Олег Матвейчев
Практическая софистика: запрещенные приемы
С чего начать?
Начало речи, как правило, оказывается большой проблемой для выступающего. С чего начать, чтобы а) привлечь внимание аудитории, б) не вызвать у нее желания немедленно разойтись по домам, в) воспользоваться зачином речи как трамплином? На этот счет имеется масса противоречащих друг другу советов.
Некоторые авторы популярных пособий предлагают, например, начать речь с приветствия, выражения счастья от присутствия в столь приятной компании и обещаний поговорить на такую-то тему. Большинство нобелевских речей, в самом деле, так и начиналось. Однако если речь идет о вступительном слове к дискуссии, то правила меняются до наоборот. Если ваша речь коротка, уместнее всего начать ее по принципу «сразу к делу».
Чрезвычайно вредным может оказаться и совет начать выступление с какой-нибудь смешной истории. Чувство юмора у всех разное, и то, над чем до слез смеетесь вы, у других может вызвать, по меньшей мере, недоумение.
Кроме того, никогда не говорите, что вы не оратор и не начинайте выступление с извинений.
Миф № 4.
Начинать надо с фразы, с которой все согласятся.
Это заблуждение транслируется чуть ли не во всех учебниках риторики. Считается, что сила банальности в том, что с ней нельзя не согласиться, в нейролингвистическом программировании (НЛП) даже существует для этого специальный термин: «присоединение». Опыт показывает, однако, что людей, как правило, дико раздражает банальность. Вам приходилось слышать неодобрительный гул аудитории? Чаще всего он начинается именно в таких случаях.
Куда лучше изречения банальностей и азбучных истин старая добрая провокация. Неожиданная фраза или действие может послужить для аудитории своего рода сигналом к началу мероприятия – на манер призывного горна.
Хорошая провокация пробуждает активность, порождает мысли и заставляет каждого слушателя сформулировать свое отношение к проблеме. Она волнует и тревожит, потому что разрушает привычный ход событий. Когда же все становится на свои места, публика испытывает облегчение, переходящее в овации.
Шапка, поднятая на посохах глашатаями-бирючами, служила сигналом к объявлению важного княжеского указа. На илл.: Виктор Васнецов. Бирючи. Эскиз костюмов к опере Н. А. Римского-Корсакова «Снегурочка» (1885)
Долго ли, коротко ли?
Как выражать свои мысли, чтобы 1) не дробить их на кучу осколков, 2) не утомить слушателей сложными, многословными фразами, 3) успеть развить свой тезис и при этом сохранить динамику речи?
Вопрос далеко не простой. И согласия по нему как не было прежде, так нет и поныне.
Древние почитали сжатость изложения за добродетель.
Плутарх сказал: «Монеты, которые всего ценнее, – это те, что наиболее ценны при наименьшем объеме; так и сила речи состоит в умении выразить много в немногих словах».
Гораций сказал: «Нужна краткость, чтобы дать слову разбег».
Плавт сказал: «Меньше слов!»
Многословие – без сомнения, порок. Неумение выражаться коротко и точно выдает в ораторе неглубокого мыслителя и снижает доверие к его словам. Ничего, кроме сожаления, не вызывает гомеровский Терсит, «совершенно в речах безудержный».
Многословие утомительно для слушателя – этого почему-то не понимают искусники лить воду в присутственных местах. Если бы слова нужно было покупать в магазине, то иные расходовали бы их побережнее.
С другой стороны, чересчур рубленая речь некрасива и напоминает лай.
«Сжатая речь не должна быть лишена изящества, иначе она будет груба и неискусна», – учил римский теоретик красноречия Квинтилиан. Нахождение оптимального баланса между краткостью фраз и плавностью повествования – вопрос, однако, не только художественного вкуса, но и технологии. Психолог Джордж Миллер рассчитал в середине 1950-х, сколько должно быть фраз в высказывании на одну тему и слов в предложении, чтобы речь воспринималась без специальных усилий: 7 ± 2 – именно столько элементов, по мнению исследователя, может удерживать человек в своей кратковременной памяти[15].
