Олег Эрикович Данилов
Самая оригинальная история (невыдуманные истории для взрослых)
Не могу не покаяться
Каждый человек совершает ошибки – существенные и несущественные. Очень здорово, когда человек это осознает и находит возможность ошибку исправить. Но часто бывает так, что время прошло и исправить ошибку уже при всем желании просто невозможно. Тогда на душе становится тяжело, а порой и невыносимо. Но жизнь придумала для избавления от чувства безысходности, что что-то поправить в жизни нельзя, покаяние. Оно помогает уйти от самобичевания и страдания.
Мне было лет десять. Я дружил с мальчишками старше себя. Видимо, работал инстинкт самосохранения и защиты, ведь я рос без отца. В детстве те, кто старше тебя, кажутся вполне авторитетными и надежными ребятами.
Однажды с другом, который был старше меня на пять лет, я проходил мимо частного дома своей родной тети. У них с мужем был замечательный сад, полный спелых яблок, груш и слив. Мой друг, наполовину русский, наполовину кореец, предложил забраться в сад и «позаимствовать» яблочек. Он не знал, что это – владения моей тети, о чем я ему рассказал и предложил зайти к ней, что она непременно угостит нас яблоками. Друг согласился.
Тетя с дядей встретили нас очень радушно. Они собрали и намыли целый таз спелых яблок и усадили нас трапезничать на балкон, рядом с которым росли две яблони – белый налив и коричное. Мы принялись опустошать тазик, детские организмы требовали витаминов, а взрослые ушли заниматься своими делами. Закончив с яблоками, я предложил другу поблагодарить моих родных и попрощаться с ними. Но тот остановил меня и, оглянувшись по сторонам, стал срывать свисавшие над балконом яблоки и засовывать их за пазуху. Я сказал ему, что это некрасиво, но друг не реагировал. Набрав яблок, он потихоньку вышел на улицу через сад, сказав, что никто не узнает.
Я оказался в неловком положении, между двух огней – с одной стороны, родственники, которых я люблю и которые любят меня, с другой – друг, с которым не один раз лазили по чужим садам (но здесь-то свои, родные люди). И я проявил слабость: поблагодарил их за угощение и вышел на улицу, решив больше не дружить с этим мальчишкой.
Через несколько дней на озере я случайно встретился со своими двоюродными братом и сестрой – детьми тети и дяди. Как же мне было стыдно слушать выговор, вполне справедливый, старшей двоюродной сестры по поводу украденных яблок. В голове метались мысли, чтобы как-то вернуть те самые яблоки на место, на яблони рядом с балконом же. Но поезд ушел, исправить ошибку было невозможно. Единственное, что я сделал, это промямлил: «Я так больше не буду».
Настроение было испорчено, и поделом. С этим другом я больше не водился.
02.11.14
Поздние сожаления
Осенью 1968 года в Доме культуры МГУ на улице Герцена (ныне Большая Никитская) состоялась встреча студентов с известным актером Савелием Крамаровым. Зал был полон. Очень интересно актер рассказывал о своем творчестве. Раскаты смеха то и дело сотрясали стены ДК. Крамаров обладал очень сильной комической энергетикой.
В конце встречи ведущая предложила задавать актеру вопросы. Зрители замерли в ожидании. Никто не решался его спросить. Ведущая повторила предложение и только хотела объявить об окончании вечера, как я в полнейшей тишине крикнул: «Женат?»
Что тут произошло! Зал взорвался от хохота, это длилось более минуты. Когда наступила тишина, актер спокойно ответил: «Женат. Я что, не человек?» Зал бурно зааплодировал, встреча закончилась. А мне стало неудобно. Я винил себя за бестактность. Казалось, что обидел человека своим вопросом. «Ну и что, что у него глаз косит, выглядит на экране придурковатым и от одного только его вида людей разбирает смех. Он же – человек и его любят таким, какой он есть», – мысленно рассуждал я, переживая, что поступил недостойно.
Когда впоследствии мне приходилось видеть на экране этого выдающегося актера, то я вспоминал этот случай, и становилось грустно.
Артист эмигрировал в США, а потом в результате тяжелой болезни ушел из жизни. О нем появилось несколько документальных фильмов, из которых я узнал, что именно в 1968 году его брак с первой женой трещал по швам и вскоре закончился разводом.
Скажу честно, от этого мое сожаление достигло предела, но исправить что-то и упокоить себя уже не представлялось возможным. Невозможно обратиться с извинениями к человеку, которого, как мне представлялось, я, разумеется, обидел, поскольку человека уже нет в живых.
