Ольга Суханова
Камнеломка. Рассказы и повесть

Тень крыла

– Если что, ты всегда можешь вернуться.

За окном шел на посадку самолет. Все-таки это красиво – офис в аэропорту с видом на летное поле.

– Черт, Калинина! – вспылил вдруг начальник. Бывший начальник. – У нас, между прочим, не принято брать людей на работу второй раз. Хотя почти все ушедшие потом просятся. И ты – первый сотрудник за десять лет, кого я готов без колебаний взять обратно! А ты пялишься в окно.

– Спасибо. Отдайте мне, пожалуйста, трудовую.

Самолет за окном коснулся полосы и покатился, тень от крыла заскользила по земле, словно перечеркивая что-то.

– Да черт с тобой, держи! – трудовая книжка полетела на стол.

– Спасибо.

– Нина, точно все в порядке? Может, просто отпуск нужен? Или там… премия?

– Все в порядке, спасибо. Просто хочу сменить работу. Я могу идти?

– Да катись ты! – рыкнул в ответ уже бывший начальник, но тут же добавил, – ты меня поняла?

– Поняла. Я правда очень это ценю. Счастливо!

Добытая трудовая книжка отправилась в сумку, к паспорту и кошельку.

Если бы в начале марта кто-нибудь сказал Нине, что в последний день месяца она выйдет из офиса с трудовой книжкой в руках, уволившись по собственному желанию, – Нина покрутила бы пальцем у виска. Тогда, в начале марта, она удивлялась ранней весне – и весело шла с работы домой, радуясь пятничному вечеру и стараясь не поскользнуться на своих неизменных высоких каблуках, потому что все уже таяло, и дорога была не дорога, а сплошной каток.

– Ай, молодая-красивая, дай погадаю, всю правду скажу, – окликнула ее у метро горластая цыганка со стаканчиком мелочи в руке.

– Не, спасибо, не надо.

Нина весело улыбнулась в ответ, как обычно, и чуть ускорила шаг, чтобы побыстрее пройти мимо стайки цыганских детей, – но гадалка вдруг замерла, а потом решительно взяла ее за руку, и Нина отчего-то не посмела вырваться.

– Ну-ка стой, девочка.

– Денег у меня с собой нет, – отрезала Нина.

– Денег я сама кому хошь могу дать, – беззлобно отозвалась цыганка. – Стой, девочка, дай руку.

Нина с усмешкой протянула ладонь.

– Ну, рассказывайте.

– Думаешь, врать буду? Дурочка. Ты сама с собой для начала разберись… чего ищешь-то? Мужчины липнут, а любишь ты все равно одного, другого, кого сама же и отпустила по дурости, —так? Давно любишь, – гадалка, прищурившись, посмотрела на руку, – треть жизни, да?

– Да, – вдруг серьезно согласилась Нина.

Десять лет из двадцати девяти – это и правда почти треть.

– Что ж вы так, – покачала головой цыганка, – вот же, шли же вместе пути… Ладно, не рассказывай, все бывает, что уж теперь. Пути у вас теперь разные и жизнь – разная. А вот смерть…

– Что? – встрепенулась девушка.

– Смерть у вас… да тут сам черт ногу сломит, – гадалка посмотрела на нее, потом почти приказала, – покажи-ка вторую руку. О как!

– Да что там такое? – не выдержала Нина.

– Смерть кому-то из вас приготовлена внезапная, но быстрая.

– О господи, – выдохнула девушка. – Какая?

– Авиакатастрофа, – спокойно сказала цыганка. – Я могу, конечно, рассказать про нежданный удар судьбы-злодейки, про небо высокое и беду в дальней дороге, но, по большому счету, вариант тут только один, и я его четко вижу.

– Понятно. Кому?

– А вот этого-то, девочка, я и не вижу. И никто не увидит, раз я не вижу. Кому-то из вас двоих. Одному. Так бывает, – ответила она на недоуменный взгляд Нины, – так иногда бывает, судьба путается, да вы же ее сами и спутали – шли ваши дороги вместе, какого черта вам надо было расходиться? А сейчас и не поймешь, чья она из вас, смерть-то.

– И что мне теперь делать? – тихо прошептала Нина. Самой себе, не гадалке, но вслух.

