Ольга Александровна Волкова
Судьба смеется дважды
Глава 6
Роман.
Всякое начало любых действий всегда приносит определенный результат. Так случилось со мной и моей женой. Заполучив важную информацию, касающуюся нас обоих, я ненамеренно ввёл нас в эту, своего рода, игру. Аль Сантини не простит наших отцов за обман, их расплата будет стоить им их собственными жизнями за то, что все эти годы скрывали от главы синдиката. И как бы теперь они не пытались скрываться, залегать на дно, менять имена или пользоваться сторонними услугами, рано или поздно все станет на свои места. Сегодня день начался не с самых приятных новостей для меня, хотя Самиру, наконец, удалось взломать остальные файлы, к которым не мог, почти четыре года, подобрать код доступа. Он уверен, что это как-то связано с пиар компанией его отца, ведь в ней собраны самые сильные технические гении. И несмотря на то, что Самир суперпродуман, ему понадобилось слишком много времени, чтобы заполучить желаемое.
Мой отец, в кое-то веки, больше не настаивает на разводе с Анной. С тех пор прошло не меньше полугода, но все равно на душе как-то не спокойно, словно чувствую надвигающуюся бурю. Ещё остаётся не решенным вопрос с Наташей – змея ищет любую возможность выставить меня изменником. Уверен, на все сто процентов, что она как-то связана с отцом. Знает любой мой шаг, куда бы я ни поехал, везде она идёт следом. Надеюсь, Анна поймёт меня правильно и всё-таки верит мне хоть немного. К этой шлюхе я давно остыл, ровно с тех пор, когда начал ухаживать за Анной. Я интуитивно чувствовал, что Наташа пользуется «добротой душевной» моего отца. С его подачи происходят провокации. Перебираю последние бумаги финансовой отчётности, и тут заходит ко мне в кабинет Валерий Алексеевич – отец Анны. Весь взъерошенный, нервный, в своей прокурорской форме, наверняка перепугал пол офиса отцовской компании.
– Роман, есть серьезный разговор, – с порога объявляет мне. Я в приглашающем жесте указал на стул, находившийся напротив моего рабочего стола. Тесть сбросил с себя пиджак и небрежно повесил на спинку стула, затем, прям перед моим носом, с характерным грохотом, положил небольшой чемодан. Открывает и роется в нём, а после, найдя, что искал, вручил файл с бумагами прямо мне в руки.
– Читай, – велит он. Разворачивается и устраивается на стуле.
Я ещё раз посмотрел ему в глаза, ища в них какой-либо подвох, но Валерий Алексеевич лишь кивнул на бумаги, призывая их быстрее изучить.
После пяти минут изучения, я сидел и смотрел прямо перед собой, не веря во всю эту чепуху. Но даты совпадали точно, как и в тех скрытых файлах, что мы откопали с Самиром.
– Если это правда, почему вы так уверенны, что я приму сторону против своего отца, – оцепенение спало, я пришел в себя и задал вопрос тестю. Он развел руками, будто бы вовсе не понимает, о чем я говорю.
– В любом случае, принимать решение тебе, – говорит он. Я ещё раз прошёлся по тексту, затем разорвал документ пополам. Валерий Алексеевич никак не отреагировал на это действие. – Сегодня, я хочу повидаться с твоим отцом, Рома. У тебя дома.
Тесть покинул мой кабинет, оставив меня в подвешенном состоянии. Если в бумагах изложена правда, и дело действительно было замято самим Ворошиловым в прошлом, боюсь у моего отца огромные неприятности. Я верил ему до последнего слова, что с моей матерью случился несчастный случай. А на деле было убийство, где заказчиком выступал отец. Самое ужасное, осознавать, что семья Самира тоже причастна ко всем этим происшествиям. Тогда у господина Башира была власть, и он сумел очистить свою репутацию, но не всё бывает вечным. Сегодня, если в найденных документах Самиром, подтвердится информация, полученная от тестя, я мигом вычеркну отца из своей жизни. Он до сих пор не понял, что Аль Сантини на него уже вышел – через меня. И теперь, я не считаю это предательством, это лишь малая часть моей мести за всю боль, причиненную не только мне лично, но и Анне – она должна знать правду.