Публичная речь должна быть экономной, упругой. Совсем необязательно стремиться к тому, чтобы каждое предложение было, как однажды выразился Дмитрий Анатольевич Медведев, «отлито из гранита». Однако именно такой, качественно сформулированной итоговой фразой должен заканчиваться каждый блок вашей речи.
Конец – всему начало
«Итак, будем закругляться», – сообщает иной оратор, переходя к кульминации своего выступления. Это выражение настолько прочно вошло в нашу речь, что мы даже не задумываемся о его происхождении и смысле.
Закругленной, или периодической, Аристотель называл речь, все части которой связаны друг с другом, а ее конец – с началом. Такая речь, по Стагириту, приятна и понятна.
Противоположно ей повествование нанизанное, или беспрерывное. По этому принципу построены многие советские фильмы, не имеющие отчетливого финала и обрывающиеся внезапно, словно бы у режиссера просто кончилась пленка. Такой стиль Аристотель уже в свое время относил к древним и дурным: «Он неприятен по своей незаконченности, потому что всякому хочется видеть конец»[16].
Если ваша речь основана на внятно сформулированном тезисе, то именно он позволит с успехом «закругляться» в каждом ее периоде и, разумеется, в финале – просто возвращайтесь к нему в нужных местах.
Задача усложняется, если вы развиваете в своем тексте сразу несколько идей, каждая из которых должна быть доведена до кульминации. Следить за ними посложнее, чем играть в шахматы на нескольких досках.
Так что лучше крепить речь на едином тезисе, а «перевязывать» ее – с помощью нескольких метафор, персонажей, сюжетов и литературных приемов, периодически появляющихся в вашем тексте и обеспечивающих ему стилевое единство. Каждый из таких сюжетов выступает как деньги текста, как некий авторский залог, обещание, долговое обязательство, расчет по которому отложен до подходящего момента.
Финальная часть вашей речи, как уже было сказано, должна обязательно содержать призыв. Даже если ваше выступление было посвящено проблемам изучения структуры рыхлых осадочных пород, вы можете, как минимум, призвать слушателей продолжать постигать эту науку со всем душевным усердием. Глава компании «Крайслер» Ли Якокка настоятельно советовал оратору еще до окончания выступления внушить аудитории, что она должна «что-то реально сделать»: «Неважно, что именно – написать письмо конгрессмену, позвонить своему соседу или обдумать какое-то ваше предложение. Иными словами, не покидайте трибуну, не организовав аудиторию должным образом»[17].
Конец речи должен быть накрепко связан с началом. Закругленная речь – это своего рода Уроборос, змей, кусающий себя за хвост. Начало и конец – суть, таким образом, одно и то же. Поэт Сергей Викулов писал в своем неповторимом стиле:
А без начала нету и конца.
Точнее, не конца, а продолженья,
Ну а еще точнее – нет движенья,
А значит, завершенья нет, венца.
Хорошая речь, по Аристотелю, подобна змее, кусающей себя за хвост. На илл.: изображение уробороса в алхимическом трактате Феодора Пелеканоса (1478)
Тезис, произнесенный во вступлении, должен быть повторен в финале: согласно т. н. «закону края», выведенному в конце XIX в. Германом Эббингаузом, лучше всего в памяти откладывается информация, сообщенная в начале и конце речи. Это знал и наш Штирлиц, утверждавший: «Запоминается последняя фраза».
Суверенитет уха
Важнейшим элементом подготовки к произнесению речи, участию в дискуссии и т. п. является изучение специфики публики и оппонентов. Недооценка этого элемента может стать причиной полного фиаско.
