Олег Вячеславович Земсков
Стихия чувств
Искупление
Я победил в своей душе
Всё зло, которое во мне
Со мной творило, что хотело,
Ну а теперь уж ослабело
Пред осознаньем мудрых мыслей,
Перед желаньем светлых дней
Быть рядом с Богом и дарить
Тепло своей души. Любить!
Всех тех, кто рядом был и есть
Без отрицаний, да прочесть Молитву, верную лишь Богу
И евангельскому слогу.
Мне хочется дарить любовь,
Заботится, ухаживать и вновь…
Любить любовью неземною.
О том лишь помним мы порою,
Что Божья воля в нас самих
Ради свершений же своих.
Но поздно вдруг мы понимаем,
Чужую боль не разделяем.
И не кричим вослед «спасибо»!
О Боже мой, как некрасиво.
Мы можем только лишь просить
Во искупления простить.
12 января 2008 г.
***
Гуляй, душа моя, гуляй
По этой жизни безнадежной,
Наперекор судьбе играй
Словами в творчестве тревожно!
20 сентября 2009 г.
***
Пишутся строки
Одна за другой.
Что-то в итоге
Получится, ой!
21 февраля 2007 г.
Любовь музы
В благодарность Другу! …Боженьке!
В любви и прелестях нескромных
Твою незыблемость найду я:
«Где синева долин истомных?!»
В ответ склонялась ты, чаруя.
Там под лазурью, где не счесть
Цветов невиданного края
Ты отдавала свою честь,
Маня неистовость, и тая.
Молчаньем ветхим, гибким станом
Так в повседневности моей,
О, Муза, поднимая храмы,
Легко венчала апогей.
Ты в этом усмотрела прок,
Когда убитый был я страстью,
Аль вознесенье – мой оброк?!
Лежал я, преданный ненастью.
Тебе служенье – мне покой,
Старался жить я и как все,
Но в поколении изгой,
Душою – утренней росе.
В опочивальне, ночью лестной
Беседу мы вели негрешно:
Я – речью тщетною, ты – кре’стной,
Неспешно, ласково, так нежно.
Но не с тобой я проводил
Дневные мысли – горсти семя.
И от себя лишь отдалил
Порою правильное бремя.
Прощала ты меня всегда.
О, Муза – мудрая царица!
Блаженно было твое «Да!».
Зовешь и впредь, моя зарница!
Бездушный лик мой вопреки
Ты заурядно наполняешь
Сосуд незримый у реки,
У иудейской наклоняешь.
И снова я наполнен жизнью!
И вновь хочу всем насладиться:
Сполна тобой – небесной синью!
Речами сладостно упиться.
Желаю я благодарить
Свою царицу безмятежно,
Ей вечно молодость дарить
В великолепии потешно.
12 августа 2006 г.
Слово усопшего
Послушай эхо ты во тьме!
Потом сыграешь ты и мне
Аккорды песни усыпальной.
Последней нотою печальной
Проводишь ты в последний путь.
Навряд ли ты поймешь и суть
Исхода жизни всей моей
Не поразмыслишь о своей,
И не возьмешь урока впрок,
Жизнь, знать, моя не стоит строк,
Что молчаливо сохранил
В своих устах лишь до червил.
Хоть этой твари я не зря
Пришелся кстати. И даря
Свет, радость людям, да добра
При жизни яркой, но вчера
Ещё был жив и сердце слышно,
Как стук часов. Ах, так привычно!
И тихий ход остановился
И тотчас к Богу я явился…
29 марта 2006 г.
***
… Всем упавшим духом
Не печалься, не грусти
Солнышко! – ты выходи,
Согрей теплом ты наши души
Светилом сильным озари
И мрак ты рабский унеси.
4 марта 2006 г.
Поэмы
Встреча с солдатом
Гуляя по парку Девятого мая,
Встречаю улыбки я в праздничный день,
И бросил свой взгляд, людей озирая,
Вдруг Старца заметил, ушедшего в тень.
Он кротко стоял, наслаждаясь звучаньем
Мотивами прошлых, тяжелых времен,
Когда города великим стараньем
Солдат защищал и был не сражён.
Пошёл я неспешно к солдату тому,
И сердце наполнилось грустью недаром.
Медали предстали взору сему,
Звенящие гордо на кителе старом.