Честно говоря, я жду того дня, когда наконец всё раскроется. Мне надоело жить в постоянном страхе за свою жену, что ей могут навредить. Часто вспоминаю наше первое путешествие и тот рисунок от свободного художника. Ох, если бы Анна знала, на что я пошёл, лишь бы получить его. Мысленно усмехаюсь над самим собой. Такое чудачество с моей стороны, даже я сам не ожидал от себя. Но ради единственного кусочка того непринужденного счастья можно было рискнуть своей свободой. Вечером того дня, когда мы вернулись с прогулки, Анна рано уснула, путешествие пешими прогулками уморило нас обоих, но я решил дождаться, когда сон свалит её с ног, поцеловал в губы, она начала что-то бормотать и отмахиваться. Я посмеялся, но не стал к ней больше приставать, хотя соблазн был велик. Полюбить эту девушку оказалось так легко, буквально с первых минут в том кафе, она засела где-то глубоко в моей душе, словно наши сердца, наконец, нашли друг друга. Приехав на площадь «свободных художников», я огляделся по сторонам, убедившись, что рядом никого нет, отмычкой открыл замок и пробрался в картинную галерею. Освещая фонариком комнату, заметил, что никакой сигнализации не установлено, это обрадовало меня. Ведь это фактически кража, пусть даже в нашей картине нет никакой ценности, но это для остальных, а для меня она имеет значение – на ней запечатлена наша зарождающаяся любовь. Я подошёл ближе к рисунку, всматриваясь в него ещё раз: мы – свободные чувствами, но связанные по рукам и ногам прошлым наших родителей. Осторожно вынимаю бумагу из деревянной рамки, как вдруг на пол падает клочок листочка с заметкой того юноши.
«N'oubliez pas votre place, M. Verkhovsky (Не забывайте о своём месте, господин Верховский)» – вот оно тайное послание, обещанное самим Сантини, значит мальчишка был одним из его ищеек. Он наверняка знал, что я вернусь за картиной. Тогда все мои чувства перевернулись вверх дном, на первое место вышла защитная реакция – уберечь не только себя от рук синдиката, но и не дать им узнать об Анне.
Вернувшись в обеденное время к себе домой, жду, когда приедут отец и Валерий Алексеевич. В моем кабинете нет прослушки, Самир постарался незаметно установить глушитель. Отец думает я не в игре, но сама судьба подкинула в колоду мои собственные карты. Теперь есть не только короли и пешки, но и ладьи, ситуация подобна шахматной доске, где каждый ход продумывается с особой осторожностью.
Первым прибыл Валерий Алексеевич, я заметил, что он специально приехал на такси, чтобы застать отца врасплох, ведь знает наверняка, тот видеть его не хочет. Побывав на месте отца, когда собственный друг начал ухаживать за моей, теперь, женой, отчасти, понимаю его чувства: он проиграл, но не смирился с этим поражением, лишь наоборот ждёт, когда наступит благоприятное время и нанесёт ответный удар. Я бы тоже не отступил, и тогда мы были бы заняты не тем, чем, собственно, занимаемся сейчас.
Слава богу, ещё тогда мы с Самиром смогли урегулировать этот вопрос. Он понял меня, что, если не отступит, ситуация повторится один в один, и это лишний раз докажет теорию, что дети повторяют судьбу родителей. Но мы сумели её обмануть, пусть даже этот обман всё равно нам выйдет боком.
– Ты подумал насчёт сегодняшнего разговора, – с порога спрашивает Валерий Алексеевич. Быть честным, я отложил эту всплывшую новость до тех пор, пока не буду уверен в её правдивости. Поэтому отрицательно машу головой. Тесть сел на диван и покачал головой, словно прибывая в некотором недоразумении, почему я ему не поверил.
