Олег Васильевич Фролов
Седьмая вода на киселе…
I
«Итак, скоро я встречусь с представителем Центра, – внимательно смотря на дорогу, размышлял Петр, – странно только, что для этого понадобилось осуществить такой вариант… Раз Центр предложил его, то встреча предстоит крайне важная… одним днем не закончится… Да и …»
– У вас не такое лицо, – сидящая рядом с ним молодая финка прикоснулась рукой к его плечу.
– Не такое? – не понял он.
– У влюбленных таких лиц не бывает, – улыбнулась она, не убирая руку с его плеча, – они должны светиться счастьем и легкомыслием… А у вас оно серьезное. Я бы даже сказала, строгое…
«Влюбленных! – усмехнулся Петр. – Я и забыл… Мы же влюбленная парочка, стремящаяся к уединению… Вырвавшаяся из города в сельскую местность, чтобы остаться вдвоем на хуторе…»
– А откуда вы знаете, какое должно быть лицо? – усмехнулся он. – А если мы поссорились?
– Уж, знаю, – улыбнулась финка, – можете поверить на слово… И потом как это мы поссорились, если я в отличие от вас улыбаюсь?
– А разве вы не допускаете, что ваша улыбка – выражение ваших чувств от результатов ссоры?
– Вы хотите сказать, что улыбка – символ моего торжества?
– Хотя бы…
– Возможно… Я как-то не задумывалась об этом… А вы, оказывается, разбираетесь в женской логике!
– Не думаю, что в ней кто-либо кроме женщины может разобраться… Просто я выдвинул версию…
– А знаете, – рассмеялась финка, – я открою вам секрет: порой, и сама женщина не способна разобраться…
– Вам виднее, – кивнул Петр, – только бы это отрицательно не сказывалось на результатах…
– Пока такого не было.
– И пусть в дальнейшем не будет, – Петр снял ее руку со своего плеча. – Как сказал один поэт: «учитесь властвовать собою…»
– Знаю, – она стала серьезной, – это Пушкин. «Евгений Онегин».
– Правильно.
– А вы всегда можете управлять своими чувствами? – финка посмотрела прямо в глаза Петру.
– Стараюсь, – Петр не отвел взгляда.
– И, получается? – заинтересованно спросила молодая женщина.
– Да.
– Всегда?
– Исключений не было.
– А могут быть?
– Вряд ли.
– То есть вы хотите сказать, что я вам не нравлюсь? – в ее голосе Петр услышал вызывающие нотки.
– Почему? Нравитесь.
– Так почему не может быть исключения, – она сделала паузу, – например, для меня?
– Я своих принципов не меняю, – отрезал Петр. – И давайте завершим этот разговор.
– Не ожидала… – задумчиво сказала финка. – Я думала, что все будет иначе…
– Я не знаю, что вы себе нафантазировали, – спокойно сказал Петр, – но, естественно, догадываюсь. Так вот, напоминаю, что я и вы – просто партнеры, по независящим от нас причинам вынужденные изображать влюбленную пару. Именно изображать. Вам все ясно?
– Все ясно, – тихо ответила она, вздохнув. – Ну что же, будем изображать…
– Вот именно изображать, но так, чтобы никто из возможных наблюдателей об этом не догадался.
– Понимаю, – кивнула она, – чтобы обман не возможно было раскрыть.
– Да.
– А на хуторе? – в ее глазах блеснули искорки.
– На хуторе, думаю, изображать не придется. Каждый будет заниматься своим делом.
– Похоже, вы правы, – искорки в ее глазах потухли. – Не до этого будет…
II
Они немного помолчали.
«Обиделась, – подумал Петр, искоса посмотрев на насупившуюся финку. – Точно обиделась! Не ожидала от меня. Не ожидала! Ну и пусть обиделась. Лучше все сразу расставить по своим местам… Мы только партнеры. Партнеры и все!»
– А мы не доигрываем, – он усмехнулся, – заметили?
– Не понимаю…
– А разве влюбленные обращаются к друг другу на вы?
– Ах, вот вы… извините, ты о чем! – она улыбнулась. – Действительно, причем здесь вы…
– Как причем? – усмехнулся Петр.
