Олег Васильевич Северюхин
Я вас поглажу мягкой лапой

Вертолеты

 
Вертолеты трещат, вертолеты дрожат
И трясет в вертолетах приборы,
Я мешками куда-то в угол зажат,
Мы взлетаем, сметая заборы.
 
 
Вертолет наш по метру ползет в высоту
В облаках над хребтами Кавказа,
Здесь орлы не летают лишь мы в пустоту
Улетаем по воле приказа.
 
 
Мы могли бы лететь по другому пути,
Но Кавказ весь пылает в огне,
Это Див над людьми лишь слегка пошутил,
Обещая всем счастье в горшке на окне.
 
 
Улетел навсегда наш ковер-вертолет,
Пусть живут эти люди, как знают,
Может, дети когда-то предъявят им счет,
В чайхане похлебав с водкой чаю.
 

Вокзал

 
На вокзалах больших суета,
Кто-то едет, кого-то встречают,
Кто же гонит людей и туда, и сюда
Посидеть у окна с кружкой чая.
 
 
Вот буфет, самовар – метра два,
Словно зеркало, видно все в зале,
Все шумят, говорят и гудит голова,
Отражаясь в блестящем металле.
 
 
Я бы тоже c толпой побежал,
На какую мне скажут платформу,
И поехал бы снова к своим рубежам,
Не забыв пограничную форму.
 

Встреча

 
Мы лежали с тобой в постели
На исходе дождливого мая,
Где-то птицы в поля полетели
И кино шло о гибели майя.
 
 
На меня ты смотрела с печалью,
Вот я встану, надену одежду,
На столе приготовлено к чаю
Я обратно в Сибирь к себе еду.
 
 
Мы, возможно, с тобою не встретимся
В этой жизни на нашей планете,
Только знай, что звезда моя светится
Чуть правее летящей кометы.
 

Догорает свеча

 
Догорает свеча,
Наступает рассвет,
Потихоньку пью чай
И в кармане билет.
 
 
Я уеду надолго,
Может быть, навсегда,
Меня лечит дорога
И дома-поезда.
 
 
Вот сигналит такси,
Не тяжел чемодан,
Я на кухне часы
Отключу словно кран.
 
 
Поживешь ты одна
При свободе души,
Мне любые слова
Ты в письме напиши.
 
 
Мне его принесет
Проводник поутру,
В нем ковер-самолет
Или то, что не ждут.
 

Ночной Дозор в Омске

 
Они – как звезды сериалов,
Красавцы, будто на подбор,
С косичкой доктор Генералов
И сестры – дочери синьор.
 
 
Они идут Ночным Дозором,
Спасая жизнь, гоня недуг,
Внизу «Газель» урчит мотором,
Почуяв дальнюю беду.
 
 
Я их поздравлю с новым летом
И с неба звезды подарю,
Чтоб реже с мнительным поэтом
Встречали раннюю зарю.
 

Прости, родная, за границу

 
Прости, родная, за границу,
Что и живем мы не в раю,
Дом за заставою ютится
В любой деревне на краю.
 
 
Пока с тобой мы лейтенанты,
Ты – часть меня, ты – крепкий тыл,
Нам не звонят Кремля куранты,
Но телефон уж зазвонил.
 
 
Опять сработка на системе,
А то локатор поймал цель,
И вновь несут сигнал антенны,
И взят лазутчик на прицел.
 
 
Я прихожу всегда под утро,
Тихонько, чтоб не разбудить,
Целую пальцы в перламутре
И дочка к папе уж летит.
 
 
Меня теплом ты согреваешь,
Я за улыбку в бой готов,
Я на минутку лягу с краю,
Меня разбудишь в семь часов.
 
 
Такие нежные минуты
В стихах никак не описать,
Лишь только в молодость вернуться
И по ночам опять не спать.
 

Девушке с красивыми глазами

 
К девушке с красивыми глазами
Мчится Принц на розовом коне,
И портрет его закатными лучами
Солнышко рисует на окне.
 
