Ольга Давыдова
О дивный старый мир
– Здесь лежит Барти Грин из Окхемптона, почил в 1701 году. Его призраку священник поручил вычерпать воду из пруда при помощи сита, однако ничего не упомянул про сам инструмент. Мистер Грин, будучи трижды на посту мэра, тут же нашел лазейку. Он освежевал овцу, расстелил ее шкуру на дне сита и до того рьяно начал черпать воду, что затопил близлежащий городок.
Мисс МакЛауд пришла в восторг, услышав историю, а Сол важно подбоченился и улыбнулся. Совсем забыв про похороны, они гуляли по кладбищу и беседовали на самые разные темы. Наконец, возвращаясь к празднующим похороны, Алиса заметила пышные клумбы. Тогда Сол не без гордости пояснил, что сам занимается цветами и указал на некоторые из венков на могилах, которые он изготовил собственноручно.
– У вас талант! – ахнула Алиса и по-детски всплеснула руками. – Мистер Коффин, я решительно заявляю, что ваше место вовсе не здесь, на кладбище Уилбери, оно подле моего дяди, заведующего цветочными лавками в Глазго!
Сол Коффин покраснел и что-то неловко промямлил. Признание талантов такой красавицей весьма польстило, однако он и думать не мог о переезде или о смене профессии.
– Но вам же не нравятся скучные английские процессии с «гробовыми» лицами? – не уступала Алиса, вспомнив недавние слова самого же Сола.
– Нет, нисколько не нравятся.
– Вы же скучаете по тем временам, когда рядом с кладбищами и церквями кипела веселая жизнь?
– Скучаю, определенно скучаю.
Тогда Алиса развернулась, встала прямо напротив Сола и заглянула ему в глаза:
– Так, чего же вы все еще работаете здесь?
На этот вопрос Коффин не нашел ответа, поскольку никогда его себе не задавал. Он только и мог, что пожать плечами и глупо улыбнуться. Что его держало здесь? Да, черт его знает! Только вот удерживало сильно и крепко, раз Солу все никак не хватало сил, чтобы что-то изменить. Может быть, тот самый непостижимый Божий замысел, предопределение. А может, Сол трусил изменить обычный уклад жизни. Здесь, на кладбище Уилбери он – главный смотритель и продолжатель вековой семейной традиции. А за стенами кладбища… кто он? Продавец цветов?
Похороны закончились, и люди направились к выходу. Алиса МакЛауд еще раз печально взглянула на Сола, вздохнула, но ничего больше не сказала. Она помахала ему рукой на прощанье и присоединилась к остальным. Вскоре их голоса стихли вдалеке, и на кладбище Уилбери вновь воцарилась мертвая тишина.
Будьте небрежны в своем платье, если нужно, но держите в чистоте душу.
Марк Твен
Глава IV
A useless life is an early death.
Johann Wolfgang von Goethe
Изящная черная ограда с резными узорами поблескивала в лучах утреннего солнца. Переплетения прутьев и литых лепестков застыли на многие года, изысканные и утонченные. Легкий сероватый туман устилал черную влажную землю и прятал основание изгороди так, что, казалось, она парит в воздухе. Привычное зрелище, непременно приводившее случайного прохожего в благоговейный трепет, у Эрла Коффина не вызывало решительно никаких эмоций. Он шел неспеша, размышляя над недавно прочитанной книгой Томаса Мора. Многим она пришлась по душе, и нынешние мыслители единогласно окрестили «Утопию» феноменом. Эрл больше ценил книгу за умелые реверансы в сторону прошлых порядков.
– Мистер Коффин! Здравствуйте, мистер Коффин!
Молодой человек лет двадцати пяти с сияющими черными глазами и очаровательной улыбкой уже поджидал у изгороди и воодушевленно протянул руку в темной перчатке. Не без ухмылки мистер Коффин отметил в костюме нового знакомого черты грузности и манерности испанской моды. Она нынче беспощадно охватила все английское общество.
– Доброе утро, мистер…
– Прошу, зовите меня Уильям, – тут же уточнил молодой человек, не теряя самого приветливого выражения лица.
– Что ж, Уильям, если вы готовы, – протянул Эрл и рукой указал на резные ворота.