– Что-что, дурочка. На самолетах не летай. Машин, поездов, пароходов можешь не бояться, – цыганка еще раз скользнула взглядом по ее лицу, потом по обеим ладоням. – Я б тебе сказала, вам обоим бы сказала, что не надо никогда спорить с судьбой, но теперь уже поздно. Теперь тебе осталось только от этой судьбы уворачиваться. Авось и увернешься.

– Спасибо.

– Не благодари, дурочка. И в сумку свою не лезь, нет у тебя денег, только на маршрутку до конца месяца, на кошачий корм да на набойки новые.

Нина не нашлась, что ответить.

Она успела поймать кофе в тот самый момент, когда темная пена уже готова была хлынуть из турки на свежевымытую плиту. Она вообще всегда и везде успевала. Сейчас тоже надо успеть – вариантов нет.

Собраться на работу – двадцать минут. Маршрутка еле тащилась по напрочь забитому Ленинградскому шоссе, пассажиры начинали нервничать, Нина не дергалась – она ездила издалека и поэтому всегда выбиралась на работу с хорошим запасом времени. И в пробке можно было просто смотреть в окно и думать.

Одна случайная цыганка у метро ничего не значит. Ничего.

Три разные гадалки в разных концах города – это уже почти наверняка.

Поверишь тут во что угодно, когда три совершенно разных человека разными словами говорят тебе одно и то же.

Она потеряла целых два дня времени. Точнее, она потратила два выходных, чтобы убедиться.

Маршрутка, выбравшись из пробки, протиснулась к Международному шоссе. Нина вынула из кармана мобильный телефон, нашла там полученное несколько лет назад сообщение, которое почему-то хранила до сих пор. Единственное за десять лет, вообще единственное, – после взрыва в московском метро. «Нина, добрый день! Надеюсь, с тобой все в порядке?». Холодные, сдержанные слова. Не заполошное «Нинка, чучело, ты цела?!.», как он мог бы написать, если бы…

Так, стоп, никаких «если бы».

И теперь точно решила, что делать.

В рабочей почте за выходные скопился настоящий бардак. Как всегда.

«Нина, привет, наш невозвратный Франкфурт можно выписывать, деньги у меня…»

«Уважаемая Нина Николаевна, просим Вас рассмотреть возможность предоставления группового тарифа по маршруту…»

«Ниночка, спасайте! Я прощелкала тайм-лимит на наши билеты! Они теперь что, слетели, да, совсем?!.»

Скайп, как ни странно, с утра молчал. Рано еще, начало десятого, еще не все пришли на работу. Нина быстро кликнула по нужному имени, набрала в окошке сообщение. Хорошо, что у нее много знакомых в этой отрасли.

На мгновение она задержала руку над клавишей, прежде чем отправить текст.

– Стас, привет! Ты уже с утра на месте? Есть минутка?

Скайп тут же замигал в ответ.

– Для тебя, богиня, всегда есть!

– Я с дурацким вопросом.

– Валяй.

Нина собралась с духом и быстро отколотила:

– Есть у меня знакомая. Хочет стать стюардессой, вот накрыло ее, хочет и все. Подскажешь, куда ей, что ей? Есть ли вообще шансы?

– Девочка-то хорошая?

– Девочка-то ничего, только возраст там – под тридцать уже. Ей не светит?

– Почему, нормально. Если девочка нормальная.

– Да вроде ничего, – быстро повторила Нина.

– Английский хоть есть?

– И немецкий тоже.

– Сейчас как раз у «Аэрофлота» набор, пусть попробует.

– Попробует. Только она вообще-то на бизнес-авиацию нацелилась. Не хочет на большие самолеты с кучей пассажиров.

– Скромная у тебя девочка.

– Угу, не отнять. Но и в «Аэрофлот» она рыпнется, для начала-то.

– Контакты прислать, чтоб ты не искала?

– Ага, спасибо. А по времени примерно сколько будет это все?

– Что все?

– Ну я не знаю, что там у них – курсы, а потом же, наверное, медкомиссия? Короче, когда она полетит?

– Ну ты прям так сразу… Месяца три – это как минимум. И то, если у нее все везде с ходу сложится.

– Ага, спасибо, – повторила Нина и быстро добавила: – У этой – сложится.

Три месяца… Она отвернулась от рабочего компьютера, щелкнула выключателем чайника. Три месяца. И она даже не знает, где он сейчас работает, что с ним, связана ли его работа с разъездами и перелетами.