 
Может, он прискачет рано утром,
Или ждет какой-то добрый знак,
Или он веселым каламбуром
Созывает нищих и зевак.
 
 
Станет на минуту трубадуром,
Чтобы прочь прогнать печаль,
Не сверкнешь улыбки перламутром,
Он опять один ускачет вдаль.
 

Стерва номер раз

 
Где берутся зловредные бабы,
Где штампуют их бабское зло,
Может, это у них для забавы,
Или это у них ремесло?
 
 
Поглядишь, симпатичная дама,
Макияж, каблучок и овал,
И мозгов на две трети стакана,
И повадками как коновал.
 
 
И никто б ничего не заметил,
И была бы у славы в чести,
Только черт ее рангом отметил,
Дал начальничью ношу нести.
 
 
И лицо сразу сделалось рожею,
Сквозь людей ясновидящий взгляд,
А когда-то казалась пригожею
И не нужен был яркий наряд.
 
 
Верно, Бог там чего недоделал,
Или что-то его отвлекло,
Чтоб змея на людей не шипела,
Посадите ее за стекло.
 

Номер два

 
Про мячик, в речку убежавший,
Про стерву с чашкой горьких слез
Писали все, но настоящий
Никто не задал нам вопрос:
 
 
Где наша стерва обитает,
В каких краях, в каких чинах,
Играет в мячик иль пинает
Туфлями пыль где-то в Чанах.
 
 
А, может, в юбке по колено
Себе обтянет туго зад,
Лицо, как будто у мурены
И в пол упертый злобный взгляд.
 
 
У этой стервы нет подружек,
Все – креатура, должники,
За день рожденья много кружек
Поднимут быстро мужики.
 
 
Хлебнут, закусят, разойдутся,
Забудут сразу, где кто был,
И как мне хочется вернуться
Туда, где мячик в речке плыл.
 

Номер три

 
Я никогда ее не видел,
Она всегда исподтишка
Всем плачет: я ее обидел,
Не посвятив совсем стишка.
 
 
Стихи хотела – посвящаю,
Читай их ночью или днем,
Добавить можешь к чашке чая,
Ах, к кофе, чай-то мы не пьем.
 
 
Когда представится возможность,
Я поменяю свой маршрут,
Когда же будет мне не сложно,
В глаза тебе тогда взгляну,
 
 
Тогда поймешь, что одинокой
Ты обрекаешь жизнь свою,
Ты не родилась однобокой
И не сидела на краю.
 
 
И если имя твое спросят,
Все скажут точно в тот же час,
Смеяться сразу люди бросят
И я жалею тоже вас.
 

Водка

 
Расскажу вам про сало и водку,
Это вам не шашлык для вина,
После бани не выпьешь ты стопку,
Грипп, простуда, здоровью хана.
 
 
Если орден за что-то получишь,
Нужно водкой награду обмыть,
Враз засветит серебряный лучик,
Сразу видно героя страны.
 
 
Если сын народится иль дочка,
Это праздник для каждой семьи,
И вина выпивается бочка,
Начинают в обед и кончают к семи.
 
 
И любую для дома покупку
Не обмыть за столом – это грех,
Враз порвешь сапоги или куртку
И на шубе повылезет мех.
 
 
И на свадьбе, то дело святое,
На десятом свалиться тосте,
Чтобы счастье жило молодое,
Им с сорокой привет на хвосте.
 
 
И поминки проходят как праздник,
То при пляске порвется баян,
И покойник большой был проказник:
Мы потомки больших обезьян.
 
 
Так всегда по России ведется,
Где веселие – там питиё,
Будет водка – и повод найдется,
И все горе идет от неё.
 

Гусарский полк от нас уходит

 
Стихли звуки от залпов шампанского,
Плачут горько хозяйки квартир,
И не слышно нам хора цыганского,
Не споет нам лихой командир
 
 
О гусарских победах и доблести,
О звезде, что ведет их вперед,
И о службе народу по совести,
И о смерти, что где-то их ждет.
 