– Не придирайтесь к словам! – вспыхнула финка. – Я о местоимении…
– Правильно, – согласился Петр. – И, пожалуйста, без обид.
– Хорошо, – она помолчала. – Знаешь, мне кажется, что ты умеешь читать мысли… По крайней мере мои…
– Не умею, – серьезно ответил он. – Если бы умел, не допустил такого разговора.
– А если он был нужен? – с вызовом спросила она.
– Тебе?
– А хотя бы и мне!
– Ты понимаешь, о чем говоришь?
– Прекрасно понимаю!
– Все! – Петр остановил автомобиль. – Садись за руль!
– Почему я?
– Чтобы успокоилась, выбросила из головы. Да, и дорогу ты в отличие от меня знаешь. Не спрашивать же мне у тебя про каждый поворот…
– Ну, ты психолог! – рассмеялась финка. – Это называется переключить внимание…
– Ты была хорошей ученицей… – улыбнулся Петр.
– Да! – она вышла из автомобиля. – Там…
«Там – это в СССР, – понял Петр, – вот откуда ее знание Пушкина… Вряд ли она прочитала «Евгения Онегина» здесь, в Финляндии… Интересно, она действительно финка, или…»
Твердо придерживаясь правила: чем меньше разведчики знают друг о друге, тем лучше, он знал, что никогда не задаст ей этот вопрос.
– Нам еще долго ехать? – он вышел из автомобиля.
– Да. А что? – она села за руль, не захлопнув дверь автомобиля.
– Думаю, что мне надо немного поспать.
– Не хочешь со мной разговаривать?
– Почему же? – Петр сел на заднее сиденье и закрыл дверь. – Просто привык использовать любую возможность для отдыха.
– Всегда? – она закрыла дверь и включила зажигание.
– Только тогда, когда уверен, что это действительно возможно.
– Значит, ты мне доверяешь?
– Странный вопрос, – усмехнулся Петр, – а разве может быть иначе?
– А если я не такая? – она повернулась и посмотрела ему в глаза.
– Какая не такая?
– Если мне нельзя доверять?
– На самом деле нельзя или ты хочешь, чтобы я думал, что нельзя?
– Решай сам! – она отвернулась и нажала на педаль газа, автомобиль резко сорвался с места. – Отдыхай!
III
«Она явно провоцирует меня, – Петр прикрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья. – Но почему? Только ли по собственной инициативе? Или выполняя задание? Но, если это задание, то, что его породило? Центр решил проверить мою нравственность? Зачем? Им там, в Центре, нечего делать что ли? Бред! Получается по собственной инициативе… Влюбилась, она в меня что ли? Этого еще не хватало! Любовная связь резидента с одной из его связной? Она, что не понимает, что это невозможно? Что это противоречит правилам? Чем меньше обо мне и моих контактах с теми, кто представляет Центр, знают, тем больше вероятность избежать провала. А связные всегда более подвержены риску провала, их могут «пасти» с момента появления в стране и далеко не всегда связные способны во время обнаружить «хвост». Или Центр хочет, чтобы она заняла место Александры? Но американцы и немцы привыкли, что после исчезновения в Венгрии Александры я постоянно один. Да и ее появление в моем доме привлечет повышенное внимание к ней, ее начнут изучать… И не известно, что смогут «накопать»… Одно дело, мимолетное увлечение, другое, когда оно перерастает в постоянные отношения… Вполне возможно, что ею уже интересуются ЦРУ или БНД… В Центре не могут не понимать этого, если… Если там не дилетанты, пришедшие в разведку! Неужели такое может быть? Не верю! Да, и ни кто кроме Александры мне не нужен. Сашеньки… Моей Сашеньки…Как там, на Родине, она? Как сын? Сын, которого я еще ни разу не видел?»
То, что у него родился сын, ему несколько лет назад сообщили из Центра.
«Витенька… Ему в этом году в первый класс… Семь лет он без отца… Нет, отец-то есть, только он не знаком с ним. Хотя, Сашенька, конечно, показала ему мои прежние фотографии одиннадцатилетней давности… Ну и что? Он, наверное, и не узнает меня теперешнего…Стоп! Нельзя расслабляться! – приказал он себе. – Нельзя, пока я здесь, а не на Родине…»
– Не гони, – сказал он, открыв глаза, – если, конечно, в этом нет необходимости…
– Нет, времени достаточно, если ты только сам не захочешь побыстрее…
– А я должен захотеть?