У нее, конечно, есть немного денег, она копила на отпуск. Хватит на билет. Даже и на два.

Но не на три месяца полетов.

Открыв чистый лист, Нина быстро стала набирать резюме.

На мгновение у нее замерло сердце. Тот же рост, чуть ниже среднего, та же тонкая фигура, осанка, те же светло-русые волосы. Мужчина с места 16D повернулся, закидывая сумку наверх, и Нина выдохнула. Нет. Конечно, нет. Как она вообще могла ошибиться?

Постоянный кошмар – что он вдруг окажется на ее рейсе – снова прошел стороной. Или отступил на время.

Они не виделись, наверное, лет восемь. Нет, побольше. Но Нина бы узнала.

А то, что пассажир на первый взгляд показался похожим, – так мало ли в этом мире невысоких, худощавых и русоволосых.

Он уткнулся в монитор, почти не замечая ничего рядом, – пассажиры вокруг только-только рассаживались, до взлета еще есть время, и он успеет немного поработать, пока не попросят выключить компьютер.

– Sorry, switch off your notebook, please.

– Вера?! – выдохнул он, перебивая стюардессу, но тут же осекся. – I’m sorry…

– Ничего, – она перешла на русский. – Пожалуйста, выключите ноутбук, мы готовимся к взлету.

– Хорошо.

Неужели она? Нет, быть не может, не она, конечно. Просто слишком, слишком похожа, – тонкий нос, высокие скулы, вьющиеся смоляные пряди и брови вразлет.

Он мог, давно уже научился, подолгу о ней не думать. Неделями. Да что там неделями – месяцами. Пока случайно что-то не напоминало – похожий силуэт в толпе, или чей-то легкий и светлый голос, или вот, как сейчас, – эта стюардесса. Могла ли у Веры быть сестра примерно одних с ней лет? Да нет, он бы знал.

Лучше бы тогда, в детстве, его сразу выгнали с хора. Но Петр Николаевич – пожилой школьный учитель музыки – разрешил ему остаться и ходить дальше, – и только раз, приблизившись, неслышно для других произнес:

– Ты, Витя, не пой… ты просто рот раскрывай, но не пой, договорились?

И Витя не пел – но ходил на все занятия, и раскрывал рот, и смотрел на Веру.

А потом, ко Дню Победы, они разучивали на хоре песню про бухенвальдский набат. И тогда Петр Николаевич, чтобы ребята лучше поняли слова и выразительнее пели, рассказал им о том, о чем почему-то не рассказывала учительница истории, – о концлагерях, о газовых камерах и страшных печах.

С того дня Вера стала ему представляться в огне – словно только он один и мог уберечь. А его дошкольная малышовая мечта стать пожарным вдруг проснулась снова – и он уже точно знал, что да, вырастет и станет.

Пожарным Виктор так и не стал. А с Верой не виделся с выпускного, да и на выпускном они не сказали друг другу почти ни слова. Он напропалую приглашал танцевать всех других девчонок из класса и не подходил к ней, – назло, специально, чтобы не воображала, – и тогда Вера сама пригласила его на вальс, но не сказала ничего, только заглядывала в глаза. А потом – не виделись, не получилось. Всем другим, всем кому угодно, кому она была не нужна, – им она постоянно попадалась навстречу: кто-то наталкивался на нее на автобусной остановке, в магазине, на почте, кто-то случайно подвозил до города, кто-то вообще встретил ее в отпуске на далеком пляже, – и только Виктору она не встретилась ни разу. Так все и забылось – и сама Вера, и его странные детские кошмары, в которых ее охватывало пламя. На редких встречах одноклассников она ни разу не появилась – Виктор лишь слышал краем уха, что Вера, как и мечтала, поступила в сельхозакадемию в Москве. Ну да, ну да, она всегда любила возиться со всякой рассадой, у нее первой зацветали крокусы и примула возле крыльца, и смородиновые кусты за ее калиткой казались гуще и наряднее, чем у остальных.

Он захлопнул ноутбук, но убирать в сумку не стал – лететь долго, и, когда наберут высоту, все равно снова доставать и включать. Стюардесса, та самая, с бровями вразлет и мягкими черными локонами, стоя в проходе, рассказывала про спасательный жилет, лампочку и свисток. Несколько раз она словно полоснула Виктора взглядом.