 
Подходите сюда, девы красные,
Лишь для вас распахнулась душа,
Не волнуйтесь вы, оченьки ясные,
Пусть усы вас мои не страшат.
 
 
Мы помчимся сегодня по небу,
Перед нами откроется мир,
Мы вернемся на землю к обеду
И устроим шикарнейший пир.
 
 
Растворюсь я в дыму незаметно,
Поздней ночью, часов после двух,
И пойдут обо мне злые сплетни,
Что все женщины пьют сон-траву,
 
 
Ту, что я по весне собираю
Для напитка любовных утех,
Для прогулок с тобою по раю
И общенье со мною как грех.
 
 
Может, правы они в чем-то главном,
Что любовь это рай или ад,
И в течении времени плавном
Нам уже не вернуться назад.
 

Поет на диске Челентано

 
Поет на диске Челентано,
Давно остыл в стакане чай,
А за окном опять туманно,
Не надо, свет мне не включай.
 
 
Пусть будет тихим этот вечер,
На свете двое – я и ты,
Висит на стенке старый веер,
Что помнит давние мечты.
 
 
Присядь ко мне сюда на кресло,
А я к тебе прижмусь щекой,
С тобой мы жили интересно,
Совсем не нужен нам покой.
 
 
Давай-ка завтра сходим в горы,
Друзья нам сделают шашлык,
Ты помнишь наши разговоры,
Летать хотели, как орлы.
 
 
Сейчас совсем не до полетов,
Но рвется ввысь еще душа,
Не сделал в жизни я чего-то,
Похоже, сам себе мешал.
 
 
Поет на диске Челентано,
Давно остыл в стакане чай,
А за окном опять туманно,
Не надо, свет мне не включай.
 

Я чужеземец, марсианин

 
Люблю я дождик моросящий
И в нем гуляю, как в тумане,
Как будто я не настоящий,
А чужеземец, марсианин.
 
 
Везде хожу потупив очи,
Я не железный, вам клянусь,
Как беспокойны ваши ночи,
Как мне опасна ваша Русь.
 
 
Боюсь, что заповедь Пророка
Я каждодневно нарушал,
В глазах урусок бес порока,
Его я грешник принимал.
 
 
Мне недоступны рая пэри,
Они мне снятся по ночам,
Но я тебе открою двери
И уважение воздам.
 

Хулиган я – сентябрьский ветер

 
Хулиган я – сентябрьский ветер
И на улицах полный хозяин,
То я тучу примчу с километр
И листву разбросаю с окраин.
 
 
То взлохмачу я волосы женщин,
То заставлю краснеть поцелуем,
И в осенней любви я неспешен,
Мы одни на аллеях танцуем.
 
 
Я тебе подарю бабье лето
И украшу его в паутинки,
Я раздену тебя напоследок
И расчищу от листьев тропинки.
 
 
Я тебя закружу в старом парке
И раскину персидский ковёр,
Запылают глаза твои ярко
И зажгут нашей страсти костёр.
 
 
Не забудем мы раннюю осень,
Ни холодной зимой, ни весной,
Подойду я к тебе ровно в восемь
И мы вместе пойдем домой.
 

Мне в теплом доме хорошо

 
В минуты зимней меланхолии
Я печку в доме растоплю,
Устрою вечером застолье
Для тех людей, кого люблю.
 
 
Тогда не хватит мне тарелок,
И стол в гостиной небольшой,
Но на душе уж посветлело,
А в теплом доме хорошо.
 
 
Друзья мои в далеких странах,
Но есть поблизости сосед,
Она – прекраснейшая дама —
Как я, ужасный домосед.
 
 
На стол поставлю два бокала,
Свечу по центру и вино,
Нам на двоих не будет мало,
Луна посветит нам в окно.
 