– Не понимаю тебя, Роман. Ты кажешься мне умным парнем, и что-то подсказывает, ты давно узнал все тайны своего отца. Но почему упрямишься, один чёрт знает. – Он цокает языком и начинает наливать алкоголь в бокал. Я продолжаю молчать и обдумывать его речь, ведь ему нет необходимости мне врать – только наоборот, придать гласности тому, что отец так тщательно оберегает. И в то же время моя душа мечется, не могу поверить, это будет удар ниже пояса. Валерий Алексеевич тем временем продолжает свои рассуждения:
– Мне тут донесли кое-что, – с подозрительностью смотрит на меня, – сыновья Аль Сантини дело тебе предлагали. Почему же тянешь резину, не соглашаетесь с Самиром?
– А чего вы так интересуетесь, Валерий Алексеевич? Есть конкретные претензии? – бью его тем же тоном, отвечая вопросом на вопрос. Он начал смеяться, указывая на меня пальцем.
– Ох, и нравишься ты мне, но смотри, чтобы я не изменил этого решения. Вы, итак, с Самиром наворотили дел, – подмигивает мне, словно пытается таким образом вытянуть из меня больше информации, как будто я пацан и всё выдам без оглядки. Валерий Алексеевич ничем не отличается от моего отца, такой же деспот, крутит и вертит своей семьёй, подобно карусели. Не удивительно, что Анна фактически сбежала из этой семьи, а не потому, что влюбилась в меня с первых секунд. Я не глупец, знаю, когда скрывают истину, чувствую. Но сейчас с моей женой творится невозможное, эти кошмары измучили её всю. Постоянно пытаюсь выведать хоть крупицу её сна, понадеялся, что уж своей любимой преподавательнице расскажет, но и тут прогадал. Отец взял с меня слово, что все телефоны будут на маячке, будто бы так ему спокойнее за наши жизни, и даже, если он был против Анны, не мог оставить её, как открытую мишень. А я воспользовался моментом и усложнил этот этап.
Сейчас я ощущаю перемены в поведении Анны, словно её чувства проснулись ко мне, но она никак не выпустит их наружу, боится, что я отвергну. Если бы она только знала, и все стало бы на свои места.
– Валерий Алексеевич, на вашем месте, я бы не стал пытаться рыть под меня, – предупреждаю дорогого тестя. Он меняется в выражении лица, отчего вся серьезность выходит на новый уровень.
– Не во мне дело, глупец, – суровый тон голоса отдаётся эхом по комнате, – если с Анной что-то случится, будь уверен, живым ты не останешься. Думаешь, я идиот, и не могу раскусить тебя. Ты такой же, как и папаша – всегда впереди планеты всей, только чаще под нос смотри.
– Я не он, и вы это прекрасно знаете. А что касается всего сказанного прежде, не нужно пустых угроз. Если есть, чем наказать, так не тяните время. – Я встал и подошёл к дивану, налил в соседний бокал виски и залпом выпил. Кто-то скажет, что виски так не пьют, но мне необходимо почувствовать его жжение, хочу, чтобы мои нарастающие эмоции стихли. Сейчас не время выплескивать их наружу. Присаживаюсь рядом с тестем и продолжаю: – С Анной все будет хорошо, это я вам могу пообещать.
Валерий Алексеевич покачал головой, наконец, согласился хоть с чем-то, но я вижу, как в нем борются две личности: одна отпускает все в свободное русло, другая же не может смириться. Он похлопал меня по коленке, проявляя отцовское согласие и смирение. И наш разговор пошёл на тему, не касающуюся наших жизней, как говорят – так, ни о чём. Спустя полчаса с момента приезда тестя в кабинет врывается мой отец. Злой, как чёрт. Он уставился на Валерия Алексеевича, и в его взгляде было столько ненависти и ярости, я незаметно встал между ними, но это не помогло.
– Я, что, по-твоему, похож на шавку, по первому зову бегущую к тебе?! – почти рычит отец и кинулся на тестя.
