Полная версия:
Ольга Олеговна Пашнина Министерство мертвых. Отверженный принц
- + Увеличить шрифт
- - Уменьшить шрифт
– Нет уж…
Словно загипнотизированный, он не мог оторвать взгляд от ее губ.
– Нет, ты останешься на своем месте. Все будет именно так, как хочет отец. И ты станешь его преемницей. А я – твоим стражем и кошмаром. Каждую ночь ты будешь засыпать с вопросом, наступит ли для тебя новый рассвет. Ты будешь доверять мне жизнь и душу, не зная, сберегу я то, что тебе дорого, или уничтожу.
– И чем… – она снова попыталась отстраниться, но лишь врезалась поясницей в столешницу, – ты тогда отличаешься от той души, что сегодня отправилась в Стикс?
Несколько мгновений, показавшихся вечностью, Дэваль уговаривал себя остановиться.
– Ничем, – выдохнул он и, не удержавшись, слизал капельку воды с ее нижней губы.
А потом поцеловал, не сумев справиться с волной пламени, прокатившейся внутри.
Одновременно желая и ненавидя, пытаясь причинить боль и заглушить воспоминания о темной душе, ласкал ее язык, прикусывал губы, вынуждая ответить. Подхватив под ягодицы, усадил на стол, прижав к себе так близко и провокационно, что увидь кто эту сцену – отец или Самаэль, – его самого сослали бы в Аид на целую вечность.
Аида была восхитительно пьяна и возбуждена. Поцелуй выбил из колеи ее не меньше, чем его. С наслаждением, превращая грубую ласку в сладкую медленную пытку, он обхватил пальцами тонкую девичью шейку, чувствуя, как бьется ее сердце.
Ему и самому не хватало воздуха. Он уже целовал Аиду раньше, но никогда так откровенно и горячо. И долго. Бесконечно долго, словно понимая, что, возможно, этот поцелуй останется единственной монетой в копилке воспоминаний об этой девушке. О невозможной принцессе, которой ему нельзя было касаться, но перед которой было невозможно устоять.
Все кончилось так же быстро, как и случилось. Еще секунду назад кончиками пальцев он вел по контурам ее ключицы с твердым намерением продолжить ласку уже под дурацкой рубашкой, мешающей исследовать новое удовольствие. И вот щеку обжигает резкая боль от пощечины.
– Уберешься здесь? – как ни в чем не бывало спросила Аида, хотя ее грудь тяжело вздымалась, выдавая истинное состояние. – А то старший братик снова будет ругаться, что младшие намусорили.
Дэваль не стал препятствовать, когда Аида протиснулась мимо него к выходу. И на этот раз удержался, не коснулся ее, хотя в какой-то миг достаточно было протянуть руку и дотронуться до ее ладони. И кто знает, чем обернулось бы это касание. Его самообладание висело на волоске.
– Заслужил, – вдруг раздался голос.
Тень в дальнем углу кухни шевельнулась и обрела очертания Евы. Цокот лап показался ему неестественно громким.
– Может быть. – Дэваль пожал плечами.
– Но это того стоило?
– Сдашь нас отцу?
Арахна рассмеялась. Одним взмахом руки развеяла осколки несчастного графина и задумчиво посмотрела на мокрые следы на полу.
– В одном ты прав: однажды Аида станет Повелительницей. С Повелительницей придется дружить. А делать это куда проще, зная парочку ее маленьких грязных секретов…
Глава восьмая
– Я не буду больше дежурить с Дэвалем! – заявила я, едва сев в кровати.
Самаэль, зачем-то запершийся в мою комнату еще до рассвета, слегка опешил.
– Стесняюсь спросить, почему? Что вы опять не поделили?
– Ничего! – буркнула я. – Просто твой брат – эгоистичная сволочь.
– По-моему, идеальный напарник для тебя.
– Смешно. Но не эффективно. Ты можешь принести меня к Пределу в мешке, но придется дежурить третьим, потому что только так у тебя получится заставить меня находиться рядом с ним.
Самаэль хмыкнул, по-хозяйски уселся в кресло и взял с тарелки блинчик, поданный мне на завтрак.
– Интересное предложение, но я сегодня занят, веду жену в театр.