Он не мог ее просто так отпустить.

В маршрутку от аэропорта до метро было не вбиться – Нина уже пропустила две. Час пик, много только что прилетевших рейсов.

– Нина?

Кто-то ее окликнул – она от неожиданности чуть не выпустила ручку своей дорожной сумки. Обернулась на голос, вздрогнула, не веря своим глазам.

– Степка?!. Ой… простите, пожалуйста, – Нина прикусила язык, узнав пассажира, что летел несколько дней назад на ее рейсе.

– Это вы меня простите, – улыбнулся он. – Вы меня, конечно, не помните. Я летел у вас в самолете в пятницу, из Мюнхена.

– Помню, – вдруг призналась она.

– Да?

– Да.

– Я должен был вас найти. Вы… вы в город сейчас?

Нина молча кивнула.

– Я могу вас подвезти.

– Спасибо, – согласилась она. – Вы только хоть скажите, как вас зовут?

– Виктор.

Нина не отозвалась, просто молча направилась за ним следом. Как ее сумка оказалась в руках у Виктора, она даже не поняла. Она старалась не смотреть на него – так, со спины, он был еще больше похож. Быстрая легкая походка, четкие движения…

Виктор звякнул ключами, и стоявшая на забитой парковке «мазда» подмигнула в ответ. Когда машина тронулась, Нина заметила висевшую под лобовым стеклом фигурку – двух разноцветных рыбок, словно сплетенных в кольцо.

– Я по гороскопу – Рыбы, – сказал Виктор, перехватив взгляд Нины.

– Как, и вы?.. – почти вскрикнула она.

– А кто еще? – спокойно отозвался он, выруливая со стоянки.

– Да так, – растерялась Нина. – Знакомый.

– А-а. Куда ехать?

– Не повезло вам со мной – на другой край Москвы, в Бирюлево.

– Бирюлево так Бирюлево. А повезло или нет – посмотрим.

Так, в полутьме, в салоне машины, она была еще больше похожа на Веру. Только руки совсем другие – у Веры, которая вечно копалась в земле, занималась с рассадой, рыхлила-поливала, – у нее всегда были коротко, под корень, подрезанные ногти, без всякого лака. А у этой девушки… как же ее, Нина, да, Нина, – неброский, но очень аккуратный маникюр.

«Мазда» проталкивалась сквозь вечерние московские пробки, Виктор молчал, Нина тоже. Она не стала ни о чем расспрашивать – похоже, просто приняла как факт, что ее искал, и нашел, и встретил с самолета кто-то совершенно незнакомый. С такой-то внешностью, наверное, давно привыкла. Он молча вел машину, Нина ничего не говорила, но от этого молчания не было никакой неловкости. Только у самой развязки на Бирюлево Виктор обернулся к девушке:

– Куда сейчас?

– Липецкая улица. Знаете?

– Нет.

– Налево и прямо. Здесь уже совсем рядом. Вон за той остановкой – направо, вот куда маршрутка свернула. Вот тот длинный дом, да. Спасибо, – Нина покосилась на него и осторожно улыбнулась, словно приглашая.

В лифте он снова вдруг подумал про Веру, но как-то совсем вскользь, даже уже не удивляясь тому, как Нина на нее похожа. Дурацкая школьная история, детские кошмары, в которых ему виделись Вера и огонь, и странная мысль, что только он каким-то непонятным образом может ее сберечь, – все это оказалось сейчас смешным и таким глупым, что ему даже стало стыдно, хотя никто и никогда не знал про эти его детские измышления.

Лифт с лязгом остановился, двери разъехались, Нина полезла в сумку за ключами.

Сна не было ни в одном глазу, да и ладно бы – все равно ни завтра, ни послезавтра у нее нет рейса.

Нина тихонько, чтобы не разбудить Виктора, потянулась к подоконнику, нащупала телефон. Хорошо, что у нее отключен звук клавиатуры, и глянуть, который час, можно совсем-совсем неслышно. Без двадцати четыре. Нина повертела в руке телефон. Экранчик угас, она снова его подсветила, нашла старое сообщение – одно-единственное за много лет, да и то написанное наверняка из вежливости – и, чуть помедлив, удалила. Так же осторожно, почти не дыша, Нина вернула телефон на место, зарылась в одеяло – и сама не заметила, как уснула.