Они схватились, как два пса, сражающиеся за свою кость. Я не стал их разнимать, лишь отошёл в сторону, предоставив больше места. Тесть не остался в долгу, он левой рукой захватил направляющийся отцовский кулак ему в лицо и вывернул руку так, что согнул противника пополам, начав заламывать руку. Оба рычат и ругают друг друга самыми бранными словами, которые существуют в этом мире. Но ослабив свою защиту, тесть проморгал, как отец нанёс ему удар в живот, и теперь тот тоже в такой же позиции. Мне стало даже весело за ними наблюдать, я прокашлял в руку, заглушая подобным образом вырывающийся смех.
Оба плюхаются на диван, пытаясь восстановить своё дыхание, я же облокотился о край рабочего стола и скрестил руки на груди.
– Ну что, выпустили пар? – намеренно дразню стариков.
Уставились на меня, как на клоуна, словно только что их развлекал я.
– Теряешь хватку, Давид, – Валерий Алексеевич говорит моему отцу, на что тот встаёт с дивана и садится в рядом стоящее кресло. Этот жест, как пощёчина – последнее слово за ним.
– Как будто один я такой, – отвечает он. – Не то время и не те силы, но это неважно, – как бы отмахивается от своих же слов, но в сказанном столько грусти и уныния. – Зачем позвал? У меня нет времени развлекать вас обоих.
Наконец они вспомнили обо мне. Я обошел стол и сел на свое место, приготовившись к сложной беседе.
– Нам поступило анонимное сообщение, готовится преступная группировка, но ориентир на кого не указан, и раз вы являетесь частью моей семьи, я должен был вас предупредить. – Валерий Алексеевич серьёзный и слегка взволнованный, для меня это тоже в некотором роде шок. Почему именно сейчас и уж тем более анонимно. Отец внимательно посмотрел на тестя, затем кивнул головой.
– Чего молчишь, Давид? Есть идеи? – настаивает Валерий Алексеевич.
Но он лишь разводит в сторону руками и улыбается, хотя это совершенно не к месту.
– Какую гарантию ты дашь мне, что с дочерью будет все хорошо? – Валерий Алексеевич продолжает выпытывать у отца хоть слово.
– Я уже вам сказал, что с ней все будет в порядке, – вмешался я. Тесть отмахнулся от меня, как от назойливой мухи.
– На вас обоих нет никакой надежды, – почти кричит он.
– Валерий Алексеевич, на вашем месте я бы не стал так категорично воспринимать данные обстоятельства, – продолжаю настаивать на своём. Тесть встаёт с дивана и подходит ближе к моему рабочему столу, облокотившись об него руками, показывая мне свою позицию нападающего. Я встал с места и уставился на него, не хочу казаться ему, будто он может давить на меня, как это периодически делает отец.
– Рома, о чём ты говоришь? Твой отец – преступник. Да ты на себя посмотри, так и гляди, пяти минут не хватает от этой же участи. Или же я не прав? – Он что-то знает о наших делах с Самиром, и кидается этими ребусами, словно я поддамся на уловку. – Я хочу свою дочь обратно. Хватит играть в «кошки-мышки».
Мой отец внимательно выслушал Валерия Алексеевича, наверняка сделал свои выводы и пришёл к конкретному заключению. Его задумчивый взгляд, направленный на меня, точно дал понять, что последние слова тестя без внимания не остались. Он молча встаёт со стула, и направляется к двери, и в эту секунду на моих глазах случается то, чего я боялся долгое время. Анна буквально врывается в мой кабинет, и я понимаю, что какую-то часть разговора она услышала. Её поведение говорит само за себя – тело выдаёт, руки сжаты в кулаки и немного дрожат. Она смотрит сначала на моего отца, затем на своего, и лишь потом на меня.