– Не знаю, не знаю… Тебе виднее…
– Не говори загадками…
– Я, как ты понимаешь, говорю только то, что могу сказать.
– Тогда особо не гони, – Петр снова закрыл глаза.
«Почему она сказала, что я могу захотеть ехать быстрее? Из-за того, что хочу, как можно раньше встретиться с представителем Центра? А разве я не хочу? Конечно, хочу… Но надо соизмерять свое хотение с той степенью риска, которая может быть. Превышение скорости не пройдет незамеченным для дорожной полиции, полицейские зафиксируют номер, наверняка остановят, проверят документы, выпишут штраф… А это означает, что маршрут и время будут зафиксированы… Может потянуться след… А ненужные следы зачастую весьма опасны для разведчика… – Петр открыл глаза и посмотрел на дорогу. – Нет, она, похоже, не превышает скорость. Как всегда управляет автомобилем уверенно. Ну и хорошо, пусть будет так…»
– Если что непредвиденное по дороге, предупреди…
– Конечно, – не оборачиваясь, кивнула девушка, – мог бы не говорить…
– Мог, – согласился он.
– Тогда зачем сказал?
– На всякий случай…
– Страхуешься?
– Да… Страховка в нашей работе не бывает лишней… Сама же знаешь.
– Знаю. Не бывает…
«C Анникки Ярвинен я познакомился неделю назад, – делая вид, что спит, размышлял Петр. – Познакомил меня с ней мой новый партнер – Тапио Корхонен. Как это было?»
IV
Все началось с полученной мною в конце прошлого года шифрограммы из Центра. В ней, в частности, содержалась рекомендация изучить возможность развертывания бизнеса моей компании в Финляндии… Это было для меня полной неожиданностью.
«С чего это Центр стал проявлять интерес к бизнесу моей компании? – подумал я. – И почему именно в Финляндии? Ясно, что это чем-то обусловлено… Но чем? Экономические интересы выходят на первый план? Нет, не похоже. Центр по прежнему интересует политическая, военная информация, и особенно информация о специальных совместных программах ЦРУ и БНД, координатором которых я уже являюсь седьмой год. А, если решено больше внимания уделять экономическим вопросам? Это возможно, но тогда почему Финляндия? В Центре знают, что у меня развитый бизнес в США, Германии, Бельгии, есть некоторые контракты с рядом других стран, но среди них нет Финляндии… У Центра нет никого в Финляндии? Вряд ли, но все-таки возможно… Да, но чтобы попасть в Финляндию, мне придется по крайней мере на некоторое время покинуть США. А под каким предлогом? Не могу же я сказать американцам и немцам, что интересы бизнеса для меня важнее, чем выполнение заданий ЦРУ и БНД. Ну, положим, могу… Только после этого я не буду им нужен. Действительно, кому нужен тот, кто личные интересы ставит выше интересов спецслужб! Значит… значит я должен придумать такое обоснование моего появления в Финляндии, которое было бы интересно и ЦРУ и БНД! Именно спецслужбам, а не их отдельным, пусть, достаточно высокопоставленным сотрудникам. С ними проще, но они – это еще не все ЦРУ или БНД… Придумать… Легко сказать придумать! Но что? Тут с кондачка не решишь… Нужны весомые аргументы… Очень весомые».
Я был уверен, что в Центре понимают, что выполнить полученное задание не просто… На это указывало отсутствие в шифрограмме каких-либо сроков. Но с другой стороны это-то как раз и настораживало.
«Если нет даже приблизительных сроков, – размышлял я, – это может быть связано или с тем, что Центр до конца не определился с ними, или это сделано намеренно, чтобы дополнительно акцентировать мое внимание на данной рекомендации… Да и само слово «рекомендация» достаточно неожиданное, обычно Центр ставит задачу, а тут «рекомендует»… Похоже, что все это сделано все-таки намеренно… Но зачем?»