Она проснулась позже обычного, хотя всегда была ранним жаворонком. Вздрогнула – на кухне кто-то был! – но тут же, вспомнив, улыбнулась, потом выбралась из-под одеяла и вышла на кухню – без всякой неловкости первого совместного утра. Так, словно уже давным-давно вместе.

На кухне пахло чуть пригоревшими тостами, полуслышно бубнил маленький телевизор.

– Доброе утро.

– Привет, – Виктор, карауливший у плиты турку, обернулся через плечо. – Ты что по утрам пьешь – чай или кофе?

Нина опустилась на табуретку, кивнула в сторону телевизора:

– Что-то интересное?

– Да ну, одни происшествия, – он скривился. – В Москве налет на ювелирный магазин, пострадали охранники. В области легкомоторный самолет рухнул на дачный участок, был пожар, погиб пилот и работавшая в теплице девушка. В Питере…

– Да черт бы с Питером, – отмахнулась она. – Я тогда выключу, а?

– Ага. Так чай или кофе?

– Кофе, – отозвалась Нина.

Она посмотрела за окно – почему-то вспомнилась прежняя работа, офис с видом на летное поле, скользящий по земле самолет и перечеркивающая все тень крыла. Нина улыбнулась, принимая из рук Виктора чашку, и сказала:

– Кстати, турку теперь надо будет новую купить. Большую.

Принцесса декабря
рождественская сказка

В сумке запел телефон, и Лариса вытащила трубку почти сразу – не замерев, не испугавшись, впервые за последние дни не вздрогнув от звонка.

– Але? – легко спросила она.

– Думаешь, ушла? – усмехнулись в ответ.

Лариса замерла с трубкой в руке, не решаясь даже оглянуться.

– Ушла она, умная, – снова хмыкнул в телефоне чужой голос. – Никуда ты не уйдешь, пора бы уже понять.

– Вы… – выдохнула Лариса, – вы врете!

– Да ну? – в трубке засмеялись. – Ты еще не поняла, девочка? Тебе никуда не уйти. Думаешь, мы тебя потеряли? – голос снова усмехнулся. – Ты полчаса как сошла с парома и теперь стоишь на пристани. Перед тобой – ратуша, за спиной – причал и лодки, справа – крепость, слева – набережная. На тебе синие джинсы, голубые сапоги, голубая куртка, на шее синий шарф, на левом плече – синяя сумка. Чемодан-то некогда было собирать, да? – снова засмеялись в трубке.

Лариса слушала, как завороженная, и не могла ни слова сказать в ответ.

– Ты ведь знаешь, что я тебе должен предложить, да?

– А вы знаете, что я вам отвечу, – наконец отозвалась она. – Катитесь к черту!

Она нажала отбой и кинула телефон обратно в сумку, помедлила секунду-другую и, резко развернувшись, быстрым шагом направилась в сторону от набережной – к центральной улице, туда, где были самые модные магазины города. Огромный торговый центр между вокзалом и автостанцией – несколько этажей одежды, украшений, обуви и всего-всего прочего. То, что ей сейчас надо.

Сначала – чашку кофе в одной из забегаловок внизу. Три минуты ничего не решат, а голова, может, начнет работать четче. Три минуты на кофе, полчаса – на магазины, еще несколько минут – на то, чтобы быстро переодеться.

Когда Лариса вышла из торгового центра, вместо потрепанных джинсов и скромной голубой куртки она была одета в яркий желто-оранжевый жакет и очень короткую оранжевую юбку. В вырезе жакета мелькала идиотская салатовая блузка, на ногах были ярко-салатовые колготки.

Сумка на плече, куда девушка запихнула прежнюю одежду, стала заметно больше и тяжелее, но Лариса словно не замечала этой тяжести. Она шла своим обычным легким и быстрым шагом по центральной улице, чуть вверх от вокзала, – и через несколько минут остановилась у старинного здания. Роскошный серый каменный дом с башенкой на крыше – один из лучших отелей города. Выдохнув, Лариса вскинула голову, ворвалась в стеклянную дверь и бросилась к стойке администратора. Дверь громко хлопнула за спиною.

– Меня чуть не ударило вашей идиотской дверью! – с порога сообщила Лариса сотруднице отеля.

– Добрый день, – сдержанно и приветливо ответила та. – Я могу чем-то помочь?