Самое противное, что для моего это был? как сигнал к атаке, он не упустил такой возможности, насолить нам всем троим. Подходит к ней ближе, ухмыляется – знаю заранее, что собирается сделать, но продолжаю стоять на месте. Валерий Алексеевич подставил меня как пешку под удар отцу, ведь как ни ему знать, что тот подозрительный до мозга костей. Поэтому сейчас мне следует держать себя в руках. Анна сильная девушка, не первый раз даёт моему отцу отпор. Тот в свою очередь как бы обнимает её и затем она выкрикивает слова, которые ранят меня где-то глубоко внутри. Выбегает из кабинета, а Валерий Алексеевич стоит, будто оцепенел от увиденного. Мой отец начал смеяться на весь дом, его хриплый смех заставил меня ненавидеть его ещё больше, за то, что всегда использует Анну в качестве наказания для всех нас, но для каждого по-своему.
– Уйди с дороги, – тесть рванул из кабинета, отталкивая отца с пути, – у тебя совсем нет совести, Давид.
– А у тебя она есть? – отвечает тот. – У каждого из нас плата своя.
Валерий Алексеевич зло посмотрел на отца и пулей вылетел из комнаты, хлопая дверью.
Я продолжаю стоять и наблюдать за всей их перепалкой, и понимание того, что оба до сих пор ведут скрытую вражду между собой, из-за женщины, из-за того, что не смогли вовремя понять друг друга, немного ранит меня, но не настолько, чтобы я совсем забыл свою роль во всей их игре.
Отец тем временем тоже направился к выходу, но вдруг останавливается, долго смотрит в упор, как бы оценивая, готов ли услышать то, что он приготовил напоследок.
– Роман, последнее предупреждение, иначе пожалеешь, – говорит он, затем разворачивается и уходит. В этот момент на мой мобильный приходит сообщение. Проверяю от кого, и словно часы остановились, когда читаю то, что в нём написано. Самир прислал подтверждение документам от Валерия Алексеевича. С этой секунды у меня нет отца.
Решаю проверить свою жену, мне искренне жаль, что сообщение не пришло на пять минут раньше, тогда бы я точно не стоял в стороне, позволяя отцу издеваться над её чувствами. Подхожу к нашей спальне, нажимаю на ручку, но дверь не открывается, хотя на замок она не закрыта. Немного надавливаю на неё и вижу ноги Анны. Мое сердце ухнуло вниз, испугался так, что мгновенно протеснился в образовавшуюся щель. Анна лежит на полу в позе эмбриона, наклоняюсь ближе, и осматриваю её – она дышит, слава богу. Сажусь рядом с ней и смотрю на то, как сон поглотил её целиком, глаза заплаканные, губы искусанные, прикасаюсь к её щеке ладонью и глажу, словно прошу прощения за всё, что с нами происходит, затем осторожно беру её на руки и переношу на кровать, она даже не шелохнулась. Нервное, напряжение взяло своё, теперь наступила полная перезагрузка.
Спустя пару часов просыпаюсь от того, что Анна снова кричит во сне и машет руками в разные стороны. Вскакиваю с постели и начинаю будить её, слегка потрясываю, потом обнимаю и прижимаю к себе на столько, на сколько могу приблизить своё сердце. Она не сопротивляется, обнимает в ответ, затем целует прямо напротив него, выражая свою любовь. В этот миг я осознал, как долго прятали мы свои чувства друг от друга, поэтому тихо шепчу ей «знаю». Я знаю, что она любит меня, но ей так сложно в этом признаться, как и мне. После занятия любовью, когда на интуитивном уровне мы оба осознали всю сволочность судьбы, наши души, словно снова ожили, проснулись после долгой спячки, затем этот момент разрушается, когда Анна говорит об увиденной статье.
Я тоже её видел.
И мысленно перематываю все случившееся события на том благотворительном вечере.
