Олег Ланхолин
Госпожа Ягишна
– Ничего, то ли ещё будет. – обольстительно утвердила госпожа Ягишна, дабы успокоить блуждающий ум изувеченный клиповым мышлением. – Время на поучиться всегда найдется, а вот пропустить граненый – это да, испытание на прочность печени. Получается, я и сама своего рода учёная.
Закончив философские размышления наедине с собой, её телом овладела магия гордости и шаг так ускорился, что порой переходил на прыжки с покусыванием языка, но неудачно преодолев очередное бревно разлегшееся на пути, у неё вдруг скрутило живот, отчего полусонные бабочки судорожно полезли наружу. Соответственно, ей пришлось ненадолго отвлечься от пути тысячаликой старухи и впопыхах справить нужду, иначе продолжить движение стало бы непомерно затруднительно.
Подфартило, ведь неподалеку радостно расцветал астровый лопух. “Листочки такие мягкие, такие нежные и сочные, и …”, довольно рассуждала про себя старуха, чувствуя как с каждой секундой убавляются лишние килограммы нажитые неправомерным трудом. И зачем-то запела про какого-то Андрейку и что она, мол, не его лопушок.
Покинув расположение разбойничьей позы, старуха с наиболее открытым довольным видом, выбежала обратно на тропу к неопознанному объекту и прихрамывая продолжила нелегкий путь. Казалось, что до пункта назначения оставалось пару десятков аршин, самое главное – не совершить поворот не туда.
– Ой, да за пятилитровой баклахой в городок брести стократ тяжелее. Справляюсь и без самоката, то-то же. – воодушевленным тоном подытожила госпожа, устало обойдя крайнюю березку, за которой открывался впечатляющий вид на необъятное океанское поле, поросшее сплошь и рядом “специфичной пшеницей”.
Первым делом, взгляд заинтересовался “странными табачно-зелеными растениями”. Тщательно осмотрев их стебель и основания ростков, старуха вдруг вспомнила, что подобную этой странную пшеничку, ей предлагал приобрести практически задаром, не менее странный молодой человек. На нем была разноцветная шапочка и скрученные в клубочки мутные волосы.
“Ну, лишним ничего и никогда не бывает, кроме похмелья”, срывая парочку листочков с растения подытожила про себя Ягишна, затем почему-то назвав их моя прелесть, она, усмехнувшись, скомкала сотню другую зелени и заныкала поглубже в сумочку.
Подняла брови и вылупила глаза, потому что вспомнила зачем вообще сюда пришла. В паре детских шагов от неё, хаотично-частично валялось сгорающее “нечто”. Подобно тому, как стервятники кружат над доживающей своё жертвой – так и коварная Ягишна нарезала круги вокруг найденных обломков неопознанного аппарата, пытаясь осмыслить – что же это такое и откуда, мать его, оно тут взялось. Однако, где пилот и есть ли он вообще, – даже намека на подобные вопросы в усохшем мозгу старухи не появилось. Зато старческая память вспомнила, как когда-то воспрянув ото сна, она услышала чужеродной природы свист раздирающий пространство над избушкой. Вообще-то, по этой причине она и стоптала сейчас кусочек поля на котором стоит и думает, но память подводит всё чаще и чем ближе к коробке, тем хуже.
Со словами “Ума палата, это же тот самый лунный аппарат из космического журнала!”, она педантично принялась откидывать его уцелевшие части в сторону от очагов возгорания, но кое-что вынудило госпожу Ягишну остановиться.
– А где же серый дым? – удивленным шепотом воскликнула Яга и уперлась взглядом в одну точку.
Дым, судя по всему, испарился, конечно же, ведь уйти он не мог, однако знания Ягишны были ограничены и плотно зажаты в тиски старости. Первобытный ужас овладел её увядающим телом, но рудник с желанием изучения и наживы по сей день струился в душе. Схватив все собранные обломки и остатки походивших на двигатели и турбины, она что есть мочи побежала обратно к избушке на курьих ножках, да настолько рьяно, насколько позволяло ей поступотребимое состояние. Запыхавшись, ей приходилось пару раз (а именно двадцать четыре) остановиться, чтобы собраться с мыслями и восстановить дыхание. Ну и глоточек другой воды бодрящей, как говориться, мимо не выльется.
Как итог, ей всё же удалось добраться до сопящей избушки, которая выглядела так, будто бы прошлым вечером, как и старушка не побрезговала пропустить парочку расслабляющих. Ягишна захотела разбудить её, что-то пробормотав перед верандой, но поперхнувшись и вынуждено замолкнув поперлась внутрь.
“Эх, если бы это было так просто”, вслух думала она, параллельно корячась по полупрогнившей лесенке и проклиная того, кто их так убого построил. Однако излишняя торопливость привела её к тому, что она совсем запамятовало об одном факте, который прекрасно помнила в былые времена и старалась не терять из головы ни на секунду, иначе пришлось бы несдобровать. Избушка на курьих ножках воспроизвела сама себя бесполым размножением, но отнюдь не гордилась этим и считала себя ущербной, потому и вспоминать рану, нанесенную ей природой не очень то и любила.
Если кто-либо особо одаренный вдруг напоминал ей об этом, то в главном зале избушке просыпался гнев, сравнимый разве что с яростью древнегреческих богов. Как вы уже понимаете, именно об этом и забыла госпожа Ягишна, что ей обернулось боком или аукнулось.