Кто-то скажет: «Да брось ты, ничего страшного не произошло! Ты задал вопрос, а он ответил. Ну что здесь такого неэтичного?»
Может быть, ничего… Тогда почему воспоминания об этом случае возвращаются ко мне вновь и вновь?
В том же 1968 году, точнее 30 декабря, мы, группа студентов-однокурсников, прилично выпив, приехали на празднование Нового года в тот же Дом культуры.
Новогодний бал был в полном разгаре. На площадке огромной парадной лестницы расположился оркестр. Музыка звучала везде. Студенты разбрелись по залам. Кто-то забрался на территорию оркестра, «помочь» играть или дирижировать, кто-то пытался танцевать. Лично я тоже с удовольствием бы потанцевал.
Однако мне не везло. Все девушки почему-то отказывались со мной танцевать. Меня это огорчало, если не сказать бесило. Зашел в туалетную комнату. Посмотрел в огромное зеркало. Вид, вроде, опрятный – гладко выбрит и надушен, хороший костюм, нормальная прическа. Я вышел на балюстраду огромного зала и остановился в раздумье.
Так, как вкопанный, простоял с полчаса. Вдруг кто-то сзади положил мне руку на плечо, и я услышал женский голос: «Олег, потанцуем?» Я обернулся. Это была наша новенькая студентка, мастер спорта по художественной гимнастике, очень симпатичная и изящная девушка.
Мне очень хотелось танцевать, да и отказать даме, тем более знакомой, было бы странным. Мы танцевали без перерыва больше часа. Потом я проводил ее домой. Мы шли пешком, километров десять по морозу – от Моховой до района Медведково. Потом до утра целовались в подъезде ее дома. Когда открылось метро, мы попрощались и договорились встретить Новый год вместе. Мы были молоды и счастливы.
В назначенный срок, по-моему, в 19:00, я подошел к Дому культуры у центрального входа МГУ на Ленинских (ныне Воробьевых) горах. Сердце стучало трепетно и радостно. Постоянно смотрел на часы: 19:15, 19:30, 20:00, 20:30, 21:00. Настроение от радостного упало до безобразного. Я поднялся в танцевальный зал, пригласил на танец первую попавшуюся на глаза одинокую девушку, потом предложил ей вместе встретить Новый год. Она согласилась, и мы под руку стали спускаться по мраморным ступенькам. Когда мы почти спустились, навстречу нам вышла моя одногруппница, которая радостно и приветливо улыбалась. Увидев меня под руку с другой, она остановилась в нерешительности, как бы ожидая, что я подойду к ней для объяснения. Но я был молод, горяч и далеко не всегда логичен в поступках. Так под руку мы прошли мимо, и я, проявляя юношеское самолюбие, сделал вид, что не знаю свою сокурсницу.
После зимней сессии и каникул возобновились занятия. Однако в моей группе этой однокурсницы уже не значилось – она перевелась в другую. Позднее, завидев меня в Университете, она всегда старалась избежать встречи. Я понял, это была любовь. Виню себя до сих пор, что проявил тогда юношеский идиотизм и не объяснился с девушкой из-за ее опоздания на два с половиной часа. Остается только сожалеть об этом.
03.11.14
Любовь не с первого взгляда
В начале учебы в шестом классе, к нам в класс пришла новая девочка Алла Даманова. Ее родители были геологами, и семья вела «кочевой» образ жизни – сегодня здесь, завтра там, то есть там, куда отправят.
Алла была очень милой и умной девочкой. В течение учебного года она перенравилась всем мальчикам нашего класса, кроме меня. Почему-то я относился к одноклассницам, как к родным сестренкам. Наверное, поэтому не испытывал никаких романтических чувств и к этой девочке. До поры до времени.
В первый день лета учитель географии повел наш класс в трехдневный поход по местам воинских сражений в годы Великой Отечественной войны.
Приближалась первая ночь похода. Мы расставили в лесу палатки. В нашей разместилось пять мальчиков, в том числе Стрыков – второгодник, старше нас года на четыре. Когда он узнал, что мама дала мне с собой маленький пузырек чистого медицинского спирта от укусов комаров, он предложил разлить его ребятам в чай, что мы и сделали. Затем легли спать. Видимо, добавка к чаю на ребят подействовала, и вместо сна они начали болтать. Я в болтовне не участвовал, подремывал. А ребята, естественно, говорили о девчонках и больше всего – об Алле, потому что она всем нравилась. Часа через полтора-два они угомонились.
