Ольга Алексеевна Ярошинская
Академия хаоса. Лабиринт стихий
Глава 1. Экзамен по практической магии
– Вы провалили экзамен по практической магии, – ректор скосил глаза на бумаги, – Арнелла Алетт.
Всем своим видом он выражал скуку и досаду от того, что вынужден заниматься нерадивой студенткой, чье имя даже не удосужился запомнить, а я сжимала руки в кулаки так, что ногти впивались в кожу.
Это конец. Меня отчислят, запечатают магию, а после немедленно выдадут замуж за какого-нибудь богатея, жаждущего заполучить в свой род вплетение магической крови. Остаток дней я проведу рожая и вышивая, и вспоминая, как меня с позором выперли из Академии Хаоса после первого же семестра.
– Дайте мне шанс, – попросила я, но тон получился требовательным.
Ректор слегка изогнул темную бровь, перебитую шрамом. Родерик Адалхард, заработавший в бою с тварями хаоса славу сильнейшего мага, наводил ужас на студентов одним только взглядом, а байки о его подвигах были поистине нескончаемы. Но здесь, в своем кабинете, он не выглядел таким уж грозным. Его темные, с проседью на висках, волосы взлохматились, белая рубашка за день немного примялась. Рукава он закатал до локтей, и я быстро отвела взгляд от крепких рук, покрытых шрамами, и уставилась на кабанью голову над камином, в котором тихо переливались алым бархатом угли. В свечах, расставленных в настенных канделябрах, плясали язычки пламени. Маг огня любит огонь. Ничего удивительного.
– Во мне есть хаос, – продолжила я, расправляя плечи, и снова посмотрела на ректора. – Но я пока не научилась им управлять.
Когда преподаватель теории хаоса – миниатюрная женщина с блаженной улыбкой – рассказывала о стройных потоках, текущих в теле и сосредотачивающихся в солнечном сплетении, мне хотелось плакать. «Почувствуйте тепло, – говорила она. – Словно маленькие солнечные зайчики греют кожу изнутри. Словно крохотные золотые рыбки бьют хвостиками и пускают искорки, плывя по вашим венам».
Моя магия рвалась на свободу и кусалась, как цепной пес. Простейшие бытовые заклинания оборачивались катастрофой. Но я тренировалась, и у меня почти получилось!
– Покажите, – сказал ректор и снова глянул в бумаги. – На чем вы там провалились? Бытовое заклинание первого уровня.
Уголок его губ презрительно дернулся, но он все же указал на надкусанное яблоко, одиноко лежащее на белом блюдце. Надо же, неужели он ест фрукты, а не питается кровью нерадивых студентов.
Ладно, вот он, мой последний шанс. Заклинание, которое попалось в билете, называют пылетером. Убирает пыль, грязь и паутину, и прочий мусор. Впрочем, ничего этого в кабинете ректора не было. Дощатый пол, натертый воском, блестел даже в тусклом свете свечей. На краю массивного стола приютилось лишь блюдце с надкусанным яблоком, а книги на полках шкафа стояли ровными рядами – корешок к корешку, как патрульные в дозоре. К вешалке, на которой висел плащ ректора, прислонилась трость с набалдашником в виде дракона, скалящего зубастую пасть. Комната выглядела так, словно ею почти не пользуются. Но и в учебном корпусе ректора не застать. Пришлось тащиться в его дом – небольшой коттедж на территории академии. Со стороны ситуация, наверное, выглядит неловкой и даже неприличной…
Отбросив лишние мысли, я выпрямилась так, что позвонки вытянулись в струну, магия побежала по венам, стремясь потоком к кончикам пальцев. Я дождалась, пока руки станут горячими, а потом взмахнула ими, как дирижер, и, направив их в сторону яблока, красного и налитого, как на картинке, произнесла:
– Тиденис мунтас!
Энергия брызнула мощным потоком, и я всей душой взмолилась, чтобы несчастное яблоко исчезло, однако оно лишь закрутилось на тарелочке и слегка побледнело.
Давай же! Исчезай! Я прикусила губу от волнения, не видя ничего, кроме яблока, ставшего полупрозрачным. Я могла пересчитать зернышки в его сердцевине и видела крошечного червячка, прогрызавшего сочную мякоть – вот из-за чего мастер не стал его доедать. Но яблоко все еще было здесь.