Дрожащей рукой пожал он мне руку,
И тотчас же дрожь отразилась в душе,
А боль лишь созвучна сердечному стуку.
Внезапно он начал рассказ свой уже…
Войны те моменты он помнил давно,
Как друга хранил на пути к Сталинграду:
«И полк наш был сыт дорожною пылью,
Глотали свинец, задыхаясь от смраду…»
Твоя мне печаль фронтовая ясна
До боли исполнен ты горем вполне,
Но подвигу небом Звезда рождена,
Спустившись на землю в Вечном Огне.
«Разве за звезды мы воевали!?
Мы воевали за жизни детей,
Победу трудом мы приближали
Своих же отцов и жён, матерей…
Шли мы на немцев порой без штыков.
С голодными ртами, в истертой одежде,
Ломая оскал фашистских волков,
Мы с фрицами бились сильнее, чем прежде!
С войною не шутят и с ней не играют,
Запомни ты это на все времена!
Солдаты с оружьем лишь защищают
И служат они интересам добра!»
Прости меня, Старец! Говоря о печали,
Грусть не осмыслена мною была,
Когда же в сердцах своих Вы испытали,
Что нам суждено не узнать никогда.
И Старец по-доброму мне улыбнулся,
И, попрощавшись, тихо пошел.
А я, впечатленный, не шелохнулся,
Но долго смотрел, как гордо он шёл.
7 мая 2016 г.
Полсердца в дар!
1
Ты, как солнце, в декабре!
Спешу сказать я лишь заре,
Что ярче ничего я не познал!
В своей, но беглой жизни знал,
Как беспрестанно в верности клялась.
Со мною быстро ты разобралась.
2
Жестокосердною была,
И пыль летела мне в глаза,
А я тебя боготворил
И просто я тебя любил.
В надежде сердце растопить,
Намерен был своё разбить…
3
На две лишь части пополам
Одну тебе легко отдам.
Но не готова ты была
На эту жертву. Сберегла
В душе своей мой дар тебе.
Бессменной ценностью был мне.
День в сумрачной поре затих
И дрожью пробирает нас двоих:
В тиши со мной – ты не уйдешь;
В запале страсти обретешь,
В сознаньи хладности сжигая,
Моё полсердца истомляя.
5
В декаде поздней января,
Да обещанье говоря,
Нежно-нежно слух лаская,
Всё пространство заполняя.
Своею ложью ты сполна
Не затронешь ты едва.
6
Мою любовь в душе горящей
От страсти долгой и пьянящей.
Не разделить вовек тебе.
И не замедлится в судьбе!
Как не старайся, не убьёшь
Любовь. Со временем поймёшь.
А эгоизм – всё ж плен души!
К свободе лучше поспеши!
В стараньях истину найди,
Ты к Богу кротко, но иди.
А истина Его проста –
Любить лишь надо до конца!
12 ноября 2012 г.
Отчий дом
1
Тихо-тихо, дом скрипучий,
Зима вошла во двор колючий,
Где дерева стоят мертвы,
Уж нет травы и нет листвы,
А есть сугробы удалые,
Да дорожки снеговые.
Покрыты точно серебром,
Крыльцо и крыша – отчий дом.
2
Предстал ты взору, мой родимый,
Всегда задумчивый, любимый.
В своих стенах ты видел много,
Смотрел в глаза ты правде строго.
Сто обновлений поменял,
Хозяев разных разменял.
И возродился ты опять,
А лет уж мне десятков пять.
3
О, верный дом – моя опора!
Чтил ты тайны разговора.
И ссоры ты не выносил,
Своей семьи уют хранил.
Молчаньем тихим, мудрым скрипом,
Ты укорял нас вешним всхлипом.
Слезою плакал ты сполна –
Осенней слякоти пора.
4
Нам лет уж минула двадцатка –
Лихая в жизни пересадка,
Тогда мы в грёзах не тужили
И беззаботно мы любили
Мечтать о теплых днях и далях, –
Ласкающих умы реалях.
Казалось, на ноги уж встали.
Своим умом всё познавали.
5
И разом мы упали вместе,
Словно были на насесте
Птенцами нового рожденья,
Детьми из века поколенья
Героев ратных и убийц,
Да молчаливых там страниц,
Где правду тайно прикрывали.
И лишь сегодня выдают…
6
Сенсационные моменты!
Когда открыты документы,
Запечатленные экс-кадры
Фотографически нам рады.