Юноша кивнул и прошествовал вслед за мистером Коффином. Они шли степенно по утоптанной тропинке мимо прекрасно отделанных памятников. Эти серые, молчаливые стражи охраняли покой почивших людей. Попадались также величественные склепы с геральдическими узорами над массивными дверьми. Их портики ненавязчиво повторяли формы греческих храмов, но встречались и более новые усыпальницы с рваными, заостренными элементами декора на стенах. Утреннее спокойствие нарушали только редкие крики ворон.
Краем глаза мистер Коффин заметил волнение своего молодого спутника. Уильям с опаской озирался по сторонам, хотя в глазах его все еще горел задор.
– Приглянулось ли вам что-нибудь? – учтиво спросил мистер Коффин, указывая рукой на обширное пространство кладбища Уилбери, места, где он занимал свой бессменный пост смотрителя вот уже тридцать шесть лет.
– Что? Ах, да! – Уильям отвлекся от чтения одной из эпитафий, вырезанной на покосившемся надгробном камне. – Знаете, я бы хотел осмотреть все свободные места. Если можно.
Мистер Коффин безразлично кивнул и невозмутимо пошел дальше. Люди часто приходили к нему, желая заранее выбрать место для фамильного склепа или могилы, где бы они могли вечно отдыхать от мелочного, суетного мира. Однако, в основном мистер Коффин, к слову и сам уже седовласый, общался с пожилыми людьми. Для них вопрос жизни и смерти день ото дня становился все более насущным, поэтому они обычно с деловым видом вышагивали между могил, придирчиво осматривая эпитафии своих возможных соседей, выбирая, если возможно, кого-то малоизвестного, дабы приходящие к нему гости не топтали зелень вокруг могилы. Не без раздражения Эрл отметил, что Уильям меньше всего интересуется местом своего будущего погребения. Молодой человек беспрестанно перебегал от могилы к могиле и засыпал смотрителя вопросами.
– Вы только посмотрите! – с восторгом воскликнул он, подбежав к очередному погребению, и вслух прочитал эпитафию. – «Ричард Моллон, родился 1 января 1485 года, скончался 4 июня 1548 года в возрасте 63 лет. Он был тихим, миролюбивым человеком. Его безвременная кончина вызвана дуростью Стива Хилла из Клотертона, который продал ему селитру вместо слабительного, вследствие чего он скончался через три часа после принятия одной дозы». Надпись настоящая?
Уильям зашелся в приступе смеха, восле утвердительного кивка мистера Коффина, но тут же вздрогнул от неожиданного звука и испуганно огляделся.
«До чего впечатлительный юноша», – подумал мистер Коффин.
Тем временем Уильям подскочил к границе кладбища, где почти у самой ограды какой-то крестьянин пас свою корову. Ее появление никак не укладывалось в общий ландшафт места, как выразился Уильям. Он тут же поинтересовался, что здесь делает скот.
– Да, как же? – грубоватым голосом воскликнул пастух, – раз корове дашь кладбищенской травки-то, и молоко слаще прежнего станет.
Восхищение Уильяма сложно было описать словами, а вот пастух, заприметив недовольную мину смотрителя, поспешил ретироваться к выходу и потащил за собой скотину. Мистер Коффин облегченно выдохнул и уже хотел спросить, определился ли Уильям, но юноша снова переключил свое внимание. На этот раз в сторону входа. Там показалась небольшая похоронная процессия. На негнущихся ногах мужчины неуклюже несли тяжелый, грубо вытесанный еловый гроб с белым покрывалом.
– Разве можно на кладбище такими… пьяными? – неуверенно уточнил Уильям, покосившись на смотрителя.
Мистер Коффин устало вздохнул и, пояснив, что мужчины, судя по всему, перебрали на поминальной трапезе, прошел далее.
– А почему там так пусто? – спросил Уильям и показал пальцем на территорию прямо за церковью, могил там почти не было.
– Это северная часть кладбища, – охотно пояснил мистер Коффин, – добропорядочные христиане не выбирают там участки, потому что земля почти весь день в тени церкви. Считают, что покойникам лежать холодно.
– Разве есть разница, каково им будет? – тихо проворчал Уильям и огляделся в поисках новой достопримечательности.
