Ольга Акимовна Адамова
Ассирийские Басни
Три Змеи
Путник шёл неспешно по дороге
Вдалеке увидел жуткий бой
Две змеи отчаянно сражались,
Подымая пыль и смрад кругом.
Третья к ним на помощь направлялась.
Он решил: « Такая, как они!»
В чём мораль?
В Ассирии считали -
Тянет всё подобное к себе!
Человек дурной отыщет пару
И по Другу судят о тебе.
Два петуха
Затеяли драку два петуха
Весь двор был в пуху
–Победил его Я!
Сел на забор победитель и ходит,
Хвастаясь удалью, силой и волей.
Спрятался наш побеждённый в углу.
Только, увы, невдомёк храбрецу.
Сверху приметил орёл петуха.
Через минуту унёс в небеса.
Скромности учит древняя басня
Мало кто любит тупое бахвальство.
Заяц и Лиса
Однажды в жаркий летний день
Отправился в дорогу заяц.
И жажда путника, увы,
Замочила до грани.
Но, вот нашёл колодец он.
Легко в него спустился.
Напился вдоволь:
–Хорошо!
Как, хороша водица!
Решил подняться заяц наш,
Безвольно смотрит в небо.
Пришла напиться и лиса:
– Дружок, как это мило!
Ты безрассудно поступил,
Спускаясь, не подумав-
Как выбираться будешь,
Что ж, к водице будет ужин.
Мораль сей басни такова
Сейчас как древние века,
Коварна яма долговая.
Легко упасть, её не зная.
Ростовщик и Девица
К хозяйке курд с мольбой пришёл:
– Меня обидел ростовщик!
Он деньги взял мои хранить.
Да, не вернул и говорит,
Что их не брал, расписки нет.
Как доказать? Прошу совет.
– Не плачь, слуга, и не грусти.
Сейчас оденусь и пойду,
Как только я к нему войду
И стану дело говорить
Ты заходи и покричи.
Потребуй денег у него
Отдаст злодей твоё добро.
Служанку вызвала она:
– Как только курд зайдёт туда
И выйдет прочь,
Ты заходи.
И радостно мне объяви: «Хозяин дома, ждёт меня.
Приехал, ищет – где же я?!»
Оделась в лучшие шелка,
В шкатулку золото сгребла
Надела пояс золотой
Шикарный гребень над косой
Вошла, а ж обмер ростовщик,
Всё посчитал на ней за миг.
– Я собираюсь в Барму, путь
Опасен, труден
Там мой муж.
К нему спешу на встречу я.
Могу оставить у тебя
Свои сокровища?
Ведь там они достанутся ворам.
И в этот миг вошёл и курд:
– Верни мне деньги, жалкий плут!
На полуслове ростовщик отдал
Весь долг и выдворил.
И тут же следом к ним вошла
Служанка, милое дитя:
– Хозяйка, радостная весть.
Хозяин дома. Здесь он! Здесь!
Приехал!
И давай плясать.
Хозяйка с ней и танцевать.
И ростовщик рванулся в пляс,
Хозяйка диву задалась
– А, ты по, что пошёл вдруг в пляс?
То наша радость не про вас.
Колено к ней он преклонил:
– Мне тридцать пять я не женат.
Не видел я такой лисы,
Нашёл я пару. Не гони!
Женюсь плутовка на тебе.
Ведь ты девица вся по мне.
Тебя не знаю, но люблю!
Тебе я счастье подарю.
-Да, я не замужем, ты прав,
И у меня весёлый нрав,
Своё коварство я ценю,
Но за тебя я не пойду.
Оно во благо для людей,
Хоть я хитра – не тех мастей.
Другую спутницу ищи.
С душой холодной до костей.
Ушла девица навсегда
Похитив сердце хитреца.
Шлемиль
Люди живут, пока мы о них помним.
Каждый оставил свой след.
Часто поступок, иль просто забава
Память на тысячу лет.
Было давно,
Но когда, я не помню,
В Турции в самой глуши.
Шлемиль – красавец,
В селе ассирийском
Чистил чужие дворы.
Если лежит не в положенном месте,
Это тревожит ребят.
Завтра всё будет,
Вернее, исчезнет,
Если ты любишь поспать.
В те времена всех судили не судьи,
Бога боялся, народ.
Не было столько убийств и насилий.
Кара – от церкви отвод.
Если тебя изгоняют из церкви
Нет тебе места нигде,
Нет на земле, нет и на небе,
Бог он всё видит везде.
Люди боялись, судьёй был учитель,
У православных знать поп.
Звали учителем у ассирийцев,
В церкви служивших отцов.
Вере учили они,
За советом
К ним приходили толпой,
С просьбой, надеждой,
Иль просто с обидой.
Все обращались с мольбой.
Вот как- то утром,
Проснулся учитель
С жалобой люди пришли.
–Ночью козу из сарая у Сарьи,
Шлемиль унёс, накажи!