 
Вот от болезни вам таблетка,
Она всегда для вас нужна,
Или прелестница-кокетка,
Или любимая жена.
 

Встреча в дороге

 
В душу к тебе я влетел ураганом,
Все переставил с места на место,
Стал приходить на свиданья туманом,
Словно жених к нареченной невесте.
 
 
Нам не судьба под одною быть крышей,
В разных краях мы с тобой обитаем,
Часто ночами я голос твой слышу
Там на границе с далеким Китаем.
 
 
Мы с тобой встретились как-то в дороге,
В зале вокзала в большом терминале,
Мимо прошла и в глазах нет восторга,
Просто меня ты седым не узнала.
 

«Мне все равно: читает меня кто-то…»

 
Мне все равно: читает меня кто-то
Или в кусочки рвет мои стихи,
Проснулся утром, впереди суббота
И я прощаю всем грехи.
 
 
В ряду поэтов просто незаметен,
По предкам – русский крестьянин,
Столичным лоском не отмечен,
Я человек, простолюдин.
 
 
В учителях был ранний Пушкин,
С Русланом вместе я шагал,
Стреляли при Полтаве пушки,
Дымил заправленный мангал.
 
 
Меня не любят модные поэты,
Куда мне с рифмою до них,
Уходят в прошлое сонеты,
Всем заправляет белый стих.
 

Театр одного актера

 
Я в театре своем режиссер на полставки,
Сам сценарий пишу и сам роли учу,
За билетом стою среди зрителей в давке,
Выражая восторг, громче всех я кричу.
 
 
Но в театре всегда пусто в зале,
Один продан билет и купил его я,
По рядам бродит призрак усталый
Словно ветер в конце сентября.
 
 
Я сломал одну стену в театре,
Пусть прохожий возьмет себе роль,
Может песню запеть и сыграть на гитаре
И от счастья любви испытает он боль.
 
 
Мой спектакль начался в прошлом веке,
Моя сцена – вся прошлая жизнь,
Расскажу об одном человеке
И о спутниках Ян или Инь.
 

Надену я плащ с балахоном

 
Надену я плащ с балахоном,
Чтоб выпить из чаши любви,
Я песнь пропою под балконом
И горлинку брошу – лови!
 
 
Я ночью залезу в окошко,
Что делать – такие века,
А где-то играет гармошка
И в такт ей танцует река.
 
 
Мы сядем с тобой у камина
В ладонях согреем вино
И пышная ветка жасмина
Украсит твое кимоно.
 
 
Я завтра уйду на рассвете,
В тумане затихнут шаги
И снова я стану медведем
В чащобе амурской тайги.
 

Хрустальные ели

 
Вдоль дороги хрустальные ели
Нам расставил вчера Дед Мороз
Прилетели к ним сестры-метели
С ледяными гирляндами роз.
 
 
За стеклом у меня минус тридцать,
Под машиной хрустит серебро,
Улыбается мне фельдшерица,
И ее тронул бес за ребро.
 

У нас на Руси благодать

 
В каждой крупной деревне в Сибири
Есть Париж, Амстердам и Берлин,
Разных храмов по три иль четыре
И искусств меценат армянин.
 
 
Здесь в соседях потомки Кучума
И кочевник кайсацкой степи,
Здесь китайцы с капустой без шума
Точат цепи своих бензопил.
 
 
Нашу нефть продают на валюту,
Богатеют Москва, Петербург,
А сибирскому бедному люду
Помогать как-то все недосуг.
 
 
Производство сменилось торговлей,
Лучший танк в государстве один,
В переплавку – без всяких глаголей,
Сейчас рынок у нас господин.
 
 
Снова тонем в болоте застоя,
Власть себя назначает во власть,
Есть сейчас право выслушать стоя,
Что у нас на Руси благодать.
 

Мотыльки

 
Летят мотыльки-огонечки
К луне от ночного костра,
Закончились лета денечки
И песни с тобой до утра.
 
