Остров на всю жизнь. Воспоминания детства. Олерон во время нацистской оккупации – Ольга Андреева-Карлайл

Русские – скитальцы нашей эпохи. Все мы мечтаем вернуться на тот остров, залитый солнцем.Три Ольги: бабушка, мама, дочь. Бабушка вдова министра сельского хозяйства во Временном правительстве; мама – жена поэта Вадима Андреева; дочь – внучка писателя Леонида Андреева и племянница Даниила Андреева. Первая волна русской эмиграции. Большая шумная, многообразно одаренная семья: две умницы красавицы тетушки с мужьями, двоюродные братья и сестры, мама, папа, родной брат.Читать мемуары Ольги Андреевой-Карлайл, я стала бы из-за одного того, что она племянница человека, который написал «Розу Мира», хотя в этой книге его не будет. Брошенный отцом, который обвинил младенца в смерти любимой жены, умершей через несколько дней после его рождения, воспитывался в доме бабушки с дедом. А когда бабушка, умерла, заразившись от него скарлатиной, пытался покончить с собой. Ребенок шести лет. Какая тяжесть самообвинений. И вся-то его жизнь будет такой, воплощенное горе-злосчастие, и он напишет свою светозарную книгу.Но это относится к холодной России, в благодатной Франции все иначе, и хлеб эмиграции к тридцатому году – времени рождения маленькой Оли, уже не так горек. Бабушка пишет, переводит, рисует для модного дома Lanvin, позже старшие дочери Ольга и Наталья тоже станут там рисовальщицами, папа и дядья работают, богатства нет, но есть относительный достаток. В их квартире бывает весь цвет эмиграции: Бунин, Замятин, Ремизов, а влияние бабушки уже таково, что она в состоянии помочь с визами Марине Цветаевой и всей семье Эфронов, которым на первое время в Париже предоставит гостеприимство. И вот, летом тридцать девятого семья едет в отпуск на остров Олерон в Аквитании. Здесь их застанет начало Второй Мировой, здесь они проведут следующие пять лет, а маленькая Оля превратится из девочки в девушку, влюбится впервые в жизни, поучаствует вместе с отцом в работе Сопротивления, которое даже называется в этой стране вина Арманьяком.Голодать не будут, на этих французских островах в Атлантике тяготы оккупации не были слишком жесткими. Но о тучных годах надолго забудут. Кормиться станут от огородов, которые рафинированный Вадим Леонидович Андреев разобьет на самых бросовых клочках земли, которые местные крестьяне дадут их парижанину в аренду за треть урожая, какой удастся собрать. И да, он сумеет добиться уважения этих людей, когда его помидоры окажутся самыми ранними и сладкими.Хозяйство, куры, кролики. Костюмированные балы и литературные вечера, угощением на которых будет травяной чай, но стихи русских и французских поэтов в импровизированном переводе с одного на другой языки – стихи станут читаться. Будут разговоры о литературе, и философии. Да, вот так, бывает и так!Книга написана прекрасным языком. Эта мемуарная проза читается увлекательно как приключенческий роман, где находится место опасностям, интригам, тайным врагам и неожиданным спасению, счастью в несчастье, патриотизму и принятию как данности, что кто из нас на палубе большой не падал, не блевал и не ругался? И бесконечной красоте мира, озаренного взаимной любовью близких не только по крови, но и по духу, людей.