Мне было ясно, что через некоторое время Центр обязательно поинтересуется, как идет выполнение мною этой рекомендации.
«Вот тогда-то и все прояснится, – решил я. – Сейчас главное начать подготовку моего появления в Финляндии, а для этого придумать обоснование, которое устроило бы и ЦРУ и БНД».
Но мне ничего не приходило в голову, кроме того, что, как я запомнил еще до моего прибытия в США, для некоторых из тех, с кем я находился в постоянном контакте, «разведка – это бизнес».
«Сыграть на этом? Убедить, что успешное развертывание бизнеса мой компании в Финляндии обеспечит им дополнительный доход, после того, как он выйдут в отставку? Можно, конечно, но слишком велик риск. Во-первых, еще не известно, удастся ли развернуть там бизнес… Во-вторых, им нужно будет как-то прикрыть перед своим начальством известную им цель моего посещения Финляндии. Захотят ли они рисковать? Рисковать, не имея гарантий успеха… Да и кто их может дать? Я? Я, естественно, не могу… – несколько дней ломал я голову. – Что же придумать? Что?»
Решение пришло неожиданно. Я нашел его, сидя на лавке в парке, расположенном поблизости от арендуемого мною офиса для представительства моей компании. Ничего необычного в том, что я нахожусь в рабочее время в парке, для моих американских коллег давно уже не было: они знали, что время от времени мне необходимо побыть одному, чтобы осмыслить пришедшую в голову идею, проект какого-либо плана действий. На первых порах они все же пытались подшучивать над моей привычкой размышлять под сенью деревьев, не понимая, почему это нельзя делать в офисе. Но, убедившись, что после каждого такого пребывания в парке, я предлагаю принципиально новое и важное, они, очевидно, продолжая считать это моим чудачеством, перестали обращать на это внимание.
V
Для меня было важно приучить их к тому, что я, когда мне это необходимо, ухожу из офиса. Это, как и то, что после я возвращаюсь с новыми идеями и предложениями, давало мне возможность не тратить время на придумывание каждый раз нового убедительного обоснования моего отсутствия. Естественно, все, что я предлагал, вернувшись в офис, я продумывал заранее. Время моего нахождения в парке я использовал для другого: здесь мне никто не мешал сосредоточиться на обдумывании складывающихся при выполнении того или иного задания Центра ситуаций. Такие выходы были необходимы, так как все мое время было насыщено встречами, переговорами, совещаниями, телефонными разговорами, нередко завершавшимися глубоко за полночь.
На соседней с моей лавке сидели трое мужчин, судя по всему клерков из какой-то близ расположенной компании. Двое из них яростно спорили, время от времени обращаясь, видимо за поддержкой, к третьему. Однако, тот отмалчивался и лишь едва заметно улыбался.
«Нейтралитет держит, – подумал я, – а сам себе на уме… Не иначе, что-то знает, что не знают спорящие или не знает один из них… Хитер… А сам-то, наверняка, давно определился… Ишь, улыбается… А внешне «и нашим и вашим…» Выгодную позицию выбрал: нейтралитет. Стоп! Финляндия тоже провозгласила нейтралитет! Но такой ли уж и стопроцентный нейтралитет она соблюдает? И это-то после того, как мы с финнами не раз воевали… Да и Гитлера они поддержали… Вряд ли в ней не осталось тех, кто не захочет реванша… А если еще учесть, что она имеет протяженную границу с СССР…. Не в этом ли причина рекомендации Центра относительно Финляндии? Правда, в шифрограмме речь о развертывании бизнеса… А если это способ внедрения? Указывал же В.И.Ленин, что «политика – это концентрированная экономика». Интересно, а ЦРУ и БНД в Финляндии имеют агентуру? По логике должны бы иметь, а если не имеют? Для меня и то, и то хорошо… В первом случае почему бы не направить им меня со своего рода «инспекторской проверкой», а во втором – для изучения возможностей создания агентурной сети?»