Но мы не сетуем на ложь.
История! – не повернёшь…
И не воротишь жизней многих,
Угасших в пламенях жестоких.
7
Расстрелянных и погребённых
Под пенье птиц раскрепощённых,
Мы не успели позабыть.
Всю жизнь мы будем их любить,
Храня им верность вековую,
И крепко помнить дорогую
Победу над крестом фашизма.
Россия – вечная Отчизна!..
8
А пред поклоном не робей.
Эй, мо’лодец – ты воробей!
Навряд ли ты поймешь урок,
Коль не захочешь взять уж впрок
Всё тех же самых наставлений
Времён ошибок – оскорблений,
Черпнёшь из этого ты мудрость
И облечёшь свою распутность.
9
Текут рекой неумолимы
Пятидесятые годины.
Вослед стальных оков народа
Лишь отепленье небосвода.
На целину же тихоходом
Ходили дружным мы походом.
И словно в рыцарских доспехах
Там мы бились в новых вехах.
10
В сухих ветрах мы поднимали,
Восстанье – землю всколыхали.
Но в тщетность нашего исхода
Мы не верили ни года.
В чужую степь полезли «умно».
Ах, как было неразумно!
Героев же судить не вправе.
Мы лишь досадуем о праве.
11
Затем затишье наступило.
Ты помнишь, Дом, тебя кренило.
Тогда трудился я в порту,
Да создавал свою мечту
Трудом и потом, как всегда,
Не забывая никогда
В воспоминаниях своих
Милых, добрых и родных.
10 мая 2009 г.
Часть 2
Проза
Рассказы
По легендам симбирска
Эта таинственная история произошла в одной из школ города Ульяновска, где учились совершенно обычные дети. В одном из седьмых классов среди прочих учеников занимались два неразлучных друга – Коля и Марина. Они всегда вместе усаживались за одну парту и были отличником и ударницей. У Николая лучше всех получалось решать математические задачки и примеры. Его увлекали разные механизмы и их внутреннее строение, он испытывал любопытство к малознакомым вещам не только технического происхождения, но и природного. Коле было интересно изучать многочисленные связи между отдель- ными деталями или частями живого организма. А Марина грамотно и красиво умела писать сочинения. В ней жила романтичная девушка, записывающая свои короткие, но очень красивые стихи в тайном дневнике, в котором было много наклеек, разноцветных рисунков и зачеркнутых предложений. Ей нравилось путешествовать, бывать в незнакомых местах и разгадывать их тайны. Она находила какую-то мелочь и начинала придумывать в своих мыслях целое приключение, которое потом записывала в отдельную тетрадь.
Однажды после урока краеведения Коля и Марина по своей любимой традиции уселись на подоконнике напротив входа в класс, из дверей которого всё ещё выбегали их сверстники и сверстницы.
– Я не знала, что у нас такой город, – под впечатлением начала Марина.
– Какой – такой? – спросил Коля.
– Удивительный!
– И что в нем удивительного? Разве что машин полно, как в бешеном муравейнике.
– Ничего ты, ёжик, не понимаешь.
Марина в легком негодовании спрыгнула с подоконни- ка и сердито посмотрела на улицу.
– Ладно… Чего ты такого удивительного узнала про нашу «обитель»? – продолжил Коля.
– У-у-у… Насмотрелся своих ужастиков. – нахмурив брови, произнесла девушка, затем быстро продолжила, – а Ульяновск совсем не страшный.
– Да-а-а!? А я думал, в городе одни зомби ходят… – пошутил парень.
– Сам ты зомби! – возмутилась Марина и, успокоившись, снова заговорила о родном городе. – А ты знаешь, что у нас во времена Алексея Михайловича разводили тутовые сады?
– ПуПовые сады? – улыбнувшись, вновь пошутил юно- ша.
Марина громко рассмеялась, а Коля замер – ему очень нравилось, когда удавалось рассмешить свою подружку.
– Ну перестань, Колька… – сквозь смех проговорила она, держась одной рукой за живот. – Я же серьёзно, – продолжила девушка с легкой улыбкой, – Тутовые деревья разводили ради шёлка. Я читала в одной книжке: по многим легендам в древнем Китае именно на этих деревьях были впервые замечены черви-шелкопряды. От этого один из видов тутового дерева называли шелковицей. А еще оно не только шёлком полезное – из его вкусных плодов до сих пор делают лекарства от кашля.
