Олег Ярославович Огородник
Блины-былины
– Так вот, – продолжил воин, – а татары-то эти, чтобы силой своей похвастаться, предложили князю поединок устроить, между их лучшим воином, и нашим. Если их воин нашего одолеет, князь должен будет в два раза больше заплатить, а если мы, то войско свое басурманское хан развернет, и уйдут они восвояси.
– Поединок говоришь? – переспросил Иван.
– То-то и оно, татары против нас Бугайбея выставляют, слыхал о нем, силища неимоверная, воинов наших положил немерено, размером с быка, а может и больше, саблями, как мельница машет, зверь лютый, а не человек, любого разодрать готов. – пояснил воин. – Вот теперь князь с воеводами решают кого против этого супостата поставить.
– Стало быть еще не решили, – уточнил Иван.
– А ты чего так интересуешься, не хочешь ли ты с Бугайбеем сразиться? – спросил воин.
– А ты, сведи меня к князю, и узнаешь.
– На схватку воин нужен, искусный, а ты, уж прости, на воина совсем не похож, ни кольчуги на тебе, ни шлема, меча и того нет, – усмехнулся воин.
– А мне все это за ненадобностью, все что надобно у меня здесь и вот здесь, – сказал Иван, и на голову и сердце указал.
– Ну хорошо, отведу тебя к князю, а там уж ему решать, что с тобой делать.
Отвел он Ивана к князю, сказал, что тот с Бугайбеем сразиться желает.
– С Бугайбеем? – не поверил князь. – Ты?!
– Я.
– И как же звать-то тебя, храбрый молодец? Чем занимаешься? – спросил Светозар.
– Зовут Иваном, по фамилии Кашевар, по свету гуляю, мир и людей вокруг узнаю, а так-то я повар, куховарю помаленьку.
И хоть не до смеху было, а не удержался князь с воеводами, давай хохотать.
– Ну, Иван, ну и рассмешил, – успокоился князь. – А с чем же ты против Бугайбея пойдешь, с блинами да пирогами?
– Это подождет, но оружие у меня кое-какое тоже имеется.
Снял Иван свою дорожную котомку, веревку распустил, и достал оттуда две сковороды: одну большую да увесистую, вторую чуть поменьше с длинной ручкой. Воины рты и пооткрывали.
– Это еще что? – спрашивает князь.
– Аль сам не видишь, князь? – отвечает Иван.
– Вижу, да вот думаю, не подводят ли глаза меня? Это ж сковороды!
– Они самые, – согласился Иван. – Я с ними никогда не расстаюсь.
И опять не удержались. Князь так и прыснул, а за ним и воины принялись во весь голос смеяться, да так громко, что татары на той стороне поля только переглядываются, да плечами пожимают. Успокоился немного князь, и спрашивает:
– Ты это что же, со сковородками против Бугайбея?
– А ты, князь не гляди, что сковородки, я тебе так скажу, сковорода, она и в ратных делах хороша!
– Красиво сказал, – кивнул князь. – Но тут, Иван, дело-то серьезное, нам проиграть нельзя, иначе хан двойную плату затребует, а коли дома жечь начнет, людей в рабство угонять, что у него в голове никто не знает, мы поэтому и думу думаем, кого из воинов на поединок выставить.
Взял Иван маленькую сковороду в руки и говорит:
– А ты, великий князь, поставь своего самого сильного воина, пусть меч в руки возьмет, да и сожмет изо всех сил, и коли выбью меч у него из рук, отправишь меня на битву.
Переглянулся князь с воеводами, согласился. Приказал позвать Мстислава, воина в дружине Светозара известного, сильного и смелого, его то и думали, как раз на бой с Бугайбеем послать. Очень скоро прискакал Мстислав, росту большого, борода густая, глаза горят, плечи широченные. Объяснили богатырю, что делать нужно. Выхватил он свой меч булатный, сжал его покрепче, стал напротив Ивана, ногами в землю уперся.
– Ну, Иван, твоя очередь, – сказал Светозар.
Иван сделал шаг, посмотрел на Мстислава, и вдруг, возьми, да и подбрось сковороду высоко вверх, да так ловко, что она в воздухе несколько раз обернулась. Богатырь от неожиданности на сковороду-то и засмотрелся, а Иван ее подхватил, ногой по руке Мстислава ударил, хватку ослабил, – а затем, как врежет сковородой по клинку, что тот враз из руки и выскочил. Все и ахнули, не ждали такого маневра. Богатырь от удивления за голову схватился, уж больно все это ловко вышло.