На следующий день неожиданно для себя я стал помогать Алле нести рюкзак, переходить ручейки и вообще откровенно оказывать ей знаки внимания. А в оставшиеся два дня похода делал это уже как само собой разумеющееся.
Поход завершился. Рано утром мы вернулись домой, я лег отсыпаться. До обеда проспал богатырским сном, а потом отправился погулять.
Накануне вблизи Дома культуры поставили огромные качели. Подошел к ним. Взрослые ребята предложили мне покачаться, но раскачиваться не сидя, а стоя на качелях. Я раньше этого не делал, и, когда качели взметнулись ввысь, не удержался, упал, сломав руку в локте. Попал в больницу, в стационар, где мне наложили гипс.
Каково же было мое удивление, когда на следующий день Алла с подружкой пришла меня проведать, девочки принесли лимонад, конфеты, печенье. Я оказался на седьмом небе и был даже очень рад тому, что сломал руку и попал в больницу. Иначе бы ко мне не пришла та, что очень нравилась.
Выйдя из больницы, я попытался пригласить Аллу погулять со мной, предложил ей дружить. После этого не видел ее несколько дней, а когда мы случайно встретились, она сама пригласила меня на соревнования школ области по туризму, которые будут проходить в районе санатория, что находился в семи километрах от нашего поселка. Алла была в составе команды нашей школы.
Накануне соревнований я постирал и отгладил рубашку, отутюжил брюки, приделал заплатку на потертости сзади (сделал так, что их практически не было видно). Подготовил свой «взрослый» велосипед, смазал его, тщательно протер.
Утром отправился на соревнования. Народу было очень много. Соревновались по разным направлениям – кто быстрее зажжет костер, соберет палатку, упакует рюкзак, преодолеет препятствия – водные, бурелом, болото. Было очень интересно.
Закончились состязания раньше запланированного. Автобусы должны были приехать за ребятами через три-четыре часа. Алла предложила пойти домой пешком. Я же предложил довести ее до дома на велосипеде. Она согласилась, и мы поехали. Я ездил на «взрослом» велосипеде, стоя на педалях, – не доставал до педалей, сидя на сидении. Алла расположилась на багажнике. Я очень переживал за заплатку на брюках – вдруг отлетит, и я оконфузюсь перед девочкой. Но заплатка не подвела.
Я старался, крутил педали за двоих. Алла была довольна. Выбрав момент, я прямо сказал, что она мне очень нравится, и снова предложил свою дружбу. В ответ девочка сказала, что и я ей очень нравлюсь, и она бы с удовольствием со мной дружила, если бы не одно «но». «Дело в том, что через две недели мы уезжаем навсегда, отца переводят на работу в Донецк. Я еще не знаю адреса, где мы будем жить, поэтому пока ты не сможешь мне писать, но я тебе обязательно сообщу, и, если ты не против, будем переписываться, – сказала она, – адрес передам через Люду, нашу одноклассницу».
Так мы и расстались. Я ждал письма с адресом, но сколько бы раз ни обращался к Людмиле, она всякий раз говорила, что Алла ей не пишет. А спустя много лет на встрече одноклассников Людмила, находясь подшофе, призналась, что сознательно не давала мне адрес Аллы, потому что я ей тоже нравился и ее одолевала ревность. А ведь все могло бы быть иначе.
04.11.14
Состязание в общежитии
В шестидесятых годах XX века в одной из комнат общежития МГУ имени М. В. Ломоносова на Ломоносовском проспекте случайно оказались студент из Германской Демократической Республики Райнхард и студент из Белоруссии Витя Мазуренок, педантнемец и рубаха-парень – белорус.
Жили они не тужили, не ссорились, но особо и не дружили. Жили, можно сказать, каждый сам по себе. Ели в студенческой столовой, только ужинали, как правило, в общежитии – пили чай с бутербродами. Хотя это, скорее, Райнхард, а Витя вместо бутербродов, солидно усаживаясь за стол, доставал буханку черного хлеба, коляску краковской колбасы или белорусского сала, а чаще и то и другое сразу.
Витя сахар не покупал – заимствовал его у Райнхарда в обмен на сало или колбасу. Педантичный немец, отсыпав из пачки сахар, делал отметку шариковой ручкой с внешней стороны пачки, фиксируя таким образом количество оставшегося сахара. Однако Витя, шутя, специально отсыпал из пачки немного сахара, затем при помощи лимонного сока уничтожал отметку, сделанную на пачке немцем, и делал свою, соответствующую новому уровню сахара в пачке.