– Это всё понятно. Ну а как эти сады появились у нас, знаешь? – с живым любопытством спросил Николай.
– Знаю, – твердо отвечала Марина. – Если коротко, то шелковица появилась у нас с прикаспийских соседних государств. Климат тогда в районе Симбирского уезда был мягче, чем сейчас, поэтому эти деревья легко приживались и росли. Но потом погода сильно изменилась, и тут шелковицу перестали разводить. Как сегодня сказали бы: «Бизнес лопнул».
– Ясненько.
– Ой, Колька! – неожиданно встрепенулась девушка и слегка испугала своего друга. – Смотри! – Марина указала пальцем на пол.
– Ну… Чего там такое? – лениво опустив свой взгляд на указанное место, пошутил парень, удлиняя паузы для усиления эффекта. – Мышь, крыса?.. Мертвечина объеденная?..
– Фу, какая гадость… – продолжала девушка, усевшись на корточки и что-то подбирая с пола у отопительных батарей, – Умеешь ты, ёжик, разговаривать с девушками.
Она поднялась во весь рост.
– Колька, это же ручка, обычная ручка, но какая толстая, в ней, наверное, не один цвет. Я видела у папы такую ручку, и там при нажатии кнопки внутри меняется стержень с пастой…
– А давай ее разберем и посмотрим, что внутри!.. – с азартом в глазах и уже протягивая руку к прибору для письма, предложил молодой человек.
Чуть прокручивая корпус, Марина всмотрелась в най- денную ручку и что-то заметила.
– Погоди, Коля, – прищурившись еще сильнее, она про- читала надпись, медленно проговаривая слова. – «Помоги ближнему своему, и он выручит тебя!»
Вдруг у ребят потемнело в глазах, и они оба очутились в саду тех самых деревьев, о которых рассказывала Марина. Одежда на них была странной, старинной, но казалась совсем чистой и новой.
Очень удивившись новому наряду, ребята молча огляделись вокруг.
В саду стояла бочка с водой, на краю бочки висел небольшой деревянный ковш на изогнутом черенке с ис- тёртым узором. Внезапно они заметили человека, прислонившегося к шелковице. На вид ему было лет семьдесят. С морщинистым лицом и длинной седой бородой, в старой мужской сорочке он спал под могучим деревом, хранившим его покой.
Парень и девушка тихо присели на корточки возле старца и начали между собой шептаться.
– Как ты думаешь, мы куда попали с тобой? – спросила Марина у Коли.
– Не знаю. – протяжно произнес Коля, – Как-то это всё странно…
Неожиданно для ребят пожилой человек открыл глаза, потянулся, чуть охватывая древесный ствол вытянутыми вверх руками. Изрядно удивившись детям, старик сипло с присущим волжским говором спросил:
– Вы откуда будете, хлопцы?
Дети быстро обменялись взглядами друг с другом.
– Да мы… эээ… – замешкался молодой человек, но потом сообразил. – Мы симбирские.
– Симбирские? А что же вы далече зашли, до города отсель верста будет.
Старик медленно и трудно вставал с земли. Коля поспешил ему помочь. Обняв его рукой за поясницу, он стал опорой для старца.
– Спасибо тебе, ясно солнышко, за помощь, ноги мои совсем плохи, еле ходят, а в такую жару и подавно.
Старик прислонился спиной к дереву и попросил попить. Марина тут же отозвалась, набрала в ковш немного воды из бочки и аккуратно поднесла старику.
– Вот, дедушка, принесла тебе попить.
– Благодарствую, дéвица! Как тебя звать, красавица?
– Марина, – кротко ответила она, – а это Коля, мой друг. – Девушка ладонью указала на парня, стоявшего рядом.
– За то, что помогли мне, – начал старец, – открою вам один секрет… Говорят, десять лет назад в селе Шатрашаны сам Степан Разин после одного из поражений от госу- даревых войск сорок пудов спрятал золотом.
Старец сделал еще один глоток.