– Ну конечно! – кивнула Лариса. – Вы думаете, я просто так зашла на вас посмотреть? Я заказывала у вас номер.

– Ваше имя?

– Лариса Лаврецкая.

– Минутку, – улыбнулась девушка. Она быстро застучала по клавиатуре и через мгновение чуть нахмурилась. – Извините, но у нас нет вашей брони. Вы не могли ошибиться?

– Я?!. – взвилась Лариса. – Вы вообще понимаете, что вы говорите? Вы потеряли мою бронь, а я, значит, ошиблась?!.

– Не беспокойтесь, у нас есть свободные номера, мы вас обязательно поселим, – снова улыбнулась сотрудница. Лариса позавидовала ее выдержке. Девушка протянула ей бланк:

– Заполните, пожалуйста.

– Сколько стоит номер? – сквозь зубы пробормотала Лариса.

– Две тысячи четыреста за ночь. Это с завтраком.

– И за две с половиной тысячи я должна сама заполнять этот бред?!. – она швырнула листок обратно девушке. – Сумасшедший дом, а не гостиница! Придется остановиться не у вас, а в «Континентале»!

Лариса вылетела из гостиничного холла на улицу, хлопнув дверью так, что прохожие обернулись. «Прости меня, пожалуйста, – мысленно обратилась она к девушке-администратору. – Прости, ты забудешь меня, придурочную девицу, через пару дней… а меня могут просто убить».

На привокзальной площади она остановилась, словно раздумывая, куда идти, но тут из-за поворота звякнул трамвай, и Лариса, даже не глядя на номер маршрута, бросилась к остановке, вошла в полупустой трамвай и уселась возле окна. Отсюда, из самого центра города, трамвай куда бы ни шел – все равно на одну из окраин. Что ж, пусть окраина.

– Интересно, что вас заставило так одеться? – услышала вдруг она.

Лариса подняла голову и только теперь заметила, что прямо напротив нее сидит незнакомый мужчина – ничем не приметный, в совершенно обычных джинсах и неброской куртке.

Ничего особенного. Совсем ничего.

И нечего вздрагивать на ровном месте.

Она секунду помедлила, собираясь с силами.

– Простите?

– Только не говорите, что вы всегда так ходите.

– Вы… нет, вы уверены, что вас касается моя манера одеваться?

– Нет, – он улыбнулся легкой, почти неуловимой улыбкой. – Нет, не уверен. Просто – зацепило.

– Ну вот и отцепитесь, – беззлобно ответила Лариса.

– Это вряд ли. Вы очень красивая. И очень боитесь.

– Я? – вскинулась она. – Чего это я боюсь?

– Ну откуда ж я знаю, чего. Но – боитесь, – он взглянул на Ларису почти в упор.

У него были серые глаза, очень спокойный и уверенный взгляд. Ларисе стало не по себе.

– Что… что вам нужно? – тихо спросила она.

– Не знаю, – он снова улыбнулся – как-то растерянно. – Наверное, хотя бы познакомиться для начала?

Лариса отвернулась к окну, не отвечая. Он… глупо, конечно, но он ей нравился. Очень. Первый встречный из трамвая не должен так нравиться.

– Вы не хотите сказать, как вас зовут?

– Нет.

– Ну… ну и ладно. Тогда и я не скажу.

Он отвернулся к стеклу, старательно глядя в окно, а не на Ларису, и замолчал. Так прошло несколько минут, и девушка уже успела почти успокоиться, как вдруг попутчик снова обернулся к ней:

– Вы не знаете, куда ехать?

– Почему?! – Лариса вздрогнула.

Она действительно не знала, куда она едет и куда идет трамвай.

– Потому что мы пошли на второй круг.

– Да? – растерялась она.

– Да.

Лариса не ответила. Ей снова стало страшно, и мысли вернулись на четыре дня назад, – тогда все в ее жизни было привычно, спокойно и размеренно.

Она возвращалась вечером с работы. Ленинградка, обычно в это время забитая намертво, была пуста, несмотря на предновогодние дни, и Лариса долетела до своей Сходни за двадцать минут. Она уже подъезжала к дому, выискивая свободное место, когда в сумке тихо запел телефон.

– Да? – отозвалась она, быстро нашарив трубку.

Номер звонившего не определился.

– Лариса Алексеевна? – негромко, но очень четко обратился к ней незнакомый голос.

– Да.