Каждый раз педантичный немец, осмотрев пачку, не понимал, почему сахара стало меньше, хотя его уровень соответствует нанесенной отметке. Эти сомнения заставили немца отказаться от сахарного песка и перейти на сахар-рафинад.
Но и это не помогло. Витя и здесь проделывал аналогичную операцию: снимал слой сахарных кусочков, уничтожал риску на пачке и делал новую.
Пора объяснить, почему Витя Мазуренок вел себя таким неподобающим образом. Все очень просто. Немец постоянно громко пукал. Объяснял он это сложившимися у них традициями. Райнхард делал это постоянно, даже тогда, когда находился за столом. Иногда высоко поднимал ногу и, освободившись от давления в животе, громко хохотал. Немец не стеснялся делать это даже в присутствии девушек, которые вскоре перестал приходить к ним в гости. Витя полагал, что, чем меньше Райнхард съест сахара (элемент брожения), тем реже и меньше будет пукать. Но эта тактика себя не оправдала. «Сахарные» деяния Вити не остановили Райнхарда.
Тогда Мазуренок изменил тактику борьбы за чистоту воздуха в общежитии. Он подумал и решил, что, если к краковской колбасе, белорусскому салу и черному хлебу добавить литровую банку консервированных на уксусной основе слив, то получится гремучая смесь. Он отказался от чая с сахаром, тем самым усыпив бдительность немца – раз Витя не пьет чай, значит, не ворует сахар.
Эффект получился серьезнее ожидаемого. Съев на ночь малосовместимые продукты в должном объеме, Витя приготовился к атаке. Его живот всю ночь распирало, но в процессе освобождения от газов он старался не уподобляться немцу-соседу и делал это беззвучно, так сказать, всю ночь пускал «шептунов». Однако тихий режим освобождения от газов в животе с лихвой компенсировался их суперзловонием.
В результате такой «газовой атаки» Райнхард сначала прекратил делать риски шариковой ручкой на пачке с сахаром, затем перестал публично пукать, потом и вовсе переселился в другую комнату общежития подальше от Вити Мазуренка, а впоследствии вообще перевелся на другой факультет Университета.
Рассказывают, что, возвратившись на родину, Райнхард сломал многовековую традицию пукать за столом.
Что касается Вити, то с ним в общежитии никто не захотел жить в одной комнате. Вскоре он ушел из Университета, не закончив его. Говорят, что это Витю не удручало, зато он всегда гордился одержанной «победой» над немецким однокурсником.
P.S. На следующий день после написания этой новеллы вся Москва погрузилась в сероводородный смог. Компетентные органы активно занимались поиском его источника, но так и не нашли, хотя версий было выдвинуто предостаточно.
Витя, ау, не твоя ли это работа?
09.11.14
Бескрылые мутанты в кабинете
В год Московской Олимпиады я все лето работал в приемной комиссии на экономическом факультете МГУ имени М. В. Ломоносова. Работа в комиссии была адаптирована по времени в соответствии с графиком проведения Олимпийских игр, это создавало дополнительные сложности, в результате ответственность за работу многократно повышалась.
Хозяйственные службы оснастили кабинеты приемной комиссии новой импортной мебелью. У меня стоял большой дубовый стол, за которым умещалось до десяти человек. За ним размещались абитуриенты со своими родителями, приходившие на прием по разным вопросам поступления.
Чтобы не попасть впросак, в часы приема я старался не оставаться в кабинете один, мало ли что могло произойти. Поэтому со мной, как правило, за этим же дубовым столом сидел мой заместитель – старый мой товарищ. Под «мало ли что может произойти» я имел в виду возможные провокации. Была, например, ситуация, когда группа кавказцев пыталась в лифте насильно засунуть в карман одному заместителю председателя приемной комиссии пачку купюр, чтобы потом его шантажировать. Тот проявил смекалку: ловко увернулся, нажал аварийную кнопку лифта и выскочил из него, естественно, без денег. А когда приехала милиция, кавказцы исчезли, и больше их никто не видел.
Однажды зашедшие к нам на прием посетители остановились перед столом как вкопанные, уставившись на его поверхность, только их глаза двигались по какой-то странной траектории. Я присмотрелся и увидел на столе штук пять мух с оторванными крыльями, за ними и наблюдали удивленные посетители.