«Две недели назад. Отец обманом пригласил меня на важную встречу, которой оказалась благотворительной показушностью. Но и этого ему было мало, подослал ко мне эту шлюху. Что ж, играть так с полной отдачей. Подыгрываю Наташе, обнимаю и притягиваю к себе, а у самого на душе противно только от одной мысли, как вообще я мог допустить, когда-то за ней виться как какой-то мальчишка. Почему раньше не видел всей этой фальши, чем был настолько в ней ослеплён? От самого себя противно. Вечер проходит, как в скоростном режиме. Нас то и дело щёлкают фоторепортеры, намеренно подосланные либо Наташей, либо отцом – в любом случае, кем-то одним из них. Эта идиотка клеится ко мне при каждом удобном случае, называет ласковыми словами, как будто мы романтическая пара. Но выбора нет, я не должен вестись на их провокации. Ближе к концу мероприятия она предлагает подняться к ней в номер, и я не отказываюсь. Вижу, как в глазах этой змеи заплясали чертята, танцуя победный танец. Рано радуется, сейчас будет именно то, что я давно планировал сделать. Сама судьба послала возможность поквитаться с этой сукой. Она виснет на мне, пока мы поднимаемся на лифте, целует и не стесняется присутствующих людей в нём. Я стараюсь отвечать более-менее снисходительно, чтобы ничего не заподозрила. Вот мы врываемся в её апартаменты, я мгновенно швыряю Наташу на кровать и приказываю раздеться.
– Как давно я ждала тебя, милый, – воркует она, – столько времени, боюсь, уже забыла, какого ощущать тебя в себе, – продолжает раздеваться, пока полностью не обнажается. Я же стою, не сдвинувшись с места, жду, когда совсем станет безоружной. Она тянет меня за галстук, и я не сопротивляюсь, ловко снимает его с меня, затем пытается приступить к брюкам, но я хватаю за руки, соблазнительно улыбаюсь и качаю отрицательно головой. Наташа надула губки, будто обиделась, что лишаю её долгожданного приза. Беру галстук в руки и указываю на кровать.
– Ложись, и покажи, как долго ты ждала меня, – приказываю ей. Она как ребёнок, который в награду ждёт леденец, выполняет мои поручения. Привязываю ее руки к спинке кровати, проверяя на прочность полученный узел. Крепление получилось отменным. Наташа извивается и ждёт, когда я приступлю к главному. Вижу на столе свечу, подхожу и беру её, быстро зажигаю. Жду, когда парафин немного подплавится. Эта шлюха наблюдает за каждым моим движением, возбуждаясь ещё больше. Но недолго осталось ей томиться в мире блаженства.
– Ты готова получить желаемое? – игриво задаю вопрос. Она, как болванка, машет головой и стонет «да».
Не церемонясь, выливаю на область паха и живота хорошо растопленный парафин, и она пронзительно кричит от боли. В ее глазах появляются слёзы, начинает хватать ртом воздух и дёргаться, пытаясь освободить свои руки.
– Ты что творишь, урод? – кричит ещё сильнее, потому что я продолжаю капать парафин дальше – на её груди.
– Как что? – наигранно спрашиваю. – Соблазняю тебя? Или уже к шлюхам нужен особый подход? – выплевываю слова, но продолжаю свою пытку. Наташа хнычет, но не зовёт никого на помощь, потому что поняла, я раскусил её. И теперь никуда ей не деться от моего наказания.
– Прекрати, Роман, прошу тебя, – вымаливает пощаду.
– Я тоже просил тебя прекратить за мной виться. Но, видимо, отец хорошо тебя обработал, теперь получай удовольствие, которого так долго ждала.
Она начинает плакать ещё сильнее. Я наблюдаю за тем, как её идеальная кожа краснеет в тех местах, где застывает парафин. Зрелище не из приятных, но будет ей уроком.
– Ты пожалеешь, – сквозь слёзы бросает угрозу, – Смотри, чтобы твоя Анна совсем с катушек не слетела, – и потом начинает смеяться. Я моментально замахиваюсь на неё и Наташа приготовилась получить удар, в глазах застыл страх, но в последнюю секунду останавливаюсь, никогда не бил женщин и не опущусь до такого, даже, если эта дрянь заслуживает наказания.
– Тронешь, убью, – угрожаю ей, затем разворачиваюсь и собираюсь покинуть это ненавистное место, но Наташа окликает меня: – Рома, ты такой идиот, элементарного не видишь, но пытаешься напустить на меня страху.
С этими словами, сказанными мне в след, я покидаю её. А на душе остался гадкий привкус, словно я изменил Анне. Но, иначе я поступить не мог».