– У вас есть театр?
– Да, если бы ты чуть лучше изучила карту, то знала бы это.
– Так, а какие души отправляются служить в театр?
– Способные! Это хобби. У многих есть хобби, не только у душ. Кто-то играет в театре, ты вот отравляешь мою жизнь. Всякое бывает. Лучше скажи, что ты вчера устроила в баре?
Понадобилось несколько долгих секунд, чтобы понять, о чем он. Стычка с Олив почти стерлась из памяти, вытесненная ночной беседой с Дэвалем. Ну и еще немного похмельем. Употребление алкоголя, даже магического, вредит вашему здоровью. Даже если вы уже умерли.
– Олив меня достала.
– Ты не можешь устраивать драки со всеми, кто тебя достал. Хотя и активно пытаешься.
– Я уже говорила, что она не успокоится! И при первом удобном случае продолжит то, что начала еще в детстве. Если не хочешь, чтобы я устраивала драки, заставь ее ко мне не подходить и вообще делать вид, что меня не существует.
– А со стороны все выглядит так, словно это ты не можешь оставить ее в покое. Олив имеет те же права, что и ты, Аида. Она здесь, и это нельзя уже исправить. Да, это ошибка, и Ева выяснит, почему она возникла, но мы не можем сказать душе «извини, мы передумали, Аидочке не нравится, что ты здесь, поэтому отправляйся-ка в другое место».
– Но с Харриетом и Шарлоттой вы пытаетесь сделать то же самое.
– Только с Харриетом. Шарлотта не мертвая.
– Ладно. А я могу подать в суд на Олив?
– За то, что она не стала кланяться тебе при встрече? Вряд ли.
– Получается, Олив может оскорблять меня, издеваться, а я должна молча проходить мимо?
– Да, так поступают взрослые люди.
– У взрослых людей в этом списке еще есть «судебный запрет» – это когда тебе власти выдают бумажечку, что конкретная девица не имеет права подходить к тебе ближе чем на пятьдесят метров.
Я не стала уточнять, что ни черта этот запрет не работает.
– И что же твой отец не получил этот запрет, а разрушил семью Олив?
– А, так у нас порочный круг. Олив надо мной издевалась, отец разрушил ее семью, значит, теперь ее очередь, да?
– Нет, Аида. Я лишь хочу, чтобы ты вела себя чуть взрослее и не устраивала драки в баре.
Я с трудом – все болело, как будто драка была не с Олив, а с танком, – сползла с кровати и поплелась в ванную. Хорошо, что у меня есть привычка спать в пижаме. Все, кому не лень, ходят в мою комнату, когда им вздумается, и даже не стучат!
– А я всего лишь хочу, чтобы ты перестал думать о том, как неудобно перед людьми, что у тебя такая взбалмошная подопечная, и решил проблему. Пока она нападает – я защищаюсь, понятно? Любым доступным способом. Хочешь вернуть репутацию благовоспитанного чопорного семейства? Уйми свою ошибку посмертия. У меня все.
– А у меня нет.
У меня чуть щетка из руки не выпала, когда Самаэль заперся следом за мной в ванную. Ладно, в Мортруме в целом чуть проще с физиологией, но зубы-то чистить приходится!
– Ты действительно на время освобождена от дозоров с Дэвалем. На время – я подчеркиваю! Пора изучить и другую работу в нашем мире. Несколько недель поучишься у проводника.
– У какого именно?
– У Харона, естественно. Лучше его никого нет. И он единственный, кто выдержит твой характер. Так что собирайся, жду тебя внизу. Оденься удобно, форма тебе сегодня не понадобится.
А вот крепкие нервы, похоже, да. Провожать души в мир мертвых – что может быть более позитивным занятием? Наверное, только отправлять их в Аид.
На улице было довольно промозгло. Казалось, будто Мортрум считывает мое настроение и подкидывает погоду под стать. Или настроение Дэваля. Или выводит среднее арифметическое с мыслью «как меня достали эти унылые идиоты».
Харон ждал внизу. Как всегда, одетый с иголочки, кутающийся в явно дорогое (по земным меркам, естественно) черное пальто с повязанным поверх серым шарфом.