– Впечатляет, – протянул ректор. Его глаза, до этого прищуренные, слегка расширились, будто мне удалось его удивить. – Очень… интересный эффект.
– Посмотрите, оно почти исчезло! – воскликнула я.
– Исчезло, – он пристально меня рассматривал, кажется, вовсе забыв о яблоке.
– У меня есть магия и способности!
– Несомненно, – подтвердил он. – Природа одарила вас весьма щедро, Арнелла Алетт.
Он запомнил мое имя! Я с надеждой улыбнулась.
– Значит, вы поставите мне зачет?
Ректор поднялся с кресла, вышел из-за стола, снял с трехногой вешалки свой плащ – длинный черный плащ с кровавым подбоем боевого мага, и, подойдя, накинул его мне на плечи. Я недоуменно посмотрела в глаза ректора – серые, как пепел. Говорили, он жег тварей хаоса огнем, как сам бог, и я бы не отказалась увидеть это вживую.
– Зачем… – я бросила взгляд вниз, подавилась собственным вопросом, вскрикнула и судорожно запахнула плащ на груди – совершенно обнаженной. – Я… Я…
О боги, какой позор! Моя одежда исчезла! Я осталась нагой и даже не заметила этого! А он…
– Почему вы не сказали сразу? – воскликнула я. – Вы меня рассматривали!
– Растерялся, – признался он и вдруг улыбнулся, так что его твердые черты смягчились, а на щеке появилась ямочка. – Вы просто потрясли меня своими… ммм… талантами.
Я всхлипнула и бросилась прочь, дернула на себя ручку кабинета, однако широкая ладонь накрыла мои пальцы.
Обернувшись, я снова встретила взгляд серых глаз.
– Хаос в вас несомненно есть, – сказал он, – и мне бы очень хотелось узнать, на что еще вы способны…
– Значит… – я сглотнула, сдерживая рвущиеся рыдания. – Я сдала?
Ректор задумчиво посмотрел на меня, его руки снова легли на мои плечи, и я быстро глянула вниз – нет, плащ не съехал, и поправлять его нет нужды.
Широкие ладони лениво погладили мои лопатки, скользнув по спине.
– Вы сделали это специально? – тихо спросил он, зачем-то склоняясь ближе, так что я увидела свое отражение в серых глазах.
– Что? – непонимающе переспросила я.
– Показали, так сказать, товар лицом, – пояснил он. Руки его оказались на завязках плаща и немного сдвинули ткань в стороны, а я вздрогнула, ощутив легкое касание пальцев к коже. – Ради зачета. Похвальное стремление к учебе, Арнелла А…
Рука взметнулась быстрее, чем он успел договорить фамилию. Пощечина получилась отличная: точная, хлесткая, сильная. Ректор отшатнулся, непроизвольно прикоснулся к щеке, а потом, бросив взгляд ниже, ухмыльнулся.
Ахнув, я запахнула разъехавшиеся полы плаща и бросилась прочь.
***
Дверь за студенткой с грохотом захлопнулась, и Родерик, все еще улыбаясь, вернулся в кресло.
Сев и вытянув ноги, он открыл ящик стола и, достав оттуда сигару, поднес ее к носу. Втянув запах табака, покрутил сигару в пальцах.
Принимать зачеты у отстающих оказалось неожиданно занятным времяпровождением.
Родерик потер саднящую щеку и ухмыльнулся снова. Не слишком большая плата за увиденное. Он бы согласился получить по лицу еще раз, чтобы увидеть такое. Девушка была очень мила: скуластое личико с острым подбородком, яркие ореховые глаза, темные волосы схвачены на затылке в хвост. Она волновалась, кусала губы, а щеки пылали румянцем, но ей хватило выдержки, чтобы держаться с достоинством. А потом… Она просто ослепила его своей внезапной наготой. Плавные линии, чистая золотистая кожа, расцветшее тело. Само воплощение женственности.
Арнелла Алетт знатно скрасила этот вечер, а что влепила пощечину – так он, пожалуй, заслужил.
Ее кожа была такой нежной и теплой.
Родерик задумчиво сунул сигару в рот и поднес к ней указательный палец. Закрыв глаза, призвал огонь, так легко зарождающийся когда-то в его теле, но не почувствовал ровным счетом ничего. Лишь в животе слегка посасывало от голода.