Это село, здесь глаза и повсюду.
Уши шевелят кусты.
Что бы ни сделал, на утро узнают.
Хочешь, хоть в маске ходи.
Знают походку,
Взгляд твой, дыханье.
Здесь ты растёшь на глазах.
Знают с пелёнок и наблюдают
Каждый проделанный шаг.
-Так, хорошо, вы ему сообщите.
Жду я его через час,
Будет на библии клясться проказник,
Хватит ему воровать!
Шлемиль пред тем как отправиться в церковь,
Долго сидел у реки,
Люди подумали, -
«Кается парень»,
Не подымал головы.
Шлемиль поймал в грязной луже лягушку,
Сунул в карман на груди.
Куртку надел и отправился в церковь,
Что-то, шептав по пути.
Библию подал ему
Наш учитель
–Ну-ка, проказник, клянись.
Мне можешь врать,
Но перед этим писаньем
Вряд ли тебе устоять.
Шлемиль, подняв свою правую руку,
К сердцу её приложил.
–Этой душою клянусь, что не брал я,
Врут, что козу я стащил.
Бедный учитель развёл лишь руками,
Парень клянётся душой:
–Ладно, ступай! Ступай, себе с миром.
Бог пускай будет с тобой!
Шлемиль домой возвращался с ухмылкой,
Вспомнил, лягушку пущу.
Смотрит, подохла
От клятвы столь сильной,
Душу, отдав за козу.
Шлемиль подумал, жалко лягушку.
Ладно, учитель тебя,
Я проучу, заставляешь всех клясться.
Я отомщу за себя.
Тёмною ночью Шлемиль с друзьями
Снова ограбил людей
Ну, и конечно утром учитель
Ждал пострадавших гостей.
С раннею зорькой Шлемиля мама,
В церковь кастрюльку снесла,
Ночью с баранины хаш наварила.
Да, угостила отца.
-Ну, что случилось?
Шлемиль?
Зовите! Хватит дурачить людей!
Я покажу сорванцу!
Будет знать он, как воровать.
Ух! Злодей.
Яркое солнце играло лучами,
Шлемиль шагал,
Улыбаясь весне.
Ждал его отче,
Остывший немного,
Сидя у самой двери.
– Заходи, озорник!
Знаешь, в чём обвиняют?
Ну, клянись, что не брал, хулиган!
Вот бери и клянись, непоседа,
Это библия, а не букварь.
Шлемиль руку поднял над писанием,
Вот клянусь Вам, его я так ел,
Как и вы его видели, ели,
Я бы врать вам, отец, не посмел.
Вышел к людям учитель:
«Не брал он.
Он поклялся,
Ступайте домой.
Видно врут, оболгали парнишку.
Иль не всё у него с головой».
Через месяц на исповедь парень,
С сожаленьем к учителю шёл.
Долго тот над собою смеялся,
Как его малолетка провёл.
Время шло и раскаянье гасло
У парнишки в весёлой груди.
Расскажу, как других обучал он
Вере в бога,
Ты только прочти.
Турок жил в Ассирийском посёлке,
Был богатым, таково искать,
Но не верил ни в Бога, ни в чёрта.
И любил он народ обижать.
На земле его, прямо за полем
Дуб высокий рос,
Триста в нём лет.
Говорили, что место святое,
И, что в дереве сила и свет.
Но решил он людей, чтоб отвадить
Ночью дерево, то отпилить.
–Хватит этим бездельникам бегать.
Свято ль место, коль дерева нет.
Умоляла жена на коленях,
–Ты не трогай его, я прошу.
Бог накажет его не гневи ты.
Я с тобой этот крест понесу.
-Распоясалась, женщины голос
Слышу в доме, ведь это позор!
Если надо умрём, засмеялся,
Подымая, он к небу свой взор.
Отрубили, да прямо под пасху,
Крик людской разносила земля,
А богач всё себе ухмылялся,
Пока горькая плата пришла.
Дочек пять,
А сынок стал калекой,
Откосил ему бог две ноги,
В тот же день
Он упал с дохлой клячи.
И его ели-ели спасли.
Наш богач долго плакал, взывая,
Умоляя пощады с небес,
Но теперь каждый день по овечке,
Мор напал пожиравший овец.
Мусульмане погибших, умерших
Не едят никогда, отдают.
Христиане едят это мясо.
Кто пройдёт, тот его заберёт.
Каждый день бедный Шлемиль, уставший
В ночь глубокую шёл к богачу,
Залезал сквозь окошко к овечкам,
А на утро за ними же шёл.
Задушил, нет кровинки, пылинки.
Сам хозяин тебе отдаёт.
Он грешил, но себе оправданье
Каждый ищет и может, найдёт.
Много лет с тех времён прошагало,
И века друг за другом прошли,
Но все помнят мальчишки проказы,
Он оставил свой след на пути.