 
Туманы густы на рассвете,
Уключины в лодке скрипят,
Все вещи уже на корвете,
Товарищи в кубриках спят.
 
 
Поднимем мы черное знамя,
Костями гремит «черный джек»,
Фортуна-красавица с нами,
Команда поет в кураже.
 
 
Недолго земля нас держала,
Тельняшки бурлили волной,
Натянуты крепкие фалы
И пахнет сибирской сосной.
 
 
За год обойдем вокруг света,
В далеких портах погостив,
Добавим мы к песне куплеты
На старый пиратский мотив.
 

Ностальгия

 
Вся Россия больна ностальгией,
Вспоминают умильно царя,
Кто террор назовет терапией
И большие в тайге лагеря.
 
 
Кто-то горло лечил керосином,
Кто-то улей занес на балкон,
Кто-то лечится лампочкой синей,
Кто-то сиднем сидит у икон.
 
 
Кто-то вспомнит икру в магазинах,
Море водки, цена – три рубля,
Продавщица, красавица Зина,
Материлась, ну сущая бля.
 
 
Футболисты у нас чемпионы,
Первым в мире был русский хоккей,
Физкультурников шли легионы
И болельщики разных мастей.
 
 
Как летали мы первые в космос
И ловили на танцах стиляг,
Под подушками прятали комикс
И в наушники слушали «шляг».
 
 
Мы над ними сейчас улыбнемся,
Но и наши промчатся года,
Может, так же и мы соберемся,
Посудачить, чья слаще вода.
 

Греховодное

 
Стою, склонившись у лампады,
Монашек вижу, звук «Ламбады»
Меня опять повел к греху
И руки тянутся к стиху.
 
 
Рука моя совсем чужая
Мне рюмку тянет вместо чая,
Опять напьюсь сегодня пьян,
А пьяный я всегда буян.
 
 
И снова утром громко каюсь,
Иконы лбом своим касаюсь,
Ловлю святого хитрый взгляд,
Он говорил, что водка яд
 
 
И беды все идут от страсти,
Любовь подобна дивной сласти,
Мы за нее рычим как львы
И не жалеем головы.
 
 
Чего я каждый день влюблен?
Какой гарем, где много жен?
Я скромной жизни образец,
В горах пасу своих овец.
 

Лавровый венок

 
На рынке купил я лавровый венок
И сборник стихов там, на книжном развале,
А рядом домашнее лилось вино
Из бочек в огромном подвале.
 
 
Я в старом венке всем стихи стал читать,
Поэты там все с орденами,
Собрались по сотне и вирши в печать,
И слава полилась в карманы.
 
 
И вдруг я увидел свои там стихи,
Как всем, захотелось мне славы,
А где-то вдали уж кричат петухи,
И критик зовет на расправу.
 

Берегите всех ваших врагов

 
Берегите всех ваших врагов,
Что даны, как пути указатель,
Что не пустят в страну дураков
И забудут о праздничной дате.
 
 
Враг порхает как бабочка-гад,
Словно моль в гардеробе любом,
Раньше вас он и выпьет ваш яд,
И ваш гроб разобьёт топором.
 
 
Раскидает венки по дороге
И засыплет могилу землей,
И пойдут ваши голые ноги
По знакомой тропинке домой.
 
 
И поверьте, не все люди гады,
Есть мужчины и есть слово честь,
Будьте им бесконечно вы рады
И он будет навечно ваш весь.
 

Одиночество

 
Вот пришло ко мне одиночество,
На ковре моем скромно топчется,
Проходи смелей, составь общество,
Может, лень моя скоро кончится.
 
 
Одиночество, одиночество,
Ты без имени и без отчества,
То ли нищее, то ль Высочество,
Мне с тобой поболтать очень хочется.
 
 
Я могу тебе почитать стихи,
Можешь мне сказать, что они плохи,
Я тебе расскажу про свои грехи,
Нам с тобой поутру пропоют петухи.
 