Вздохнув, он поднялся и вложил сигару в пасть кабаньей голове, висящей над камином, а после поднял глаза к потолку и позвал:
– Мисси!
– Я здесь, любовь моя, – откликнулся нежный голос, и прозрачный силуэт скользнул к нему с потолочной балки.
– Видела девушку, что только что сбежала? – спросил он у призрака – молодой женщины в устаревшей форме академии. На Арнелле Алетт, когда она пришла, была свободная рубашка, почти не отличающаяся от мужской, и юбка до щиколоток, расширяющаяся книзу, хотя его плащ на голое тело шел ей куда больше. На блузке Мисси топорщились рукава-фонарики, а юбка спадала широкими складками до самых пят.
– Разумеется, любовь моя, – прошелестело привидение. – Я видела Арнеллу Алетт.
– Убедись, что она добралась в свою комнату, – приказал Родерик. – И доложи.
– Будет сделано, – Мисси уменьшилась, превращаясь в жемчужный клочок тумана.
– Постой, – быстро позвал ее Родерик и замялся. То, что для него было забавным приключением, для девушки могло стать серьезным потрясением. – Посмотри, в порядке ли она, что делает… Не плачет ли.
– Да, любовь моя, – донеслось в ответ, и в кабинете не осталось никого, кроме него да кабаньей головы над камином.
***
Я бежала по дорожке к общежитию, кутаясь в плащ ректора и обжигая босые ступни о покрытые наледью плиты, и славила богов за то, что почти все студенты уже разъехались на каникулы. Никто не попался мне на пути, и я стремглав взлетела по пустынной лестнице и юркнула в свою комнату, захлопнув дверь.
Скинув плащ, как ядовитую шкуру, я натянула первое попавшееся платье и вцепилась руками в волосы. Сгорая от стыда, я даже не замерзла после пробежки полуголой.
Какой позор!
После такого лучше самой собрать вещи и уехать. Я прижала ладони к пылающим щекам. Достойное окончание обучения, ничего не скажешь. Если об этом станет известно… Я зажмурилась от ужаса. Я стану посмешищем всей академии, а может, и за ее пределами!
Остается надеяться, что у Родерика Адалхарда есть хоть капля благородства, и он никому не расскажет. Мы можем и вовсе не увидеть друг друга больше. Он забудет меня. Что ему какая-то первокурсница, пусть и голая?
Я застонала и упала на кровать лицом вниз.
– Ты вернулась? – голос Селесты привел меня в чувство. – Как все прошло? Ты так хлопнула дверью, что в моей комнате побелка с потолка посыпалась.
– Все прошло отвратительно, – мрачно произнесла я, поворачивая голову и глядя на подругу, которая лениво перебирала пузырьки на столике перед зеркалом. Выбрав флакон с духами, она открыла крышечку и капнула себе на запястье.
– Значит, твое обучение тоже закончилось? – спросила Селеста, с наслаждением втянув в себя запах.
– А ты точно решила?
– Да. Я запечатаю хаос. Мы с Холденом поженимся и поедем в медовый месяц в поместье его отца в Алабрии… Осточертели и книжки, и преподы, и вся эта академия… На юге красиво?
Она пытливо посмотрела на меня, и я села в кровати, обтянув хлопковый подол платья.
– Там тепло, – выдохнула я. – Везде зелень, цветы, ты с ума сойдешь от ароматов. Никакие духи не сравнятся! Море теплое, ласковое, волны несут тебя сами, и потом можно валяться на песке почти голышом. – Вспомнив о своем внезапном обнажении, я помрачнела и добавила суше: – Тебе там понравится. Только береги кожу. Ты такая светлая, как бы не обгорела на солнце.
– Ничего, если проведешь здесь еще пару месяцев, тоже станешь бледной поганкой, – хмыкнула Селеста. – Не хочешь освежить загар?
Сердце сжалось на миг, когда я представила, что могла бы снова увидеть дом – белые стены, апельсиновые деревья в цвету, скалистое побережье, на котором ветер гнет редкую траву…
Дома больше нет. Ничего нет. Меня выгонят, и стипендии больше не будет. Мне запечатают хаос, потому что я не могу им управлять. А потом император подберет мне мужа, которого устроит невеста-бесприданница с магической кровью.