– А кто это, Степан Разин? – поинтересовался Николай и со свойственной ему сообразительностью добавил, – чай какой-нибудь разбойник кровожадный…
– Степан не всегда был разбойником. Родился он в казачьей семье предводителя мятежных казаков Тимофея Разина, возглавившего большое народное восстание, прозванное «Крестьянской войной». Было у Стёпки два брата – Иван и Фрол. Иван, старший, командовал казачьим войском и принял участие в русско-польской войне на стороне наших. Однажды он решил сбежать с остатками приближенных, но царская армия объявила их дезертирами, хотя у правительственных войск тогда никаких законных оснований на преследование не было: казачье вольное ополчение имело право поступать так, как им за- благорассудиться. Но войска воеводы Юрия Долгорукова пустились в погоню и, догнав, казнили всех беглых на месте. Степан же после смерти брата воспылал ярой ненавистью ко всему русскому дворянству и решил идти войной на Москву. Заразив народ тайным замыслом истребить бояр на Руси и проявляя недюжую смекалку в делах объединения свободных народов южных рубежей Русского государства, Степану удалось собрать под своим началом довольно мощную силу, и он начал разорять боярские наделы по пути к столице. И только здесь, под Симбирском, его остановили. А награбленные сокровища, по местным слухам, были зачарованы. И чтобы найти верный путь к ним и вернуться домой, нужно быть добрым сердцем и помочь трижды земле родной.
– А что это значит? – пытливо, но уважительно, спросил юноша.
– Мне ведома только одна история, которая приведет вас ко второй, а та к третьей, – загадочно объяснил старец.
– Мы внимательно тебя слушаем, дедушка, – сказала Марина за двоих.
Усевшись по-турецки на теплую землю, ребята замерли в ожидании.
– Чуть севернее Симбирска есть озерцо, Маришкой прозванное. А названо оно так потому, что жила там на берегу девушка по имени Маришка, ныне утопленница. Как раз в этом озере и покончила с собой от горя. За- клеймили ее девки местные за любовь к женатому, вот и не выдержало сердце девичье. А Егорушка, возлюбленный её, до сих пор втайне от жены приходит на озеро, садится в лодку, отплывает на середину и начинает играть на гуслях и тихонечко петь своей возлюбленной.
– Какая печальная история… – грустно сказала Марина.
– Девушку, конечно, жалко, – прокомментировал Коля. – Из-за любви погибнуть – настоящий подвиг!
Взглянув на своего друга, девушка неожиданно произнесла:
– А я хочу послушать, как Егорушка поёт.
– А что, пойдем, – с энтузиазмом подхватил парень. Старец с удовольствием объяснил ребятам, как добраться до Маришкиного озера.
Поблагодарив дедушку за всё, друзья отправились в путь.
А солнце пуще прежнего пригревало. Ребятам очень хотелось пить, но они медленно шли вперёд. Вдруг видят – всадник едет на коне. Сидевшему верхом на вид было лет тридцать. Одетый по-крестьянски в простую рубаху, опоясанную кушаком, коричневый кафтан, серые поно- шенные порты и сапоги, дюжий, широкоплечий человек с добродушным лицом руководил лошадью так, будто в седле сидел вовсе не крестьянин, а лихой казак, бывавший в боях. Поравнялся он с ребятами и начал браво расспрашивать:
– Вы чьих будете, дети, и куда путь держите?
– Да здешние мы, – вяло отвечал Коля, – домой путь держим.
– А где дом ваш?
– Неподалеку от озера Маришки, – схитрила девушка.
Всадник остановил коня и спешился, достал из правой перемётной сумки флягу и подал Марине.
– Вот… возьмите, тут немого воды. А то жалко на вас, таких усталых, смотреть.
Поблагодарив, девушка сделала один глоток и передала аккуратно флягу Коле. Друг залпом осушил сосуд и вернул хозяину.
– Может, вас подвести? – предложил крестьянин, поглаживая гриву своего вороного коня, – Мне всё равно в одну сторону.
– Никогда на лошади не каталась, – с лёгким испугом проговорила Марина.
– Да ты не бойся, – с улыбкой успокоил всадник, – Я тебе и твоему другу помогу взобраться на коня. Он у меня послушный малый. Его Савраской зовут. А меня – Егором.
Коля подал руку в знак приветствия, назвал свое имя и представил подругу.
– Ну… я вам подсоблю, – продолжил Егор, сложил по- лураскрытые ладони друг на друга и, выпрямив вниз руки, слегка присел.
– Каскадерша, давай… прыгай, как в кино, – с доброй ухмылкой Николай проводил взглядом Марину, собирав- шуюся с духом для прыжка.