 
Одиночество, одиночество,
Ты без имени и без отчества,
То ли нищее, то ль Высочество,
Мне с тобой поболтать очень хочется.
 
 
Посмотри, вот в ночи огонек,
Рядом тень, там девчонка одна,
Ее дом, как и мой, одинок,
Она каждую ночь ждет меня у окна.
 

Калимба де Лу́на

 
На палубе брига стоит тишина,
Качает волна наше судно,
И с берега музыка чуть нам слышна,
И голос: Калимба де Лу́на…
 
 
Нам в жизни пиратской две радости есть:
Удача и пир до рассвета,
Есть штука такая – пиратская честь,
Как пуля в стволе пистолета.
 
 
Был берег пустынный, нигде ни следа,
Из женщин близка мне Фортуна,
Откуда же музыка к нам донеслась,
И голос: Калимба де Лу́на…
 
 
Нам в жизни пиратской две радости есть:
Удача и пир до рассвета,
Есть штука такая – пиратская честь,
Как пуля в стволе пистолета.
 
 
Команда смотрела на берег с тоской,
Вдруг голос: испанская шхуна!
И старый пират с золотою серьгой
Запел нам: Калимба де Лу́на…
 
 
Нам в жизни пиратской две радости есть:
Удача и пир до рассвета,
Есть штука такая – пиратская честь,
Как пуля в стволе пистолета.
 

Кофе в обнимку

 
Я пью с тобой в обнимку кофе,
Не нужен сахар – ты сладка,
Закрыв глаза, читаю тебе строфы,
Что прямо из души слетают с языка.
 
 
С тобой принесся ветер вдохновения,
Я был поэт в сегодняшней любви,
Был понедельник, стало воскресенье,
С календаря листок сорви.
 
 
Как жаль, что это мы забудем
В своих краях в заботе дней,
Намеком я поведал людям,
Что на земле всего важней.
 

Ты, Россия моя

1

 
По утрам в России тихо,
Вниз глядит смурной народ,
Это значит, дремлет лихо,
Или в поле где бредет.
 
 
Вот несется это лихо,
На всю улицу гармонь,
Отойди-ка, сторожиха,
Выходи, мой конь-огонь.
 
 
Разукрашена повозка,
Залихватский громкий свист,
Ты не бойся, черноока,
Тресни в душу, гармонист.
 
 
Расступайтесь шире люди,
Воли требует душа,
Боже мой, какие груди,
До чего ж ты хороша!
 
 
И пошло у нас веселье,
И стоит стена к стене,
Красной льется акварелью
Кровь по ранней седине.
 
 
Отливай плохую юшку,
Дури хватит без вина,
Пропадем и за понюшку,
Жизнь сегодня нам дана.
 
 
Обнимаю девку красную,
Так целует горячо,
Под главу ее прекрасную
Подставляю я плечо.
 
 
Утром встанем где-то в сене,
Что же чувствует душа?
В этой жизни многоженец,
До чего ж ты хороша!
 

2

 
На прогулке два гусара
Пошутили на рыси,
Что воскресные базары
Есть лицо Святой Руси.
 
 
В скобяном найдешь подковы,
За углом висят штаны,
Экипаж стоит вот новый
Для красавицы жены.
 
 
Вот блины, а там икра,
На столах дымится чай,
И везде идет игра,
Шулеров лишь примечай.
 
 
Здесь барышники лихие
Подведут к тебе коня,
Бабки могут быть больные,
Положись, брат, на меня.
 
 
Для людей везде забавы,
Для купцов – серьезный торг,
Песни ветреной Любавы,
За кулисы – свежий торт.
 
 
Ближе к ночи у цыган
В черных шапках лихачи
Ожидают тех, кто пьян,
И скрывают их в ночи.
 
 
У цыган лихая пляска,
Величание купчин,
И совсем у них остаться
Не находим мы причин.
 
 
Этикеты и запреты,
Скучно, братцы, на Руси,
Песни все уже пропеты,
На коня и вдаль скачи!
 