– Посмотрим, – мрачно ответила я.
– Конечно, – улыбнулась Селеста. – Не забудь, отправляемся в Фургарт с самого утра, чтобы успеть подготовиться к балу. А это что?
Она склонилась к плащу ректора, и я, вскочив с постели, мигом схватила его, смяла в руках и спрятала в дальний угол шкафа.
– Ничего, – ответила я, натянуто улыбнувшись. – Тряпка. Протирала пыль.
Селеста сочувственно покивала, а потом небрежно повела пальцами и произнесла:
– Тиденис мунтас!
По комнатке пронесся вихрь, собирая пыль, крошки печенья, которое я тайком притащила из столовой, смятый лист бумаги, исписанный моим почерком. Весь этот мусор метнулся к ветхому камину и втянулся в трубу.
Я завистливо посмотрела по сторонам. Комната сияла и блестела, и нигде не было ни пылинки. Запахло цветами и чуть-чуть шоколадом.
– Здорово… Уверена, что тебе надо это запечатывание?
– Я уверена, что мне нужен Холден, а он не хочет ждать, – насупилась Селеста, снова перебирая баночки на туалетном столике. Понюхав очередной крем, она скривилась и не раздумывая швырнула его в камин. Пузырек жалобно звякнул, а после исчез в трубе следом за остальным мусором. – И раз уж ты завалила зачет, не тяни. Не жди, пока император сам подберет тебе мужа. На его волю полагаются самые негодящие мужчины, нормальные могут выбрать жену сами. Зачем тебе некондиция?
Она возмущенно на меня посмотрела, и я покачала головой. Некондиция мне не нужна. Мне в принципе не нужен муж. Академия открыла для меня возможность совершенно новой жизни, но я ее бездарно упустила.
– Возьми судьбу в свои руки, – сказала Селеста. – На завтрашнем балу в честь начала Охоты будут все холостяки. Выбирай любого! Кроме Холдена, – добавила она быстро.
– Можно подумать, я кому-то сильно нужна, – вздохнула я.
– Да, ты не самая завидная невеста, – не стала обнадеживать меня Селеста. – Непонятно, к какой именно стихии у тебя склонность, отследить это по архивам не удалось. Если ты войдешь в Лабиринт Хаоса, то только боги знают, с какой магией выйдешь. Ладно еще, если из тебя получится анимаг, они хотя бы долго живут и вовсе не болеют. Хотя лучше бы стихийница воды или воздуха, конечно. Если вдруг откроется магия огня, то тебе ее все равно сразу запечатают, а ведь после Лабиринта запечатывание проходит куда сложнее, могут проявиться последствия. Но ты можешь стать и некроманткой! От одной мысли мороз по коже! Или… – голос ее понизился, – ты станешь путницей и не выйдешь из Лабиринта вовсе…
Я видела Лабиринт лишь издали и старалась думать о нем просто как об очередном экзамене. Но раз уж я завалила зачет по бытовой магии, то, наверное, в Лабиринт мне и вправду лучше не соваться.
– Так что наследственность хаоса у тебя сомнительная, и для женихов ты все равно что кот в мешке, – Селеста окинула меня сочувствующим взглядом. – К тому же, насколько я понимаю, ты стеснена в средствах…
Это мягко сказано. После смерти отца и нескольких бестолковых маминых проектов мы остались фактически без гроша в кармане. Стипендия академии стала для нас спасением.
– Сейчас должно быть какое-то «но», – не особенно энергично возмутилась я. – Или ты просто решила подвести меня к мысли, что и некондиционные женихи императора для меня все равно что подарок.
– Ты хорошенькая, – улыбнулась подруга. – Многим мужчинам этого довольно. Флиртуй, кокетничай, соблазни кого-нибудь… Если ты забеременеешь, то мужчину, виновного в этом, заставят жениться. А некоторые пожилые господа, которым нужен наследник, с радостью возьмут в жены магичку, чье платье не подчеркивает талию, даже если в том нет их вины… И не смотри на меня так. Думаешь, почему половина первокурсниц уехала готовиться к свадьбе через месяц после поступления? Большинство приходят сюда затем, чтобы найти мужа.
– Я думала, у меня будет по-другому, – вздохнула я.