Девушка с легкостью гимнастки перекинула ногу через довольно широкое седло и при помощи хозяина лошади благополучно уселась на коня.
– Теперь, хлопец, твой черёд, – произнес крестьянин, не выходя из позы.
Коля смело повторил трюк Марины. Лошадь немного вздрогнула, но хозяин ее успокоил, нежно похлопывая своей богатырской ладонью по мускулистой шее.
Перекинув повод через голову Савраски, крестьянин пошел размашистым шагом по глинистой, потрескавшейся земле.
– Я и сам мог бы управлять. Не зря же ходил в кон- но-спортивный клуб, – похвастался вдруг Коля.
– Куда, куда ходил? – недоуменно спросил Егор.
– Не обращай внимания, – чуть громче обычного произнесла девушка, слегка толкая в бок своего друга.
Потом Марина обхватила юношу за пояс, чтобы не страшно было ехать, а Коля, как истинный наездник, выпрямил спину и уверенно держался за густую черную гриву. Любуясь красотой окружающей природы, девушка вспомнила одно из своих стихотворений:
Речная стать рябит волнами,
Влекущими вдали брегами,
И в дымке кажутся хребты,
Лесами стелены они.
И нежным ангельским касаньем,
На речке солнечным сияньем
Явились блики летним бризом,
Легко танцуя на волнах.
Чудесен край мой недалекий,
Такой прекрасный, краснощёкий!
Раздолье дарит мать-природа,
Душевно грея нам сердца.
Немногочисленная публика, состоящая всего из двоих, с наслаждением слушала начинающую поэтессу. Егор был восхищен трогательной выразительностью прочте- ния. А Николай был просто рад слышать нежный голос девушки, которая ему давно очень нравилась. И через не- которое время они увидели озеро, видневшееся сквозь тонкий ряд камыша, похожий издали на деревенский частокол.
– Вот и пришли… – с большой печалью в голосе сказал крестьянин.
Приблизившись к водоёму, ребята заметили причаленную к берегу деревянную лодку. С помощью своего об- щего спутника Коля и Марина по очереди аккуратно слезли с лошади. И все вместе подошли к лодке. Привя- зав Савраску к ветвистой иве, что росла у самой кромки воды, спутник достал из мешка, висевшего с левой стороны седла, гусли и убрал их за спину.
– Так ты тот самый Егорушка, который влюблен в Маришку, что здесь погибла?! – немало удивившись, поняла Марина.
– Моя любимая не погибла. Она просто обернулась русалочкой. И выплывает только на мою песню.
– А можно с тобой поплыть? – наивно спросила девушка.
– Этого никак нельзя. Она, как обернулась в водяницу, стала очень пугливой. Будучи еще девицей, Маришка любила мои песнопения. И только это и помнит. Ну а мне услада – просто её видеть.
Оттолкнув лодку от илистого берега и утопая босыми ногами в «парном молоке», Егор быстро запрыгнул в ма- ленькое судёнышко, положил на колени гусли, спустил вёсла в озеро и начал грести, постоянно подправляя курс.
Николай сел на корточки и стал кидать плоские камешки на водную гладь так, что галька скользила по спокойной поверхности далеко от берега. А его подруга стояла возле Савраски и смотрела вслед Егору, отплывающему всё дальше и дальше.
– Оттуда тебе ничего не слышно будет, – пустив очередной камень по воде, заметил юноша.
Девушка переглянулась с другом и, оставив коня, приблизилась к молодому человеку.
Вскоре крестьянин доплыл до середины водоёма и осушил вёсла. Ребята на берегу, к своему удивлению, хорошо слышали мелодичное звучание, которое раздалось, когда большие грубые пальцы Егора нежно коснулись струн. И он ласковым, густым голосом начал петь возлюбленной:
Сильна печаль в моей душе,
Когда уж нет тебя на свете,
Когда любимую ищу
Я в омуте, в озерном цвете.
Живая ты лишь в мираже,
С тоскою в сердце прихожу
К своей водянице родной
И взглядом нежным провожу
Тебя, с любовью наблюдая,
Как ты резвишься на волне
И слушаешь меня, внимая,
Не прячась ликом ты на дне.