3

 
Велико чужое поле,
Больше сотни десятин,
Тяжела ты наша доля,
На семью мужик один.
 
 
Да и жизнь его не тетка,
Не приносит калачи,
Не молчи, мужичья глотка,
На кобылу закричи.
 
 
Бессловесная скотина
От обид вильнет хвостом,
С мужиком натрудят спины,
У реки лежат пластом.
 
 
Только слышится у речки
Тонкий, звонкий голосок,
Принесла обед из редьки
Дочка – маленький цветок.
 
 
И откуда взялась сила,
Залучились вдруг глаза,
И с ресницы соскочила
Счастья легкая слеза.
 
 
Взял ребенка он на руки,
Показал России ширь,
Подрастешь до подволоки,
За землей пойдем в Сибирь.
 
 
Заработаем на славу,
Обряжу тебя в шелка,
Приглядишь сама лукаво
Ты лихого жениха.
 
 
Закачу такую свадьбу,
Зашатается земля,
И в огромную усадьбу
Соберется вся семья.
 
 
А пока, беги до мамы,
Поцелуй ей передай,
Тучка темная с громами,
Что несет, поди, узнай.
 

4

 
На стене все фолианты,
Серебро, сафьян и хром,
Мыслей умных бриллианты
Засверкали под пером.
 
 
Изучили все науки,
Прочитали мудрецов,
Обрекли себя на муки
Упрекать своих отцов
 
 
За ошибки управленья
В государственных делах,
При всеобщем удивленье
Даже в царственных кругах.
 
 
Не живем, как иностранцы,
Бьем опять земной поклон,
Где же вы, республиканцы,
Идол их – Наполеон.
 
 
Щебетушечки Жоржетты
Из кухарок в дамы шик,
Водевильные сюжеты,
Не в поддевочке мужик.
 
 
Нет в России конституций,
Остается все, как встарь,
И без западных инструкций
Правит русский государь.
 
 
На него глядят с опаской,
Вдруг найдет какая блажь,
Сала с Сечи Запорожской
Принеси ему, ублажь.
 
 
То трясутся в страхе турки,
То молчит угрюмый швед,
Облетают штукатурки
От салютов в честь побед.
 
 
Повоюет, ляжет в спячку,
Проведет ли крестный ход,
Чтоб потом пороть горячку,
Созывая всех в поход.
 

5

 
Где-то в северных границах
Расположен дикий край,
Весь в серебряных зарницах,
Там погиб и хан Мамай.
 
 
Здесь любой завоеватель
Поднимался на ножи,
Есть защита – Божья Матерь,
И здоровые мужи.
 
 
Ход любых цивилизаций
Прекращался на Руси,
Все устали от новаций,
Полежать бы на печи.
 
 
Но культурная Европа,
Где вступит ее нога,
Воспитает вмиг холопа
При посредстве батога.
 
 
Дикий варвар необуздан,
Не использует богатств,
И пока не будет взнуздан,
Сам он их нам не отдаст.
 
 
Есть колонии за морем,
Есть и рядом рубежи,
Весь народ мы перепорем,
И господ посторожим.
 
 
Господа французят лихо,
И имеют тонкий нюх,
Даже каждая купчиха
Презирает русский дух.
 
 
Подневольные крестьяне
Про свободу запоют,
А придет к ним вольтерьянец,
Хлеба с солью поднесут.
 
 
Решено – идем с рассветом,
Русских надо поучать:
На полях июньским летом
Зачернела вражья рать.
 

6

 
Ночь в казарме,
Смрад и вонь,
Молодой кричит о маме,
Лишь у выхода огонь.
 
 
Нету меда в рационе,
Лямка долгая тяжка,
Дома как бы похоронен,
Жизнь его на дне мешка.
 
 
Кивер, ложка и ружье,
Крест и чистое белье,
Вот его житье-бытье,
Крики, ругань, батожье.
 
