Найт.
– Мой знак зодиака – Весы. Вот я и придумал вместо подписи рисовать схематичный образ аптекарских весов.
– Хм?..
Шерман покровительственным тоном объяснил, указывая на значок:
– Вот же, смотрите: стойка, коромысло и две чашки.
На правой руке перстня не было. Найт пристально посмотрел на художника:
– Простите, вы всегда так храните свои рабочие инструменты?
Он тронул себя за ухо. Шерман скосил глаза, улыбнулся и вытащил кисточку. На его левой руке перстня тоже не оказалось. Оставалось действовать напролом. Найт резко спросил:
– Так вы хорошо знали Рамону Дэвис?
Художник вздрогнул от неожиданности, но ответил спокойно:
– Почти совсем не знал, я уже сказал вам.
Инспектор недоверчиво прищурился:
– Неужели? В издательстве говорят, что у вас была любовная связь.
– Это ложь! – гневно воскликнул Шерман.
– Значит, вы отрицаете этот факт?
– Конечно, отрицаю! Один раз мы случайно разговорились с миссис Дэвис, и оказалось, что она интересуется живописью. Но это все! Остальное – клевета, плод чьей-то больной фантазии!
– Понятно.
– Какая гнусность! – продолжал негодовать художник. – Несчастная женщина погибла, и теперь все, включая полицию, могут наговаривать на нее бог знает что?!
– Этого, мистер Шерман, я себе никогда не позволяю.
Художник пробурчал что-то невнятное.
– Вижу, вам нечего добавить по поводу случившегося, мистер Шерман?
– Сожалею, инспектор, но нечего, – твердо сказал тот, вскинув красивую голову. – Так что…
И тут на антресоли кто-то чихнул. Инспектор с самого начала ощущал присутствие в мастерской кого-то еще, помимо них двоих. Он мгновенно поднял голову: из-за занавески высунулась ойкнула и тут же спряталась обратно хорошенькая девушка с испуганным лицом и, насколько успел разглядеть Найт, с полным отсутствием какой-либо одежды.
– Инспектор уже уходит, Кэти! – громко произнес художник.
Он повернулся к Найту и, глядя на него со снисходительной иронией, сказал:
– Вы, наверно, заметили: когда я вам открыл, я был в некотором замешательстве. Теперь вы увидели его причину, – он кивнул в сторону антресоли: – это моя натурщица. Я подумал, что пришел ее отец-мясник.
– Вы боитесь мясников? – улыбнулся инспектор.
– Не то, чтобы всех, и не то, чтобы боюсь… Но, к сожалению, именно этот чрезвычайно консервативен и категорически возражает против того, чтобы его дочь мне позировала. Хм, прошу простить, но она, наверное, уже замерзла.
– В таком случае я удаляюсь. Вижу, вам обоим не терпится вернуться к работе.
– Приятно, что вы меня понимаете, – ухмыльнулся Шерман.
«Мисс Кроуфорд удалось узнать о нем больше, чем мне», – с досадой подумал Найт, уходя. Он с трудом подавил в себе острое желание очутиться за чаепитием в уютной гостиной на Гросвенор-стрит.
Колокольчик на двери звякнул – и сэр Уильям переступил порог антикварной лавки Мелвина Симса. Торговец разговаривал с маленькой аккуратной старушкой, выбиравшей рамки для фотографий. При появлении нового посетителя он повернул голову и приветливо улыбнулся. Покупательница оказалась весьма дотошной: ей непременно хотелось, чтобы стиль рамки и характер лица, чье изображение будет в нее вставлено, сочетались друг с другом. Беседа явно затягивалась, и это предоставляло сэру Уильяму достаточно времени, чтобы осмотреться. Он явился к Симсу из чистого любопытства, разыгравшегося после визита инспектора Найта. Конечно, пожилой джентльмен не рассчитывал, что вот так, сразу же обнаружит в лавке украденные сокровища, но все же внимательно изучил все имеющиеся здесь шкатулки и хьюмидоры11, а заодно и пудреницы с табакерками. Затем его внимание привлекла витрина с изделиями из керамики.
Тем временем, пересмотрев не менее трех дюжин рамок различного размера и формы, старушка остановилась на серебряном наборе для специй и китайском веере, расшитом разноцветными пайетками. Довольная своей покупкой, покупательница удалилась. Хозяин подошел к сэру Уильяму, застывшему перед застекленным стеллажом в некоторой растерянности, и обратился к нему голосом, полным участия:
– Могу ли я вам помочь, сэр?