– Хочу сообщить вам, что вы назначены принцессой. На декабрь.

– Что? – удивилась она.

– Вы назначены декабрьской принцессой. Я, видите ли, звоню вам по поручению дракона. Это такая традиция – у дракона каждый месяц должна быть новая принцесса.

– Вы пьяны, что ли? – растерялась Лариса.

– Не перебивайте. В ваших же интересах меня сейчас выслушать. Мы только один раз называем принцессам условия охоты. Поэтому запоминайте.

– Охоты?..

– Да, Лариса Алексеевна, охоты. Дракон будет на вас охотиться. Принцесса не должна достаться просто так, она должна быть добычей, и нелегкой добычей. На декабрь мы выбрали вас. Из множества, смею заметить, кандидаток. И дело не только во внешности, хотя, конечно, невысокие брюнетки – слабость нашего дракона. Но главное – на вас будет интересно охотиться.

– Что… что вы несете?

– Слушайте, Лариса Алексеевна, слушайте. Мы даем вам сутки на оценку обстоятельств, сутки с момента нашего разговора. В эти сутки вас никто не тронет. Дальше охота будет открыта. Дракон позволяет себе любые методы охоты. Вы также можете защищаться любыми методами. Охота продолжается до последнего часа декабря. Если вы продержитесь – вас оставят в покое и никогда больше не тронут.

– А если нет? – Лариса старалась говорить очень спокойно, но голос все же дрогнул.

– Поймав принцессу, дракон некоторое время забавляется с ней, потом убивает и оставляет. Ну, вы же наверняка сто раз видели в прессе страшилки про то, как находят жертв очередного маньяка? – голос в трубке усмехнулся. – Битцевского там, лосиноостровского?..

– Понятно, – еле выдохнула она в ответ. – И почему же именно я?

– Я уже сказал вам – вы выбраны на декабрь. Принцесса должна быть красивой, вы красивы.

– Ну, с этим в Москве нет проблем. Почему я все-таки?

– У вас нет родственников, вас никто не будет искать. Хотя, конечно, коллеги вас хватятся, но это неизбежно. Трудно найти в Москве принцессу, которую не хватился бы никто.

– Хорошо. Еще почему?

– С вами будет интересно.

– С чего вы взяли?

– Мы вас долго проверяли, Лариса Алексеевна. В критических ситуациях вы не теряетесь, а наоборот, собираетесь и быстро ищете варианты.

– И как же вы меня проверяли? – удивилась Лариса.

Она давно уже приткнулась в свободном уголке на парковке и теперь просто сидела в машине с заглушенным двигателем и выключенными фарами.

– Три дня назад – фура на кольцевой, вспомнили?

Так этот идиот-дальнобойщик, чуть ли не до полусмерти испугавший ее, просто проверял реакцию?!.

– Скотина! – не сдержалась Лариса.

– Прошу прощения, это наша работа. Еще паром на прошлой неделе, вспомнили?

Паром?!.

– Вы… вы с ума сошли.

– Это наша работа, – повторил голос. – Мы проверяли, как вы себя поведете во внезапной экстренной ситуации.

– Вы когда-нибудь меняли на ходу маршрут четырем автобусным группам? Вы представляете себе, что это такое?

– Вы отлично справились, – отозвался голос. – Мало кто так смог бы.

Лариса замолчала. Ей впервые с начала разговора стало по-настоящему страшно. Ну ладно, можно заплатить идиоту-дальнобойщику на здоровенной фуре, чтобы тот напугал девчонку на хлипкой раздолбанной восьмерке. Но устроить страшный шторм и изменить расписание паромов по Балтийскому морю?

– Так не бывает, – четко и медленно сказала она. Скорее самой себе, чем собеседнику.

– Все бывает, Лариса Алексеевна. Мое дело – вас предупредить. И не вздумайте ни к кому обращаться за помощью.

– Да кто ж мне поверит.

– И это тоже, – согласился голос из трубки. – Но мы подстраховались надежнее: любой, кому вы расскажете, – обречен. Хотя, может, у вас есть злейший враг, от которого вы хотите избавиться?

– Ага. Теперь есть. Дракон.

– Я вижу, вы все поняли. Что ж, сейчас двадцать восьмое декабря, двадцать один час и три минуты. Вы будете в безопасности до завтрашнего вечера, ровно до этого самого времени. Потом охота будет открыта.