 
Били в морду офицеры,
Сам стегал кого прутом,
И смертельные примеры
За казармой, там их дом.
 
 
В чистой хате на постое
Здоровенный гренадер,
Чин и званье непростое —
Лейб-гвардейский офицер.
 
 
Уж успел понюхать порох,
Для солдат отец и мать,
На войне бы был в майорах,
Есть к войне большая страсть.
 
 
У полковника забота
Дочку замуж выдавать,
Какой девке-то охота
В гарнизонах куковать.
 
 
Генерал своим мундиром
Украшал сегодня бал,
Как приятно быть кумиром,
Он мазурку танцевал.
 
 
Кто с друзьями веселился,
А кто выл в ночи с тоски,
Только месяц багрянился,
Шли с работы батраки.
 

7

 
Началась война привычно,
Не готовы ни к чему,
Отступали, как обычно,
Не поймут все, почему.
 
 
Полководцы огрызались,
Не с врагом, а меж собой,
Так тихонько оказались
Где-то в поле, под Москвой.
 
 
Отступать вообще без битвы,
Ну, какой же это блеск,
Были все пока молитвы
В битве в городе Смоленск.
 
 
Откопали в поле ямы,
В ряд поставили полки,
Чтобы все стояли прямо,
Помогали кулаки.
 
 
На мишенном этом поле
Одной пулей било двух,
А картечь и что поболе,
Все сметало в прах и пух.
 
 
Помогала только смелость,
Ну, не бросишь же друзей,
Раз стоишь, то ты как крепость
С сотней стареньких фузей.
 
 
Нападал противник смело,
Все кричал «хурра», «мон дьё»,
Штык пропарывал умело
Зарубежное шмутьё.
 
 
Люди хрипли, ржали кони,
Трупы свежие лежат,
Зов красавицы Агонии
Охватил войска подряд.
 
 
Офицеры перед войском
Кто убит, кто уцелел,
Не хвалился больше лоском,
Волей сильной затвердел.
 
 
Только ночь сравняла силы,
Всех живых собой спасла,
Но у всех гудели жилы,
В голове колокола.
 

8

 
А наутро после битвы
Предстоял большой совет,
Молчалив после молитвы
Тот, кто держит весь ответ.
 
 
Обошел все лазареты,
Прочитал все рапорта,
Сообщили конфиденты,
Что за нами лишь Москва.
 
 
Имя громко, но без силы
Очень лакомый трофей,
Думай же, вояка сивый,
Что для Родины важней.
 
 
По осенней ли пороше
Или будет грязь густа,
Златоглавый город брошен,
И стоит Москва пуста.
 
 
Не склонит она колени,
Посмеется над врагом,
В огнедышащей кипени
Разнесется петухом.
 
 
Соберутся ополченцы,
Подойдут еще войска,
Вновь познают иноземцы
Вкус большого башмака.
 
 
Будет много разных браней,
Поражений и побед,
И потом, весною ранней,
Мы в Париж придем в обед.
 

9

 
Александр там добрый гений,
Рубль серебряный хорош,
От российских песнопений
Рот раскрыл босяк Гаврош.
 
 
Что нам нужно от Европы,
Ум, каштаны из огня,
Приключения на жопу
В виде плетки и ремня?
 
 
Но не учится Россия,
Хоть ей кол на лбу теши,
Во все влезет, как Мессия,
Огребая от души
 
 
И упреки и поклепы,
И от «братьев», и «друзей»,
Два притопа, три прихлопа —
Убирайтесь поскорей!
 
 
Много слышали историй
Про далекие века,
Несть количеству теорий
И рассказов из лубка.
 
 
Изменились сильно люди,
Все враги сейчас друзья,
Приезжают отовсюду,
Без друзей сейчас нельзя.
 
 
И сегодня по старинке
Англичанят господа,
За границею, в глубинке
Есть роддом для их ребят.
 
 
Обо всем уже сказали,
Что на двух витках назад,
Повторится то едва ли,
Но о том уже кричат.