Спустя пару минут около лодки появилось нечто. Ребятам в отдалении было видно, как выплывало из водных глубин белоликое и голубоглазое существо. Оно казалось очень милым, похожим на девицу с большим рыбьим хвостом вместо ног, непринужденно смеющуюся и забавляющуюся в озере. Озорство нимфы сменилось спокойствием, как только она услышала голос приплывшего к ней любимого. Маришка обхватила своими бледными, но также прекрасными руками край лодки, положила голову на правый свой локоть и смиренно слушала, наслаждаясь полным жизни обликом возлюбленного. Глаза ее невольно наполнились слезами, и она тихо плакала, мысленно растворяясь в печали. И где-то над озером души влюбленных встречались, обретая своё короткое счастье.
Побыв рядом еще немного после исполнения песни, русалочка покинула своего лодочника и, махнув хвостом, исчезла в пучине озёрной. А Егор, развернув своё судёнышко, отправился обратно к берегу.
Но вдруг крестьянин почувствовал резкий толчок и одновременно услышал глухой удар. Лодка на мгновение сбилась с курса, и в нее внезапно хлынула вода. Озеро медленно, но уверенно поглощало несчастное судно. Своими босыми ногами Егор вмиг ощутил тёплую воду, развернулся на пару секунд и заметил течь в днище лод- ки. Крестьянин сразу начал грести быстрее, набирая ход, да так, что капли с вёсел не успевали падать на гладь озера…
Коля и Марина встрепенулись, увидев внезапное ускорение лодки.
– Что это с ним? – спросила девушка, поднеся ладонь на уровень бровей, чтобы рассмотреть хоть что-то на ярком солнце.
– Смотри-ка, похоже от кого-то бежит, – точно подметил юноша, стоявший уже в полный рост.
Тем временем вода в лодке уже набежала на пять сантиметром выше днища. Уставший от взмахов, изнуренный человек продолжал бороться со своим бедствием, всё ближе и ближе приближаясь к берегу. Мощные рывки киля разрезали озеро, словно острый нож. Еще несколько бросков отделяли Егора от спасения. Вода наполняла лодку, беспощадно подбираясь до четверти объема судна. Войдя в состояние некоторого бессознательного движения, похожего на ход поршня в моторе, Егор лишь стре- мился услышать и почувствовать еще один такой же толчок, но уже означающий победу. И, спустя дюжину секунд, он всем своим уставшим существом ощутил долгожданное.
Ребята кинулись в воду на край отмели, куда причалила тонущая лодка. Егор из последних сил вылез на мелководье и оттащил погибающее судно на сушу. Сняв с плеча гусли, он небрежно бросил их возле себя, а сам от усталости повалился на траву. Крестьянин чуть отдышался и проговорил:
– Фух, еле дотянул. На камень, видимо, налетел. Откуда он взялся только, чертяка?!
Коля, присев вновь на корточки, наклонил свою голову, чтобы поближе рассмотреть повреждения.
– Не такая уж и большая дыра, – живо диагностировал юноша.
– Ребята, теперь нужна ваша помощь.
– А что нужно делать? – спросила девушка.
– Инструменты мои привезти сюда. Николаша, думаю, справится с Савраской. А я тут отдохну… Устал очень.
– Да без проблем! Конечно, справлюсь! – браво подметил юношу.
– Хлопец ты удалой, – похвалил Егор парня, панибратски похлопав дважды по плечу.
От этого Колька почувствовал прилив сил. Он был горд тем, что умел ездить верхом.
Крестьянин подробно объяснил, где находится его дом в Конной слободе, быстро подсадил ребят на коня и отправил их в путь, а сам лёг на траву.
И как только он закрыл глаза, ему приснилась беседка неподалеку от реки Свияги. В беседке было много людей в разбойничьих одеждах и дети, резвившиеся возле импровизированного приюта. Среди них выделялась девица лет сорока пяти, она проявляла заботу: подавала еду разбойникам и время от времени играла с их детками.
Через час ребята вернулись обратно к лодке, но Егора к общему изумлению не было на месте. Спешившись, Николай заметил в кустах отброшенные гусли. Он огляделся и обнаружил под ногами помятую траву и много чьих-то следов от сапог.
– Что здесь произошло, Коля? – самостоятельно спустившись с седла, спросила Марина.
– Не знаю, Марин. Но у меня какое-то скверное предчувствие, – тревожно объявил друг.