Пришедшая мне в голову мысль захватила меня. Чем больше я размышлял о ней, тем все более привлекательной выглядела она в качестве официального прикрытия моего интереса к Финляндии, обусловленного необходимостью реализации рекомендации Центра. Неофициальным прикрытием моего интереса, в суть которого были бы посвящены лишь несколько явно заинтересованных в личном дополнительном доходе сотрудников ЦРУ и БНД, было бы изучение возможности перспектив развертывания бизнеса моей компании в Финляндии. Работая на ЦРУ и БНД, я смог бы и собрать информацию по этой проблематике для Центра, что тоже было бы не маловажно.
Клерки ушли… Поднялся с лавки и я… Теперь мне предстояла задача решить, как предложить американцам и немцам мою идею. Предложить таким образом, чтобы они ничего не заподозрили…
Мне было нужно, чтобы меня направили именно в Финляндию. Это открывало больше возможностей для меня, да и служило своего рода страховкой от любых неожиданностей. Такими как я, спецслужбы не разбрасываются. А в том, что меня могут направить, я не сомневался, за годы работы в США я неоднократно выезжал в разные страны в качестве координатора совместных специальных программ ЦРУ и БНД.
VI
По опыту я знал, что, где бы я не находился по заданию ЦРУ и БНД, они, даже не ставя меня в известность, обязательно обеспечивают мне прикрытие. С одной стороны это было хорошо, но с другой требовало от меня еще строже соблюдать требования конспирации. Прикрывающие меня, если я допущу ошибку, смогли бы заметить что-то, что насторожит их, что послужило бы причиной для повышенного внимания спецслужб ко мне и моим контактам. Мне это, естественно, создало бы дополнительные проблемы…
Значит, мне предстояло придумать, как в случае необходимости уйти из-под контроля прикрывающих меня. Уйти так, чтобы они или ничего не заметили, или были убеждены, что даже в мое отсутствие по-прежнему контролируют меня и мои контакты, или бы сочли мое исчезновение вполне необходимым и не вызывающим удивления… Кстати…»
– Хвоста нет? – Петр открыл глаза и посмотрел в заднее окно автомобиля.
– Нет, – вздрогнув от неожиданности, ответила финка. – Ты, что даже во сне контролируешь ситуацию?
– Это сказала ты.
– Так, контролируешь или нет?
– Когда надо, то контролирую…
– А сейчас надо?
– И сейчас, и раньше и позже…
– Так, ты не видел хвост?
– Не видел. Если бы видел, сказал бы.
– Я так и поняла, – не оборачиваясь, кивнула молодая женщина. – Хочешь сесть за руль?
– Нет. Я же сказал, что дорогу ты в отличие от меня знаешь… Вот и продолжай вести автомобиль…
– А ты будешь спать?
– Да, – Петр прикрыл глаза и продолжил вспоминать.
«Американцев заинтересовала моя идея относительно Финляндии, особенно, когда я намекнул им о возможности решения бизнес-задачи. Уж что-то, а личные финансовые вопросы для них всегда представляли особый интерес, в этом я не ошибся. Однако, они, как я и предполагал, на первых порах уклонились от положительного ответа, заявив, что им необходимо время, чтобы обсудить ее с руководством ЦРУ.
Я согласился и стал ждать, для меня это было привычным…
Проходили недели, а решения все не было, что не могло меня не настораживать. То ли ЦРУ не хотело посвящать в это БНД, то ли БНД не хотело, чтобы я этим занимался, а может быть вообще не хотело проявлять свое присутствие в Финляндии… Был и другой вариант – БНД уже действовало на территории нейтральной Финляндии и не хотело, чтобы там появились американцы. В этом случае я со своей идеей нарушал планы БНД, что вряд ли было бы оставлено без последствий применительно ко мне. Я сам как бы вызывал «огонь на себя»… Но другого варианта выполнить рекомендации Центра относительно Финляндии у меня не было.
Я связался с Кляйном и попросил встречи с ним, подчеркнув, что не хотел бы, чтобы об этом знали американцы. Он прилетел через день.
– Что случилось? – был его первый вопрос, когда мы как всегда встретились в заранее снятой квартире в одном из районов Вашингтона, которую оплачивал все эти годы ее я, а ключи от нее были только у меня и Кляйна.
Я изложил ему идею относительно Финляндии и реакции американцев на нее, не скрыв и интерес к развертыванию бизнеса.