Каждому оратору приходится сталкиваться с проблемой, старой, как мир: непонятливость аудитории. А все дело, как правило, в том, что пламенный трибун склонен обращаться с одними и теми же словами к совершенно разной по своему классовому, национальному, профессиональному и возрастному составу публике. Отсюда и обиды: «Нет ничего досаднее, – жаловался Монтескьё, – чем видеть, как удачно сказанное слово умирает в ухе дурака, которому ты его сказал».
Эдмунд Гуссерль утверждал, что истина – всегда абсолютна и едина, воспринимают ли ее в своих суждениях люди или боги, ангелы или чудовища, львы, орлы и куропатки или рогатые олени. А вот и нет! Одни и те же слова разные люди слышат по-своему. Призыв «Учиться, учиться и еще раз учиться!», будучи адресован коммунистической молодежи или заслуженным деятелям науки, воспримется одном случае как добрый совет, а в другом – как форменное издевательство. Заявление, что патриотизм есть последнее прибежище негодяев, вызовет бурное негодование среди ветеранов войны и взрыв аплодисментов у либералов, ненавидящих свою страну.
Миф № 5.
Красивая речь – гарантия успеха.
Вероятно, но не факт. Если бы все было так просто! Изящество вашего слога и отточенность аргументации пропадут втуне, если будут использованы не к месту.
В комедии Тима Бёртона «Марс атакует!» президент США в исполнении Джека Николсона обращается с речью к инопланетянам, занятым порабощением землян.
– Зачем вы делаете это? Зачем? Разве Вселенная недостаточно велика для нас обоих? Что с вами, ребята? Мы могли бы сотрудничать! К чему враждовать? Из-за того, что мы разные? Только поэтому? Сколько бы всего мы могли бы сделать! Какими бы сильными мы могли стать! Земля и Марс! Вместе! Для нас бы не было ничего невозможного. Подумайте об этом! Подумайте, как следует! Зачем разрушать, если можно создавать? Мы можем достигнуть всего – или уничтожить абсолютно всё! Почему бы нам не преодолеть наши разногласия? Почему бы нам не сесть за стол переговоров? Маленькие человечки, почему бы нам не начать действовать сообща?
Президент упивается своим красноречием, но успеха не достигает: марсиане оказались не той публикой, с которой можно говорить о мире и сотрудничестве.
За неверную оценку аудитории американский президент заплатил страшную цену. Кадр из фильма Тима Бёртона «Марс атакует!» (1996)
Каждый слушатель пользуется своим «суверенитетом уха» – исключительным правом на самостоятельную интерпретацию услышанного исходя из своих интересов и особенностей, половозрастных характеристик и групповых стереотипов восприятия. Всегда учитывайте специфику аудитории, перед которой вы собрались выступать. Не читайте рыбам лекции о пользе ухи!
Философия софистов – это философствование здесь и теперь, на агоре, для каждого лично Калия и Алкивиада, а не для абстрактного «общечеловека»; это ответ на каждый персональный вопрос, речь для каждого, а не для всех.
В практической плоскости это означает, что с аристократами вы станете разговаривать как с аристократами, с горшечниками – как с горшечниками. Последовательное применение этого принципа гарантирует, что вы не сядете в лужу, в обществе гурманов назвав ценителей высокой кухни обжорами и кишкоблудами.
Такого рода неловкие ситуации на вегетарианском Западе научились предупреждать с помощью политической корректности – так называется практика запрета на использование слов, которые могут показаться «неблагозвучными» и обидными для тех или иных социальных групп. Политкорректный гражданин заменяет такие слова на «благозвучные» и необидные.
Политкорректные эвфемизмы
Политкорректность часто критикуется за лицемерие, стремление уйти от реальных общественных проблем, замалчивание острых противоречий, за дискриминацию большинства, насильственную маргинализацию устоявшихся традиций. Многие американцы считают политкорректность одним из проявлений цензуры и посягательством на свободу слова, что противоречит Первой поправке к Конституции США.