– Хочешь убедить ректора дать тебе еще один шанс? – с явным неодобрением в голосе спросила Селеста. – Что ж, если ты хорошо попросишь, станешь умолять, то, возможно, смягчишь его сердце…
Лишь представив эту ситуацию, я передернула плечами.
– Да, он жутковатый тип, – согласилась Селеста, неверно истолковав мою реакцию. – Шрамы эти, холодные глаза. Странно, ведь он огненный маг, но в нем словно лишь пепел… Значит, ты точно завалила?
Я молча кивнула.
Рассказывать о произошедшем я не собиралась, потому что Селеста, при всех своих достоинствах, была жуткой сплетницей. За те пару месяцев, что мы общались, я услышала целый ворох чужих секретов, неизменно сопровождаемых словами «только никому». Удержать за зубами мою историю Селесте не по силам.
– Ты права, – сказала я решительно, словно в прорубь нырнула. – Завтра на балу мне надо найти себе мужа.
Глава 2. Перед балом
Мы уехали из академии на рассвете, чтобы подготовиться к балу, о котором я думала с тоской, терзающей не хуже больного зуба. Экипаж плавно поднялся и, будто специально, чтобы поиздеваться, сделал круг над территорией академии.
Зеленый холм, покрытый изморозью, раскинулся посреди серо-коричневой степи, покрытой бордовыми пятнами цветущего зимолиста словно подсохшими корками ран. На вершине холма высилось серое здание академии в форме звезды с шестью лучами. Мужское общежитие, похожее на казарму, находилось прямо рядом со старым кладбищем, домики преподавателей с красными крышами рассыпались по старому саду, как ягоды в лесу. Ровный овал стадиона, купол столовой – строгие формы и линии. Розовая крыша женского общежития, похожая на зефирку, выбивалась из общей картины, и как-то сразу становилось понятно, что женщинам тут не место.
Вдали виднелись снежные горные вершины, упирающиеся в ясное небо, а по другую сторону открывался морской простор, блестящий под солнцем серебром. Траурная кайма Стены на горизонте казалась чем-то чужеродным.
Я откинулась на спинку сиденья. У меня мурашки бежали от Стены, и от того, что она отделяла. Вот и первый плюс моего отчисления – теперь я смогу держаться от нее подальше.
Селеста щебетала всю дорогу в Фургарт, радуясь предстоящему вечеру, скорому замужеству, светлому будущему и просто хорошей погоде. Она никогда не грузила проблемами и всегда была в приподнятом настроении. За это я готова была ей простить и болтовню, и беспорядок в ванной, которую мы делили на двоих, и даже витиеватые надписи «Холден», украшенные сердечками, на полях моего конспекта.
– Какое счастье, что академия осталось позади, да? – то и дело повторяла она.
Я не могла с ней согласиться. Однако когда впереди показались городские стены, приказала себе собраться. На кону моя судьба, которая не в первый раз дает мне оплеухи. И если на балу я буду недостаточно приветливой и веселой, то идти мне под венец с каким-нибудь старикашкой, которому император проиграл в шашки.
Храмы Фургарта строили лучшие маги, и это было видно сразу. Розовые краски рассвета отражались в стеклянном куполе воздушного храма, и облака бежали по нему, словно по продолжению неба. С квадратной крыши храма анимагов свергались буйные водопады цветов. На шпиле храма огня, вонзающемся в небо, повисла россыпь красных кристаллов – капли крови, стекающие по мечу.
Родерик Адалхард – единственный маг огня, которого мне довелось узнать. Козел. Мог бы отвернуться или закрыть глаза. И уж точно не строить гнусных предположений о том, что я обнажилась нарочно.
– Ты такая молчаливая с утра, – с укоризной заметила Селеста.
– Я все думаю над запечатыванием. Неужели это единственный выход?
– И самый разумный! – горячо уверила подруга. – Вот увидишь, после бала с потока разбегутся оставшиеся девушки. Останутся самые… невостребованные. Ты сама подумай: Лабиринт – это большой риск. Лотерея! После него хаос в тебе оформится в определенную стихию, и ты не знаешь, в какую именно. Но и это еще не все! Чтобы стать магом, надо закончить все три курса академии. А потом еще два года отработки. Пять лет! Ты только представь!