Я взглянул на своего коллегу, тот невозмутимо смотрел в одну точку на противоположной стене кабинета. Я понял, это его работа. Он уже демонстрировал удивительную способность ловить мух в полете, так как был мастером спорта по боксу и обладал молниеносной реакцией.
Не зацикливаясь на этой ситуации, я внимательно выслушал посетителей, ответил на их вопросы и, убедившись, что люди остались довольны встречей, распрощался с ними, и продолжил прием.
Спустя тридцать четыре года, оказавшись в тесной компании, я припомнил этот случай своему коллеге и спросил, какой смысл он вкладывал, отрывая пойманным мухам крылья и отправляя их в «свободное плаванье» на дубовый стол?
«А никакого. Делал это просто так, от нечего делать», – коллега.
«Вот те на! А я все эти годы, вспоминая этот случай, гадал, какой же логикой руководствовался мой товарищ. Понятно, если бы он был ребенком», – подумал я и предложил тост за наше далекое детство.
16.11.14
Я покупала водку, а не воду
По соседству со мной жила одна очень импозантная одинокая дама. Ей было за семьдесят, но выглядела она на пятьдесят. Женщина следила за собой и нравилась многим мужчинам, но и сама очень любила мужчин. Нужно сказать, что она имела страсть и к алкоголю. Именно по этим двум причинам ее муж, очень уважаемый человек, директор одного из крупных предприятий, расстался с ней. Однако свалившаяся на даму свобода была ей очень мила. Она ею пользовалась стопроцентно. Женщина свободно общалась с мужчинами и регулярно дружила с алкоголем.
Что касается сильного пола, то она, несмотря на свой возраст, увела из семьи несколько мужчин, которые у нее, впрочем, долго не задерживались. Вернее, она их не держала, а просто выпроваживала, попользовавшись, причем, можно сказать, проявляла благородство, отправляя обратно к законным женам. И жены, как правило, принимали своих заблудших супругов.
Исключением явился сорокалетний водитель троллейбуса, которого жена не простила и который вынужден был некоторое время жить в подъезде дома своей бывшей возрастной любовницы. Но страдал молодой водитель не от неудобств проживания, а от ревности к ней, потому что ее регулярно навещали молодые кавалеры. В конце концов, он спился и попал в психушку.
Иногда дама делала перерыв в отношениях с мужчинами, и их место занимал алкоголь. Запой продолжался два-три дня. Она брала бутылку водки и в течение вечера выпивала, отключалась и спала до следующего дня. Утром, если у нее были деньги, прихорошившись, шла в магазин, и ее второй день проходил по той же схеме. Если же денег не было, она наливала в пустую бутылку воды из-под крана, прикладывала к горлышку бутылки металлическую пробку и шла в магазин, где накануне покупала эту самую бутылку водки.
С важным видом дама заявляла кассиру: «Что вы мне вчера продали? Вместо водки в бутылке оказалась обычная вода! Вы меня опозорили перед родственниками, которые вчера вечером приехали ко мне погостить издалека. Мне что, обратиться с жалобой в межрайонную прокуратуру?»
Остолбеневшая кассирша, выдержав паузу, вызывала администратора магазина, которому наша дама с еще большим рвением повторяла свою тираду. При слове «прокуратура» администратор давал команду отпустить покупательнице новую бутылку водки, но предварительно проверив, что в ней находится настоящая водка. Дама тоже принимала активное участие в дегустации, но, в отличие от продавца, который просто обнюхивал содержимое бутылки, она делала несколько глотков, после чего соглашалась с качеством предоставленного ей товара, вежливо благодарила работников магазина и уходила счастливой и довольной восвояси.
Иногда дама вторично поступала похожим образом с работниками одного и того же магазина. Как ни странно, повторно этот номер с обменом «воды» на «водку» проходил в соответствии с принципом: лучше отдать, чем связываться с проблемной бабой. Но на третий раз народ, работающий в магазине, с возмущением гнал нахальную любительницу выпить на халяву вон, и она уходила в другое заведение.
Эта женщина жила, будто на качелях. То мужчины, то алкоголь – крайние точки амплитуды. И то и другое одновременно она себе не позволяла. Жила по принципу: или-или.
Но однажды она позволила себе и то, и другое одновременно, и случилась беда – наша красавица, находясь в хорошем подпитии, занимаясь любовью, внезапно ушла в мир иной. Сердце не выдержало. Последний ее мужчина до сих пор ходит на ее могилу на кладбище, расположенное на окраине одного из подмосковных городов.
21.11.14