Политкорректно – «афроамериканец». (Иллюстрация из книги «Азбука в 36 рисунках Владимира Конашевича». Пг., 1918).
От чистого сердца, простыми словами
Наш призыв быть «своим» для любой аудитории отнюдь не означает, что вы должны сознательно опрощать и обеднять свою речь. В конце концов, придя на ваше выступление, публика надеется, что у вас есть чему научиться. Поэтому правильным будет демонстрировать свою компетентность и некоторое превосходство над аудиторией.
Но умничать как какой-нибудь Гайдар («я, конечно, не агностик…») – не стоит. Говорите понятно! Особенно это важно в политике – выступая, например, с предвыборной программой, нужно использовать повседневный язык целевой аудитории.
Французский социальный психолог Абраам Моль утверждал: «Сообщение всегда должно иметь уровень понятности, соответствующий коэффициенту интеллектуальности примерно на 10 пунктов ниже среднего коэффициента того социального слоя, на который рассчитано сообщение»[18].
На 10 пунктов понятнее ту же мысль выразил Квинтилиан: «Не так говорите, чтобы мог понять, а чтобы не мог не понять вас народ».
Постарайтесь обойтись без иронии и иносказаний. Если вас могут понять неправильно, то и поймут неправильно!
Вот самый простой рецепт, как говорить понятно: говорите на привычном для вас языке, не пытайтесь без нужды «украсить» вашу речь риторическими формулами из учебников. Во время президентской кампании на Украине 2004 года кандидата Виктора Януковича учили произносить речи американские специалисты, оснащая его знаниями об анафорах, синекдохах, гиперболах и горгианских фигурах. Тот выходил на публику – и… застывал, пытаясь вспомнить только что разученные им приемы. Говоря же «от себя», он изъяснялся пусть порой и косноязычно, но ярко и понятно.
Не бойтесь выразиться неизящно! Во время публичного выступления нельзя думать о словах; они должны сами являться в нужном порядке. Как правило, так и происходит. О том и слова Квинтилиана:
Всякая мысль сама дает те слова, в которых она лучше всего выражается; эти слова имеют свою естественную красоту; а мы ищем их, как будто они скрываются от нас, убегают; мы все не верим, что они уже перед нами, ищем их направо и налево, а найдя, извращаем их смысл. Красноречие требует большей смелости; сильная речь не нуждается в белилах и румянах. Слишком старательные поиски слов часто портят всю речь. Лучшие слова – это те, которые являются сами собою; они кажутся подсказанными самой правдой; слова, выдающие старание оратора, представляются неестественными, искусственно подобранными; они не нравятся слушателям и внушают им недоверие: сорная трава, заглушающая добрые семена.
«Когда человек охвачен идеей, когда ум точный и пылкий владеет мыслью, она выходит из головы, облеченная в соответствующие выражения, подобно тому, как Минерва явилась во всеоружии из головы Юпитера». Вольтер, французский просветитель
Не следует стесняться и так называемых вульгаризмов. По большому счету, к этой категории можно отнести едва ли не половину слов и выражений из нашей повседневной речи, и всегда найдутся блюстители чистоты языка, которые «призовут к ответу» хоть Путина, хоть академика Лихачева. В начале XX в. русский юрист Пороховщиков (Сергеич) упрекал своих современников в том, что речь их засорена неизящными словечками «позавчера», «ни к чему», «нипочем»[19]. Означает ли это, что нам и поныне стоит чураться этих выражений?
Единственная категория выражений, которых стоит избегать – это канцеляризмы. Мало кто использует их в обычной жизни; они появляются, как правило, когда нечуткий к языку человек предпринимает попытку выразиться «как образованный человек». Отсюда все эти «зимний период времени», «имеет место быть» и прочие корявости, уместные разве что в устах водевильного бюрократа Огурцова.
«Есть установка – весело встретить Новый год». Речь «ответственного работника» Огурцова из фильма Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь» густо пересыпана канцеляризмами