Я промолчала. Пять лет не волноваться о том, где брать деньги, ведь император выделял поистине щедрую стипендию обучающимся в академии магам. Пять лет оставаться свободной, и от замужества, и от мамы, которую не пустили жить в студенческое общежитие, как она ни настаивала. Узнавать новое, узнавать себя… Это не казалось мне чем-то ужасным.
– И ради чего? Стать патрульным дозора? – возмутилась Селеста. – Ходить в Хаос добровольно? Сражаться?!
Я невольно улыбнулась. Представить подругу в бою не получалось, хоть убей. Вздернутый носик, кукольные реснички, отполированные до блеска ноготки – она могла сразить наповал разве что своей женственностью.
– Хаос все равно остается в крови, так что наши с Холденом дети будут магами, – продолжила та спокойнее, словно пытаясь убедить саму себя в правильности решения. – Мы получим льготы от императора и щедрый подарок к свадьбе.
Я кивнула, подтверждая ее слова. Магия редка и постепенно иссякает. Когда женятся два мага, их дети, как правило, наследуют хаос, поэтому император всячески поощряет браки между одаренными.
– Я бы наверняка стала воздушницей, как отец. Наверное, это так волшебно – управлять стихией, подчинять себе ветер… Мне снятся сны, где я летаю, не в экипаже, а сама. И эти сны такие настоящие, – она повернулась ко мне, и я заметила, что в ее голубых глазах блестят слезы.
– Что ты, – испугалась я, – Селеста, не плачь…
– Это все нервы перед свадьбой. Лезет всякая ерунда в голову, – она полезла в ридикюль и, вынув оттуда кружевной платочек, аккуратно промокнула глаза. – Знаешь, если бы Холден не тянул с предложением, я бы вовсе не поехала в Академию. А тут сразу явился с кольцом. Побоялся, что меня уведет кто-нибудь из старшекурсников.
– Так может…
– Я выйду за него через месяц, – сказала Селеста твердо. – Не собираюсь горбатиться над книжками и отдавать моего Холдена в руки какой-нибудь шустрой девчонки.
Экипаж плавно снизился, спускаясь к дороге, над нами мелькнула тень городских ворот, и вскоре колеса загремели по брусчатке.
– Вот и Фургарт, – произнесла Селеста радостно, будто и не было тягостного разговора. – Хоть бы поскорей из него уехать.
***
Город, продуваемый всеми ветрами, кутался в крепостные стены и глядел в хмурое небо узкими окошками, похожими на бойницы, однако в нем бурлила жизнь. Зазывалы приглашали в таверны, мальчишки-газетчики выкрикивали свежие новости, две тетки просто ругались у порога дома, а косматая псина лаяла на них, словно желая поучаствовать в споре.
Кучер высадил меня в центре Фургарта, на круглой площади с фонтаном, по другую сторону которой вырастал храм водников, точно вырубленный изо льда. Лошади, сложив прозрачные крылья, сотканные из воздуха, смирно стояли, пока я прощалась с подругой и забирала вещи.
– Твоя мама выбрала хорошее место, – одобрительно заметила Селеста. – Фешенебельный район.
Дом выглядел не просто хорошо, а роскошно: четыре этажа, кованые перила, в огромном светлом холле кадки с пальмами и длинная хрустальная люстра, усыпающая мраморный пол солнечными зайчиками. Мать совершенно не умела экономить и жила так, словно денежные вопросы не заботят ее вовсе.
– Арнелла! Солнышко! – мама распахнула двери апартаментов, и я ступила в теплые объятия. – Я так скучала по тебе, моя девочка!
– Я тоже скучала, – ответила я и поняла, что не вру. Хоть мама и была совершенно невыносима со своей взбалмошностью, назойливостью и постоянным стремлением контролировать мою жизнь, она была моим единственным близким человеком, и сейчас, обнимая ее, я чувствовала себя дома.
***
– Да, аренда дороговата, – щебетала мама, расчесывая мне волосы, – но домовладелец сделал совершенно потрясающую скидку. Кажется, я ему понравилась. Интересный мужчина. Импозантный, в летах, но еще хорош собой. Такая, знаешь, благородная седина…
Кармелла Алетт была уверена, что все окружающие мужчины от нее без ума. Себя она полагала роковой красавицей и, в общем, так оно и было. Золотые локоны, васильковые глаза, отличная фигура и фарфоровая кожа – мама сияла в любом обществе. Однако после смерти мужа приглашения на званые обеды и балы вдруг иссякли. Обнаружилось, что вместо наследства Карлос Алетт оставил лишь долги, и мы вынуждены были продать особняк и переехать в скромный домик в деревушке у моря, где и провели шесть лет перед тем, как попасть сюда.
По большей части я была предоставлена сама себе, и эти годы заполнились волнующей свободой. Лишь три часа в день со мной занималась гувернантка, пожилая дама, морщинистая, как черепаха. Иногда она сбивалась с темы урока и начинала вспоминать молодость, так что я куда лучше была осведомлена о ее кавалерах, нежели о чем-то еще. Все вопиющие пробелы в моих знаниях всплыли в академии, о которой мне теперь хотелось забыть, как о страшном сне.
– …это буквально соседнее здание, но нам все равно придется взять экипаж, чтобы не испачкать платья. Ко тому же будет куда эффектнее явиться в белой карете, чем пешком.
– О чем ты? – нахмурилась я.
– Ты совсем меня не слушаешь! – обиделась мама и в отместку дернула меня за волосы.
– Прости, задумалась. Так где будет этот бал? – спросила я, глянув на нее.
Иногда я жалела, что совсем не похожа на маму, которая выглядела сладкой, как сахарная фигурка на торте.
– У градоначальника! Самые сливки общества! – воодушевленно воскликнула мама и уставилась на меня, явно ожидая ответной реакции.
– Урааа, – без энтузиазма протянула я. Заметив по ее выражению лица, что этого явно мало, растянула губы в улыбке и подняла вверх большие пальцы рук. – Э-гей, мы идем на бал.
– Ты просто не видела наши платья, – фыркнула мама и, распахнув двери в спальню, выкатила стойку с нарядами.
– Которые из них? – уточнила я, увидев ворох шелковых юбок, нечто бархатное и золотое, и еще что-то, расшитое перьями. – Мама, ты потратила кучу денег! И дом этот в самом центре, и экипаж с белой каретой, и…
– И еще я купила тебе украшение, – она с довольным видом вытащила из шкатулки цепочку и застегнула ее на моей шее. Золотой кулон в виде солнышка опустился в ложбинку между грудей.
– Мы не можем себе этого позволить! – с отчаянием выпалила я.
– Брось, – отмахнулась мама. – Да, я слегка влезла в долги, но домоправитель согласился подождать плату за этот месяц, и через неделю я получу очередную выплату твоей стипендии и со всем рассчитаюсь. Ну, что скажешь? – мать потеребила меня за плечо. – Тебе идет золото. Надеюсь, твой деревенский загар скоро сойдет, но даже с ним ты выглядишь чудесно. Наверняка ты самая красивая на курсе, а остальные девочки по сравнению с тобой – бледные селедки.
Она щебетала, радуясь предстоящему вечеру, и мне не хватило смелости признаться, что мое обучение в академии бесславно закончилось.
Скажу после бала. Не буду лишать маму радости.
Меня грызло чувство вины, и я даже не стала спорить, когда увидела свое платье: темно-красное как вино и с совершенно неприличным декольте.
– Тебе есть что показать, вот и пользуйся, – сказала мама, поймав в зеркале мой укоризненный взгляд. – Сегодня ты будешь блистать!
– Ты права, – согласилась я и все же подтянула платье немного выше. Золотое солнышко светилось на смуглой коже, маня прикоснуться.
Интересно, понравилось ли ректору то, что он увидел вчера. Все же он был первым мужчиной, перед которым я очутилась голой.
– Ты так очаровательно краснеешь, – умилилась мама. – Арнелла, солнышко, по здешней моде это очень скромное платье, уверяю тебя. Нам пора подыскать тебе жениха. А все, что у нас есть, – это хаос в твоей крови и внешность.
– И я снова с тобой согласна.
– Что-то не так, – мама нахмурилась, испытующе рассматривая меня в отражении. – Я готовилась убеждать тебя, составила список аргументов. Это слишком легко! Скажи, что случилось?
Я обнажилась перед ректором, меня уже наверняка отчислили, а теперь мне срочно надо найти себе мужа…
– Все в порядке, – сказала я, старательно улыбаясь. – Все просто прекрасно. Мы идем танцевать!
– Да, – расцвела улыбкой мать. – Сейчас покажу, какое платье я выбрала для себя…