– Да, будьте так любезны, – согласился тот. – Моя племянница – студентка. В этом году она оканчивает первый курс, и я хотел бы сделать ей по этому случаю какой-нибудь изящный подарок.
Этот предлог сэр Уильям придумал заранее и считал его удачным, тем более что ему и в самом деле хотелось порадовать любимую племянницу.
– Но здесь у вас такое изобилие изящных вещей, – беспомощно улыбнулся он, – что я, честно говоря, в затруднении.
– Осмелюсь заметить, сэр, что вы выбрали правильное направление в ваших поисках, – с энтузиазмом заверил его антиквар. – Фарфоровые безделушки – это как раз то, что нравится юным девушкам. Что предпочла бы ваша племянница – собачку, кошечку?
– Хм, – сказал сэр Уильям, – она учится на художника.
– О, прошу прощения! В таком случае мы подберем что-нибудь более соответствующее ее, несомненно, тонкому вкусу. Обратите внимание, сэр, вот на эту полку: статуэтки из дрезденского фарфора. Разве они не прелестны? Взгляните, какие мельчайшие детали, какая изысканная роспись!
Пожилой джентльмен похлопал себя по карману:
– Боюсь, я оставил дома очки.
– Не беда, сэр! Сейчас я принесу вам лупу.
Симс скользнул к своей конторке, вернулся с лупой и с вежливым поклоном протянул ее сэру Уильяму.
– Это то, что нужно! – обрадовался тот, приглядевшись. – Подобную статуэтку мы видели у наших знакомых, и мою племянницу восхитило, насколько искусно она сделана. Ткань, кружева выглядят совершенно как настоящие!
– Отчасти так и есть, – прожурчал антиквар. – Такой эффект достигается в процессе изготовления. Мастера погружают настоящее текстильное кружево в раствор фарфора, прикрепляют к статуэтке и придают ему нужную форму – какую только позволяет их фантазия и умение. Затем фигурку обжигают в печи. Кружево сгорает, а вот фарфор, со всеми приданными ему складками, волнами и ажурным узором – остается. В этом сложном процессе очень большое значение имеет и качество фарфора, и температура обжига. Разумеется, у каждого мастера есть свой собственный секрет, который хранится в тайне.
Симс принялся расхваливать одну статуэтку за другой. Сэр Уильям смотрел, слушал, кивал и наконец пробормотал:
– Что ж, заслушав показания сторон и оценив в совокупности все представленные суду доказательства…
Он тут же пожалел о вырвавшихся у него словах, потому что торговец взглянул на него пристально и осторожно спросил:
– Вы не бывали у меня ранее, сэр? Мне кажется, я вас уже видел.
– Разумеется, видели, – усмехнулся сэр Уильям как можно более непринужденно. Он от души понадеялся, что в связи с отсутствием на нем сейчас судейского парика и очков Симс не вспомнит, где именно он его видел. – Таких, как я, в Лондоне тысячи. Я чуть ли не каждому встречному напоминаю его любимого дядюшку, которого он давно не видел. Порой, знаете ли, до смешного доходит…
Он поспешил переключить внимание торговца на одну из статуэток.
– Прекрасный выбор, сэр! – горячо одобрил тот. – На какой адрес вам ее доставить? Или вы предпочтете забрать ее сейчас?
– Предпочту забрать сейчас.
– Я вам ее упакую.
Сэр Уильям посторонился, и Симс с величайшей осторожностью вытащил фигурку из витрины, аккуратно поместил ее в коробку и заполнил свободное пространство тонкой мятой бумагой. Сэр Уильям расплатился, и торговец проводил его на улицу к кэбу, подождал, когда пожилой джентльмен усядется, и протянул ему коробку.
– Буду рад видеть вас снова, сэр, – сказал антиквар на прощанье.
– Я тоже, – отозвался сэр Уильям и добавил про себя: «Только в другом месте».
Констебль Лейтон дожидался инспектора Найта, сидя в кабинете за его столом. При появлении законного хозяина он покраснел и вскочил с грохотом, уступая место, но инспектор лишь устало махнул рукой, рухнул на стул напротив и пожаловался: