Олег Поляков
Три, два, один
А хрень не стала его выжимать подобно стиральной машине. Она его прикончила, вытащив позвоночник из обмякшей требухи, обёрнутой тряпками. Бедняга так и не успел понять и испугаться, и это обстоятельство, кажется, взбесило нечисть. Её взбесила собственная торопливость. И оставшиеся нутром догадались, что им лёгкой смерти не ждать. Если смерть Грида можно считать лёгкой.
Какое адово место породило эту тварь. Что ей понадобилось у Грота и что такое сделал гнида Торец, что теперь эта тварь не успокоится, пока не вывернет наизнанку последнего из них. Неужели ей нечем заняться, кроме как гнаться за двумя обезумевшими от ужаса двуногими. А может, это и есть её любимое занятие. А может, это её предназначение..? Тогда какому умственно неполноценному уроду пришла в башку мысль вывести эту пузырчатую смерть на прогулку? И почему именно сейчас.
Шикарь и Полоз, уже неуверенно петляя и сталкиваясь локтями от перенапряжения и усталости, ковыляли вдоль заросшего высокой травой ручья, сменившего болотные пространства, поминутно проваливаясь в невидимые подводные ямы. Холодная ключевая вода постепенно сковывала движения, но двое этого не замечали. Они брели вперёд, уже не представляя, куда лежит их путь. Плевать куда, лишь бы подальше от этой твари! И когда в очередной раз Шикарь, лишённый своих очков, зацепился за корягу и рухнул в ледяную воду, Полоз не заметил его пропажу. Да и сомнительно, что он знал о существовании какого-то Шикаря последние несколько часов. Или дней?
Полоз уже и не соображал, почему нужно обязательно двигаться и кто он такой, как его имя и есть ли у него боги. Безмолвие и обнаглевшие москиты уже не трогали его, лишь угасающий отблеск мысли ещё бился затухающим пульсом в его мозгу – вперёд, вперёд.
И в подступивших сумерках он уже не мог заметить, что практически топчется на месте, а вокруг него очертания травы и кустов теряют свои резкие очертания и атакующие москиты песком сыплются на землю. И лишь когда новый дробный звон ударил в переносицу и прояснил на миг сознание, Полоз увидел перед собой своё размытое и изгибающееся изображение и последней угасающей мыслью его было – Торец, сволочь, твой нитроглюкококаин снёс башню этой душегубке…
