Олег Ланхолин
Накарупаш, или Naïveté
Спустя столетия их безвольного существования, голос Повелителя Лжи всё же потерял изначальную яркость и всепроникающую внедряемость, отчего среди злодеятелей стало появляться больше тех, кто вступал в ряды отказывающихся грабить или наносить увечья другим, а желающих помогать и сопереживать, наоборот, становилось всё больше. Пролетая в образе тёмного духа тёмное царство, ему всё отчетливей являлся образ будущего, где неизбежно восстание злодеятелей против зла их деяний, а именно против того, кто эти стремления в них порождает – Князя Тьмы. Замечал это и сам Повелитель Лжи, поэтому и подготавливал долгими ночами лишенными сна жестокий план, способный раз и навсегда развернуть злодеятелей в сторону тьмы.
4.
Теплая весенняя ночь встречала царство тьмы традиционным минутным умолчанием голосов, после чего дома злодеятелей вновь захлестывали волны жестокости, криков и стонов сменяемые убийствами, ударами и кровопролитием. Но в одном эта ночь была необычна.
С южной стороны столичной крепости в небе показался змей Василиск, чья кожа чернее ночи, а размах крыльев подобен самой большому соколу. Облетев главный город царства тьмы несколько раз вдоль и поперёк, он приземлился на шпиль центральной башни, где находилась усыпальница по ушедшем злодеятелям и располагались просторные покои Князя Тьмы.
– Наслышан, что тебе неведом сон, – едва приземлившись, зашипел Василиск обращаясь звонким скрипучим голосом в сторону Повелителя Лжи, который восседал на каменном троне за необычно длинным столом, – оттого ночи кажутся тебе длиннее дней, а постоянные размышления не дают ни минуты покоя. Хотя, сдаётся мне тебе покой и не требуется, ведь ваше мировоззрение не знает что такой покой, ведь так?
Сомкнув полузакрытые веки, руки Князя Тьмы продолжали хаотично путешествовать по огромной карте западного полушария.
– Сон разрушает единение с пространством, – с лёгкой ухмылкой отвечал правитель темного царства, – к тому же, уподобляясь бессознательному, теряется возможность контролировать действия злодеятелей, а этого я позволить себе ни в коем случае не могу.
– Контроль… – задумчиво протянув слово Василиск, при этом продолжая внимательно наблюдать за действиями Князя Тьмы. – Ваше царство, называемое тёмным, протянутой нитью судьбы сквозь лабиринт, пути и тропы которого спрятаны за густыми стенами построенными его же жителями, и только им знакома та самая дорога к выходу, – медленно рассказывал Василиск, – и забывая об этом, великий Повелитель Лжи, надеясь на то, что заглянув в потаённые уголки каждого злодеятеля, и контролируя поток их рассуждений, ты сможешь лично направить по нужной тебе тропе в запутанном путешествии жизненного пути – то знай, что ты ошибаешься.
Князь Тьмы внимательно слушал изречения гостя, продолжая суматошно водить ладонями по столу. Находясь рядом с ним, каждая живая душа ощущала смятение и неведомый ужас, а сам Повелитель Лжи кожей чувствовал ощущения рождающиеся в других, даже при невербальном взаимодействии с ними. Змею Василиску страх был неизвестен, он всего лишь посланник знамений и предостережений, правда, неизвестно кого представляют присланные им знамения.
– Сравнивая жизни и судьбы с неким лабиринтом, ты постулируешь присутствие в возможность выбирать, где для каждого нужный поворот, – наконец ответил змею Князь тьмы не прекращая действий за столом, – но ты забываешь о том, что злодеятели выбирают только то, что я им позволяю выбрать. – закончив говорить его руки остановились, затем он взглянул открывшимся из темноты взглядом на Василиска – его глаза выглядывающие из-под век были темнее самой зловещей стороны Луны. – Отдаваясь порочным порывам, пробуждаясь ото сна после пьянства или алчно убивая близкого друга кинжалом в спину – каждое действие гражданина темного царства обусловлено не силой воли или спонтанным решением, а моим шёпотом который не покидает их сознания, пока я не решу его покинуть, но ведь мой голос живёт в их головах до её потери! – воодушевленно, практически вскрикивая произносил Повелитель Лжи, – а значит мой голос будет жить в них вечно, ведь вечность обрывается при смерти каждого существа, поэтому выбор о котором ты разглагольствуешь лишь иллюзия.