Лариса скользнула взглядом по часам на приборной панели. Двадцать один ноль одна. Они отняли у нее две минуты. Гады.

Из трубки тянулись короткие гудки, она их не слышала. Так, деньги срочно снять с карты, подчистую, чтобы не приходилось потом светить карту в банкоматах. Симку в телефоне поменять. Дрейка куда-нибудь пристроить на неделю – только на неделю, а потом она сможет вернуться, если, конечно…

Так, стоп. Никаких если. Она вернется через неделю. И этот дракон еще пожалеет, что с ней связался.

Но сутки у нее еще есть. Лариса наконец выбралась из машины и быстро поднялась в квартиру. Дрейк с радостным мурчанием кинулся в ноги.

– Сейчас, сейчас дам поесть, – сказала она, хотя в кошачьей миске было полно корма.

Спокойно, только спокойно. Не дергаться, не нервничать, включить голову. Есть еще целые сутки. А дальше… Дальше нужно будет что-то делать. Не сидеть на месте, понятно. Сматываться. Черт, и денег совсем нет, как назло. И в бегах раньше не приходилось бывать. К счастью, конечно. И даже в теории неизвестно, как нужно себя вести, – Лариса никогда особо не любила детективные романы, и ей не доводилось читать, как нужно уходить от слежки и сбрасывать хвосты.

Что ж, придется самой.

Так, сварить кофе, погладить кота. И думать, думать. Самолет, наверное, отпадает, – быстро, но слишком уж просто, и слишком легко отследить. Если уж они смогли отменить два парома. Да, самолет отследить просто, аэропортов-то в Москве немного. А вот если рвануть куда-нибудь на машине? Рванула – и ищи ее, свищи. Куда уехала – на восток, на запад, на юг? Через Торфяновку выскользнула, или через Кандалакшу, или подалась через Брест, или и вовсе через Зилупе?

Как они ее будут искать? Они что, и правда могут следить везде и за всем? А как ее можно найти?

Заинтересовавшись, Лариса открыла поисковик и набрала там свое имя. Почему-то раньше ей никогда не приходило в голову сделать это, хотя бы и просто для забавы.

Первые несколько ссылок говорили о тезках и однофамилицах, потом вдруг Лариса увидела ссылку на известный отраслевой портал. «Как считает Лариса Лаврецкая, руководитель транспортного отдела компании „Болтик Сивэйз“, введение новых визовых правил никак не скажется на обычных туристах и не помешает планам россиян на новогодний отдых»… Тьфу, какая нудятина.

Хорошо, допустим, они действительно всесильны и видят весь интернет насквозь. Куда можно было бы податься с перепугу? Российская глубинка? Нет, вряд ли. Дальние края – тоже нет. Нужен большой, огромный город, где легко затеряться. Париж? Увидеть Париж и умереть? Тьфу. Сами мрите. Каир? Нет, как-то неочевидно, не подойдет для мгновенного истеричного решения. Стамбул? А вот Стамбул – очень даже да.

Она зашла на популярный туристический форум, с ходу создала логин kiska_lariska и набрала сообщение:

Кто был в Стамбуле, посоветуйте дешевый отель, удобства не важны, главное, чтоб в центре! Нужно срочно, хочу улететь завтра. Может, бывают горящие туры?

Потом Лариса набрала адрес одной из систем бронирования и, выбрав самый дешевый ночлег в Стамбуле – место в хостеле – забронировала его на свое реальное имя. Двенадцать долларов снимут с карты – пусть подавятся.

Она подумала, не заказать ли еще и билеты, но решила, что не надо переигрывать. Быстро взглянула на часы. Половина десятого, для звонка еще не поздно.

– Наташ, извини, что я так внезапно, но меня срочно в командировку посылают. Ты Дрейка не приютишь на неделю? В Стамбул. Ага, вот прямо под Новый год, все планы сорвали. Я его тогда сразу заберу, как вернусь, хорошо? Прямо первого или второго. Когда привезу? Да хоть сейчас, если вы не легли еще. Ага, спасибо, сейчас буду!

Так, кот пристроен. Оставалось решить главное – когда уезжать, прямо сейчас или завтра? Один день безопасности у нее все-таки есть. Да и ночное вождение – не самое приятное дело. И следить за машиной, наверное, труднее в плотном потоке, а не на пустом шоссе.