Ольга Акимовна Адамова
Ассирийские Басни
Но так хоть сохранив семью.
Бегут деньки, сметая годы,
И за спиною все невзгоды,
Страна чужая – край родной
И приезжаешь, как домой.
С тех пор прошло пятнадцать лет,
София чудной красоты,
К ним часто ходят женихи,
Посватать милую девицу,
Но, Софа пуганый зверёк,
Их гонит прочь,
И мать с отцом
Переживают, что их дочь
Жизнь проживёт и не познает,
Любви и счастья материнства,
В миру монашкою помрёт.
Уж в доме русские невестки,
У внуков русые чубы,
На ужин борщ и пирожки,
У всех работа и семья,
Но только Софа расцвела:
Бела, высока и стройна,
Зелёны очи, косы в землю,
Года бегут. Она одна.
Отец и мать прожили много,
И знают эту злую долю.
Жить с братьями,
С невесткой в доме,
Растить чужих детей,
Батрачить в поле,
Не быть хозяйкой поневоле,
Надеяться на милость в старость,
Кто пожелает эту радость?
Они решили страх Софии,
Не пересилить, а насильно,
Отдать любимицу тому,
Кто первый в дом придёт к отцу,
Просить руки её,
Не важно, что дочь молила о пощаде:
– Не отдавайте меня замуж!
Я буду тихо жить и мирно,
Во всём невесткам помогать,
Я жить хочу, не умирать!
Невестка слышала те споры,
И донесла и очень скоро,
На третий день пришли сваты.
И через месяц в этом доме
Окончив пост, отметив пасху
Сыграли свадьбу без согласья.
Мать плакала о том решенье,
Дочь было жаль, и страх, сомнения
Запали в душу к ней червями
Внутри неё её терзали.
Она ни ест, не спит ночами,
И мужа просит, умоляет.
– Ты дочку в гости привези,
Хочу узнать, винит нас в горе,
Иль счастлива, живёт в любви.
Отец привёз Софию в гости,
В ней не было печали, грусти.
Она к ним пала на колени,
В слезах за всё благодарила.
Её супруг уже не молод,
На двадцать лет Софию старше.
Вдовец, видавший слёзы, горе,
Он ласков с ней и по неволе,
Не принуждает, а голубит,
Живёт она, как королева,
Во всём он Софе потакает-
Подарки, золото, рубины,
Цветы, прогулки и забавы,
В избе прислуга,
Он прекрасен,
Покрытый сединой,
Но статен: высок, кудряв, красив и добр.
Он из Иранских ассирийцев,
Но был рождён уже в России,
Торговлей занят, он купец.
Торгует златом, жемчугами,
Привозит чай, шелка и кофе,
Туда с товаром и оттуда,
Одна мечта продленье рода,
Чтоб было, для кого оставить,
Всё то, что потом добывалось,
С одной монетки размножалось,
Он был женат, жена погибла
Во время родов, с ней и сын,
Был богатырь и так велик,
Что померла не разродившись,
В мученьях адских, стонах, криках,
С тех пор прошло семнадцать лет,
А страх остался у отца,
И крики те в ушах стоят,
Но старость тихо за спиною,
Даёт годами по ногам,
Напоминая, что не двадцать,
А скоро будет пятьдесят.
Два страха под одним венцом,
Погибли, стало то концом,
Мучений, слёз, воспоминаний,
И, кажется не быть печали,
И всё бы было хорошо,
Но так лишь в сказках и в кино.
София – лучшая жена,
В угоду милому супругу,
Дарила каждый год по плоду.
Егор был счастлив,
Это чудо, три дочери
И младший сын!
На пятый год она опять,
Зачла, и счастлива была,
Егор уехал по делам,
И как всегда она осталась,
Ждать милого, такая жалость,
Но что бы жить и хорошо,
Трудиться надо и работать,
А бабья доля ждать, молиться,
Чтоб Бог помог на всех путях,
Сберёг и сохранил родного,
Вернул здорового, живого.
Всё нажитое схоронили,
Коробку полную сокровищ,
Под стогом рядом закопали,
Ах, если б только они знали,
Что это видит взор чужой!
Хоть взор им был совсем родной.
Уехал в ночь он, а на утро,
Пошла к околице она,
Разрыт весь стог,
Пустая яма,
Не сберегла,
Какая драма,
По миру с голоду пойдём,
Ещё и рот мы пятый ждём.
От полицейских нету толку,
Лишь разговоры без умолку,
Да пересуды и насмешки,
Богатый был, теперь ты бедный.
Соседи осуждают Софу,
Доверил муж такую сумму,
Она проспала, лай собачий,
Мы слышали! А как иначе?
София не боялась мужа,
К чему чужие пересуды,
Она та знала, нет вины,
Она всю ночь глаз не сомкнула,
Не спал сынок. Не лаял пёс!
И золото не крал чужой.
А кто – то свой,
А кто – то свой!
Егора брат вчера прощаясь,
Сидел до самой темноты,
Он словно ждал и знал о чём – то,
Но не докажешь ты вины.
Она решила подождать,
С вопросом этим, разберётся
Егор и сам, когда вернётся.
Но вот с ребёнком,
Но куда? Ещё рожать.
Коль нищета, их ждёт,
Егор уже не молод,
И эта кража, подорвёт,
Его не молодые силы,
Она беременность прервёт.
У бабки молотых кореньев,
Взяла она и заварила,
Салфеткой баночку накрыла,
На печь поставила пока.
А в гости к ним пришла сноха,
Жена Егорыного брата,
Столь редкий гость,
К чему пришла?
Наверно выведать,
Про кражу,
Я догадалась или нет
Кто вор ночной,
Решила Софа,
Старалась скрыть, свою ознобу,
Но та всё видела насквозь,
И так спросила, словно вскользь,
– А что на печке?
– Мой отвар.
– А от чего? Хотя по цвету
Она прекрасно поняла.
Не первый год она жила.
София, я пришла просить,
Яиц десяток мне на Кухо.
София вышла, а она
Пакет под лавочкой достала,
И все коренья, что остались
Насыпала в отвар несчастной,
И вид невинный приняла.
– Возьми, прости, здесь только восемь.
Я больше в хлеве не нашла.
– Да, хватит, ладно, дорогая
На том спасибо, я пошла.
Прошёл весь день
В сомнениях мыслях,
София занята детьми,
Предчувствие её тревожит,
И ощущенье пустоты.
Три раза в день отвар по кружке,
Как наставляла бабка строго,
Она пила, но и не знала
Что, убивая, умирает.
На утро встать она не может,
Залита кровью вся постель,
Кровотеченье, как с фонтана,
Сама белее простыней.
Врача позвали, что в нём толку,
Развёл руками и ушёл.
Егор вернулся через месяц,
Но Софы больше не нашёл.
Лишь только серая могилка,
Уже покрытая травой,
И крест, изогнутый от ветра,
Жены нет больше молодой.
Кого винить, себя иль Бога,
Кого корить, как дальше жить?
Как подымать детей без мамы,
Без денег, как их прокормить?
Не знает он,
Но Бог всё видел,
Он всё расставил по местам,
Брат раскулачен и расстрелян,
С ума сошла его жена,
И иногда быть лучше бедным,
В стране, где Красные войска,
Где революции и войны,
Как изворотлива судьба!
Я рассказала вам не сказку,
Всё это было! Очень жаль,
Что изменить мы ход не в силах,
Иль повернуть
То время вспять.