– Мисс Даркблум, – он галантно поцеловал мне руку, – рад видеть вас в добром здравии. Как настроение? Готовы к новым впечатлениям?
– Если честно, не очень, – вздохнула я, вспомнив, что Харон, кажется, вчера был свидетелем драки в баре.
Да там половина Мортрума была свидетелями! Вот бы кто-нибудь поручился за меня и рассказал Самаэлю, что Олив первая начала?
– Влетело от Самаэля? – понимающе кивнул Харон. – Он бывает излишне строг к тем, кого любит. Поверьте, когда-то я обучал его супругу и знаю, о чем говорю.
– Дело не в нем. Просто не ожидала, что сегодня придется провожать только что умерших в другой мир. Заранее жутко.
– О, не волнуйтесь, проводники избавлены от неприятных моментов чужих смертей. Мы лишь переводим душу через Стикс, во время перехода она растеряна и дезориентирована, а в большинстве случаев спит. Просыпается лишь у самой границы, где ее встречает и увозит в Мортрум страж.
Да, примерно так все и было со мной.
Стало немного легче. Уговаривать ошеломленных смертью душ, что впереди новый этап, не придется. Актриса из меня посредственная.
– Самое сложное в нашей работе – взвесить душу.
– Я думала, это делают судьи.
– О, только в том случае, если душа оказывается достойна Элизиума, – необходимо все проверить, и в случае полного равновесия, когда непонятно, стоит дать ей шанс в Мортруме или отправить на перерождение. В остальном ничего сложного в том, чтобы определить, достойна душа перерождения или ей необходимо стать частью Мортрума, нет.
На этот раз мы шли не в колледж и не в министерство, а в архив.
– А как вы узнаете, что кто-то умер? И куда нужно идти?
Вместо ответа Харон извлек из внутреннего кармана сложенный в несколько раз лист, при ближайшем рассмотрении оказавшийся картой. Или чем-то похожим на карту, потому что я вообще не поняла ничего ни в обозначениях, ни в очертаниях объектов.
– Чтобы читать карты душ, требуется практика. Вас этому, конечно, не учили. Но я в свободное время попробую. Это – все обитаемые вокруг Мортрума немагические миры. Земля…
Он ткнул в какое-то пятно на карте.
– Мир балеопалов.
– Магистр Тордек рассказывал о нем.
– В этом мире, – Харон показал на самый верх карты, – увы, нет душ, которым хватило бы энергии на переход. А этот мир давно погиб, к сожалению. От него остались лишь осколки.
– А что с ним случилось? – живо заинтересовалась я, поняв, что вот он – мой проводник в мир идеально выполненных заданий Тордека.
Но Харон тут же сбил прямо в полете:
– Понятия не имею. Мы ведь не бываем в этих мирах. Остаемся на границе, в иллюзии, лишь слабо напоминающей мир в паре шагов. Пытаться пересечь черту строго запрещено и довольно опасно. Я попрошу вас никогда и ни при каких обстоятельствах этого не делать, мисс Даркблум.
Я проглотила замечание о том, что сам-то Харон без проблем шастает туда-обратно. Меня все же не учили проводниковым фокусам. Одно дело переходить на Землю через портал Селин, другое – ломиться через границу нелегалом. Даже в мире смертных за это могут пристрелить.
– Итак, есть мир земли, воды, огня – будем считать уничтоженный мир сгоревшим, воздуха. Мортрум – мир смерти. Получается, есть еще мир жизни. Да?
Харон усмехнулся.
– У вас нестандартное мышление. Увы, но я не знаю ответа на ваш вопрос. Мне еще не доводилось бывать в последнем мире. А проводникам запрещено делиться друг с другом подробностями переходов душ.
– И все-то у вас запрещено, – вздохнула я. – Домашку выполнить невозможно! А почему миров всего шесть?
– Шесть доступных нам. Возможно, их куда больше. Сотни, тысячи. Кто знает? Я бывал лишь в одном. Земля, как ни странно, основной поставщик душ.
– Почему странно?
– Вы все время стремитесь себя уничтожить.
– Так это вы отправляете нас хранить и оберегать прекрасный мир. Фигово задачи ставите.