Лицо змея изобразила насмешливую, но при этом разочарованную улыбку.
– Я знал, что ты ответишь именно так, Князь Тьмы, – спокойно произносил змей Василиск, – но я так же и знал и то, что ответ твой будет рождён ошибочным пониманием мироустройства. Ведь…
– Ты вздумал перечить мне! – вдруг правитель вскочил со столу и разразил яростным криком гнева всё пространство. – Я великий правитель темного царства, именуемый Князем Тьмы, Повелителем Лжи, а ты всего лишь странник, мечущийся от одного города к другому, от одного полушария к другому, одурманивания чужие души своими россказнями про некое предназначение даруемое выбором, и выдавая себя за провидца знающего будущее, но при этом своё будущего ты не видишь, так как слеп будучи зрячим… – после небольшого вдоха он подытожил, – ты способен лишь чувствовать исходящие вибрации видений, а этого недостаточно если желаешь быть всеведущем.
Затем правитель темного царства вернулся за стол и продолжил работу. Василиск продолжал исподлобья наблюдать за ним, стараясь уловить его взгляд. Они обдумывали ситуацию и искали возможности избежать возможного противостояния, ведь в тёмном царстве нет законов защищающих гостей – во все городах и сёлах, домах и ратушах злодеятели подчинялись лишь одному закону – слову Повелителя Лжи, при этом не имея стремлений перечить или возразить. А с теми, кто находил внутри себя зачатки протеста, долгих судебных процессий не проводили.
– Достаточно дискуссий, прошу, поведай мне причину своего прибытия. – спокойно произнёс Князь Тьмы.
Василиск не спешил отвечать на заданный вопрос.
Зрачки змея сложенные вертикально – плавали из стороны в сторону изучая вид открывающийся с высоты башни, властительно возвышающейся над землёй и над ходящими по ней. Последние весенние хлопья снега не спеша укрывали упаднические дворы и маленькие улицы, подобно пеплу развевающемуся по воздуху возле костра и неизбежно падающему вниз. Изучая измученные рабской покорностью души злодеятелей и раскиданные по разбитым дорогам их зловонные испражнения, Василиск вспоминал благоцветущие пшеничные поля добротворцев, ухоженное убранство их спален и блестящие чистотой стекла, незамутненные темной злобой и не менее тёмной завистью черты лица. Образ светлого царства сложенный из многочисленных воспоминаний, напомнил змею о необратимости времени вспять, – напомнил, что череда грядущих событий запущенная механизмом рока, неизбежно изменит сложившийся веками порядок и обратит хаос светлое и тёмное царства. Думая об этом, и вслушиваясь в сердцебиение городских вен наполненных развратом и злом, змею хотелось повернуть галоп судьбы вспять и совладать с несовладаемым.
– Десять ночей предшествующих началу весны, пока холод продолжал пробирать до костей, а Солнце неохотно начинало выходить из спячки, – наконец отвечал Василиск, при этом стремительно подлетев к рабочему столу Князя Тьмы, – мои сны терзались видениями… – перед тем как продолжить говорить, змей задумался опустив взгляд, – видениями увеченными ужасающими картинами кровопролитий, где некогда миролюбивые взгляды добротворцев обретали форму ненависти, а животное начало прячущееся в потаенных уголках души выходило на свободу овладевая телами.
Сказанное не впечатлило Князя Тьмы, а скорее наоборот, подтвердило его внутренние догадки.
– Глаза добротворцев и ненависть… Я считаю, что это едва ли совместимые понятия – иронично-насмешливым тоном отвечал Повелитель Лжи. – Однако, интересно что об этом подумал бы их правитель, выслушав твои бредни. Как я и предполагал, пророческие видения птиц-предсказателей не более чем небылица и выдумка призванная вызывать панику и излишнее беспокойство, поэтому не вздумай рассказать о них жителем темного царства, иначе лишишься своего языка, как бы высоко ты не пытался спрятаться, Василиск.