– Сила-то оно хорошо, князь, но ловкость и сноровка тоже нужна, – сказал Иван, поднял отлетевший меч, и отдал его Мстиславу.
– Ай да, Иван, вот тебе и блины с пирогами, – удивился Светозар. – А может и правда, хитрость да удаль против Бугайбея пригодятся больше, чем сила богатырская.
Посовещались немного, и решили отправить на поединок с Бугайбеем храбреца со сковородами.
– Не случайно, видимо Иван, ты в наших краях оказался, и точно в то время, когда к нам татары нагрянули, – сказал Светозар. – А может все-таки возьмешь меч, щит да булаву вместо своих сковородок-то?
– Спасибо, князь, но они со мною прошли и огонь, и воду, что им какой-то там басурман, – усмехнулся Иван.
Слез со своего коня князь, обнял храбреца.
– Тогда бей, Иван, этого супостата так, чтоб неповадно им было на землю русскую возвращаться!
Расступились воеводы, вышел вперед Иван со своими сковородами в руках, и пошел на середину поля. Воины смотрят вслед, мечами о щиты бьют, поддерживают, – ожидается битва не на жизнь, а на смерть. Со стороны татарского войска вышел ему навстречу Бугайбей. Еще издалека было видно, какой он огромный, но чем ближе он подходил, тем больше становился. И вот сошлись воины в самом центре поля. Остановились. Посмотрел Иван на своего противника: глаза налились, так и пышут ненавистью и злобой лютою, тонкая полоска усов в разные стороны торчит, голова обрита, на макушке ярко красный малахай4, громадную грудь доспехи прикрывают, в одной руке большая изогнутая сабля, в другой – круглый щит, на поясе топорик висит. Не человек, чудище, не иначе. Уставился он на Ивана, наклонил голову то так, то этак, рассматривает, а потом давай гоготать, обернулся к войску татарскому, на своего противника щитом указывает, а те только диву даются, как это князь против их лучшего воина этого молодца безбородого выставить решил, да еще и без ратного снаряжения: ни кольчуги на нем, ни шлема, смех, да и только. Поднял вдруг Бугайбей щит над головою, и враз войско татарское замолкло, выставил саблю, сжал в своей ручище, ноги в коленях согнул, нападать приготовился. Иван правую ногу отставил, руки со сковородами на груди меж собой скрестил, глаз с Бугайбея не сводит.
– Начинается, – тихо сказал воин, с которым Иван разговаривал.
Войска по обе стороны замерли, каждый взгляд на две неравные фигуры в поле. Тишина, только ветра завывание. И вот, начался поединок.
Прыгнул Бугайбей вперед, саблею махнул так, что дерево одним ударом срубить бы мог, да не попал, Иван отклонился, сабля мимо просвистела. Зарычал басурманин, и давай своим ятаганом5 размахивать, да на Ивана наступать.
ФИИТЬ! ШВУУУХ! ФИИТЬ! ШВУУУХ!!!
Лезвие то слева, то справа, так и норовит Ивана изрубить, да все никак. Иван то присядет, то отпрыгнет, то сковороду навстречу клинку вражескому выставит и, как щитом укроется, аж искры в разные стороны разлетаются. Замахнулся Бугайбей, саблю над головой поднял, и на Ивана обрушил, а он сковороды свои скрестил, удар как раз в перекрестье и пришелся, – и ногой изо всех сил в грудь супостату ударил. Отшатнулся Бугайбей, щит перед собой выставил, а Иван принялся по щиту сковородами своими молотить изо всех сил, целый град ударов обрушил. Пятится злодей, а Иван все не перестает, головы врагу поднять не дает. Взревел Бугайбей, распрямился, щит в сторону отбросил, да и не щит это уже, а кусок железа измятого, словно по нем телега несколько раз проехала. Замерли на мгновение два воина, тяжело дышит Бугайбей, ноздри раздуваются, ярость кипит, а Иван вновь правую ногу отставил, нападения ждет.
Зашумели за спиной у басурманина татары, требуют от своего воина немедленной победы, никак они не ожидали, что сражение затянется.
Выхватил Бугайбей из-за пояса топорик и побежал на Ивана. Словно буря налетел на него: саблей колет, топориком машет, колет – машет, Иван только и успевает защищаться. Изловчился наш герой, и в следующий раз, когда враг в него саблей ткнул, через плечо обернулся, и точно за спиной у Бугайбея оказался, размахнулся и ударил его сковородой по затылку, да так сильно, что у того с головы шапка на землю слетела. От такого удара басурманин аж на колени опустился, но быстро развернулся, и в ответ метнул топориком прямо в Ивана.