Ах, как сладко добавить фантазии и кокетства в историческую правду, чтобы заострилось, заколосилось, заёкало сердечко доверчивого читателя. Ольга Андреева-Карлайл написала на двух языках книгу, которая на третьем сошлась в заголовке «Остров на всю жизнь. Воспоминания детства. Олерон во время нацистской оккупации» в переводе Любови Шендеровой-Фок.Судьба семьи эмигрантов, да не простых, а потомков легендарного Леонида Андреева, это настоящий блокбастер во французской деревушке. Пастораль и шпионский боевик, калейдоскоп характеров и недетский взгляд маленькой и едкой девочки на мировую историю.Почему столько ехидства? Андреева-Карлайл унаследовала блестящий литературный талант, заметный даже по переводу. Перед нами действительно увлекательная повесть, художественно самобытная, хоть и по мемуарному долгу мы должны доверять каждой отчетливой и искристой детали, которую подносит в выверенных строках рассказчица. Вот потому, прежде чем сжимать кулаки от негодования, читая о несправедливостях, которые свалились на героев книги, нужно определить степень фантазии.Ведь автор писала мемуары уже в иной исторической и политической реальности. И ей важно было рассказать о тоске по России, захваченной большевиками. Противопоставить потомственное благородство безродным и жестоким варварам. Правда, радость от нападения Германии на СССР (ведь режим мог бы быть сметен!), быстро сменяется тревогой под давлением событий, которые разворачивались непосредственно на Олероне.А что там было? Там была жизнь, полная тревог рядом с нацистами, которые заставляли местных работать на себя. Сковывали свободу заповедного места, где живут такие прекрасные патриархальные люди, где у малышей и подростков было детство, наполненное милыми ритуалами и радостью. А затем на смену уюту пришел бунтарский авантюризм, сопротивление, адреналин под воздействием постоянной опасности.Автор увлекательно создает атмосферу, где на первый план, конечно, выходят характеры. Искусная интрига с Кларой, которая мучит семейство героини, сотрудничает с нацистами и до последнего вздоха мстит своим обидчикам и соперникам, захватывает воображение.Вообще, у Андреевой-Карлайл нет прозы жизни. Все прекрасным образом поэтизировано, рассчитано на эмоции, сочувствие и праведный гнев против маячащих на горизонте плохих людей. Есть попытка поставить нравственные вопросы, особенно связанные с пленными «русскими», которые оказываются почти зашифрованными бойцами РОА. Почему они носят нацистскую форму? Ответ находится не в смутно прописанных метаниях, а в историческом комментарии.Весь роман в результате не о времени, не о подлинных событиях, а поиске покоя и благородства на фоне осыпающегося мира. О вере в семью, где нет места ошибкам. О роде, способном противостоять урагану истории.

Читательская черная полоса прервалась, мне наконец-то попалось что-то стоящее. Поэтому советую всем мемуары Ольги Андреевой-Карлайл о жизни на острове Олерон во время немецкой оккупации. Ольга Андреева происходит сразу из двух семей, оставивших заметный след в русской истории. Ее дед – известный писатель Леонид Андреев, ее дядя – автор «Розы мира» Даниил Андреев, ее бабушка – супруга Виктора Чернова, автора аграрной программы партии эсеров. В общем, самые что ни на есть сливки общества. Разумеется, с большевиками этим сливкам было не по пути, поэтому родилась Ольга Андреева в 1930 году в Париже. Жила семья небогато, но интересно – до войны к Андреевым захаживали визитеры уровня Исаака Бабеля, а Марина Цветаева как-то загостилась на полгода. Да и как сказать «небогато»: по французским меркам, может, так и есть, но начинается книга с того, что Оля с мамой едут отдыхать на курорт, и я почему-то сомневаюсь, что в той же Советской России у семьи рядового сотрудника шинного завода вообще была такая опция. Отпуск у семьи Андреевых немного затянулся, потому что на Олерон они выехали в сентябре 1939-го. Справедливо опасаясь, что Париж будет захвачен, семья предпочла остаться на острове, а в скором времени к ней смог присоединиться и отец. Отсюда и начинается рассказ об оккупации, увиденной глазами 10-14-летней девочки. Рассказ максимально качественный – книжка вроде бы получилась небольшой, но охват тем впечатляет. Тут и про недолгое обучение во французской школе, где Ольга спровоцировала модную революцию в виде массового отказа от громоздких нижних юбок; и про приход немцев, а также про раздел общества на патриотов и тех, кто «с этими немцами вполне можно иметь дело»; и про сбор винограда; и про местную ячейку Сопротивления с интересным названием «Арманьяк»; и про строительство немцами Атлантического Вала; а также, конечно, про предательницу Клару (другие члены семьи позже писали, что Клара была вполне ничего и Ольга просто как-то изначально ее невзлюбила). Есть даже уместные краеведческие экскурсы в историю Олерона – например, мы узнаем, что «Олеронские свитки» Алиеноры Аквитанской были первым в истории Европы документом, регламентировавшим морскую торговлю. Читается здорово, а еще очень интересно сопоставлять реалии олеронской оккупации с тем, что происходило во время войны на наших землях. Тут, конечно, неизбежна горькая ирония – для Оли Андреевой и ее семьи одним из проявлений ужасов войны является, например, пропажа любимых пирожных из кондитерской и тот факт, что паром перестает ходить по расписанию, а уж введение немцами комендантского часа рассматривается как какое-то беспрецедентное насилие над личностью. О том, как Вторая мировая выглядела на самом деле, олеронцы прочитают только после изгнания вермахта. 5/5