Внезапно юноша заметил под носом лодки тусклый блеск жёлтого металла. Он слегка развёл рукой ил и нашёл небольшой кинжал вида «Клык». Коля поднял предмет, очистил от тины и мутной воды своим рукавом и поднёс ближе к глазам.
– Что у тебя там? Дай посмотреть, – вопрошала Марина, привязывая Савраску к дереву.
– Тут какой-то кинжал в золотых ножнах… Вот! – передавая аккуратно дорогой, но всё же грязный предмет, Коля подметил на подвесе ножен клеймо в виде двух поч- ти сбитых заглавных букв, разделенных чуть заметной точкой.
– Постой, Марин! Что-то написано… Вот, смотри-ка… Какие-то инициалы: «И. М.».
– Кхм… Что это такое?
– Похоже на первые буквы имени хозяина, – снова предположил Николай, передав кинжал подруге.
– А вдруг это всё как-то связано с исчезновением Егора? – рассматривая ножны, украшенные старинным узором, дрожащим голосом произнесла девушка.
– Здесь, по-моему, была борьба. И смятая трава, и множество следов, и этот дорогой кинжал – всё указывает на то, что здесь определенно была драка. И, возможно, наш друг в реальной беде.
– Не пугай меня, Коля, пожалуйста! Он, наверное, встретил своих знакомых, хотя… странно… Егор же нас специально послал за инструментами, чтобы починить лодку.
– Вот, и я о том же… Давай попробуем для начала про- следить, куда ведут эти следы.
В знак согласия Марина кивнула головой и обратно отдала кинжал. Юноша непринужденно скрыл холодное оружие за широким кушаком – ножны были не видны, а довольно увесистое шаровидное навершие, увенчанное крошечным алмазом, чуть показывалось.
Исследование отпечатков сапог не дало вразумительных результатов. Рассчитывавшие понять, куда направился Егор, ребята не отчаивались. Оставив коня у озера и забрав с собой сумку с инструментами для починки лодки, отправились они на местный базар в надежде разузнать о владельце найденного клинка. На рынке толпился народ, а несколько торговцев зазывали посетителей к своим прилавкам, громко выкрикивая название своего товара. Марина и Коля подошли к одному из них, где продавались дорогие изделия из кожи и меха. Юноша, не привлекая особого внимания, спросил, не знает ли продавец хозяина кинжала, рукоять которого Николай специально приподнял до инициалов. Не получив поло- жительного ответа, ребята продолжали свои поиски, по- вторяя всё также скрытно опрос купцов. На третьем торговце их старания увенчались успехом, и тот простодушно рассказал, что видел точно такой же клинок у воеводы Ивана Милославского, а затем добавил:
– Подкараулило разбойничье отродье ночью Милославского с дружиною, и в бою воевода потерял свой кин- жал, подаренный ему самим Великим князем за многие заслуги в борьбе против Стеньки Разина.
– А воевода хоть живой остался? – пряча полностью
«Клык» под кушак, поинтересовался парень.
– Отбились! Слава Богу! – шёпотом продолжал купец.
– А как нам его найти? – поторопил Николай.
– Милославского-то? Не мудрено… Он тут местный управитель в Симбирске, в Кремле заседает.
– А с ним поговорить можно? – спросила Марина.
– Да у меня ж племянничек служит при воеводе. Он всё и устроит.
– А когда? – продолжил Коля.
– Да, прям, щас и пойдем. Я только скажу, чтоб присмотрели за барахлишком моим.
После распоряжения купца они втроём отправились к Симбирскому Кремлю. Пришли к воротам, возле кото- рых расположился небольшой лагерь военных, и торго- вец, выдвинувшись вперёд, заговорил с одним из сторо- жевых:
– Здорово, племянничек! Как служба?
Он подал руку крепкому высокому человеку в кафтане, сшитом из темно-зеленого сукна, длиной немного выше щиколоток, застегнутом по русскому обычаю на груди золотистыми шнурками и подпоясанным матерчатым кушаком. Из-под кафтана на ногах виднелись кожаные сапоги. Оружие сторожевого состояло из ружья, которое он ле- вой рукой держал за приклад, подвесив подобно коромыслу, и сабли на перевязи через правое плечо. А на широком белом ремне, закрепленном на левом плече, держалась берендейка, где располагались разные при- надлежности, заряжавшие и обслуживающие стрелецкое оружие, – сумки для пуль и фитиля да рог, полный сухого пороха.