Впервые с прибытия в Мортрум я увидела обитель проводников. Оказывается, архив – нечто вроде их офиса. Стражи обитают в министерстве, судьи – в Виртруме, парящем городе, что бы это ни значило, проводники – в архиве.
Снова вспомнилась Шарлотта. Я не успела толком привыкнуть к ее присутствию, но иногда думала, как здорово было бы поболтать с кем-то кроме обитателей особняка Вельзевула. Ридж и Харон для этого подходили слабо – с ними не пооткровенничаешь.
Пока мы шли вдоль стеллажей, я с тоской рассматривала бесконечные ряды папок с личными делами душ. Вот бы посмотреть хоть одну! Отца или… может, мамы. Я ее почти не помню, но было бы интересно узнать, где она сейчас, какую жизнь живет и не могли ли мы случайно встретиться.
Наконец Харон остановился у одной из многочисленных дверей, отпер ее ключом и пропустил меня внутрь. Приятный мягкий свет озарил небольшой, но уютный кабинет.
– Учтите, мисс Даркблум, я еще никого не приглашал сюда. Рассчитываю, что об увиденном вы будете молчать.
– Не волнуйся. Я нема как могила.
Чего он только не натаскал сюда с Земли!
Книги, картины, статуэтки, антикварная посуда. Нет, это не было складом для хлама, как вещи папы в общежитии, кабинет Харона напоминал подсобку музея или обитель эксцентричного коллекционера старины. Пахло кожей и свечами. На стене напротив письменного стола висела огромная карта, дублирующая ту, что он мне показал.
И я вдруг поняла, что напоминают мне хаотично разбросанные пятна миров.
– Пазл.
– Что?
– Они похожи на мозаику. В детстве у меня была такая, с крупными детальками. Я вываливала ее на пол и мучительно пыталась собрать. Потом кричала папе, что детали не подходят, пазл бракованный. Он приходил, садился рядом и собирал для меня картинку. Конечно, он понимал, что я просто хочу его внимания. Но снова и снова делал вид, что верит, будто я не способна соединить шесть деталек в одну.
По коже прошелся мороз, хотя в кабинете не было окон. Фантазия услужливо подкинула ложное воспоминание, в котором вместо яркой иллюстрации отец снова и снова собирал для меня картинку из миров.
– Все в порядке? – спросил Харон, заметив, что я кутаюсь в куртку.
– Да. Наверное. Так, семейные проблемы.
– Что-то незнакомое.
– У тебя нет семьи?
– Я одиночка. Иногда приглашаю красивых девушек на свидания и провожу с ними время, но, если честно, я не вижу смысла в отношениях в нашем мире. Мы лишены возможности продолжать свой род, души рано или поздно уходят, а иные вечны – так зачем ограничивать себя браком или, того хуже, лицемерить, притворяясь, будто интрижки и Маскарады Мертвых служат лишь специями в отношениях с единственной любовью.
– А чувства? Ты никогда не влюблялся?
– Влюбленность – это всего лишь инфантильная форма желания. Многие из нас не способны признаться себе в том, чего они хотят. Поэтому выдумывают любовь, долг и все такое.
– Да у тебя прямо своя философия.
– У меня достаточно времени, чтобы разобраться в себе и в жизни. Но я никого не убеждаю в собственной правоте, просто живу, как мне нравится. Что ж, давайте я покажу, как мы работаем. Самаэль просил ознакомить вас с азами. Вы уже знаете, что такое кастодиометр, так?
Харон осекся, его взгляд застыл на чем-то над моей головой. Обернувшись, я увидела, как на карте зажегся маленький голубой огонек. Точно такой же горел и на карманной версии.
– Что это? Душа? Так нам показывают, что кто-то умер и ждет перехода?
– Да, – как-то странно отозвался Харон.
Не то растерянно, не то немного испуганно.
– А что не так?
Он поднял на меня взгляд.
– Это мир балеопалов. Душа готовится к переходу из мира балеопалов. Вторая душа за всю историю Мортрума.
Воспоминания тут же услужливо подкинули сон, показавшийся очень реалистичным и ярким. Я почти наяву вновь ощутила прохладу темных вод и тепло от света впервые за много дней выглянувшего солнца.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
